Преображени грешника

           Автор Михаил Караванский


                Часть IІ

                Ад
         
        Если б не было Рая и Ада,

Их бы выдумал сам  человек
               
1925. С.Есенин


Вступление

Пред тем, как рассказ свой продолжить
Пришлось мне подумать всерьёз:
С пришельцами с Космоса может
Возникнуть большущий курьёз.-
С тех пор, как не стало Эдема
Земля вся погрязла в проблемах,
Несущих так много препон.
Проблемы границ, документов
Таможенных разных моментов
Со ссылкой всегда на закон.

Посадка Ковчега. Но чей он?-
К какому приписан порту?
Его будет участь плачевной,
Коль знаков всех нет на борту.
Досмотр корабля, экипажа.
Конечно, присутствует стража
С натасканой сворой собак.
Ваш паспорт?… У Вас его нету?
И Вы облетели планету?…
…И дело дружины – табак.

Другая еще их ждет свора.
О ней только надо сказать:
Сенсация – жизнь репортеров,
Привычно им жертвы терзать.
Докучливо племя, дотошно.
От мысли одной станет тошно,
Что встречи нельзя избежать.
Но надо! В моей это власти
Ковчег увести от напасти,-
Никто им не должен мешать.

Они обойдут все рогатки,
Что им приготовил прогресс.
Путь к цели найдут самый краткий,
Условностям всяким вразрез.
Незримых для ока людского
Земля сохранила так много
Углов сокровенных еще.
Найдет и Ковчег непременно
Укромный свой угол отменный,
Где будет все взято в расчет.

Теперь и рассказ фантастичный
Продолжить мне будет легко,-
Герои его необычны,
Ковчег их еще далеко.
Хочу быть причастным, не скрою,
К судьбе моего лишь героя.
О нем и рассказ поведу,
О нем и дружине небесной
И станет, надеюсь, известно,
Что сталось в кромешном аду.
               

Глава I
Вглядитесь в мир Космоса ночью
И звездную россыпь на нем.
Там можно увидеть воочью
Ковчег, исчезающий днем.
Звездою падучей прочертит
Пространство всего лишь за четверть
Минуты, чтоб скрыться во мгле,-
Он с бешенной скоростью мчится
Быстрее дабы очутиться
На нашей прекрасной Земле.

Но лучше с Ковчега мы взглянем
На лик уже близкой Земли.
Немногие только земляне
Увидеть то чудо могли.
Лишь глобус огромных размеров
Вращаясь в подсветке примерно
Напомнит нам тускло тот вид.
Живая картина, что зрима,
По правде, ни с чем не сравнима.
И наш ни к чему ей софит.-

Здесь Солнце его заменяет
И красит любимицу всласть.
Потоком лучей омывает
Порой проявляет и власть.
Она ведь подобна невесте.
Немногим землянам известен
Её подвенечный наряд.
Кому посчастливилось видеть
Сравненье невест не обидит,
Когда так о ней говорят.

Чем ближе Земля, тем контрастней
Рельефа видны нам черты.
И с каждым мгновеньем прекрасней
Весь лик неземной красоты:
Морей-Океанов сиянье,-
Вот прелесть её одеянья.
Отделка – из кружев была.-
Их пена одна лишь охотно,
Хотя и не очень добротно
Все время усердно плела.

Ковчег приступил к торможенью
Вблизи атмосферы Земли.-
Знать, близок полет к завершенью,
В чем мы убедиться могли.-
Земное уже притяженье
Влияло на наше движенье,-
Ковчег продолжал тормозить.
И в плотных слоях атмосферы
Предпринял все нужные меры
Чтоб скорость совсем погасить.

Зависнул Ковчег недвижимо
Над вздыбленной в гневе водой.
Лишь злобой слепой одержима
Грозила возможной бедой.
Чтоб в волнах кипящих не сгинуть
Решил он тотчас же покинуть
Штормящего моря простор.
Летел он недолго. И скоро
Уже показалися горы
Нашлась и площадка меж гор.

Как только Ковчег приземлился
Мы все распласталися ниц,-
Кто плакал, кто тихо молился,-
Не видел никто наших .
Лишь чувством единым объяты
Мы долг свой исполнили свято
Пред Матерью нашей – Землей.
В такие минуты, как эта,
Нельзя обойти этикета,-
Главу не посыпать золой.

С прибытием всех нас поздравил
Архангел в торжественный час,
И Господа Бога восславил
За то, что печётся о нас.
Затем, повернувшись к Ковчегу,
Ему, от души, в свою чергу
Отвесили низкий поклон:
С восторгом полет вспоминали
И сервис его прославляли,
Хвалили чудесный салон.

Теперь, осмотревшись немного,
И местность пора оценить,
Чтоб нам не пришлось себя строго
Потом за беспечность винить.
Площадка, где мы приземлились,
Всевышнему где помолились,
Была лишь уступом горы.
Со склоном пологим к вершине,
Но скрытой подошвой в теснине,
Неведомой нам до поры.

Решили, что утром, пораньше,
К вершине предпримем поход.
Усталость, что будет на марше,
Вмиг снимет с нас Солнца восход.
Без сумерек ночь наступала.
Прохладой тянуло с увала,
С теснины к нам сырость плыла.
Подумать пришлось о ночлеге.
Но где ещё, как не в Ковчеге?-
К нему нас тропа привела.

Лишь дымка, подобно вуали
Над сушей висела ещё,
Скрывая далекие дали,
Куда меня память влечет.
Но скоро уже, очень скоро
Окину стремительно взором
Любой нужный мне материк.
Всё ближе к Земле мы и ближе…
- О Бог мой! Ведь я его вижу!-
Раздался внезапно мой крик.

Он шалью обвел полукружье
Так близкой, родимой Земли.
Все мысли мечтаний досужих
К нему одному лишь вели.
С момента его появленья
Я слышу его повеленье
Родные места посетить.
Не знаю, смогу ли, но все же
Я буду стараться. Быть может
Сумею родных навестить. 

Ночь все провели беспокойно,
Не спали почти до утра,
Заутреню спели нестройно,
Чему огорчилась Сестра.
И вот началось восхожденье
С единым, но общим стремленьем
Скорее весь путь одолеть.
Мне странным казалось решенье
Пешком провести восхожденье,-
Ведь проще туда прилететь.

Об этом хотелось, не скрою,
Сейчас же дружине сказать.
Но встретившись взглядом с Сестрою
Решил, что им лучше то знать.
И вместе со всеми упорно
Все выше взбирался проворно,
Стараясь Сестре помогать.
Стоически Фея держалась,
Без жалоб совсем на усталость,
Хоть трудно ей было, видать.

Едва совладал я с желаньем
Взять на руки тут же её,
С божественным этим созданьем
К вершине подняться вдвоем.
Сестра с благодарной улыбкой
Схватилась лишь за руку шибко,
Споткнувшись о выступ во мху.
Я сразу расправился рьяно
С гнилушкой, торчавшей упрямо,-
Растер её мигом в труху.

Чем выше, тем круче склон  горный,
Работа нашлась и для рук.
Вершина площадкой просторной
Зубчатый напомнила круг.
А может быть даже корону,
Но кто же прошёл здесь по склону
И скинул её наверху?
И вот мы взошли на вершину,
Усталость свалила дружину
На мягком, пружинистом мху.

Лишь возглас восторженный Феи
С дружинников дрему согнал.
Заставил подняться быстрее,
Чем звонкой побудки сигнал.
Поднялись – и дух захватило,-
Хоть Солнце еще не светило,
Но весь горизонт пламенел.
И только теперь осмотрелись.
С восходом увидели прелесть
Тех мест, где Ковчег пролетел

С востока, где Солнце всходило,
Раскинулась водная гладь.
Вчера еще волны катила,
Сегодня – одна благодать.
На западе горные кряжи
С вершинами в снежных плюмажах
Казались стеной крепостной.
Юг с Севером тем были схожи,
Что море роднило их тоже
И гладило скалы волной.

Диск солнца меж тем показался,
Оставив в воде двойника.
Каким он багровым казался,
Без яркого блеска пока!
Густого багрянца мазками
Окрасил он небо местами,
Остаток он морю отдал.
Багрянец светлел постепенно.
Морскою  умывшийся пеной
И вот он шафрановым стал.

Свет мягкий ему был по нраву,
Всегда лишь его он дарил.
Лучей искрометных ораву
Он только тихонько корил.
Но свет этот был быстротечным,-
Сменился сиящим, вечным
И диск раскалил добела.
Блистал он теперь откровенно
И всюду разлился мгновенно,
Где тьма еще только  была.

А море под солнцем сияло,
Весь свет отражая сполна.
Почти незаметная, вяло
Катилась на берег волна.
С шипеньем в песке увязала
Иль берег скалистый лизала,-
На большее не было сил.-
Все были растрачены ночью,
Мы видели это воочью,
Шторм даже Ковчегу грозил.

Теперь оно  дышит покоем,
Неведомой силой манит.
По нраву всем море такое.
И тянет к себе, как магнит.
Известно, что море опасно,
Но как оно все же прекрасно…
И борются чувства в душе.
Обычно любовь побеждает
И чувство опасности тает
На палубе яхты уже.

