Вечер. Зыбь

(4) ВЕЧЕР. ЗЫБЬ

День отворачивался: звучала
Повесть печальнее многих прочих.
Старая, стёртая карта ночи
Не рисовалась дальше начала.
Зыбь под стопами чуть-чуть, не очень,
Но всё навязчивее крепчала.

День отворачивался: звучала
Повесть печальнее многих прочих.
В сумерках был неразборчив почерк.
Точно ходок, обозлясь от кочек,
Чтец выбирал: начинать сначала
Добрую песню или с причала
Разом сорваться — какой короче
Путь, — и тем временем что есть мочи
Глотка напрягшаяся кричала.

Все ли до бурь корабли охочи?
Добрую песню сначала или
Разом с причала — который кратче
Путь? — горячился часов растратчик,
А непрочтённые главы плыли
Дале и дале, где наши были
Неразличимы от измышлений,
С коими вместе туда примчали.
Неизлечимы, мощей нетленней,
Вечной доселе земли печали.

Красные полосы в этот вечер
Еле начертаны истлевали.
Слушай внимательней, человече.
Впрочем, едва только смысл намечен,
Как исчезает: поймёшь едва ли,
Но не в значении только речи
Прелесть; закончить пушкинским vale
Хочется; больше, к тому ж, и нечем.

Полноте, глупые, что за Валя?
Мне ж и не нравится это имя.
Не на уме никакая краля,
Думами полнится тьма иными,
Так что давайте-ка вслед за ними
Волнами мчаться, зубов не скаля.

Красные полосы истлевали,
Строки краснухой заболевали
И, не успев исцелеть, синели,
А под стопами, хоть еле-еле,
Но всё смелее срывая с мели,
Зыбкой музыки шалели трели…
Треснуло, брызнуло — ой, лели-лели!
Скорбная сказка лежит в развале.
Сны подступили и одолели.

1998