Надо поменять всех четверых

Надо поменять всех четверых,
Всех его надёжных двойников.
Надо дать истории под дых
Во поле чудес
Для дураков.
Нам привычно ждать и догонять,
Верить в то, что есть, что нам дают.
Этого в России не отнять
С первого
Петра
Идёт
Салют*…


*В своей книге «Как подменили Петра I» Куковенко развивает версию о замене царя двойником в 1691 году. Эту же версию разделяет кандидат философских наук, руководитель проекта «Философский штурм» Игорь Данилов. По мнению и Куковенко, и Данилова, причиной выдвижения самозванца на место Петра была случайная гибель царя и подмена его двойником частью российской элиты с целью сохранить власть и не попасть в опалу.
В 1689 году часть российской элиты, возглавляемая князем Фёдором Ромодановским и поддерживающая Петра, отстранила от власти царевну Софью. Для этой группы, находящейся у власти в России, смерть Петра означала бы потерю власти и опалу и репрессии.
По мнению Куковенко, события происходили следующим образом. В 1691 году в Москву прибыли голландские корабельные мастера — Арриен Барендсзоон Метье, Геррил Кисс, Питер Коувенховен, Яан Муш, Яан Алес и Клаас Ок (их список приводит Ноомен — автор записок о пребывании Петра Первого в Голландии). Было обращено внимание на то, что один из них — Яан Муш — имеет некоторое внешнее сходство с царём.
Осенью 1691 года при военных учениях «потешной армии» во время Второго Семёновского похода царь Пётр был смертельно ранен в результате несчастного случая. Возможно, он получил смертельное ранение в кавалерийской атаке или в артиллерийской перестрелке. В том же бою был ранен и стольник царя князь Иван Дмитриевич Долгорукий, который вскоре скончался. Подобные случаи были не редкостью во время потешных учений. Так, летом 1690 года во время одного из подобных сражений лопнула ручная граната, опалив лицо царя и ранив многих офицеров. 4 сентября в том же году в другом таком же сражении было много раненых, в том числе пострадал и сам генерал Гордон, у которого была серьезно повреждена нога и обожжено лицо.
По мнению Куковенко, главой заговора был князь Фёдор Ромодановский. Под его командованием в потешной армии и служил царь Пётр (ротмистр Алексеев). Ромодановский, а также «генералиссимус» Иван Бутурлин, командовавший «вражеской армией», предвидя скорую смерть царя и стремясь спасти себя от опалы, и, скорее всего, от смертной казни, решили организовать подмену царя похожим человеком. Скорее всего, считает Куковенко, они делали это в сговоре с другими высокопоставленными офицерами потешных и стрелецких полков. Заговорщики нашли внешне похожего на царя человека (это и был Яан Муш, который в то время был на три-четыре года младше царя Петра), и заставили его принять имя умершего царя Петра и выдавать себя за него.
Впоследствии, в 1692 году царь заболел дизентерией. Болезнь продолжалась с ноября до конца января следующего 1693 года, и особенно слаб царь был в декабре. Когда его состояние стало наиболее критическим, то Лефорт, князь Б. А. Голицын, Ф. М. Апраксин и Плещеев приготовили лошадей, чтобы бежать из Москвы (об этом в Ригу доносил шведский резидент Кохен). Это говорит о том, насколько для этих людей была бы опасна смерть царя. Не исключено, считает Куковенко, что эти люди были в какой-то мере причастны к подмене Петра. Впоследствии все они составили кружок наиболее близких к царю людей, сосредоточивших в своих руках реальную государственную власть. В ноябре двойник был отправлен в Переяславле-Залесском на озеро, где он находился под предлогом постройки кораблей и где его готовили к его новой роли, спешно обучая русскому языку, который он совершенно не знал, русской грамоте, русской истории и всему тому, что знал и умел настоящий царь Пётр. Для обучения был вызван голландец Франц Тиммерман, присутствие которого в Переяславле весной 1692 года было отмечено в исторических документах. В конце 1691 года для Петра были затребованы церковные уставы (чины). Cкорее всего, считает Куковенко, чины были затребованы для обучения протестанта Яана Муша основам православной веры и церковным ритуалам. Его учили правильно креститься, молиться, класть поклоны, исповедоваться и многому другому, что знал русский православный человек того времени. Впоследствии всю свою жизнь Муш жил под именем Петра. Россией же в действительности правила часть элиты во главе с Ромодановским.
