Сергею Фомину. Mourn

And brothas miss ya while you're gone,
 You left your nigga on his own,
 How long he mourn??
But life goes on...

Тупак Шакур.


Привет, дражайший Бро!  Да со страниц журнала моего «Весёлые картинки»!
Я до сих пор в психозе от того, - во снах меня не пропускают к вам на вечеринки..
И лишь с утра я понимаю, что ещё живу, да безголовых строк своих распространяю синеву.
В своём критически безумном стиле, - не помню год, когда ты умер, не был на могиле.
Свинья. Да что «свинья»? Достаточно сказать, что это тупо тот же я.
Сам знаешь, что в отличии от всех я не меняюсь, не взрослею,
Армаду Безобразных Слов своих лелею, ты знаешь, я теперь богат, как чёртов Крез,
Из раритетного Mossberg ( а ) замутил себе обрез.
Но огнестрелы не люблю, я чисто так, слегка подмазал ностальгию,
Я ж по холодному, пять лет тренировался и теперь быку срубаю выю на раз.
Есть миникузница, - стилетом самодельным с девяти шагов из десяти попыток
Девять попадаю в глаз. Как только перестал в сем мире заниматься чем-либо, кроме стихов –
Меня избавил «Батька» от реальности оков, я иллюзорен ныне более, чем Летов.
Чураюсь стилей, форм и норм, забросил пятистопный ямб, специально не пишу сонетов.
Явил свой собственный, «былинный» слог, ( ещё его бы кто-то понимать да слушать мог ),
Но это от размаха топора-пера всего лишь щепки, к «Деламелоникону» подобрал зацепки,
В литературе ты особо ничего не пропустил, Айс Кьюб намедни говорил, что
«Rhymes are still the same, just changed the fucking rhymers  », у нас такой же каламбур,
Такие тут хэдлайнерс и праймтаймерс, - куски сорвавших кухонные цепи дур,
Да баландёры от литературы как бы так мужского полу, что там не то, что в душу,
Ни попсе ни рок’н  не в жилу, в вену тухлую борщом своим тухляво-кислым,
Они полемику ведут, где усераются, что на мази и с рифмой и со смыслом,
Вооружившись бреда сатанинского корявым коромыслом, вещают и витийствуют
До юшки, до соплей кровавых. И хрен им пояснишь, - Литература не приемлет здравых.
Да я за счастие почту быть в статусе для них морального урода,
Ведь больше, чем поэт и гражданин – я маленькая часть родного Русского народа,
И, видя жёваных рифмованных соплей сверхсупергипербогомерзкую белиберду,
Брат мой! Я бесконечно чувствую физическую боль и на Земле горю в Аду.  Ты узнаёшь меня?
Побыть же мной изволь, чья высочайшая мечта, чтоб за мои стихи меня убили,
Как Тупака. Вот  в чём величие.
Да кто пройдёт в моих ботинках хоть полмили?  Несчастный же кривляка оргазмы ловит,
Если дурачок такой же ставит ему «лайк».
Мне надо чтобы душу рвали в клочья, словно Patton Mike, когда орёт «Shit lives forever!!»
Всех этих поэтически несчастных старых дев стада, одна на всех не порванная плева,
Поработила разум, дух, ( там всё реально - два из двух ) да есть ли выше наслаждение, что боле истинной поэтики эстетики,
Такой, что приближает тебя к Богу, шедевральное искусство? С ним по сравнению любовь
И гнев, и липкий страх – дешёвые, надуманные чувства. В моих стихах им душно,
Словно в ртути тяжелейших, ядовитейших парах. Дезориентация, системы нервной крах,
Вот чем являются для них раскаты грома страшных откровений-сочинений, так далеко
Всё это за порогом всех физических явлений, что метафизика в изящном реверансе
Уступает мне дорогу. О, авве, Отче! Хвала создателю, осанна Богу!!
Таскающим за шкирки, как слепых котят, любые сущности и тени,
I cast a shadow, Брат! Как дети, на колени ко мне садятся тысячи вселенных,
Частицы слов в бессмертных, тленных, в очередях рожденья ждущих караванов,
В нейронных клетках добиблейских великанов и титанов.
Вот истина. Да воссияет свет!
Тебя мне жесточайше нехватает, милый Брат. Привет.