лекарство для меня

Ты спрашиваешь, что за хиромантия,
Тебе попала с полки прямо в руки?
Покрыта эзотерикой романтика,
Которую я собирала в серой скуке,
(Мне так напоминают мое прошлое,
Страницы книг, которых не придумаю.)
Я спрячу твой секрет в нее, но можно ли?
На радость, на веселье, на судьбу мою,
Написанную в автобиографии,
Какой-то петербургской чернокнижницей?
Я векторная, растровая графика,
А ты меня считал слезливой ижицей.
Я выверена так математически,
Что не придумаешь точней и описательней!
Ведь это же сенсация практически,
Я полюбила в тебе мертвого писателя!
Поэтом став сама, к тому ж рисующим,
Ты вдохновлял меня на всякие свершения,
За что ты полюбил? За красоту, еще
Не раскрывавшуюся в ценность уважения?
И я храню! Под стать моей экспрессии,
Своей душой, и сердцем, и сознанием,
Проскальзываешь ты во мне инверсией,
Когда я излагаю свои знания,
Переходя на прозу из поэзии,
На воду чистую из хлеста вспышек пламени,
Метафорой, сравненьем, антитезою,
Своей, чужой, как хочешь называй меня!
Неси неправду странной околесицей,
Я буду объяснять твой бред отчаянием.
Перетрясется, скоро перебесится
И воплотится моим самым лютым чаянием.
Про нас пойдет молва и слухи скверные
О том, что магия и чертовщина всякая,
Скажи мне честно, это было верно ли,
Что от твоих романов адресаты плакали?
Да всех, кто прочитал твою историю,
Судьбу их отражало имяреками?
И будто бы писал не своей волей ты,
А под диктовку злыми человеками?
Нет-нет, не говори. Мне эзотерика,
Уже осточертела, нету горше ей.
Не открывай двадцатый раз Америку,
Когда способна я на что-то большее.

___
Ты спрашиваешь, что за хиромантия?
Роман печатный, с действием плацебо.
В Божественной комедии по Данте я,
С тобою попаду на третье небо.