О, дом на Ромашко, ты совсем не состарился

О, дом на Ромашко, ты совсем не состарился, —
Чуть-чуть почернел, словно в масле поджарился.
Чтоб шашель не съел твое тело старинное,
Ты влез в кузбасслак, толи в масло машинное.

Снаружи ты смугл, словно негр чернокожий,
Внутри ты блондин, с европейцем похожий:
Кровати и кресла, палас и светильники,
Доброго чувства немые будильники.

В далекое время моего пребывания
Эдакой мебели не было звания.
Какой там нам было? Совсем не до жиру, —
Каждый лишь мыслил: быть бы хоть живу.

Теперь, когда чуточку мы оперилися,
"Плюшки" и желуди чуть позабылися, —
Полировка и бархат к нам в хату вторгаются,
За что в этом мире так часто ругаются.

Грызутся как волки всегда ненасытные,
За все дорогое, за все дефицитное,
А мы христиане, питаемся крохами,
Куда нам угнаться за теми пройдохами.

Им на дорогах шлагбаумы открытые,
Все они могут, они именитые.
А нам куда носом не сунься с вопросом: —
Простите, продали, а то б с удовольствием!

Всегда с опозданьем, всегда мы не первые,
С сердцем спокойным, спокойными нервами.
А мир разъяренный, как бык на корриде,
Всегда в раздражении, сплетнях, обиде.

Будем же Богу за все благодарными,
Что не засосала нас слякоть бульварная,
Что мы не рабы похотей, а свободные,
Борцы за нетленное счастье народное.

Истина Божия сердцем осознана:
Не мы для вещей, а они для нас созданы, —
Бог даст приобресть—не уйди от возможного,
А не даст, ну и что ж, значит так и положено.