Огромное нервное и умственное перенапряжение, постоянный страх быть разоблаченным привели к припадкам и конвульсиям у Муша, которые впоследствии остались у него на всю жизнь. Первые годы он панически боялся посещать жену, мать и других родственников погибшего царя, не зная, как себя вести с ними, о чём разговаривать, боялся их подозрений.
Смысл же дела царевича Алексея заключался, по мнению Куковенко, в том, что Муш таким образом избавился от опасного соперника, ненавидимого им сына настоящего Петра Первого, чтобы передать власть своим собственным детям от Екатерины. По мнению Данилова, двойник Петра не предпринимал попыток уничтожить Алексея до 1718 года из-за того, что Алексей Петрович был ближайшим родственником Ромодановского. В 1717 году Ромодановский умер, и у самозванца оказались развязаны руки. 16 октября того же года царевич Алексей был выманен из Австрии. Династия же Романовых пресеклась в 1718 году после смерти Алексея.
Историю о том, что император умер после того, как простудился, стоя по пояс в воде и вытаскивая севший на мель бот с солдатами, Куковенко называет легендой и утверждает, что в действительности царь умер от алкоголизма, обострившем его почечную болезнь.

В пользу своей версии и Куковенко, и Данилов приводят следующие аргументы:
1.) Вскоре после Второго Семёновского похода, с 16 ноября Пётр стал часто находиться в Переяславле-Залесском на озере, где якобы строил корабли. В Москве он стал бывать редко. По словам Куковенко, в действительности постройка этой флотилии началась в 1691 году (а не в 1689 году, по версии историографии) двойником, которого отправили на озеро, чтобы он мог вдали от царской семьи и кремлевского окружения подготовиться к своей новой роли. Кроме этого, в 1691 году от двора было удалено несколько стольников наиболее близких к царю людей.
2.) Изначально Пётр I служил в конном Рейтерском полку (аристократия всегда была конной). После 1691 года Рейтерский полк был распущен, и Пётр записался барабанщком-пехотинцем в Преображенский полк. Данилов объясняет это тем, что Яан Муш не умел ездить на лошади.
3.) Пётр изменил свою подпись — если раньше он подписывался «Petrus», то есть использовал латинизированный вариант своего имени, то потом стал подписываться по-голландски «Пётр».
4.) В 1692 году Пётр вдруг стал в совершенстве владеть голландским языком. В то время в России царевичи обычно выучивали либо польский язык, либо латынь. Впоследствии за всю свою жизнь Пётр не овладел ни одним другим иностранным языком (даже находясь в 1697—1698 годах в Европе). Этот факт используется Куковенко как доказательство того, что в действительности двойник был голландцем.
5.) Данилов утверждает, что нет никаких писем Петра, написанных до 1687 года, тогда как он к тому времени уже умел писать. Отец Петра, царь Алексей Михайлович, в своё время ввёл так называемые поденные расписки, где записывался каждый день царя. Поденные расписки о Петре, сделанные в период с 1672 по 1697 год, полностью отсутствуют.
6.) Данилов утверждает, что настоящий Пётр Первый с детства страдал водобоязнью до такой степени, что когда он шёл с кем-либо и путь преграждала речка, то приходилось делать большой крюк, чтобы обойти её, вместо того чтобы пройти по мостику. Впоследствии оказалось, что Пётр отлично плавал, очень любил море и корабли, особенно военные.