Её появление сравнимо
Лишь с громом средь ясного дня.
Похоже, то челн Серафима
Под парусом ярче огня.
По мере его приближенья
Менялось и лиц выраженье,-
На деле то яхта была.
В добротной, богатой оснастке,
Борта белоснежной окраски
И парус как пламя пылал.

У мачты под парусом алым
Почти что совсем недвижим
Стоял пассажир небывалый,-
Посланник Небес – Серафим.
Его рулевой опасался,-
Уж очень он странным казался
В своем балахоне до пят.
Закутанный в плащ с капюшоном
На палубу яхты взошел он
С рассветом, когда еще спят.

Он, видимо, знал уже место,
Где яхта причалить должна,
Достаточно было лишь жеста –
Курс тут же меняла она.
Теперь в направленьи лагуны,
Где в рифах кипели буруны
Шла ходко, хоть риск был велик.
Но знал рулевой свое дело
И гостю потрафить хотел он,-
И яхта избегла мелИ.

Мы быстро спустились с вершины
Уже нам знакомой горы.
Кустами кудрявой лещины
Прикрыт был скалистый обрыв.
Спуск к морю нашли почти рядом
Спускаясь, искали все ж взглядом
Где яхта причалить  могла б.
Но берег изрезали скалы,
И сколько бы мы не искали,-
Затея напрасной была б.

Здесь скалы врезалися в море,
Поднявшись с его глубины.
И часто бывали с ним в ссоре
За резвость накатной волны.
И тут я взлететь попытался,
Но сразу в воде оказался,-
Купель мне полезной была.-
Земного вся мощь притяженья
Попытку мою во мгновенье
На нет, к сожаленью, свела.

Так вот почему на вершину
Пешком нам взбираться пришлось,-
Купель пояснила причину,-
Я был на земле только гость…
Вдруг шлюпка вдали показалась,
Теперь лишь терпения малость
И будем мы все на борту.
Но вряд ли вместиться все сможем,
Плыть надо второй раз, похоже,
Хоть ждать еще – невмоготу.

Весельная шлюпка шла ходко
И скоро мы в бухту вошли.
Для яхты была то находка:
Её потому предпочли,
Что найден причал был удобный,
Вполне для стоянки пригодный,-
Природы самой мастерство.
Здесь яхта уже красовалась,
Она почему – то казалась
Каким – то живым существом.

И вправду ее оживили
Дружинников говор и смех.
На палубе все уже были
И радость коснулася всех.
Сейчас, в ожидании встречи,
Не слышно на палубе речи,
Утихнул и смех сам собой.-
Молчанье торжественным было.
Над нами лишь облако плыло,
Да слышался с моря прибой.

Вот настежь дверь рубки открылась
И вышел Архангел. За ним
Фигура еще появилась.
Неужто то был Серафим?-
Закутанный в плащ с капюшоном
Величия вовсе лишен он,
Лишь рост уваженье внушал.
Но сброшено вмиг одеянье
И нас озарило сиянье.
В руке он распятье держал.

Вот вскинул он руку с распятьем,
Тем самым к вниманью призвал:
«Мне радостно видеть Вас, братья,-
Дружинников так он назвал,-
Объятых единым стремленьем
Исполнить Небес повеленье
Со знаменьем крестным в душе.
Пока отдыхайте. Мы скоро
Выходим в открытое море,-
Курс яхты проложен уже».

«Однако нам бухту пока что
Опасно, кажись, покидать,-
Мы можем остаться без мачты.
Нам лучше здесь шторм переждать».
А в море творилося что – то,
Что сразу отпала охота
В безделье часы коротать,-
Хотелось увидеть хотя бы
Разверстые водные хляби,
Но с яхты нам их не видать.

Мы на воду шлюпку спустили,
Охочих немало нашлось
Грести не жалея усилий
К лагуне, чтоб видеть всю злость
Слепой необузданной бури.
Над нами клочка нет лазури,
Лишь массы клубящихся туч.
И все же меж ними пробился
И каждый тому удивился,
Единственный солнечный луч.

Он словно маяк путеводный
Для страждущих в море сейчас.
И если компас непригодный,-
Заменит на время компас.
Противного ветра порывы
Катили барашков к нам гривы,-
Они не смутили гребцов,-
Удвоили дружно усилья
И весла мелькали, как крылья,
Бил кормчему ветер в лицо.

Глава I

У входа в лагуну, в протоке
Причалили шлюпку к скале
Взобравшись на выступ высокий
От ужаса я обомлел.
Не знаю, как смог удержаться
И вниз в тот момент не сорваться
Но страх настоящий познал.
Грозившую мне всю опасность
И смерти своей вероятность
Я в нише уже осознал.

Случилося то, что чуть было
С уступа меня не снесло.
В падении плащ зацепило
И это от смерти спасло.
Лежу очумелый и вижу
Чуть выше просторную нишу,-
Какой превосходный раек!
И вскоре мы были все вместе
На облюбованном месте
Здесь был нам преподан урок.

Отсюда с природной галерки
Открылся на море нам вид
И ветра вкус солоно-горький
Нас вряд ли уже удивит.
Он с воем хлестал нас по лицам,
Заставил ему поклониться
И снова пытался свалить.
Но мы проявили  упорство,-
Продолжили противоборство,
Характер чтоб свой проявить.

Так вот она – буря на море!
Ужаснее зрелища нет,-
Беда, коли ветры с ним в ссоре,-
Померкнет в очах белый свет!
Как ветры здесь стонут и воют,
А волны рвут берег и роют!-
И вдруг нависает волна
И рушится с гулом могучим,
А вслед ей -  и выше и круче,
И гул умножает она.

Вздымаются волны все выше
И ветры бушуют сильней,
И брызги достигнули ниши,
Становятся тучи темней.
И хлынувший дождь в завершенье
Стал вздыбленных волн продолженьем.
Неистовство бури росло.
Вдруг молния мглу осветила
И видим, как шлюпку крутило
Торчащее сбоку весло.-
Не выдержал натиска бури
Крепчайший манильский канат.
И лица застыли всех в хмури,
Хоть вряд ли кто был виноват.
А шлюпку крутило, как прежде
И не было вовсе надежды
От гибели как то спасти.
Беспомощность нас удручала,
А это уже означало,
Что вымолвить надо: «прости»…

А всполохи молний все чаще
И грома небесного  гул
Усиливал грохот лишь вяще
Ревущего шторма разгул.
При свете мертвящем от молний
Химерными виделись волны
Но это казалось лишь мне:
Раскатистый рев, громыханье
Заметное скал содроганье
Вернет уваженье к волне,-

Особенно к той, что взметнулась
Так близко от нашей скалы,
К нам гребнем почти дотянулась
А следом спешат к ней валы
Уже высоты небывалой,
Но, к счастью, так уже стало,
Что рухнули сами собой
От собственной тяжести, может,
И с ближней случилося то же,
Чем вызван был мощный прибой.

Удары его сотрясали
Массив всей скалистой гряды.
Пенящийся гребень кромсали
Взлетевшие плети воды.
И клочьями пена носилась
Над морем, что словно взбесилось
От бури ревущей над ним.
Росло устрашающе буйство…
Свое осознав безрассудство
Себя с запозданьем виним:

Два дня и две ночи невольно
В заложниках были все мы,-
Сюда взобрались добровольно,-
Раек нам стал хуже тюрьмы:
Продрогшие, в мокрой одежде,
Без всякой на помощь надежды,
Без пищи и даже огня…
Покинуть узилище наше
Смогли, к сожаленью, не раньше,
Как утром лишь третьего дня.

Еще волновалося море,
Но ветер почти что утих.
И солнце пробилося вскоре
Сквозь тучи, спешивших уйти…
Вот небо совсем прояснилось
И солнца особая милость
Уж очень  была нам нужна,-
Мы нежились в солнечном свете,
Теплом обогретые этим
Свалились под натиском сна.

Мы спали два дня беспробудно
Какие могли быть дела?
Проснувшись, увидели судно,-
Конечно, то яхта была!
Она на буксире коротком
Тянула, должно быть, находку.
И мы все сошлись на одном
Хоть разное предполагали,-
Скорее всего, мы гадали,
Что шлюпка была  то вверх дном.

Представьте, она уцелела!
Её только чудо спасло:
С ветрами поладить сумела
И в бухту волной унесло.
Её опрокинутой вскоре
Заметили с яхты и горе
Объяло дружинников всех,
Считая погибшими братьев.
И кто – то слал морю проклятье,
Но звонкий послышался смех.

Дружинников он покоробил,-
Никто святотатства не ждал.
И Фея решила – час пробил,
Иначе возникнет скандал.
Под их осуждающим взглядом
Стояла с Архангелом рядом,-
Пред бурей затишья ждала.
И голос Провидицы вещий
Поведал о шторме том злейшем,
Как будто сама там была.

Впервые она овладела
Вниманием многих людей.
Поэтому очень хотела
Рассказ свой вести без затей,-
Чтоб верили каждому слову
Чтоб всем захотелося снова
Услышать, поверить, понять,-
Ей это всегда удавалось
И вот и сейчас показалось,
Что сможет на них повлиять.

Рассказ её плавный и зримый
В дружинников веру вселил.
И чувством одним одержимы
Покинули бухту в прилив,
И вышли в открытое море
Чтоб с братьями встретиться вскоре,
Им помощь быстрей окаазать.
И вот уже в крепких объятьях
На палубе яхты все братья.
И море уже не узнать.

