1001. Ночь 6

1001 НОЧЬ ШАХЕРЕЗЕТДИНОВА

(По мотивам произведений Д. Дефо, А. Солженицына, В. Шаламова, Р. Малиновского и т.д.)

Памяти жертв сталинских репрессий и
памяти прадеда, сгинувшего на полях
Первой Мировой, посвящается.


НОЧЬ 6
в которую Семён вспоминает "верденскую мясорубку "
а Робинзон обустраивает своё жилище, пытается «изобрести» колесо
и исследовать остров

                1

Ручаюсь, русская пехота
Прочнее каменной стены!
Крутились, кажется, полгода
В верденской мясорубке мы.
Упорно враг ломился в двери,
И нёс жестокие потери,
Да и, чего греха таить,
Своих-то павших хоронить
Мы еле-еле успевали.
Гром пушек и снарядов вой –
Такой поддержки огневой,
Клянусь, вы к счастью не видали.
Снаряды уж в который раз
Смешать с землёй пытались нас.

                2

Когда же враг пошёл в атаку,
Из перепаханной земли
Живые встали. Эту драку
Нам не забыть. Ручьи текли
Кровавые по дну траншеи,
И крестик маленький на шее,
Да что там крестик! Скажем: бог,
От смерти многих не сберёг.
В ход шли сапёрные лопатки,
Штыки, приклады, кулаки…
Подраться мы не дураки!
И многим там по носопатке
Досталось. Даже наш медведь
Рассвирепел и стал реветь,

                3

Как мы, порой, на поле брани.
Жаль Мишкою был назван он!
Пожалуй, на полях Шампани,
Он точно был Наполеон!
Судьбинушка досталась зверю!
В лесу бы проще было? Верю,
Но с нами тяготы пути
Он честно разделил почти,
Стесав все лапы на дорогах,
Которыми мы шли тогда.
Ревел, ведь в кровь стесал! Беда!
Дороги были! Хоть на дрогах
Лети по ним. Но для зверья
Привычней, всё-таки, земля.

                4

Я вспомнил, как мы в трюме мёрзли,
Оставив Дальний* до поры,
И как изнемогали после
В порту Коломбо* от жары.
Тогда, наверное, наш Мишка
Сосновый бор свой вспомнил в шишках,
И мы шутили: - Михаил
Под пальмы юга угодил!
Иные запахи и звуки,
И эта липкая жара!
За ним бежала детвора,
Мы шли, испытывая муки
Парадным строем. – Замечай, -
Заметил Яков, - чистый рай!

                5

Не быть уже так близко к югу.
Наверное, признать пора:
В жару мы рады вспомнить вьюгу,
А в холод нам нужна жара,
Хотя, кто этого не знает:
Всегда чего-то не хватает.
Стране, где не было войны,
Не пушки ли уже нужны?
А где кромсают твердь снаряды,
Всё перепахивая вновь,
И как водица льётся кровь,
Безмерно миру будут рады,
Как свету где-нибудь во тьме,
Так думалось порою мне.

                6

Потом шторма нас изводили.
Проваливаясь в бездну, мы
Молились. Тут уж или – или,
Но гребень поднимал волны,
Чтоб с силой вновь низвергнуть с кручи,
И низко так висели тучи,
Что нам казалось: дым из труб
Сливался с ними. Зуб на зуб
От сырости или от страха,
Клянусь, не попадал порой.
Но кончился и этот бой.
Судьба – беспечная деваха,
Дразнила, за собой маня,
Туда – в Шампанские поля,

                7

Ведь мало мы хлебнули лиха,
И тяжких испытали мук.
В бою мы ждём, чтоб стало тихо,
В тиши мы ловим каждый звук,
Лишь бы не свист проклятой пули…
Но, кажется, не все уснули.
Марат наш был неутомим.
Беседовал я как-то с ним:
Откуда, мол, ты всё же родом?
И есть ли у тебя семья?
И как ты думаешь, не зря
Читаешь этим ты уродам?
- Но лучше-то занятья нет, -
Услышал я тогда ответ.

                8

И я подумал: в самом деле,
Чем тупо думая заснуть,
Когда весь день был на пределе,
Пожалуй, это лучший путь –
На время раствориться в сказке.
Живущим в зоне по указке,
Где вертухаи и воры
Бал смерти правят до поры,
Прекрасный остров Робинзона
Казался раем, может быть,
Куда, увы, нам не доплыть,
Пусть даже сгинула бы зона,
И все начальники подряд.
- Конечно же читай, Марат!

                9

«Загородившись частоколом
Из острых кольев от врагов,
Повесил я гамак над полом.
Теперь-то у меня был кров –
Двойная, прочная палатка,
(А это парус, без остатка),
Пещера, где я много лет
Хранить мог как весь инструмент,
Так и оружие и порох.
Конечно, я был очень рад,
Что не придётся мне подряд
На каждый отзываться шорох.
За шпагу и за пистолет
Теперь хвататься смысла нет.

                10

Я жил как в замке укреплённом.
По лестнице, по приставной
Влезал к себе. Определённо,
Как ключ забыв, к себе домой.
Хоть было не совсем удобно,
Я чувствовал себя свободно.
Однажды только грянул гром.
Я был напуган. Дело в том,
Что порох весь хранился в бочках.
Мелькнула мысль: а если вдруг
Ударит молния! От мук
Избавлюсь сразу я и точка!
Рванут все двести фунтов! Знать,
Придётся порох фасовать.