7.) Доказательством считаются и ученические тетради Петра. По мнению Куковенко, записи в них были безграмотными и написанными непривычной к перу рукой. На самом деле, считает Куковенко, это тетради двойника, который под руководством Франца Тиммермана осваивал в Переяславле арифметику, геометрию, фортификацию, определение высоты солнца по секстанту, правила пользования артиллерийскими таблицами и, возможно, латинский язык. Этот перечень предметов наводит Куковенко на мысль, что они составляли часть учебной программы Петра, рассчитанной на несколько лет (ребёнок не мог, изучая основы арифметики, одновременно с этим изучать геометрию и астрономию. Чтобы дойти до этих учебных дисциплин, он должен был проучиться, самое малое, несколько лет). Видимо, все эти науки изучал Пётр, и теперь с ними торопливо и поверхностно знакомили Яана Муша, чтобы он хотя бы в малой степени овладел знаниями настоящего царя Петра.
По словам Куковенко, все записи в ученических тетрадях Петра сделаны одним и тем же почерком и человеком одного уровня грамотности (весьма безграмотным). Если бы эти записи были сделаны подлинным Петром в течение нескольких лет, то по мере взросления должен был меняться почерк и приобретаться определенная грамотность. Но ничего подобного в тетрадях нет.
8.) В 1694 году Пётр приехал в Архангельск и после этого совершил своё знаменито путешествие на Соловки. После выхода их корабля из устья Северной Двины в Белое море случился шторм, и судно чуть было не потонуло, уцелев благодаря мастерству рулевого. В память об этом событии Пётр соорудил деревянный крест с надписью, сделанную почему-то по-голландски «Сей крест поставил капитан Питер в лето Христово 1694».
9.) В 1692 году умер сын Петра царевич Александр, и царь не появился ни на его похоронах, ни на отпевании. Позже умерла мать Петра Наталья Кирилловна, и он так же ни разу не появился на её поминках. При этом он в этот период присутствовал на похоронах какого-то голландца. Кроме этого, царь отказывался участвовать в церемониях по приему послов. Куковенко объясняет такое поведение тем, что двойнику было страшно оказаться среди чужих людей, в незнакомой обстановке, присутствовать на церковных службах и церемониях, которых он совершенно не знал и не понимал, ощущать на себе подозрительные взгляды. Также Куковенко предполагает, что мать Петра могла быть отравлена из-за её усиливающихся подозрений.
10.) Куковенко кажется подозрительной и история голландского матроса Якова Янсена. Он был нанят на русскую службу в Архангельске и отличался природным умом и искусством в метании бомб. Пётр подружился с Янсеном. Но это матрос, принявший православие, во время осады Азова неожиданно сбежал к туркам. Историки объясняют это тем, что он якобы ожидал от турок получить больше, чем от царя Петра. Куковенко же считает, что любимец царя не мог ожидать от турок каких-то немыслимых благ, значительно превышающих те, которые он мог получить от Петра. Вряд ли Янсен серьезно надеялся на подобное, и это заставляет искать причину его бегства не в корыстных стремлениях, а в чём-то другом. Возможно, царь в минуту слабости признался ему в том, кто он на самом деле, или же Янсен, как умный и наблюдательный человек, сам пришёл к такому открытию и понял, что с этой тайной ему не жить, так как его ждут постоянные подозрения царя и его окружения, а впоследствии, возможно, заключение и казнь. Эти причины и заставили его бежать к врагам. Когда с турками обсуждались условия капитуляции Азова, одним из главных требований русской стороны была выдача Янсена. Паша, руководивший защитой крепости, вначале был против этого условия, но когда ему пригрозили общим и беспощадным штурмом, то быстро уступил. Янсен был выдан, доставлен в Москву в оковах и предан мучительной казни. Протокол его допроса не сохранился. Возможно, считает Куковенко, он был один из немногих, кто знал тайну Петра, и его признание, вырванное под пыткой, немедленно уничтожили.