Казалось, его подменили,-
Так вот как бывает порой:
Где хляби разверстые были
И волны вздымались горой,
Где буря, свирепствуя, выла
И негде укрыться нам было,
Там снова одна благодать.
И наше узилище в нише
Теперь лишь прохладою дышит.
Навек ли простились?- Как знать.

Лишь слабого ветра порывы
Морщинят чуть водную гладь,
Все ж пены косматые гривы
Ему предстоит разогнать.
Вот море уже заискрилось
И чудо тотчас  же свершилось,-
Дугою объяло простор.
Её семицветная арка,
Над морем сиявшая ярко
Пленила дружинников взор.

Мы знали, что весь полуостров
Нам нужно  почти обогнуть.
И сделать на яхте то просто,-
Что нам омрачить может путь?
Мы шли в отдаленьи надежном
От рифов и мелей возможных
Видневшихся часто с воды.
Еще  нам видны были горы
Вдали исчезавшие в море
И скалы прибрежной гряды.

Помехой могли быть нам бури
Сравнимые с той, что была
Но небо подобно лазури,
Лишь дымка в межгорье плыла.
Да чайки за нами летели,-
Подачки, конечно, хотели,-
Обычный эскорт корабля.
С которым не просто расстаться
Он будет лететь, может статься,
Пока не исчезнет земля.

На третий лишь день обогнули
Угрюмый чернеющий мыс.
Тогда же и ветры подули
С угрозой какой – то. Был смысл
Найти подходящую заводь,
Где яхта могла бы все ж плавать
При полном отливе морском.
И там переждать непогоду
Желанию Феи в угоду,-
Предлог её был нам знаком:

Предвидя опасность дружине
Старалась её избежать.
И только по этой причине
Никто ей не смел возражать.
И мы положилися снова
На знания лишь рулевого,
На опытность и мастерство.
И скоро он яхту к фиорду
Направил рукой своей твердой,-
Светился он весь торжеством.

Глубокий фиорд расширялся
И бухтой удобною стал.
Не зря рулевой наш старался,-
Уменьем он снова блистал.
Восторг наш ему был наградой,
Но истиной стало отрадой,
Что он приложился к руке
К нему подошедшей вдруг Феи.
В руке её крестик был с шеи
На шелковом тонком шнурке.

На низко склоненную шею
Движением быстрым одним
Тот крестик нацеплен был ею,-
И так побраталася с ним.
Он лоцманом слыл превосходным,
Проход мог найти судоходный
 Меж скал, что впервые встречал,
По струям воды, завихреньям,
По шуму меж рифов теченья,-
Успех все проводки венчал.

Фиорда отвесные склоны
Причалом служить не могли.
Лечь в дрейф были многие склонны
И в дрейф, безусловно, легли.
Укрывшись от бури возможной
Тревога казалася ложной.
Чрезмерной забота о нас.
Гул ветра усилился, вроде.
Для яхты, стоявшей в фиорде,
Любой безразличен был галс.

Уже приближение ночи
Ничем не могло нам грозить
Хоть ветер и рвал тучи в клочья
И море хотел раздразнить.
Под гул монотонный уснули,
Хоть вежды не сразу сомкнули
Но в полночь подняться пришлось.
Проснулись вдруг все почему - то
И в первую было минуту
Нам трудно понять, что стряслось.-

Безмолвное небо светилось
Фиорд освещен был, как днем.
Вода огоньками искрилась
И яхту объяло огнем
Каким – то холодным, мертвящим
И огненной вязью висящей
Казались и парус и снасть.
Все вещи теряли реальность,
Взамен – непонятная странность,-
В ночь вторгнулась призраков власть.

Предметы прозрачными стали,
Лишь контур их виден слегка,
Над гладью воды трепетали
Огней язычки и мелькал
Сияния отсвет лиловый
Исчезнуть и вспыхнуть готовый
Во множестве многом везде.
Казалося, ночь полыхала,
Как топливо тьма вся сгорала,
Чтоб пламенем вспыхнуть в воде.

Я руку всю в воду тотчас же
Не знаю зачем окунул,-
Вода холодней стала даже
И пальцы с трудом я согнул.
Когда её вынул и глянул
 То вдруг инстинктивно отпрянул,-
Она поразила меня:
Горящие пальцы с ладонью
Наверно, навеки запомню,
Рука – как с костра головня,

Светилася пламенем белым,
Стекавшие капли воды
Горохом катилися спелым,
Искрились, горели следы
На коже оставшейся влаги,
Вдруг ставшей белее бумаги,
Холодным пылавшей огнем.
Малейшей не чувствуя боли
Дивился тому я тем боле,
Сравнявшись по разуму с пнем.

Осмыслить, понять невозможно
Явь ночи, подобную сну,-
Настолько казалось все ложным,
Что вводу хотелось плеснуть
В  лицо, чтоб исчезло виденье…
Избавить нас всех от сомненья
Сумел только наш рулевой:
О фосфоресценции в море
Узнали так много мы вскоре,
Что вид во всех стал волевой.

Явление это служило
Сигналом для всех моряков
И каждое судно спешило
Укрыться от грозных ветров,
От бури возможной иль смерча,
С которыми может быть встреча
В широких просторах  морских.
Нельзя пренебречь тем сигналом
Судам всем, особенно малым,
А в море все больше таких.

Свеченье к утру потускнело,
Огни растворились в воде
К рассвету исчезнуть успело,
Следов не оставив нигде.
Фиорд осветился пожаром
Уже полыхающией жаром
Роскошной рассветной зари.
Вдруг неба лазурь засветилась,-
Знать, солнце уже появилось
И чудо повсюду творит.

А яхта напомнила улей
Уже потревоженных пчел:
На палубе, стоя на стуле,
Архангел молебен прочел
О ниспослании штиля
Для яхты в ближайших ста милях,
Чтоб нам завершить переход.
Дружинников хор благозвучный
Молебствию вторил так звучно
Что вдруг зарябила гладь вод.

Фиорд мы покинули в полдень,
Чтоб дальше продолжить свой путь.
Погода наладилась, вроде
И ветер попутный стал дуть.
Пришлося держаться подальше
От берега яхте, как раньше,-
Уж очень изрезан он был:
Фиорды, отдельные скалы
И гротов виднелось немало,
И рифов высоких столбы.

По правому борту – гладь моря
Сливалася с небом вдали.
Свет меркнет, когда они спорят,
Сейчас примириться смогли.
И Солнце посредником было,-
Оно их обоих любило.
Как видно, старались не зря,-
Лазурное небо сияло,-
И бликами море сверкало
Все то предвещала заря.

Глава IІІ


Два дня и две ночи шла яхта
Намеченным курсом уже.
И все ж неожиданно как – то
Приблизились к нужной меже,
Означенный черной скалою,
Окутанной плотною мглою,
Заметной едва вдалеке
От нашей прибрежной стоянки…
На яхте пробило две склянки
И мы собрались налегке.

Услышать слова Серафима
Увидеть его самого.
Для нас это необходимо,-
Он символ наш прежде всего,
Он Господа Бога посланник
И наш безусловный наставник,
Небесной дружины Глава.
Мы знали, что каждое слово
Ниспослано Господом Богом,
И Он донесет те слова.

И вот Он уже на пороге
Открывшейся в рубке двери.
Высокий, в малиновой тоге
И ярче сиянья зари
Божественный нимб над главою
С заметной уже сединою
В каштановых прядях волос.
Лицо притягательной силы
Величие духа носило,-
Он – мощи Небесной Колосс.

Мы благословения ждали.
Лишь головы низко склонив
Как только его услыхали
Энергии свежий прилив
Воистину нас взбудоражил.
В воинственном будучи раже
На приступ могли бы идти.
Прислушавшись, уразумели,
Как много мы сделать сумели,
Приблизившись к цели почти.

Он руку простер в направленьи
Чернеющей в море скалы.
При шторме её, без сомненья,
Разили морские валы.
И все же она устояла,
Но дерзость валов не увяла,-
Смириться на время пришлось
С могучей скалою высокой,
Что в море стоит одиноко,
Как в горле застрявшая кость.

Набеги валов продолжались,
Но их отражала скала.
Неистово в бурю сражались,
Но схватка ничейной была.
И море всегда отступало,
Лишь пена к скале прилипала,
Чтоб вскоре под солнцем пропасть.
И зная все эти повадки
Опять ожидала с ним схватки,-
Извечной была та напасть.

«Пред нами скала не простая,-
В ней жерло, ведущее в ад.
Оно охраняется стаей
Чудовищ морских из засад.
Страшны, омерзительны гидры
Свирепые нравом и хитры
Хоть внешне – то студня куски,
Ошметки осклизлой медузы,
Родства сохранившие узы,
Повадками тоже близки.

Они свою жертву не душат
Не рвут её и не грызут,-
Они пострашней ее мучат,-
Кровь теплую жадно сосут:
Присоски впиваются в тело,
Как сверла рукою умелой
И жертве грозит паралич.
От боли, мучений ужасных
Сознание медленно гаснет
Тот ужас нельзя нам постичь.

Заметить ее приближенье
Почти невозможно в воде.
Прозрачность ее, к сожаленью,
 Подобна чистейшей слюде.
Того, кто ее замечает,
Она никогда не прощает,-
Печальный бывает исход.
Для тех, кто ее устрашиться,
И с гидрой не сможет сразиться
Обычно уже в толще вод.

