Петербургская Коринна

 
«Бог  послал её на землю не для того, чтобы оставить здесь,
но чтобы показать людям своё творение»
                Начертано на памятнике Елизавете Кульман*

ПРОЛОГ

О Лизе Кульман…
Мой учитель прав –
«Катренами довольно наслаждаться!
Прибегни, – молвил, – к сложности октав»
И чтобы новичком не показаться,
К октаве суждено мне привязаться.
Сей способ изложения познав,
Я повесть петербургскую открою
Апухтинской октавною строфою. **

*
Где домики прибрежные в чаду
На острове Васильевском сыреют,
Парю в воображении, бреду,
А строки нерифмованные зреют…
Как чайки над заливом, – реют, реют…
Пока не уместятся в череду
И в ритмы восьмистрочий стихотворных,
То лёгких, то тяжёлых, – непокорных.

*
Начну рассказ. Однажды на мосту
Данзас окликнул Пушкина: «Дружище,
Тебя приметил чуть не за версту.
Садись в пролётку! Едем на кладбище –
Могилу покажу». «Ух, ветер свищет!» –
К Данзасу Пушкин сел и снял картуз.
– Вези теперь к Смоленскому, возница!
Должны мы Горной розе *** поклониться.

*
Пролётка у кладбищенских ворот
Осталась ждать. Приятели-поэты
Идут вдоль склепов… тропка… поворот…
– Я помню: близ могилы есть примета…
Так вот оно – надгробье  Девы Света!
– Видать, княжна?
– Как раз наоборот!
Где трёх дерев к дороге вышли корни,
Стоял каррарский памятник Трискорни. ****

* Елизавета Борисовна Кульман (1808 – 1825) – юное дарование Пушкинского времени, поэтесса, переводчица.

** Апухтинская октавная строфа –  несколько видоизменённая форма  октавы.  Поэт Алексей Апухтин (1840 – 1893) написал такой строфой небольшую поэму «Венеция».

*** Горная роза – так назвал Елизавету Кульман в посвящённых ей стихах лицейский друг Пушкина Кюхельбекер.

**** Трискорни Александро, итальянский скульптор, выполнивший надгробный памятник из каррарского мрамора  на могиле Елизаветы Кульман.
Часть 1.
Детство Елизаветы

Недаром полы звёздного плаща
Раскрылись в час рожденья: стоны глухи…
За печкою сверчок заверещал…
И, словно свыше посланные, духи
Шепнули прозорливой повитухе
О будущем…
Младенец запищал.
И с той поры проскальзывали слухи
О странном предсказании старухи.

*
Точнее, предсказаний было два:
Блестящий  ум ребёнку даст природа!
(И вещие пророчицы слова
Сбывались неизменно год от года);
Вторая же молва иного рода –
Когда внезапно вздыбится Нева,
Душе безгрешной девушки пречистой
Уйти на небеса дорогой мглистой.

*
Жила в нужде немецкая семья.
Три старших сына в армии служили.
Отца не посрамили сыновья, –
И двое в битве головы сложили,
Над третьим тоже вороны кружили,
Но случай спас от смертного копья.
Славяне-немцы славны в Невском Граде,
И многие представлены к награде.

*
Глава семейства старый и больной,
Вернулся из швейцарского похода.
С подростками-сынами и женой
В традициях российского народа
Чтил православье.
Часто непогода
Терзала раны в стужу и весной.
Военное сменил он снаряженье
На вицмундир и вспоминал сраженья.

*
В Суворовских походах обрусел,
По-русски говорил он, и – неплохо,
Не брал подачек; горбился, лысел.
А в доме появилась дочка-кроха.
Отец смущался, радовался… Охал –
Всё чаще безнадёжнее болел.
Да –  в час почил. Как дальше жить вдовице?
Прошение подать Императрице?..

*
Бог в помощь – взяли младших сыновей
Учиться в счёт казны. Они кадеты.
Эльзасских исполнительных кровей,
Обуты мальчуганы и одеты.
Трудней судьба сестры Елизаветы, –
Без денег не купить обнову ей.
Пришлось вдове-кормилице под старость
Пойти в прислуги; что ж ещё осталось?!

*
Элизе приходилось быть одной;
В безлюдном доме не с кем подружиться,
Промозглый холод бродит за стеной,
И снег под окна низкие ложится,
Застыл сугроб, как дремлющая львица,
Накрытая попоной ледяной.
Закутавшись в платок, дрожит малютка, –
Тревожно ей, и голодно, и жутко.