11.) Известен портрет Петра, написанннный в Англии в 1698 году художником Г.Кнеллером. На нем Пётр изображен очень высоким, очень стройным, необыкновенно молодым и одухотворенным, почти юношей не более 18-20 лет. Известно, что секретарь шведского посольства Кемпфер составил словесное описание Петра, которое полностью совпадает с портретом кисти Кнеллера. Тогда как Петру во время написания портрета было уже двадцать шесть лет, и едва ли он мог выглядеть юношей. К тому же, по словам Кемпфера, московский царь еще в молодости казался несколько старше своих лет. Возможно, это было раннее биологическое созревание, поэтому царица Наталья Кирилловна и женила Петра, когда ему ещё не исполнилось и семнадцати лет. В таком же возрасте были женаты сводные братья Петра Фёдор и Иван, что также указывает на их раннее физическое взросление. Значительно старше своих лет выглядела и Софья Алексеевна. Когда ей было двадцать пять лет, ей на вил было около сорока. Внук Петра Первого Петр Алексеевич уже в четырнадцать лет выделялся своим физическим и умственным развитием. Можно предположить, что подобная физиологическая особенность была свойственна всем детям Алексея Михайловича. Куковенко задаётся вопросом, каким образом Пётр так чудесно помолодел в Англии?
Известен и другой портрет Петра, написанный французским художником Натье в 1717 году. В это время Петру исполнилось уже сорок пять лет, но на портрете он выглядит лет на десять моложе.
Рост царя Петра составлял 2 метра 4 сантиметра. Такие высокие люди были большой редкостью в то время. Рост человека прекращается в возрасте около 20 лет. Данилов считает, что если бы царь Пётр был столь высоким, то этот факт был бы где-то отмечен, тогда как об этом нигде не записано.
12.) Куковенко отмечает застенчивость и какую-то дикость в поведении и поступках Петра, его неумении держать себя на людях, которое очень заметно в нем после 1692 года. Особенно это проявилось за границей. Встречаясь в Германии в 1697 году с курфюрстинами Софией Ганноверской и ее дочерью Софией-Шарлоттой Брандербургской, Пётр закрывал от смущения лицо руками, повторяя по-немецки «я не могу говорить», краснел и вел себя слишком по-детски. Когда курфюрстины тактично помогли ему справиться со смущением разговорили его, Пётр не сумел сообщить о себе ничего большего, кроме того, что очень любит корабли и знает 14 ремёсел. Похоже, что он просто растерялся от непривычного внимания.
Через некоторое время, уже находясь в Голландии, Пётр все так же терялся от чрезмерного внимания к своей особе, испытывая при этом то необыкновенную застенчивость, то раздражение и гнев. Когда около его дома собиралось слишком много людей, он отказывался выходить за дверь. Проходя через толпу зевак, глазеющих на него, царь закрывался париком или плащом. Раздражаясь на слишком назойливое внимание, Пётр пускал в ход кулаки и даже бросался пустыми бутылками.
Куковенко задаётся вопросом, разве всё это похоже на поведение человека, с самого раннего детства видевшего вокруг себя большое количество людей, привыкшего к их постоянному вниманию и любопытству, привыкшего не только снисходительно воспринимать их, но и повелевать ими?
13.) Куковенко утверждает, что во время путешествия в составе Великого посольства в 1697—1698 годах Пётр, нарушая все инструкции и планы посольства, из Германии отправился в Голландию, хотя должен был ехать в Вену для решения весьма важного для России вопроса о войне с Турцией. Из-за этого довольно легкомысленного решения Россия полностью лишилась каких-либо выгод при заключении мирного договора с турецким султаном и упустила время, которое могла использовать для усиления своего военного и политического влияния на южных рубежах. Пётр принял такое решение из-за своего желания видеть морские суда и стремления усовершенствовать свои навыки плотника. Куковенко считает, что это непохоже на поведение монарха, но очень похоже на поведение не слишком ответственного обычного человека, который давно не видел своей родины и скучал по ней, и, кроме того, не совсем освоился с ролью царя и с государственными обязанностями.
Во время заграничного путешествия Петра очевидцы отметили, что он наиболее охотно общался с голландскими шкиперами, запросто ходил с ними в винные погребки и щедро их поил.