Приблизившись к жертве, как тряпка,
В звезду превращается вдруг
Короткая, страшная схватка
И жертва обвита вокруг
Живыми лучами мгновенно.
Сжимая их все постепенно
Впивается каждым витком
В уже беззащитное тело.
И вот голова ее смело
Бросается к жертве рывком.

И это момент превосходный,
Чтоб голову гидре отсечь.
Здесь может и нож быть пригодным,
Но лучше, конечно же, меч.
И страшные липкие путы
В течение, может, минуты
Ослабнут и упадут.
Иного от гидры спасенья
Не знает никто, к сожаленью,-
Мечом не рассечь ее пут.

Придется Вам всем облачиться
В костюмы, что Вас уже ждут.
Хоть могут присоски в них впиться,
Но ткань ни за что не прорвут.
Объятия гидры опасны,
Но только присоски ужасны,-
В костюме они не страшны.
От прочных ремней обхвативших
И тело до боли сдавивших
В мгновение ока должны

Суметь, не страшась, изловчиться
И голову гидры отсечь.
Иначе несчастье случится,-
Она может в воду увлечь,
Того, кто промедлит в той схватке…
Теперь Вам известны повадки
Исчадия ада и зла.
В преддверии в ад нисхожденья
Со мрачным его порожденьем
Нас воля Господня свела».

В молчании полном внимали
Словам Серафима мы все.
Но страха в душе не познали,-
Он нас не коснулся совсем.
«Противник жестокий и грозный,
К нему отнеситесь серьезно,
Чтоб жизни в сраженьи сберечь.
Сплоченье в борьбе и бесстрашье,-
Оружие первое наше,
И только второе – наш меч».-

Сказал Серафим в заключенье,
Распяем всех осенив.
Недолгим то было общенье,
Но был на исходе прилив
И мы поспешили оставить
Прибрежную тихую заводь,-
Ждала впереди нас скала.
И яхта, волну рассекая,
Летела, как чайка морская,
Такой же красивой была.

Скала между тем приближалась,
Громада ее все росла.
Она почти черной казалась
И не было рифам числа.
Ее окружавших забором,
В чем мы убедилися скоро,
На яхте вокруг обойдя
Громаду скалы небывалой,
Мы видели гротов немало,
Был найден причал погодя.

Следы жесточайших сражений
Заметны на склонах скалы,-
К бесчисленным метам ранений
Причастны морские валы.
Удары волны разрушали,
Накаты ее вымывали
Вкрапления мягких пород.
Без устали камень точился
И вот он, уже появился
Таинственный сумрачный грот.

А что же внутри там творится,
Что может построить вода?-
Искусству ее удивится
Лишь тот, кто проникнет туда.
И этот момент приближался,-
Он нашей дружины касался
Готовой проникнуть в тот грот.
А может в другой? – неизвестно,
И это нам всем интересно,-
Где он, в преисподнюю вход?

Мы все облачиться успели
В костюмы с особой парчи,-
В ней нити стальные блестели.
Поверх повязали мечи.
И ждали приказа, вестимо,
Из уст самого Серафима.
Но вышел Архангел один.
В такой же костюм облаченный
И этим немного смущенный,
Высокий и статный блондин.

К вниманию нас призывая,
 Он руку поднять поспешил.
Настала минута немая.
И в мертвой почти что тиши
Раздались слова обращенья
К дружине, с ним ждавшей общенья
Дыханье почти затаив.
Уверенность, смелость и сила
В его каждом слове сквозила
И новый знакомый прилив

Энергии мы ощутили
Готовой в душевный порыв
Излиться без наших усилий
Он мог, как созревший нарыв
В любое мгновенье прорваться.
Архангелу стало казаться
Что этот момент наступил
«Я вижу всю Вашу решимость,
Понятную мне одержимость,
Душевный, горячечный пыл.

Но все же рассудок холодный
Сейчас нам важнее всего,-
Он больше для дела пригодный,
А я не заметил его.
Хотя предстоит нам сегодня,
На то есть и воля Господня,
На деле себя показать.
От яхты до нужного грота
Нет, видимо, мелкого брода,
Придется нам шлюпку опять

В челнок превратить поневоле.
На ней за отрядом отряд
В течение часа, не боле,
Дружина с поддержкой наяд
Закончит свою переправу.
Там примет над нами по праву
Начало  уже Серафим.
Он ждет нас у дальнего грота,
Где есть в жерло Ада ворота,
Поэтому мы поспешим».

Не тратя особых усилий,
Хоть навык наш был небольшой,
Мы на воду шлюпку спустили
Отчалили с легкой душой
От яхты, что стала нам домом,
Где нас одолела истома,
Где Фея пока осталась.
Она не хотела смириться
И с нами на время проститься,
И в шлюпку, бедняжка, рвалась.

Архангела твердое слово
Ее усмирило слегка.
Потом попыталася снова
Пробраться на шлюпку, пока
Чал не был от яхты отвязан…
Я помню, что всем ей обязан,
Но только вступиться не смел,-
Перечить Архангелу мне ли?
Ко мне лишь привыкнуть успели
Какое я право имел

В дружину вносить возмущенье,
К чему бы оно привело?
И я отгонял искушенье,-
Оно погубить нас могло.
Все сделано было, как надо,
Но горечи желчный осадок
Мне все – таки душу язвил.
И логика здравого смысла
Беспомощно в воздухе висла,-
Растерянность я проявил.

И это меня устыдило,-
И я сам себя отчитал,-
Не так уже плохо все было,
Как я почему то считал.
Ее переправят попозже,-
Сейчас рисковать ей негоже,
Ведь нам же опасность грозит.
Решенье Архангела здраво,
Его было полное право
Свой вынести Фее вердикт.

Ушло незаметно унынье
Душа обрела свой покой.
Подумал, что может быть ныне
Я собственной твердой рукой
Расправлюсь с коварною гидрой,
Свой меч, что сравним только с бритвой
Опробую скоро на ней.
Посмотрим, на что тварь способна,
Пусть даже с звездой она сходна,
Чья воля к победе сильней.

А шлюпка уже приближалась
К высокому гроту в скале.
Нутро его темным казалось,
Глубь где – то терялась во мгле.
У входа, под скальным порталом
Где несколько чаек летало
Как прежде, закутанный в плащ,
Всевышнего смелый посланник
И наш умудренный наставник,
Стоял, опершись на палаш.

Причалив, под благословенье
Всей группой к нему подошли.
Приподнято, с благоговеньем
Молитву все вместе прочли.
Теперь не узнать Серафима,
Хоть личность его досточтима,
В общении он – побратим:
Нет даже следа отчужденья,
Не видно совсем самомненья,-
Дух братства всегда ощутим.


Мы ждали все шлюпку, но в море
Буквально в ста метрах от нас
Увидели яхту мы вскоре,-
Откуда она здесь взялась?
Она на буксире коротком
Тянула и шлюпку и лодку,-
Дивиться нам было чему.
Неужто уже рулевому
Прогнать захотелось истому
С присущей сноровкой ему?

И этот маневр, среди прочих
Похоже, его дело рук.
Архангел к проделкам охочий
Одобрил предложенный трюк.
И шлюпка и утлая лодка
Шли цугом, как цельная сплотка
И кормчий на шлюпке лишь был.
На лодке – Архангел и Фея,
Да двое дружинников с нею,-
Охрану дать ей не забыл.

И вот, наконец, мы все в сборе,
Архангел нам все рассказал,
Как он с рулевым в разговоре
О лодке случайно узнал,
Как Фея тогда попросила,
(А это в его было силах)
На яхте всем к гроту идти.
И с ней рулевой согласился.
«Поэтому я и решился
Стоянку у грота найти
А лодка – то дар за проводку
В опасной протоке судов.
-  Коль надо, я Вам эту лодку
Сейчас предоставить готов,-
Сказал рулевой, открывая,
От нас ничего не скрывая,
Рундук, на котором сидел.
И что  -  то в чехле из брезента
Достал, расстегнув в два момента
И нас удивить захотел.-

Тряхнул и оно распласталось
На палубе синим пятном.
И стал надувать. Оказалось
То лодка с двойным прочным дном.
И форма ее и сиденья
Достойны и впрямь удивленья,
И мы все сошлись на одном,-
Что лодка – большое подспорье
И нет ей замены на взморье
Она портативна при том.

Вот так появилася  сплотка.
И я благодарен весьма,
Что он предоставил нам лодку.
Зовут рулевого – Козьма.
Прошу это имя запомнить
И я обязался исполнить
Одно лишь желанье его,-
Позволить ему вместе с нами
В сраженье идти со спрутами,-
Стремленье то выше всего».

Мы все удивились вначале
Желанию брата Козьмы.
И долго, казалось, молчали,
Но вдруг встрепенулися мы
И возглас наш громкий и ясный
Услышали всюду: «Согласны!»-
Улыбку дарил Серафим.
Козьма нам пришелся по нраву,
Он стал нашим братом по праву
И Фее он был побратим.