*
Как тягостно в метелистые дни.
Ждёт девочка – не  скрипнут ли перила.
Вернулась мать.
Впотьмах сидят они:
– Ах, маменька, я сказку сочинила.
Скажи мне, не нарочно ли чернила
Ночь вылила на небо?
– Не вини…
– Мне боязно. Темно во всей округе.
А как же там луне – моей подруге?

*
Боясь проспать мерцающую ночь,
Заигрывала умница с луною,
Взывала к ней: «Ты хочешь мне помочь?..
Тогда свети в окно, побудь со мною,
Не прячься за высокою стеною,
Сон праздный помоги мне превозмочь.
Жизнь долгую прожить я не сумею, –
Зачем же отдавать часы Морфею!»

*
Весною Лиза в маленьком дворе
Под тополем с травинками играла,
Ладошкою водила по коре
Да сказки необычные слагала.
Казалось, будто кроха понимала
Всё то, что не постигнуть детворе. 
На редкость любознательный ребёнок,
Как взрослый рассуждал почти с пелёнок.

*
Дитя встречала стаю громких птиц:
Крылаты! Им не ведомы преграды!
Цепочку сочинённых небылиц
Рассказывала, стоя у ограды,
Так образно: про спрятанные клады,
Про ночь, про говорящих кобылиц…
Срезал хозяин с клумбы для малютки
То крупный георгин, то незабудки.

*
Игрушки заменила стопка книг.
Как трепетно их девочка листала!
Однажды пояснил, шутя, старик
Ей буквы –  в тот же день уже читала,
Прочитанное тотчас повторяла;
Ум крохи не по возрасту велик.
Гроссгейнрих Карл,***** дивясь такому чуду,
Сказал вдове: «Учить малышку буду».

*
Седой чудак, профессор, мудрый Карл
С Элизой вечерами занимался;
Доверие и преданность снискал, –
В глазах её пытливых загорался
Восторг познаний.
Тайно умилялся
Учитель, никогда не понукал,
А, чаще первым, закрывал страницу
И гладил по головке ученицу.



***** Гроссгейнрих Карл – старый друг отца Елизаветы Кульман, воспитатель детей столичных аристократов, знаток новых и древних языков.


Часть 2.
Петербургская Коринна

Друг Кульмана, Пётр Медер, разыскал
Убогий флигелёк в туманный вечер.
Открыла дверь, смущённая слегка,
Девчушка белокурая. Как плечи
Её худы! И нищенством отмечен
Жилища дух, и – плесень с потолка…
Раздался шум – в подвал шмыгнула крыса.
– Сударыня, не Вы ли дочь Бориса?..

Я Кульмана соратник с тех времён,
Когда ещё Вас не было на свете.
Он, славный сын Суворовских знамён,
Был ранен и контужен. Если  дети
Моих друзей в нужде, за них в ответе
Готов быть я. Не знаю их имён…
Прекрасное дитя, не беспокойтесь –
Дождусь я Вашу маменьку, не бойтесь.

*
– Отца не знала. Мне едва ли год
Исполнился, когда его не стало.
– О, девочка! Суровый переход
Я вспомнил… через Альпы без привала… –
И Медер посмотрел в окно, – Бывало,
Всем трудно – Кульман тут же запоёт,
Казацкую затянет: «Ночи тёмны…»
В бою он был смельчак, а в жизни скромный.

*
Для сборов небольшая суета:
Мать с дочерью идут с одной котомкой.
Родительница Медером взята
К священнику домашней экономкой.
И Лиза Кульман входит незнакомкой
В пространство «Горного», ****** где блеск и чистота,
Где ей готово новенькое платье,
Где две подружки – Любушка и Катя.

*
Умна, усердна, внешне хороша,
Черты гречанки, грация богини!
Открылась для поэзии душа, –
Писала переводы по-латыни,
По-русски, по-немецки…
И отныне,
Когда случалось – в доме ни гроша,
Священник оставлял у занавески
Бумаги неисписанной обрезки.

******  «Горный»  –  первое в России и второе в мире высшее горнотехническое учебное заведение, основанное Указом императрицы Екатерины Второй  21 октября (3 ноября) 1773 года.
*
Позвольте перейти теперь к «Венку». *******
Ей думалось: «Что может быть на свете
Чудесней обращения к цветку?!»
Стих каждый – что звено в одном браслете,
И явно удалось Елизавете
Портрет своей души вложить в строку.
Сплетён роскошный цикл и, для примера,
Взят слог непревзойдённого Гомера.

*
Стихи Элизы тайно собирал
Гроссгейнрих Карл, и лучшие работы
В Германию он с нарочным послал
Для отзыва блистательному Гёте.
«Сравнений превосходны обороты!
Владеет словом!» – мастер восклицал;
Он тотчас приступил, дивясь, к ответу
В Россию славной девочке-поэту.

