Перегон

        ...рассвет подкрался незаметно, глазами пялясь в потолок, я проникался неприметно в рабочий,  заводской гудок.  А трубы, что кадили разом и неустанно дым валил, заполня  мои стены газом, азон остатки растворил . Где жить вблизи густой промзоны, не видя даже перспектив, покрыты копотью обои, от комбижира пол в отлив. Экологическая яма давно всосала городок, где спирт идёт для выживанья, кто воздержался - жить не смог. Загадывать, что будет дальше?, безумие в такой среде, а оставаться   для сравнений - наверно это не по мне. Уже 2 года после срочки я перепробывал работ, на те, которые хотелось - никто наверно не возьмёт. И мне пришлось всё это время на штрафстоянке коротать, охраником недельной вахты я приспособился стоять. Работа явно не для умных, карьерный рост - не светит мне, а сменьщик хомяком жиреет, хоть вместе были на войне. Он стал мгновенно окольцован и вскоре  дочку породил, заметно втянут в ипотеку и позабыл уже, кем был. Понять могу его конечно, но..., только жизни не принять!, такой, что сделала поспешно, бойца подгузники менять! Уклад семейного папаши ему наскучит, но потом, ну  а пока, заботы, тяги, с женой,  что хочет сесть верхом. И  нет как прежде разговоров, доверия!, как было там,  Дербент нас всех сближал надрывом!, и память!, что досталась нам.  Ребят теряли мы немало, в обломках судьбы, раны тех, кто долг отдал своей Отчизне и тост не чокаясь - "ЗА ВСЕХ!"
 - Я не жалею что вернулся почти калекой!, с той войны, не каждому свезло конечно, иных везли - двухсотыми...
  Вот здесь, хромая на стоянке, как озверевший, цепной пёс!, лохматый и не бритый часто,  с  лицом не зная смеха, слёз.  Необходимость есть в работе, наверно, чтобы не запить!, примеров нет достойных больше, нет тех, кто может поучить.

       --- одиноко и холодно стынут, очертания каменных стен, а ладони отчаянно липнут, в обрамленье раскровленных вен, и смешалось и грязью и кровью и так часто мне хочется пить!,  и не чувствуя ног за собою, я ползу!, телом рану прикрыть,  и разорван живот словно мячик!, и его мне уже не собрать!, я пытался пихать что осталось, но..., успел что-то и растерять, не беда!, мне заштопают может!, а не хватит - другое пришьют, надо выбраться из-под обстрела, не смогу - то посмертно найдут, кро'ви вылилось много за мною, шлейф густой, прилипает трава, запихал в брюхо то, что осталось, но уже, отнялась и рука,  мордой в небо лежу подыхая; Вот я черти!!!, Режьте меня!!!, силы есть только рвать их зубами, сжал штык-нож, что сберёг с Калаша...

      Подвернулась тут делюга, обещали 200 штук, без условий и поправок, заднюю не включишь вдруг. Эти люди не из наших, но имеют нужный вес, нас свели воры' с Кургана, утром и начнём процесс. Перебрав мотор в девятке, в близлежащих гаражах и заправив бак бензином был готов, в общих чертах.  Сумку бросил, вещи кратко поместились в аккурат, от квартиры ключ на вахте был оставлен, в счёт проплат. Родина моя не в этом крае, просто мимо занесло и семьёй не обзавёлся и друзьями, заодно. По утрам - турник и брусья , вечером -железо жму, ничего менять не стану, не приму семьи узду!  Ощущение такое, что вернусь сюда с трудом, не бывать смертям всем сразу!, я пойду на Перегон. Перехватчиком я первый, сзади фура-дальномер, в будке трое с винторезом, среди них малой Джабер'. Он побрился слишком рано, вещи новые одев, карабин его заряжен, да молитву отсидев. Ничего он не умеет, кроме точной влёт стрельбы, их в ауле было много, воспитал всех дед Али. И один остался парень,  остальные полегли, из 11-ти братьев, что убиты под Шали. Одинокого волчонка очень трудно убедить, русского не переносит и другим не хочет быть.  Трафик наш уже изучен и расписан по часам, опломбирован и кузов, разошлись все по местам.  Мне наган вручили молча и маслят с десяток штук, после этого я понял, что на мне - замкнётся круг...  Значит, всё не очень просто, груз такой сопровождать, взять могли любого парня, а мне - нечего терять.