              ГЛАВА IY

 А кто же на яхте остался,
Кто в море присмотрит за ней?
Вопрос правомерным казался,-
Мы можем ведь несколько дней
Быть в чреве кромешного ада,
Какая нас ждет там засада,-
Ничто неизвестно пока.
Козьма успокоил дружину,
Что нет для тревоги причины,-
На яхте остался Фока.-

Помощник его, ему равный
И в деле морском знает толк.
К тому же товарищ он славный,
Матерый морской старый волк.
Мы ждали команды к отплытью,
Как важного в жизни событья.
Вдруг слышим:»Занять всем места!»
И сидя с Козьмою лишь в лодке
Повел Серафим нашу сплотку
Под сенью Святого Креста.

Мы в грот неспеша углубились
Держа наготове мечи.
Нежданному свету дивились,-
Откуда проникли лучи
И толщу воды осветили?
Мы видели даже рептилий,
Сновавших в неровностях дна
Свечение отблеском тусклым
Легло полосою на русло,-
Глубь грота нам стала видна.




Загадочный свет колебался
И цвет беспрерывно менял:
То светло-зеленым казался,
То пламенем синим сиял.
То вдруг становился он чистым,
Прозрачным, немного искристым
И стены и грот освещал.
Щербатые стены сверкали
И капли воды, что стекали,
В жемчужины он превращал.

А грот становился все шире
И в новом он виде предстал:
Колонны, забыв о ранжире,
Имея один пьедестал,
Свод грота уже подпирали.
На гранях их блики играли,
И жемчуг капЕли сверкал.
Расплавленным вдруг изумрудом,-
Явленье для нас было чудом,-
Свет в толще воды полыхал.

И всполохи грот освещали,-
Творенье природы самой.
О многом они нам вещали,
Жаль только- рассказ был немой,
Но зримый в деталях мельчайших.
Воистину труд величайший,
Работа и впрямь неплоха,-
Изъяны, что, может, имелись
Почти что совсем не виднелись,-
Все сглажены бархатом мха.



Цвета его всюду разнились,
Но все затмевал изумруд.
Лишайник и мох потрудились
И вот он, совместный их труд:
Роскошная скал драпировка
Подобна шпалерам из шелка,-
Работа большого спеца.
Придал он зловещей пещере
Где, может, водились химеры
Заманчивый облик дворца.

Ветвистая змейка лианы
Бордюром тянулась вдоль скал.
Узором своим филигранным
Скрывая их хищный оскал.
Трава, что в воде колыхалась
Косою наяды казалась,
Что скрылася где-то на дне
Средь мшистых камней громожденья
Или в боковом ответвленьи,
Что, может быть, даже верней.

К суровой скале с нежной лаской
Льнул дикий прекрасный цветок,
Своей золотистой окраской
Он сам любовался чуток.
В зеркальной воде отражаясь,
Другой чуть колонны касаясь,
Обвить её стеблем посмел.
Срослись красота и уродство
И нет ничьего превосходства,-
Творец примирить их сумел.




И необъяснимое чувство
Меня заставляло молчать:
На прелесть живого искусства
Наложена скорби печать.
Неужто в преддверии Ада
Роскошно украсить все надо,
Ужели и Смерть торжество?
Здесь замерло все в ожиданье
Уже обреченных к страданьям,-
Вот Ада само существо!

Я в воду почти непрерывно
Смотрел, наблюдая за дном.
И видел: за нами настырно
Какое-то плыло рядно.
Случайно, видать, зацепилось
Иль шлюпка ему полюбилась,
Но я распроститься желал
С его неприятным соседством.
Весло, как подручное средство,
В руках я в то время держал.

Оно не замедлило тут же
Холстине визит нанести,
Чтоб с ней познакомиться лучше
И счеты скорее свести.
Но вышло не так, как хотелось,
Тому оправданье имелось,
Оно- всех событий пролог.
Рядно не простым оказалось,
Пришлось повозиться с ним малость,
Дабы уничтожить подлог.




Как только весло прикоснулось
Рядно поспешило ожить,-
Мгновенно две плети взметнулось
Расправу с пришельцем вершить.
И лопасть весла обхватили,
Как змеи по древку скользили,-
Все выше их были витки.
Рывок- и весло над водою
С прозрачной осклизлой звездою
Свернувшей лучи все в мотки.

Лишь два, что висло обвивали
Держали её над водой.
«Меня ты достанешь едва ли
Своей змеевидной рукой»,
Как молния мысль промелькнул,
В то время, как гидра метнула
Еще одну страшную плеть,
Надеясь меня заарканить.
И руки могла бы поранить,
Но мне удалось все ж успеть

В последний момент увернуться
И плеть хлестанула корму,-
Сумела -таки дотянуться…
Хотелося мне самому
С назойливой гостьей сразиться
И полной победой упиться,
Но заняты руки веслом.
Его становлю вертикально
И нечто мне в руку буквально
Все ниже по древку ползло.




В свободной руке очутился
Так нужный карающий меч
И голову я изловчился
Озлобленной гидре отсечь.
И студня дрожащую груду,
Наверно, вовек не забуду
Что выбросить в воду пришлось.
Рассказывал долго,- на деле
Мгновенья всего пролетели
И все за секунды стряслось.

Над студнем с вислом я согнулся,-
Моя завершилась возня,-
На шум кое-кто оглянулся
И вот- поздравляют меня
С успешным сраженья началом,
Быть может оно обещало
Не меньший дружине успех.
Посыпалось много вопросв,
Дотошных, мельчайших расспросов,
Немаловажных для всех.

Тепло, будто сына родного
Меня похвалил Серафим.
Я даже смутился немного,-
Впервые общался ведь с ним!
Недавно я был бестелесным,
Еще никому неизвестным,-
В Раю мириады таких.
И вот- я в составе дружины
И мышцы мои, как пружины,-
Нашлось примененье для них.




Жаль только, что Фея не с нами,
Хотелось бы с ней разделить
Катившую радость волнами,
Себя не страшась обделить.
Дружинники настороженно
Глядели вокруг отрешенно,-
Ничто не грозило бедой.
Вдруг многие весла, что были
Опущены в воду, не взмыли
Опять трепеща над водой.

Их, вроде бы, прочно держало,
Но что,- приходилось гадать.
Мельчайшая зыбь нам мешала
Хоть что-то в воде увидать.
Отбросил Козьма все догадки,
Не видел он вовсе загадки,-
Уверенный был он в одном:
Что весла все схвачены гидрой,
Сама затаилася хитро
Под шлюпкой, её прочным дном.

Знаком он был с этой уловкой
И знал, что в ответ предпринять,-
Себя обвязал он веревкой
Конец попросил нас держать.
Была то на случай страховка,
Но все же его лишь сноровка
Гарантом надежным была.
В руке его нож был зажатый.
Я вызвался быть провожатым,-
Опасность нас вместе свела.




Мы полною грудью вдохнули,
Чтоб воздуха сделать запас.
И тут же под шлюпку нырнули
И гидру увидели враз.
Лучи её щупалец прочно
Попарно, как будто нарочно,
связали часть весел внизу.
Лишь два оставалось свободных,
Для дела любого пригодных
И вахту на случай несут.

Но ожили щупальца сразу,
как только приблизились мы.
И диск головы пучеглазой
Следил за маневром Козьмы.
Вдруг молния вроде сверкнула,-
То плеть надо мною мелькнула
И вмиг захлестнула меня.
Концом во мгновение ока
Вонзилась в запястье глубоко
И жгла посильнее огня.

Козьма со второю сражался
И схватка ничейной была.
Упорно меж тем приближался,-
Рука чтоб достать лишь могла
Комок отвратительной слизи.
Рывок их достаточно сблизил
И нож он мгновенно вонзил
Меж глаз молчаливого гада,-
И нет уже страшного взгляда,
В момент его нож погасил.

Ослабли, упали как тряпки
На мне и на веслах витки
Как будто и не было схватки,-
Осталась опухлость руки.
И мы поспешили подняться
Дабы поскорей отдышаться
и обо всем рассказать.
Но некому слушать нас было,
От ужаса кровь моя стыла,-
Мне трудно все то описать.

То место, где сплотка стояла
Могли мелководьем назвать:
Подмышки вода мне достала,
Когда мне пришлось в ней стоять.
И здесь разыгралася драм а
И я был причастен к ней прямо.
Виновником снова был спрут.
Причиной висло послужило,
Что как то случайно отплыло.
Боясь, что разиней сочтут

Желая исправить оплошность
Дружинник вдруг бросился вплавь,
Не думая про осторожность,
Опасность тем самым поправ.
Как только весла он коснулся
Луч гидры мгновенно взметнулся
И жертву свою обхватил.
И вглубь утащить попытался
Дружинник как мог упирался,
Но не было равенства сил.

И он уступал понемногу
И бросились тотчас к нему
Дружинников часть на подмогу,
Но вмиг оказались в плену
Еще два дружинника смелых,-
Второй луч, взметнувшись, сумел их
Обоих мгновенно связать.
И трое уже упирались.
Но легче зато оказалось
троим на ногах устоять.

Вот третий уже появился,
Змеей извиваясь скользил
И вдруг над дружинником взвился,
Бедой неминучей грозил.
Беднягу весло защищало,
Которое тут же схватил он
И поднял его над собой
Луч гидры спиралью скрутился
И в древко он намертво впился
Со страшною злобой слепой.

Еще один, счетом четвертый,
Невидимый в толще воды
Обвил своей хваткою мертвой
Дружинников двух с череды,
А пятый им ноги опутал,
Крепчайшими были те путы,
Могли они только стоять.
Как только мы чуть отдышались,
Мы взглядом с Кузьмой обменялись
И ринулись в воду опять.