14.) Серьёзным доказательством считается и поведение Петра в Голландии. Проплывая мимо Амстердама по Рейну и каналам, царь не стал задерживаться для посещения столицы Голландских Штатов, поскольку торопился в Саардам (Заандам). Его желание быстрее попасть в этот маленький и ничем не примечательный прибрежный поселок было столь велико, что он отправился туда ночью на лодке с несколькими спутниками. Куковенко отвергает предположение, что Пётр стремился в Саардам птому, что там строились лучшие корабли, и царь стремился побольше о них узнать. В Саардаме строились лишь большие шлюпки и купеческие корабли, и Пётр, совершая путешествие через всю Голландию, не мог не слышать об этом. Тогда как ему нужны были военные суда. Поэтому его поездка в этот прибрежный поселок была совершенно бесполезна для приобретения необходимых знаний, и в ней Куковенко видит какой-то другой и скрытый смысл. 18 августа царь прибыл в Саардам. В первый день своего пребывания в Саардаме он посетил всех родственников голландских плотников, работавших в Москве посетил дом заандамского сторожа Антония ван Каувенгоофе, сын которого жил в Москве и работал мастером на лесопильной мельнице, пообедал у жены Яна Ренсена, выпил рюмку водки у матери Томаса Иезиаса, навестил Марию Гитманс, сын которой работал в России на постройке судов. В этот дом зашла Ансет Метье жена другого плотника, и спросила Петра о своем муже, ещё продолжавшим работать в Москве. Пётр ответил ей: «Я хорошо знаю его, потому что рядом с ним строил корабль». Куковенко считает странным, что Пётр так хорошо знал именно саардамцев, находившихся по тем или иным причинам в России.
В этот же день Пётр вторично обедал в семье плотника Клааса Муша, также выходца из Саардама, работавшего на Переславской верфи и умершего в Москве. Куковенко считает, что такие посещения гостей очень напоминает поведение человека, вернувшегося после длительного отсутствия домой, и спешащего навестить всех своих родственников и добрых знакомых.
15.) Пётр постоянно оказывал материальную помощь семье Клааса Муша. Ещё по пути в Голландию он отправил вдове Муша 500 гульденов (около 7 кг серебра), по тем временам огромную сумму денег. Брат Клааса Муша Геррит Муш был нанят кают-юнгой на буер, который Пётр 12 августа купил в Саардаме у купца Дирка Стоффельссона. Петр был очень доволен расторопностью и усердием Геррита и не раз бывал у него в доме, приглашал его жену и невестку к себе на обед и подарил им по золотому кольцу. Покидая Голландию, Петр подарил буер стоивший 450 гульденов вдове Клааса Муша. По мнению Куковенко, такая щедрость и даже расточительность по отношению к семье безвестного плотника, умершего в Москве, вызывает многие вопросы, тем более что семьям других голландцев, умершим в России, такая помощь не оказывалась. Например, семье Карштена Брандта, который умер в Архангельске 31 мая 1694 года, или семье другого плотника, Корта, умершего в Переяславле в 1692 году, которые имели, по сравнению с безвестным Клаасом Мушем, несравненно большие заслуги в деле создания российского флота и были более длительный срок знакомы с Петром. А кормщик Антип Тимофеев, спасший Петру жизнь во время шторма на Белом море, получил от него всего тридцать рублей (2 килограмма серебра или около 150 гульденов). Поскольку Пётр хорошо знал и хорошо относился именно к плотникам из Саардама, покинувшим Голландию в 1691 году, то, утверждает Куковенко, не означает ли это, что он и сам был из их числа? А учитывая его особую расположенность к семье Мушей, можно допустить, что под именем русского царя Петра скрывался сын умершего Клааса Муша Яан Муш.
16.) Пётр очень скромно жил в Саардаме, снимая крошечную комнату у кузнеца Киста, за которую заплатил всего семь гульденов (впоследствии Кист обиделся из-за этой мизерной платы), посещал местные герберги (пивные), носил простую одежду местных крестьян, катался в свободное время в одиночестве на ялике или буере по каналам и по заливу Эй. Царь был скуп на траты, как бережливый простолюдин, и даже сам готовил себе еду, проживая в Саардаме и впоследствии в Амстердаме. Покупая вёсельную лодку для катаний вблизи Саардама, он долго и упорно торговался с её владельцем корабельным маляром Виллемом Гарменсооном, и, наконец, они сошлись на сорока гульденах и одной кружке пива, которую и распили в местном герберге. Куковенко задаётся вопросами, откуда русскому царю было знать, сколько могут стоить лодки в Голландии, и стал бы царь упорно торговаться из-за нескольких гульденов? Этот торг, по мнению Куковенко, говорит о том, что царь был не только скуп на траты, но и то, что он хорошо ориентировался в местных ценах и прекрасно знал голландский язык. По мнению Данилова, двойник Петра попросту ещё не научился по-царски сорить деньгами.
