Лирика

Не таи улыбку и не прячь глаза,
Если ты желаешь что-то мне сказать,
Если взглядом томным смотришь в синеву,
Пока вечер пишет первую главу.

На вишневых ветках сок застыл смолой,
Садовод-художник за слоями слой
Отражает сущность жизненных картин,
От очей прохожих в пору "супрастин".

Где-то в роще трелит соловьиный бард,
Звуков в сольной песне ровно миллиард
Для толпы прохожих и для приверед
Голосит радушно, исключений нет.

Сиротеют дали без лучистых струй, 
Знай, не за горами звездный сабантуй,
Где всплакнет украдкой горькая луна,
Выпив поздний вечер из простор до дна,
Затаив улыбку и прищурив взгляд,
Сядет по билету на последний ряд,
И смотря на сцену, и смотря в глаза, 
Жаждет свое Слово в лирике сказать.
*****

Лелеют сердце слезы скрипки
От вальса нотных эпиграмм,
Мотив любви слащаво-липкий
Звучит к духовным вечерам.

И он звучит всегда вначале,
Как образец мелодий всех,
Чтоб намекнуть "об идеале",
Не допустив великий грех.

В огне нетленном, источая
Все чувства лирика "в одном",
Он затаит в себе "скучаю"
Из лейтмотивов "о Родном".

Он все простит и, понимая
То, как подложна в нотах страсть,
Исполнит "песенка восьмая
Не сможет завтра в "топ" попасть
И не бывать ей первой скрипкой
На главном вечере людском",
Мотив любви слащаво-липкий
В осеннем парке городском.
*****

Еще одно мгновенье, дыхание собьется
От вальсовых движений июльского дождя,
Я славил в этом мире и славить буду солнце
В неведомые веси, как странник, уходя.

Бежать стремглав не стану от родины и дома,
Под реквием тревожный на север уплыву...
Разлука, боль и горечь до боли мне знакомы,
Но а счастливый случай я видел наяву.

Назвал его "ошибкой небесного оркестра",
Но долго, томно думал о том, что стою я,
Не позабыть нигде мне душевного Маэстро,
Что трелит в полный голос "вот Родина твоя".

Немного задержавшись, скажу "прощай, синица
Судьба распорядилась премудрая вот так"
Но, знать, твой звонкий голос печали не боится
Хоть в утомленном сердце порою кавардак.

Люби, Староосколье, люби как все на свете,
Да нет, еще сильнее под дождик проливной
И пусть все птицы мира уже в мгновенья эти
Зовут тебя желанной, изысканной, родной.
*****

Душа, дорогая, что надо?
Мира, покоя, любви?
Сердце с тобою поладит,
Так что давай не реви.

Что же печально вздыхаешь
Струны слезою окропя?
Может быть, думы читаешь,
Вмиг растревожив себя.

Дожди утолят твои грезы,
А солнце согреет любя,
Капли стучат и не спросят
Как там дела у тебя…

В лирике хмуро томишься
Воем ночных кантилен,
Будто бы в клети стучишься,
Если останется тлен…

Душа, дорогая, что надо?
Ветра, метели, тепла?
Зажгу над собою лампаду,
Хоть отдохни до утра…
*****

Ты синица, перепелка, иль журавлик, не пойму,
Не летишь, когда отпустят, улетаешь, если держат,
До сих пор в забавной жизни мне не ясно "почему?"
Голос вновь изранит душу, а потом, как мать, изнежит.

Помолчи с далекой думой, рассчитавшись по счетам
И, быть может, я узнаю, кто ты есть на самом деле,
Верно классики слагали Пушкин, Бродский, Мандельштам
О загадках вечной жизни в драматической новелле.

Непонятен взор и голос без духовного мазка,
Не прочесть все басни мира по искрящемуся взгляду
Потому, судьбы дорога от начала нелегка,
Где видения, соблазны рвутся в звездную плеяду...

Но и всё же в хороводах, ослепивших очи птиц:
Я не знаю кем ты будешь: журавлем, иль перепелкой,
А, быть может, вредной самой из кружащихся синиц
Что, шутя, терзают клювом, как цыганскою иголкой...

Что ж, а может "три в одном" ну и кто тогда такая?
С безмятежностью бывалой по небесному раздолью
Наблюдаешь как кораблик Грея бравого с Ассолью,
Ни журавль, ни перепелка, чайка громко окликает.
*****

Когда бы ты смогла понять меня,
Тогда бы узам девственным с любовью
Я нес стихи, написанные кровью,
Что не подвластны всполохам огня.

Когда бы ты смогла понять меня,
Тогда б я скрыл все вены горным рекам...
Платонам, Аристотелям, Сенекам,
Твердил "обратное", как колокол звеня.

Когда бы ты смогла понять меня,
Тогда б все тучи с лирикой расстались
И никогда друг с другом не общались,
Обид котомку больше не храня....

Когда бы ты смогла понять меня
На полустанке звездном обнимая,
Тогда б из "целого" одна восьмая
Назвала семь восьмых твоих "родня".

Когда бы ты смогла понять меня,
То в красно-алых "языках" заката
Не стал бы Купидоном я распятым
И не ворчал бы здесь день ото дня.
*****

Целует роза, серебрясь
Росой жемчужною другую,
Ее прошу тебя не сглазь:
Зазнобу сердца дорогую.

Устами красными в огне
Прижмись, соседку обжигая,
И с ней тайком наедине,
Нужна ли розочка другая?

Гони же страсть, фильтруя пыл
Любви высокой беззаветной,
Я в строфах сладость рос испил,
Не признавая горечь бедной.

Ведь только с горечью роднясь
Перед колючим тонким станом,
Пойму я сердца зов "не сглазь
И не противься мелким ранам".

Но в поцелуях красных роз
Мне дирижера роль привычна
Взмахну рукой, как Берлиоз,
И зал цветов кричит "отлично".