Подплыв, за весло мы схватились,
Втроем его стали тянуть,
Но вскоре уже убедились,
Что гидру нам не обмануть,-
К себе подтянуть не удаться,-
Придется в воде с ней сражаться
И снова нырнули с Козьмой.
В двух метрах мы диск увидали,
Лучи его к камням пристали,
Свободным был только восьмой.

Такой экземпляр нам впервые
Увидеть сегодня пришлось.
Глаза посиневшие, злые
Пронзило в момент ей насквозь
Движенье ножа круговое
Вмиг вырвало их с головою.
И сморщились плети и диск.
И вынырнуть мы поспешили,
Дружинники нас окружили
Воздав похвалу нам за риск.

К нам сплотку уже подогнали
И мы поднялись тот же час
И хлеб с колбасой уминали,
Что взял наш Козьма про запас.
По вкусу пришлось угощенье
Испили вина в завершенье,
Поблагодарили Козьму
За яства, За гостеприимство,
За мужество и за единство,-
Обязаны многим ему.

За весла мы взялися дружно
И сплотка продолжила путь.
Пройти еще столько же нужно,
Чтоб в адово чрево взглянуть.
Пока что мы у пьедестала
Могучих коло- центра зала,
Коль можно так грот называть.
Под свежим еще впечатленьем
Все были тогда без сомненья,
Что ждет нас?- хотелось бы знать.

Мы к худшему были готовы
И плыли навстречу ему,
Мы видели гидр безголовых,-
Знать кто-то причастен к тому,
Другой, неизвестной породы
Отличной от этих уродов,
Что слизью расплылись в воде.
Неужто и вправду химеры
В подводных живут здесь пещерах,
Когда мы их встретим и где?

Нас вздрогнуть заставил рев мощный
Безмолвье нарушивший вдруг.
Но где он, Наш недруг возможный,
Все пусто, как будто, вокруг.
Немного спустя он открылся
И рев в тот же миг повторился,-
Нарушен его был покой.
Он из-за колонны массивной
Вдруг выполз такой агрессивный,-
То лев был, но только морской.

На ластах он чуть приподнялся,
Украсив собой пьедестал.
Он нас устрашить все старался
И ластом по камню хлестал.
Его появленью в пещере
Никто бы из нас не поверил,-
Неправдоподобно оно.
Но истина все же дороже
И факт подтвердить то поможет,-
С ним вера всегда заодно.

           ГЛАВА Y

Его ритуальная поза
Всего лишь острасткой была.
Сородичу, может, угроза,
А нас позабавить могла.
Надежный союзник отличный,
К тому же  при деле привычном,-
Ну, право же, нам повезло.
Один ли он в гроте?- Иль все же
Заплыло их несколько, может,-
Неведомо нам их число.

Вот грузно он плюхнулся в воду
И брызги обдали нас всех.
Со спрутом схватился он сходу
И замер вдруг прыснувший смех:
Уж тут не до смеха нам было,-
Мгновенно улыбки все смыло,
Как только взметнулись лучи
И Льва в тот же миг захлестнули,
Но только по шерсти скользнули.
Мгновенье то Лев улучил


И вырвал он голову спруту,
Как лакомый, видно, кусок.
Расправившись с гидрой в минуту
Он новый вдруг сделал бросок
С проворством, изяществом выдры
Туда, где таилися гидры,-
Он схватку продолжить решил.
И толща воды забурлила
И ясно для нас уже было,-
Лев снова расправу вершил.

Но вот прекратилось бурленье,
Исчезли его все следы,
И нас охватило волненье:
Спокойная толща воды
Сраженья конец извещала,
Но лишь об исходе молчала.
И нам приходилося ждать,
Пока их останки не всплыли,
Они обезглавлены были,-
Три гидры убил Лев, видать.

Но где же он сам, где наш воин,
Охотник отважный и друг?-
Он почестей наших достоин.
Рёв звучный услышался вдруг.
Так Лев на вопрос наш понятный
Ответил достаточно внятно.
Но где же он скрылся опять?
Всё там же он- на пьедестале,-
Колонны  укрытием стали,
Меж ними и лёг отдыхать.




Но что-то заставило все же
Подняться, чтоб нас увидать.
Оставил приятное ложе
И рёвом о том дал нам знать.
Раздалося рукоплесканье,
Как дружбы возможной исканье
Признательность наша ему.
Лев словно почувствовал это
И не замедлил с ответом,
И было дивиться чему.

Он выгнулся вдруг грациозно
И ластами нам заплескал.
Порыв этот явно осознан,-
Он дружбы, как видно, искал.
Шквал мощный наш аплодисментов,
Словесных ему комплиментов
Последовал сразу в ответ.
Лев бросился в воду неданно
(Он действовал, видно, спонтанно)
Поплыл на чарующий свет.

Струившийся от Серафима,
Вернее от нимба над ним.
Свечение то негасимо
Над тем, кого свято мы чтим.
Лев быстро приблизился к сплотке
Вплотную прильнул почти к лодке
Урчащий издав тихий звук.
К нему Серафим потянулся,
Рукою загривка коснулся,
Погладил, как истинный друг.




Урчание Льва продолжалось,
Но только тональность его
Ещё дружелюбней казалась,-
Он друг наш, вернее всего.
И Лев подтверждал это мненье
Наглядно своим поведеньем,-
Он с нами стремился дружить.
Вдруг он приподнялся на ластах
Своей красотою похвастал
И стал вокруг сплотки кружить.

Нырком погружаясь на время,
Осматривал тщательно дно.
Лев нас охранял без сомненья,
Охотясь к тому ж заодно.
Мы были почти что у цели,
Высокий свод грота доселе
Склонился и лёг на устой
Округлой скалы грановитой,
Под слоем лишайника скрытой
И мох рос повсюду густой.

Меж гранями ниша темнела
Вдаваясь в скалу глубоко.
Она форму арки имела
В неровностях грубых с боков.
Приблизившись к нише вплотную
Уткнулася лодка в густую
На камнях наросшую слизь.
И в ту же минуту вдруг взвились
В момент вокруг лодки обвились,
С ней намертво будто срослись.




Два щупальца спрута огромных,
Его змеевидных луча.
Ему экземпляров подобных
Навряд-ли еще кто встречал,,
И сжатая лодка, наверно,
Ушла бы под воду мгновенно,
Но крепь её только спасла,-
Корма лишь виднелась частично,
Где утварь хранится обычно,
Да всплыли обломки весла.

Козьма с Серафимом в ту пору
Уже очутились в воде.
И щупальце спрута их скоро
Настигло, к большой всех беде.
В одно лишь мгновение ока
Сдавило обоих жестоко,-
Противиться не было сил.
Я бросил со шлюпки веревку,
С присущей Козьме лишь сноровкой
Он в воду конец погрузил.

И к щупальцу скользкому как-то
Умело тотчас привязал.
Задумка его стала фактом,
Козьма нам тянуть приказал.
Мы дружно конец потянули,
С надеждой к веревке прильнули
И шлюпка легко подалась.
Корма её вдруг развернулась
Веревка сильней затянулась,-
Задумка, видать, удалась:

Луча оконечность мертвела,
Веревка впивалась сильней,
Его студенистое тело
Сочилося слизью по ней.
Железные обручи спрута
Распались в лохмотья в минуту
Отрепьями висли уже.
И ужас пленения жуткий
был в мыслях всего лишь минутки,
Но метой остался в душе.


И вот пострадавшие в шлюпке,-
Всеобщая радость царит.
Слышны безобидные шутки,
Козьма между тем говорит:
Нельзя нам пока расслабляться,
Все может еще с нами статься,-
Спрут раненный страшен вдвойне.
Отсутствие  Льва означает,
Что схватку еще продолжает,
А это не нравится мне».

И в этот момент показалась
Вдруг всплывшая лодка без пут.
Знать, схватка в воде завершалась,
Видать, проиграл её спрут.
И как подтвержденье догадки
Сам Лев, победитель в той схватке,
Подплыл, дружелюбно урча.
И в шерсти был знак от ловитвы,
Смертельной и яростной битвы,-
Всего лишь ошмёток луча.

Вновь бурные аплодисменты
Встречали подплывшего Льва.
Звучали опять комплименты
И добрые просто слова.
Мы гладили с лаской по шерсти,
Хотелось подольше быть вместе,
Старались и ласты пожать.
Но Лев удивил своей сметкой,
Средь диких животных нередкой,-
Он скрылся, чтоб нам не мешать.




Он понял, что больше не нужен,
Угрозы для нас уже нет,
Что отдых вполне им заслужен,
Исчез он, любовью согрет…
Мы лодку тотчас осмотрели,-
С Козьмой убедиться хотели,
Что нет повреждений нигде.
Успешно прошло испытанье!
Козьма был уверен заранее
И то доказать нам хотел.

Внимательно мы осмотрели
Просторную нишу в скале
И очень, признаться, хотели
Узнать, что там скрыто во мгле…
Дружинники в нише все были,
Когда мы с Козьмою отплыли
К Архангелу, Ждавшему нас
Почти с половиной дружины
Еще взять на яхте должны мы
Воды, провианта запас.

