Владимир Сорочкин. Зной

Дарога йшла сама да спёкі пад крыло,
І свой жа цень жывы ўвесь час тапталі ногі.
Лес краўся па баках, паветраны сілок
Той дзень сцягнуў тужэй пад поглядам дарогі.

Прасекаю, уздоўж, ледзь калыхаўся, плыў
Звод соснаў ды бяроз у гонкасці нязломнай,
І радужніца села ў прыдарожны пыл,
Сама, бы ўсё вакол, – у чысціні свядомай.

Ўсё замерла на час, працяглы, бы юла
У спраўным, мерным руху, без запінак,
І бронзавы іспод застылага крыла
Зраўняўся з лускамі заветраных пясчынак.

Здавалася, вось-вось, і лес і вышыня
Змяшаюцца ў адно ў часціцах ды іонах,
Здабудуць верны тон, пральюцца, як вада,
Што колеры ўзяла ад сініх да зялёных.

Здавалася, і жар ва ўласнай прастаце
Прысвоіць свет вакол - разгублена і слепа ...
Ды крылы расцвілі, і матылёк зляцеў,
Вяртаючы на месцы і зямлю, і неба ...

***

Дорога шла туда, где начинался зной,
И собственную тень притаптывали ноги.
Лес крался по бокам, и воздух слюдяной
Тлел над песком прямой, как долгий взгляд, дороги.

Вдоль просеки, едва покачиваясь, плыл
Свод сосен и берёз, оттягиваясь мимо,
И радужница, сев в накатанную пыль,
Была, как всё вокруг, — чиста и недвижима.

Всё замерло на миг, протяжный, как юла
В движении своём на месте без запинок,
И бронзовый испод застывшего крыла
Сравнялся с чешуёй обветренных песчинок.

Казалось, что вот-вот, и лес и высота
Смешаются, совпав в частицах и ионах,
Найдя единый тон, пролившись, как вода,
Вобравшая цвета от синих до зелёных.

Казалось, жар сейчас сомкнётся, завладев
И всем и вся окрест — потерянно и слепо...
Но дрогнули крыла, и бабочка, взлетев,
Вернула на места земную твердь и небо...