                11

И спрятал я его надёжно,
И так, чтоб долго не искать,
А после начал осторожно
Свою пещеру расширять,
И чёрным обзавёлся ходом,
Чтоб если и ворвётся кто-то,
Я и тогда бы мог спастись.
Теперь я мог уже за жизнь
Свою совсем не опасаться.
Да, это спорный был вопрос:
Кого тут мне бояться? Коз?
Свирепых хищников, признаться,
Пока ещё я не встречал,
А остров был довольно мал.

                12

Но так ли мал он? Мне хотелось
Его исследовать, и я
Взял на себя однажды смелость
Пуститься в путь. Тогда меня
Ждал ряд открытий. На удачу
В долине я построил дачу.
Там я нашёл и виноград.
Которому был очень рад,
И пальмы, и на них кокосы,
Хотя и дикие плоды,
Источник это был воды,
Точнее – сока. Были козы,
Которых, что греха таить,
Мечтал давно я приручить.

                13

Там было лучше, без обмана,
Чем у меня в пещере, но
Не видно было океана,
А мне совсем не всё равно –
А вдруг замечу парус где-то!
Хотя казалось сказкой это,
Но повторюсь, что в чудеса
Я как мальчишка верил сам.
К тому же, всё по бездорожью
Мне было не перетащить.
«Уж лучше на два дома жить, -
Подумал я, а помощь божью
Иметь в трудах своих в уме.
Кто, как не он поможет мне?»

                14

Чему нужда нас не научит!
Я делать научился всё!
Имея инструментов кучи,
Я мог построить и жильё,
И сделать мебель «по заказу».
Не всё, конечно, вышло сразу,
Но если стал изобретать,
Готовься шишки набивать.
Я вырубил себе лопату,
За месяц, не в один момент –
Так был мне нужен инструмент.
В другое время бы за плату,
Хоть за какую, всё равно,
Не обтесал бы так бревно.

                15

Немало времени потратил,
Изобретая колесо.
Так и не получилось, кстати,
Хоть в этом деле был резон,
И лучшим бы из всех открытий,
Возможно, стало, но в корыте
Пришлось таскать мне землю, и
В трудах тянулись дни мои.
С утра, конечно же, охота.
Здесь, к счастью, было много коз.
Клянусь, на остров их завёз
Как будто специально кто-то,
А так же, к радости моей,
Ещё и сизых голубей».

                16

И наши дни в трудах кипучих
Тянулись длинной чередой,
Мы перетаскивали кучи
Камней холодных. Ни одной,
Надежды не было, что скоро
Дойдём мы в штольнях до упора,
Хоть всё, что сколото с утра
И выносили «на гора».
Стояли лютые морозы;
Залатанный бушлат не грел,
Всему, конечно, есть предел,
И были главные вопросы:
Что будем есть, и сможем ли,
Упав, с промёрзлой встать земли?

                17

Узнает кто-нибудь однажды,
Кто я такой и как я жил?
И если б жить пришлось мне дважды,
Каким бы путь второй мой был?
По сути, если разобраться,
Я мог во Франции остаться,
И в первый раз и во второй,
Но был приказ души: Домой!
Душа – она всё знает точно,
И всё-таки вернулся я,
Ведь тут была моя семья.
Найти её хотелось срочно,
И день отсрочки был как год,
А вышло – леший разберёт!

                18

Тут жизней надо бы четыре.
Пришлось же мне повоевать!
На двух фронтах, потом в Алжире…
Куда-то всё бежать, бежать…
Видать, я баловень удачи,
Конечно же! А как иначе?
Не объяснить, в том фокус весь.
Одно лишь плохо, что я здесь,
В какие-то внесён был списки,
А кем, за что – ещё вопрос,
Возможно, кто-нибудь донёс –
Попал я под метлу зачистки,
(Мне, видимо, грозил расстрел),
И только чудом уцелел.

                19

Как бы мне всё и по порядку
Толково это рассказать?
И не самой ли смерти взятку
Придётся потихоньку дать,
Чтоб день отсрочила кончины?
Ведь есть же веские причины:
Иначе всё мне не успеть.
Берёт ли, кстати, взятки смерть?
Берёт! Конечно! Золотишком.
Но золото – о нём потом…
- Я знаю, - мне шептал Пахом, -
Где есть оно, и даже слишком…
Он умер на моих руках,
Ещё тогда – на Соловках…

                20

Чудна, однако, жизнь солдата!
Событий бесконечен ряд.
Да если вспомню я, ребята,
Гражданскую, тогда Марат –
Рассказчик чудный, побледнеет!
Его герой не постареет
В веках, в отличие от нас,
Спасёт кого-то в трудный час,
И воодушевит примером,
Как, может быть, и опыт мой,
Так что вперёд и хвост трубой,
Хоть жизнь и склонна к высшим мерам,
И говорят, что это вздор –
Её отсрочить приговор.


ПРИМЕЧАНИЯ:

*Дальний – порт в Маньчжурии, захваченный японцами в 1905 году, откуда русский легион на пароходе «Гималаи» отправился к берегам Франции. Путь, может, экзотический, долгий и утомительный, однако более безопасный, чем из Архангельска вокруг Скандинавского полуострова, в водах у которого рыскали немецкие подлодки.

*Коломбо –  порт на Цейлоне, где был устроен парад.
«Было десять часов утра, начиналась нестерпимая жара. Народ высыпал на улицы, облепил балконы. Все аплодировали проходившей «доблестной императорской» русской армии. Музыку сменили песни. «Соловей, соловей, пташечка, —канареечка жалобно поет», —раздавалось под
знойным небом Коломбо. (Р. Малиновский «Солдаты России»)

ПРОДОЛЖЕНИЕ:http://www.stihi.ru/2015/08/03/3584