Мы сразу же вызвалисть  сами,
О том Серафим должен знать,-
При шлюпке быть снова гребцами,
Чтоб быстро её перегнать.
И мы приложили усилья
И весла взлетали, как крылья
И шлюпка летела почти.
Когда показались колонны
Мы медленно плыть были склонны,
Чтоб Льва, если встретить,почтить.




Мы вспомнили первую встречу
И всё, что случилось потом
Наверно, сейчас Лев далече,-
Молчанье вещало о том.
И взмахи весла убыстрились,
Когда, наконец, убедились,
Что, видно, пустой постамент.
И с думой о нём, нашем друге
Усилили наши потуги
И весла взыграли в момент.

Остаток пути шли мы споро,-
Молчание нам помогло.
Глубь неба увидели скоро
И враз на душе отлегло:
Нас громко уже привечали,
Смеялись и что-то кричали,-
гребли мы уже что есть сил.
Под шлюпкою галька шуршала
Знать мы добрались до причала,-
Козьма лишь воды попросил.

Мы вскоре уже отдышались,
Чтоб вымолвить связно слова.
С гурьбой ожидавших смешались
Хоть знали, что делать сперва.
Архангел молчал, улыбаясь.
Козьма подошел, чуть шатаясь
И низкий отвесил поклон.
Я следом за ним появился
Нескладно совсем поклонился
И молча топтался, как слон.




Архангел нас обнял за плечи
И каждого поцеловал.
Притихло вдруг малое вече,-
Он всех к тому жестом призвал:
«Пред вами два брата названых,
Отчаянной храбростью равных,
Отвага их в битву вела.
Заслуги их неоценимы.
Сейчас, когда вместе мы с ними
В честь их прозвучит пусть хвала».

«Хвала!» - Громогласно звучало
«Хвала!» - Голос нежный пропел
«Хвала!» - Эхо всем отвечало.-
Ушам своим верить не смел:
Неужто хвалы я достоин?-
Ведь я новобранец, не воин,
Могу ли равняться с Козьмой,
Отважным и опытным мужем?
Прием этот им лишь заслужен,
Я рад, что он дружен со мной.

«Не скромничай, брат мой, чрезмерно»,-
Послушалось мне за спиной,-
События все достоверно
Дружине рассказаны мной.
Архангел доволен тобою,
Он рад, что ты дружен с Кузьмою,-
Вы оба его протеже.
За вами следил со вниманьем
И вы всё его упованье
Вполне оправдали уже.



«Сестра! Наконец ты со мною,
Но где до сих пор ты была?»
«Всё время с тобой,- за спиною,
К Архангелу я привела
Тебя, моего недотёпу.
Хотелося даже отшлёпать,
Чтоб ты грациознее был».
«Не то у меня воспитанье,
Но я приложу всё старанье,
Своё приложение, пыл

И эту науку освою,
Коль требует то антураж.
Покуда мы в гроте с тобою,
Прошу мою прихоть уваж,-
О грации больше ни слова,
Пока не очутимся снова
В привычной для нас всех среде»
Согласно кивнув головою
Рассталась на время со мною,
Приблизившись к самой воде.

Где шлюпка пока что стояла,
Готовая к яхте отплыть.
И только гребцов ожидала.
И ими должны были быть
Опять-таки мы лишь с Кузьмою,
Но нас оказалося трое,-
сестра уже в шлюпке была.
Козьма сделал вид, что так надо,
Со мной обменялся он взглядом
И шлюпка тотчас отплыла.




Мы молча гребли, улыбаясь,
Но смех нас душил не шутя.
И дружно мы вдруг рассмеялись,
Она -звонче всех, как дитя.
«Я знала намеренье Ваше
И что предпринять должны дальше,-
Хотите сейчас расскажу:
Я мысли все ваши читаю,
Нелишней себя я считаю,-
Я помощь Фоке окажу».


«Но что с ним?- с тревогой спросили,-
Его лихорадка трясет»
И мы, не жалея усилий
Гребли. И нас шлюпка несёт
К больному на яхте безлюдной,
Вполне сознавая, как трудно
Ему одному сейчас быть.
Причалив, на яхту поднялись.
На палубе тряпки валялись
И швабра с ведром. Видно мыть


Её собирался, бедняга,
Но хворь одолела его.
Лежит чуть помятая фляга…
Кабы не случилось чего…
Мы в кубрик спустилися тут же,-
Фока на полу лежал в луже
Натекшей из раны крови.
Спускаясь, теряя сознанье,
Упал он и руку поранил
И грудью её придавил.


Очнулся Фока лишь на койке,
Увиденным был поражен.
Сестра предложила настойки.
Он выпил, как пил бы крюшон.
И сила лекарства сказалась:
Фока полежал ешё малость
И встал. Он был явно смущен,
Что бинт на руке оказался
И даже сорвать попытался,
Но взглядом он был укрощен.

Высокий  и сильный мужчина
Похож на ребенка вдруг стал,-
Взгляд Феи тому был причиной,-
Он словно Фоку обуздал,
Смирил его нрав неудержный
Он стал вдруг податливый, нежный
И как откровенью внимал
Словам её ласковым, внятным,
Доходчивым, ясным, понятным…
Фома вдруг прилёг,- задремал.

«Пока вы загрузите шлюпку,
Здоровье вернется к Фоке,
А я поищу его трубку,-
Была она раньше в руке».
Погрузка к концу подходила
И Фея опять удивила,-
Нам трубку Фоки показав.
И сам он на юте высоком
Стоял, как всегда одиноко
Повязку пред тем развязав,-




Знать рана его затянулась
И Фея причастна к тому,
Здоровье к матросу вернулось,-
То видно не только ему.
Раскатисто вдруг засмеялся
И нам помогать попытался,
Но не было в этом нужды,-
Последний бочонок с водою
Упрятан уже под кормою,-
Достаточно будет воды.

Настала минута прощанья.
Отвесив всем низкий поклон,
Фока при всеобщем молчаньи
Поднёс Фее ценный кулон.
Как дар за его исцеленье,
Но Фея отвергла в волненьи
Его необдуманный жест,-
«Не я, верь, а воля Господня
Тебя исцелила сегодня,
А я лишь несу его крест.

Кулон ты подаришь невесте,
Что ждёт тебя на берегу.
И жизнь проживете вы вместе,-
Заверить то клятвой могу».
В объятьях Фоки побывали
(Медвежья сильнее едва-ли),
И шлюпка тотчас отошла.
Гребли мы достаточно рьяно
И шлюпка направлена прямо
На грот, куда вскоре пришла.




               ГЛАВА  YI

Нас ждали уже с нетерпеньем,-
Заминка неясной была,
Уже проявляли волненье,-
Какие у них там дела?
Как только на берег ступили
Дружинники нас обступили
С вопросом немым на устах.
Но всё пояснила им Фея,-
Рассказ все сомненья развеял,
Исчез за Фоку общий страх.

Не мешкая в грот углубились,
Архангел к вниманью призвал.
Дружинники свету дивились,
Он раньше и нас удивлял,
Они, как и мы восхищались
Порой, как и мы поражались
Чертогом – преддверием в Ад.
Плывем не в волнах Ахерона
И шлюпка не лодка Харона,
Плывём, чтоб вернуться назад.

Исполнив Всевышнего волю,
Его всей дружине наказ.
Пропитан душевною болью,
Она полонила и нас.
И думаем все мы о том же,
Что жизни казалось дороже,
Куда и стремимся сейчас,
Душевным порывом объяты…
Мы будем сражаться завзято,
Урочный тот близится час.


В полнейшей тиши вдруг раздался
Нежданный, негаданный всплеск.
И в тишь временами врывался
Какой-то особенный треск.
Мы были с колоннами рядом,
Искали причины все взглядом,
Но не было видно нигде.
Но вскоре увидели друга,
Была с ним , как видно, подруга,-
Она чуть заметна в воде.

Козьма, затем я заплескали
И Лев отозвался урча.
Мы снова с ним встречи искали
И Лев на призыв отвечал.
И вот он у шлюпки почти что,
Подруга отстала прилично,
Тревожно ему стрекоча.
И Лев не оставил подругу
(А может быть даже супругу)
И тут же в ответ заурчал.

В том звуке нам слышалась ласка,
Как будто к себе её звал.
И вот она рядом. Окраска
Гораздо светлей, чем у Льва.
И меньше его и изящней
И нет её, видно, прекрасней,
В чем Лев был вполне убежден.
Козьма, угощавший их рыбой,
Спрессованной в ломкие глыбы,
Урчанием Льва награжден.




Для Феи знакомство со львами-
Источник восторженных чувств,-
Нельзя передать их словами,
Слетавших в наитии с уст:
Она растворялася в ласке
И гладила львов без опаски,
А голос- то неги исток.
Урчанье и стрекот сливаясь
Несли уже первую завязь
Симпатий и дружбы росток.

Недолго идиллия длилась
Львы вскоре оставили нас,-
Как будто бы что-то явилось
Важней наших искренних ласк.
Внезапно они погрузились
И в толще воды очутились.
Осталось лишь только гадать
Что вдруг их понудило скрыться
И долго ли будет то длиться,-
Нигде их пока не видать.

Вдруг рядом вода забурлила,
Ударила в шлюпку волна,
Теперь нам понятно всё было,-
Львов снова услуга видна.
А волны все чаще катились
И видим, как щупальца взвились
И Львица в их петлях была.
Отчаянный стрекот, извивы,
Удавка петли вокруг гривы,-
Неважные, видим, дела.




