Пятый

Сергею Шелепову посвящается.
__________________________________

1. Дом

Я – старый дом купеческих кровей,
я – цитадель ушедшего начала,
когда ещё без улиц, без церквей,
без кладбища, без парка, без причала,
рождался город.

Буквы в чугуне
моей таблички – маленькие духи,
кричащие о боге – обо мне,
помноженном на третий век разрухи.
Узоры кладки – точки да тире –
пока ещё не отданы чинушам.
Я – каждый доминошник во дворе,
я – каждый баритонящий под душем,
я – каждый узкоглазый квартирант,
я – каждая судьба.

Зачем я сдался
профессору баланов и баланд,
вершителю гоп-стопа и атаса?
Он трогает и гладит мой фасад,
кадык туда-сюда, дыханье спёрто,
и некому вернуть его назад –
в тюрьму,
в тайгу,
к пиле,
к баланде,
к чёрту,
туда, куда опять ему пора.

О, я-то знаю, видел-перевидел,
как "эмка" заезжала со двора,
как тыкал беломорины водитель
в яичный стык отменных кирпичей,
когда вели – с постели прямо в урки.

Вернуть бы время огненных ночей,
я всё стерплю – и копоть, и окурки,
и пусть опять помочится сержант.
Я – памятник, с табличкою и правом
на более достойных прихожан.
Вот те могли, а нынче...
Да куда вам...


2. Скамейка

Я стою напротив маразматика –
дома. И когда его разрушат?
Жарко от расстеленного ватника,
больно от костлявой полутуши.
С самого рожденья наказанье мне,
хоть кричи – но это между нами.
Я татуирована признаньями,
я отполирована штанами –
юбки устарели. Что ни задница –
то шары коттона и вельвета.
Тоже не мешает припарадиться:
вот придут, покрасят ближе к лету –
буду мстить.

А этот не устроится,
сбоку на бок ёрзает, паскуда.
Ночь длинна, а жаль: была бы дворница –
долго бы катился он отсюда,
жёстко бы, и больно бы, и громко бы,
бы...бы...бы...быстрей бы рассветало.

Чу... ни скрипа тёртыми обломками,
пусть уснёт – потерпим для начала.


3. Мост

По мне шагала чешская пехота,
по мне везли заводы на Урал,
а я стою с двенадцатого года –
мне больше века, чёрт бы вас побрал.
С меня ловили тонны краснопёрки,
и мне бы жить в строительном раю,
а я стою – бетонный и упёртый,
уродливо затянутый – стою.

И только ночь короткой передышкой
врачует и колдует надо мной,
и белый тополь – градусник под мышкой –
торчит в боку, прогрызанном войной.
Внизу – Хопёр, печально знаменитый,
но весело бегущий в тихий Дон.
Мои друзья, одетые в граниты,
не знают, как смывается бетон
из года в год, по крошке, по песчинке,
с куриных ножек латаных опор.

Какая ночь! А тут – опять ботинки.
Одно из двух: любовник или вор.
Скорей, второе – вон какая рожа,
и шаг такой, что рухнуть бы пора.
Спаси, помилуй мя, бетонный боже,
от этих мук в полпятого утра.

Ура.
Прошёл.
Подъём, уже светает.
Мне нужен отпуск – срочно, позарез.
Ровесник мой, прославленный Титаник,
лежит на дне. Вот, счастье-то.
А здесь...


4. Балашов

Я – Москва, только ростом поменьше
и поуже в печоринской талии.
Я рождал изумительных женщин,
я гремел по России и далее.
Я ковчег – позавидует Ноев,
здесь не твари по паре, здесь людищи:
двадцать шесть всесоюзных героев –
это в прошлом. И тысячи в будущем.

Я – спортсмен всероссийского класса,
здесь дворы турниками усеяны
и куски загорелого мяса
полюбляют Серёжу Есенина
(а других и не знают, ваще-то),
здесь культура, и шлют к Богородице,
здесь и явка – сто десять процентов,
и "Россия – для русских!”, как водится.
Я не место для чёрной халявы,
я не Мекка для всяческой сволочи.

Он пришёл – неумытый, костлявый
и одетый не шибко с иголочки.
Он стучал в мои окна и двери –
далеко тут до нервного тика ли?
Мы, конечно же, люди, не звери,
потому не пришибли, а выгнали.


5. Хопёр

Самый чистый в Европе – шутка ли?
Самый быстрый у Дона – нако-ся!
Я бетон вымываю сутками
(мост, наверно, уже поплакался).
Было время – суда и ялики
прямо в греки несло течение,
а теперь я худой да маленький,
а теперь на плоту – мучение.
Было время, топились барышни –
эх, фартило сомам нажраться-то,
а теперь им за честь опарыши,
да и те на крючках двенадцатых.
Было время...

Бултых...

Здоровенько!
Водяному презент от лешего.
Человек не дорос до пофига,
человек – существо глупейшее.
Ты топиться иль как?
Вбирай уже
полной грудью, чтоб вмиг, не мучаясь.

Вот те, раз: как припомнил барышень –
так накаркал.
А, может, случай, ась?

_________________________________________

– Этот пятый из нашего класса.
– Наливай.

Громыхает вдали.

– У тебя зажигалка без газа.
– Чёрт, и правда.

Считаем рубли.

– Что за лето проклятое.
– Да, блин.

Живописной долине Хопра
аплодируют первые капли.

Загостились.
Пора нам.
Пора.