С. С. Х

(Самоубийце, скандалисту, хулигану)


В память святости слова пиита,
Кто был другом советских гармоний.
Как не видел он рифмы зенита,
Так не видим мы здесь церемоний.

Покровитель сиротской России
Выбрал путь беспрестанных скитаний.
Как всегда молодой и красивый,
Как всегда путь был не без страданий.

От Рязани до Севера что ли,
Встретив прусса, германца, поляка,
Говорил вам, что мир, он как поле,
Говорили вы, он был гуляка.

Ну и что ж, что он пил и буянил?
Ну и что ж, что до драк был горазд?
Всей богемной искусственной дряни
Был честнее он в тысячу раз.

Его слово – лишь пепел и пламя,
Его голос – лишь слава труду.
Вечно весел, но вечно упрямый,
Вечно в жар превращал он пургу.

Золотой головой поклонялся
Перед царской читой в Петербурге.
Но в Москве он уже преклонялся
Перед властью, что рифму погубит.

Говорите, до женщин был падкий,
Может быть, тут уж спорить нельзя.
Так сбегались по зову загадки,
Как букашки на запах летят.

Ну а как же страдала здесь проза,
Когда лирика била ручьем.
Тот ручей не задел бы угрозы,
Но ему все ветра нипочем.

Золотой головой да в серебряный век,
Навсегда он для нас погрузился.
Пусть мальчишки запомнят, что был человек,
Кто за них воевать не скупился.

Воспевал океаны, воспевал паровозы,
До политики еле добрался.
Путь к мечте освещали прогнившие грезы,
К лже-свободе никто не придрался.

В уходящем, поэт, нету нашей вины,
Хоть и нет там всемирной заслуги.
Там, куда мы плывем, пусть не будет войны,
Желтым парусом свяжем им руки.

Ну а мы, уходя, будем звезды сжигать,
И другие взойдут на Парнас.
А когда сил не будет за них умирать,
Хулиганами пусть окрестят нас.

До свидания, поэт, без руки и ладони,
Пусть огонь, не спеша, догорит позади.
Все матросы для шторма исполнили роли,
А теперь наш корабль блестит впереди.