И шлюпка приблизилась к Львице,
Пытавшейся вырваться с пут.
Но петли сжимались, чтоб впиться
И кровью насытился спрут.
Мы не ожидая приказа,
Чтоб броситься в воду, а сразу
Почти оказались в воде.
Мы вовремя, к счастью, явились
И в этом тотчас убедились,
Промедлили б- быть бы беде.-

Шесть щупальцев Льва спеленали
И в мышцы впились его
Мы мысль неотступную гнали,
Что мёртв он, скорее всего.
Огромных два выпуклых глаза
Пришельцев заметили сразу
И луч оторвался от Льва.
Над нами завис он мгновенно
И ждал лишь решенья, наверно
Кого заарканить сперва.

Мы были уже наготове:
Послушные знаку Козьмы,-
Ему это было не внове,-
На группы разбилися  мы.
С мечей многогранные пали
Над каждой по щупальце ждали
И луч не замедлил с броском.
И в лезвия впился двух палей,
В то время мы скопом кромсали
Уже отвратительный ком

Что был ужасающим спрутом.
И вот мы покончили с ним.
И Львы уже сбросили путы.
И помощь всемерную им
Окажет, конечно же фея,
Великий дар Божий имея
Людей и животных целить.
С трудом на плаву Львы держались
И мы, как могли им старались
Помочь и любовь проявить.

И Фея, с присущей ей страстью
Взялась за лечение Львов.
Они не противились, к счастью,-
Её понимали без слов.
Пилюли, что Львы проглотили,
Вернули им бодрость и силы,
Живила морская вода.
И Фея кормила их лично,
У Львов аппетит был отличный
Казалось, так было всегда.


Львы нас покидать не спешили
И Фея в восторге была.
Ныряя, вкруг лодки кружили,-
Засада ещё быть могла.
И нас охранять продолжали,
Как будто доподлинно знали,
Что нам их поддержка важна.
Не уж ли то просто охота.
Иль всё ж направляет их кто-то…
Кому та докука нужна?



Как только приблизились к нише
Львы скрылись мгновенно в воде.
И Фея напрасно их ищет,-
Не видно окрест их нигде.
И вздох сожаленья раздался,-
Конечно, он Феи касался,-
Разлука нежданной была,
Она опечалилась даже,-
Что ей Серафим на то скажет,-
Провидицей всё же  слыла.


Короткая, теплая встреча
И поднята шлюпка меж тем.
План действий был тут же намечен,
Вглубь ниши пошли мы затем.
Она опускалась полого
И сумрачней стало намного.
Но все же всмотревшись, видать
Отчетливо даже щербатый
Все больше, казалось, покатый
Низ ниши, приведший нас в падь.

Куда мы цепочкой спускались
Тропинкой довольно крутой.
Как только внизу оказались
Туман нас окутал густой.
Пришлось нам набраться терпенья,
Малейшего ждать дуновенья
И нам, погодя, повезло:
Внезапно воздушным потоком,
Что вдруг прошумел ненароком,
Туман в один миг унесло.



Как только вокруг просветлело
Смогли осмотреть и весь дол.
И Фея к тому же хотела
Узнать, куда путь нас привёл.
Распадок был ложем потока
Шумящем в каньоне глубоком,-
Он путь нам собой преграждал.
Но глыба его перекрыла,
Она нам мостом послужила
И здесь нас Аггел*) увидал.

Он был, очевидно, дозорным
И здесь переход охранял
При виде дружины проворно
Он адский маневр предпринял.
И с камнем торчащим он слился,
И в выступ его превратился,-
У них одинаков окрас.
Козьма невзначай оступился
За камень случайно схватился,
За тот, где Аггел был как раз

Скрежещущий визг оглашенный
Заставил нас вздрогнуть в тот миг
Аггел обомлел совершенно,
Козьма ту же участь постиг
Всего на одно лишь мгновенье,
Но крепко сжимал с удивленьем
Живого, видать, кожана.
Еще трепыхался сначала,
По- заячьи даже вскричал он…
Что встреча с ним значить должна?
*) Аггел- злой дух.



Всмотревшись, увидели нечто,
Что нас поразило тогда.
И это понятно, конечно:
Не видели мы никогда
Аггела, что был перед нами,
С такими руками, ногами,
Какими нас Бог одарил
С летучею мышью он схожий
Лишь голой пупырчатой кожей
И кожными складками крыл.

А больше похож он на кошку,
Вернее сказать- на кота,
Хотя и крупнее немножко,
(длину не считаем хвоста).
Похож на кота головою,
Хоть уши длинней почти вдвое,
Но морды их- не различить
Не знаем его мы повадок,
Признать лишь одно только надо,-
Что оба умеют ловчить.

Пока мы его изучали
Мертвее он мёртвого был.
Как только мы все замолчали
Он глаз осторожно открыл
И спину вдруг выгнул дугою
И тут же взметнулся он с воем
И сумрак его поглотил.
Знак верный, что ждёт нас засада
На подступах самого Ада,-
Он с воем её упредил




Распадок имел ответвленья
В замшелых расселинах скал.
Недолго пути продолженье
Архангел в распадке искал.
Ущелье, куда мы вступили,
Всё слизни, кажись, облепили,-
Красой не могло нас пленить.
Нависшие скальные глыбы
В любое мгновенье могли бы
Навечно нас всех схоронить.

Вдруг запахом тлена пахнуло,
Он души нам всем бередил.
И камень обрушился с гулом
Всего в двух шагах впереди.
Случайность?- Иль чья-то работа,
Кому-то уж очень охота
Дальнейший наш путь преградить.
Послушные слову приказа
Свой путь прекратили мы сразу-
План действий своих обсудить.

Решили разведать дальнейший
Весь путь, что осталось пройти
И если проделки то леших,
То надо виновных найти,
Дабы наказать их примерно
«Сюрпризов» подобных, наверно,
Немало нас ждёт впереди.
Разведку Архангел возглавил,
Пред нами задачу поставил
Их действия нам упредить.

И Фея уже подсказала,
Где могут «сюрпризы» те быть.
Подробно места описала
Где их постараются скрыть.
Нависшие глыбы и стали
Укрытьем, где всех отыскали
Зачинщиков каверзных дел.-
То были всё мелкие бесы,
Отродье паскудных, повесы
Покинувших адский  предел.

Разведчики в гурт их согнали,
Как блеющих стадо овец.
И вряд ли они сознавали,
Что ждёт их тут скорый конец.
Их трепет объял жесточайший
И страх их мертвил величайший
При виде Святого Креста,
Что свет излучал негасимый.
Нежданно с Крестом тем пред ними
Архангел в сияньи  предстал.

Их замертво падало много,
В конвульсиях больше тряслось.
Довольны мы были итогом,-
Нам кровь проливать не пришлось.
Не шли, а почти что бежали,-
Мы путь, наконец, завершали
И радость объяла нас всех:
Уверовав в правое дело
Войдём в преисподнюю смело,-
Нас ждёт непременно успех.

С ущелья мы вышли в долину,
Где быстрый был мутный поток.
Он нёс растворённую глину,
А может быть мелкий песок.
Широк, но достаточно мелок,
Разведав в начале, мы смело
Его перешли тут же вброд.
А Фею, сокровище наше,
Любимицу всех уже ставшей
Я нёс на руках до ворот

Видневшихся в тёмном базальте
Почти что отвесной стены,
Здесь все собрались, как на старте
Решимостью лица полны.
Но створы ворот – монолиты,
Из меди чистейшей отлиты
И надпись над ними гласит:
«Входящим здесь нет покаянья,-
Оставьте свои упованья».
Каким-то наш будет визит?..

С вопросом немым мы смотрели
На лик Серафима с тоской.
Ответ мы услышать хотели:
Что делать нам с Брамой такой?
И он не замедлил с ответом
Слегка улыбнувшись при этом
И вот что услышали мы:
«Её не открыть нам руками
И в том убедились вы сами,-
Под стать ей лишь двери тюрьмы.

Здесь множество раковин разных
Прибрежный песок сохранил.
Найдется немало прекрасных
Коль смыть с них наросший весь ил.
Средь них лишь одна нам годится,
Что вся перламутром искрится
От раструба до завитка.
Она распахнёт нам ворота,
Куда нам войти так охота,
Но вход перекрыт нам пока.

Так примемся дружно за дело
И время не будем терять..»
Но Фея в руке уж вертела.
Стараяся всем показать
Свою дорогую находку.
Её обнаружил под лодкой
Случайно почти что Козьма,
Когда на песке с ней возился.
Находке и сам удивился,-
Была она кстати весьма.

«Услышано Господом Богом
Моё обращение к вам.
Он сделал для нас уже много…
Господь внял и этим словам.
Находка с тех раковин самых,
Что часто зовут трубачами,
Она-то как раз нам нужна.
Лишь тот, кто её обнаружил
Очистит внутри и снаружи,-
Она заискриться должна.

Всю ту процедуру исполнил
Со всячеким тщаньем Козьма.
И стал средоточием молний
Трубач или наш Талисман,-
В руках Серафима казалось,
Звезда невзначай засияла
И мы подтвердить то могли.
Он Фею к себе подзывает
И ей Талисман наш вручает
И к Браме они подошли.

 Продолжение следует