     --- тусклый свет, лежу в палате, рядом нету никого, вижу медсестру в халате, грязно-белое бельё, мухи громко бьются в раму, нараспашку и окно, от жары прилип я к койке, а под ней стоит ведро.  Состояние разлома, тело чувствует распад, пролежни по нижней части, что осталась без заплат. Больше нет здоровых тканей, лишь осталось волокно, да и то зашито прочно, чтоб не лопнуло оно. Глаз замылился на стуле, что стоит один в углу, где лежат мои вещички, но...., дойти  я не смогу.  Так 3 месяца лечился пока раны заживут, чёрным - дембелем вернулся в родной полк, под Хасавюрт.  И медалью  наградили и приказом зачитав, в путь собрали, снарядили, на дорогу денег дав. Только, мало кто остался из моих друзей тогда, адресами обменялись и простились,  навсегда...

       Дождь прошёл и влага быстро заполняет трассы кров, шелестит по ней резина, прём на Северный Кавказ с Челнов.  А закат богрово-красный и не хочет оседать, лунный свет  предельно ясный,  но к утру уйдёт  опять.  Километры растянулись на извилистом пути, нагоняю время бегло, в счёт проглоченной еды. Познакомившись сумбурно с спутниками в Перегон, лишь потом я вспомнил жуткий!, и наверно, вещий сон.
        В рации уменьшил громкость, подъезжаем на пикет, 2 сотрудника с престрастьем изучали документ.  Путевой исписан мелко и с таможни есть квитки, номера на платный карго, с Автодора платежи.  Обшмонали всю кабину, шоферов' и их багаж, я за этим наблюдаю на обочине в мандраж. На курке застыл мой палец и внимательно смотрю, ситуация предельна!, задний ход включив, лечу! Пломбы свёрнуты дверные и открыты на досмотр, автомат с плеча снимает мент!, и резко взвёл затвор.
И посыпал дождь бумажный!, в нём валюты и рубли!, по инерции и руки неуклюже вытянули. А малой не растерялся, разрядил обрез в ментов, положил двух не моргая!,  из обрубленных стволов.  Автомат косил с испуга и деревья и кусты, зацепил шофёра в спину, опрокинув  без нужды. Кровью громко задыхаясь не по-русски он хрипел, ногу дёргал упираясь, после замер, побелел.  Его сменщик лихо прыгнул в окрапивленный овраг, но бежал совсем недолго, в травле бешеных собак. Деньги падали с поддонов, ветер уносил их след и с достойным изумленьем я смотрел на них в ответ.  Ещё час лежал и слушал, в окровавленной пыли, позвоночник растекался, из простреленной спины. Руки громко потерали, храбрецы из ФСБ!, куда можно набивали второпях карманы все!  Вот приехало начальство, забирать 15 тонн!, был маршрут уже известен, перейдя в другой фургон.  Отгрузили деньги быстро, я глазами провожал, как они оперативно обезжирили металл!  И врачей никто не вызвал, я не мог их попросить, лишь моргал ещё глазами, боль стараясь  погасить. Ну, а после закидали и подельников, ментов и меня к ним запихали, крепко заперли засов.  Трупы им не пригодятся, отвезут да и сожгут, нет свидетелей и денег, перепишут весь маршрут. 
                P.S    / Деньги месяц собирали для войны со всей Москвы: рынки, базы, проститутки, понемногу все несли.  Сколько было бы оружия, вложенно в 15 тонн???, на подходе остальные,  наш 4-й Перегон.