Шестое видение зины

             Шестое видение  Зины
          (В Доме занавешенных зеркал)
«За что, о, Господи?»  Этот вопрос-вопль впервые  вырвался из её  груди не во время последнего обыска, и даже не  после ареста при допросе  в кабинете следователя, а в переполненной и зловонной  пересыльной тюрьме, а потом в битком набитом скотском вагоне, когда её крестный путь стал необратимой реальностью. А потом он возникал много-много раз и каждый раз Главное Слово спасало её от гибели. Оно спасло её от смерти в грязном лагерном бараке.  Оно, даст  Бог, позволит ей умереть  в собственной постели в  окружении  родных и близких.   «За что, о, Господи?»   И сразу возникает перед  её глазами жаркое и пыльное лето 1933 года.  И снова повторяется этот  кошмар, но уже не во сне, а наяву. Снова выползет из  кустов близ крыльца райкомовской столовой  на четвереньках   живой скелетик, с   гноящимися глубокими глазницами, человеческое существо без признаков пола: «Тётинько, отрыгни!  Тётинько, отрыгни котлетку!» А рядом с ней стоит сытый   чекист  и кричит на  солдата, как тот «пропустил   на строго  охраняемый объект эту кулацкую падаль». И как только видит Зина это видение, так и возникает в её душе  это Главное  спасительное Слово.  Сытно елось и сладко пилось тебе,  Зина Белоснежка,  в  стране семи гномов-людоедов в доме разбитых зеркал.  «Как больно! Как стыдно! Как мерзко!»
Как старый вальс выматывает душу
                В запретную рождественскую ночь.
                Напрасно зэк свою телагу сушит
        Напрасно   ворон  по Марусе грачет
                Бутыль  Мадеры  по подвалу плачет,
                Тоска из  сердца  вылетает прочь –   
              Изгнать её три рюмки помогли.
                На море –   лунный путь на край земли,
                Где хлебы выпекаются из глины…
                Сегодня исповедуется Зина,
                Сегодня исповедуется ночь!

Я погружусь в научные сомненья:
             Я в путь пущусь на квантовых волнах
                Над миром мысль   парит орлиной тенью
                И ловит смыслы  любопытный прах.

                В иных мирах мне как-то веселее
                Сеньор Бартини!  Вам почёт и честь!
Мне в новом Небе звёзд вовек не счесть   
                В таком  жилище  жить мне веселее
Мне  в  дом зеркал  навечно   не залезть.

 Я принимаю мир таким, какой он есть.

              С уродствами и ложью  –   и с развратом
                С охапкою надежд  и верой в путь,
И с правдою  застрявшей  костью  в глотке,
                Когда  не  можешь охнуть  и вздохнуть.
Химия любви решает всё!  Усни мораль Природы,

            До  умной мысли   Мурке не дойти,   
                когда вокруг её   одни уроды,
 
                и  ей от них  к монашкам не уйти

В мужской бригаде спать вначале дико,
                потом – ништяк  и надобно признать,
Что хорошо, что сбилась с панталыку,
                что  я для всех любовница и мать.
                Сестра и дочь, жена бухого Лота!
 До этой жизни  надобно дойти
                Раздвинуть ноги ради  бутерброда,
                всю ночь скакать по Млечному пути.
Одной за всех работать неустанно,
                без устали, бесстрастно  и щедро
Накопленные страсти  беспощадно
                выплескивать в помойное ведро,
Вчера – в соку, сегодня словно тень,
                Смоги, попробуй выжми для санчасти
По полстакана спермы каждый день!
                Сомнамбулой ночное вдохновенье
Рыдает  осквернённая  душа,
                постигнувшая   страшное прозренье
Под звёздами медвежьего ковша,
                о  том, что ты не стоишь ни гроша.

Лилит  Ревекке не уступит места,
                она совместно  с Чёрною луной,
Заменит всем  желанную  невесту
                Адаму  став женой и сатаной,

Она славян  в пришельцев  перепишет,
                она  любовь  продаст за  драгметалл,
 На чердаке  под  черепичной крышей,
                В  том  Доме  занавешенных зеркал.

Обиды пахнут чёрными цветами  –
                сухим песком  и зноем пирамид.
Букет обид –  ядро обычной драмы,
             растянутый на годы суицид  –
                из черных душ  донецкий  антрацит!


Мне ум и друг,  мне ум и враг!
           Тулупчик мой и душегубка,
Богатство для  признательных макак,
           а для  меня вся  жизнь – как мясорубка!