17.) Куковенко кажется удивительным почтение Петра даже к самым незначительным должностным лицам, которое он продемонстрировал в Саардаме — перед всеми ними он непременно снимал шляпу и кланялся. Несомненно, считает Куковенко, это говорит об усвоенном им с детства уважении к власти, которое могли проявлять только простолюдины, и всё это выдает в нем местного уроженца.
18.) Пётр Первый, имеющий возможность выбрать себе в жёны принцесс из королевских домов Европы, почему-то женился на служанке, которую впоследствии сделал императрицей. Как доказательство приводится и слишком почтительное отношение Петра к Ромодановскому, продолжавшееся более двадцати лет.
19.) Пётр повторно посетив Голландию в 1717 году, так как хотел, чтобы его жена Екатерина родила ему ребёнка именно в этой стране. Это, по мнению Куковенко, ещё раз подтверждает, что в действительности он был голландцем. Пётр послал Екатерине письмо, в котором есть такая приписка: «Посылаю с сим писмом к вам Фитингофа, которому вели быть при себе, пока вмес(т)е съедимся, а с собою не взял для того, что там люди, сказывают, горазда отворенныя глаза имеют, а он наш брат». Из Голландии Пётр направился во Францию, поэтому, опасаясь раскрытия некоторых обстоятельств, которые могли повредить его репутации, отсылает некоего Фитингофа к Екатерине. При этом он называет этого неизвестного человека своим братом. Возможно, утверждает Куковенко, это и есть собственное признание двойника относительно своего происхождения. Фитингоф мог состоять не в прямом родстве с Яаном Мушем, а приходился ему, возможно, двоюродным или троюродным братом. Во всяком случае, Пётр серьезно опасается с его стороны возможных, пусть и неумышленных, разоблачений. Не исключено, что Фитингоф, как близкий родственник, имел сходство с двойником, что и служило причиной его отсылки к Екатерине, так как царь не хотел, чтобы французы обратили на это внимание.
20.) По словам Куковенко, двойника никогда не покидал страх разоблачения. Видимо, в силу этого он не любил находиться в Москве (в отличие от подлинного Петра Первого) и очень часто пускался во всевозможные поездки и путешествия, что с годами превратилось в маниакальное стремление колесить по стране и по иностранным государствам, иногда без особой необходимости. Куковенко считает, что этот страх разоблачения и нелюбовь к Москве подтолкнули царя основать новую столицу вдали от тех мест, где жил подлинный царь, где его ещё помнили.
21.) На следующий день после смерти царевича Алексея Пётр устроил многодневные празднества по случаю годовщины Полтавской баталии, затем по случаю своего тезоименинства и спуска на воду очередного корабля. На последнем мероприятии, как было отмечено в гарнизонныом журнале, «его величество и прочие господа сенаторы и министры веселились довольно». О том же писал и австрийский резидент в России Плейер: «царь на другой день (после смерти Алексея 7 июля 1718 года) и после был очень весел. Семейство Меншикова в тот же вечер заметно радовалось, и тогда же благодарили Бога в церкви».
В конце 1718 года по приказанию Петра была выпущена медаль с изображением царской короны, парящей в воздухе и освещенной лучами солнца, пробивающимися сквозь тучи. Внизу помещалась надпись «Горизонт очистился». В царствование Петра и позднее памятные медали выпускались лишь по значительным поводам, большей частью в ознаменование военных успехов. Поскольку в этом году ни морских, ни сухопутных сражений не было, Куковенко предполагает, что Пётр причислил к значительной победе насильственную смерть Алексея.