*
И Кульман, окрылённая письмом,
В котором одобренья и советы,
Усерднее склонялась над столом,
Слагая посвященья, и сонеты,
И песен философские куплеты,
Античных переводов целый том;
И чем сложней казалась ей работа,
Тем ярче разгоралась к ней охота.

*
Когда директор в доме собирал
Гостей, то накрывался стол для чая.
Пётр Медер улыбался, – он-то знал,
Друзей в передней радостно встречая,
Что Лиза, на вопросы отвечая,
Заставит замереть гостиный зал:
Немало чудных девочек, но эта,
Как будто сотворённая из света.



******* «Венок» – цикл стихов, посвящённых  цветам. Вошёл в первую часть «Пиитических опытов» Елизаветы Кульман. В данном цикле есть баллада «Незабудки», повествующая о смерти двенадцатилетней изобретательницы арфы, дочери легендарного певца Ариона. Это «песня подруге, нисшедшей в мрак ночи задолго прежде срока…»  Из письма Кульман Гроссгейнриху (при посылке произведения  «Незабудки»): «… но вот первый труд, который не веселил меня, несмотря на то, что я почитаю его одним из самых удачных; он стоил мне, признаюсь Вам, даже слёз, потому что я невольно подумала: «Ты воспеваешь свой собственный жребий!»… Вы сами мне часто говорили: «Не в том сила, коротка ли или долга наша жизнь, была бы она только полезна». Как все настоящие поэты, Кульман была пророком.


*
И в голосе, и в мыслях виден Бог;
В речах её особенная сила.
Никто бы с ней соперничать не мог –
Так поэтично Кульман говорила.
Она сердца мгновенно полонила.
Ей всякий молвит: «Мир у Ваших ног!»
Однажды, после кроткого поклона,
Прочла гостям труды Анакреона.

*
Будь славен древнегреческий поэт:
Как мастерски сложила переводы
Прелестница четырнадцати лет;
На разных языках звучали оды.
Писатели шептали: «Дар природы!»
Учёные кивали: «Дева-свет!»
Слетались, как бояре на смотрины,
Послушать песни Северной Коринны. ********

*
Зачем же о Коринне речь зашла?
Из уст в уста гласят искусствоведы:
Так, Пиндара читая, позвала
Гроссгейнриха Элиза для беседы,
(Он в «Горном» появлялся на обеды).
– Учитель мой, как женщина могла
И Пиндара превысить в состязаньях?
Об этом упомянуто в преданьях…

*
–  Я знал, ты не найдёшь её стихов.
Дерзай же, дорогая ученица!
Используй ночь: в потоке кратких снов
В фантазиях попробуй раствориться.
И явь и сон в одно способны слиться.
Не будет в том особенных грехов,
Чтоб выдать за Коринну сочиненья.
Её ты воскресишь, и без сомненья!



********  Коринна – лирическая поэтесса, жившая около V века до н.э., современница и наставница одного из самых значительных  поэтов Древней Греции Пиндара. По преданию она неоднократно в состязаниях одерживала победу над Пиндаром. Елизавета Кульман создала произведение-стилизацию «Стихотворения Коринны» (от имени др.-греч. поэтессы, чьи стихи до нас не дошли).


Часть 3.
Утешение

Тревожась, мать молилась день и ночь:
Алмаз небесный требует огранки.
С улыбкой успокаивала дочь:
«Я с радостью пойду и в гувернантки».
Богатые невежды-грубиянки
Готовы в ступе воду истолочь;
Смеясь над Лизой, те менялись в лицах:
«Её удел – чулки вязать на спицах!»

*
Наставник сразу понял по письму:
Взыграло в ней нежданное смятенье.
При встрече Кульман вынесла ему
И робко подала стихотворенье:
– Прочтите. Написала «Утешенье». *********
Учитель, одного я не пойму –
Не стыдно ль словом бить в лицо: «Ты нищий!»
Средь знатных неимущий, словно лишний.

********* В порыве оскорблённого самолюбия Елизавета Кульман написала пророческое стихотворение «Утешение». Чуть позже она стеснялась этих строк, увидев в них претящую её тонкой и ранимой душе гордость.


УТЕШЕНИЕ (стих Е.Кульман)

Я слышу хохот твой обидный!
Но, звуки струн моих браня,
Знай, я избрала путь завидный,
И не догнать тебе меня!

Надменная! С  тобою в землю
И память о тебе сойдёт;
Меня же смерть, я свыше внемлю,
Сияньем славы обведёт!

Моими песнями утешит
Страдалец свой печальный дух,
И ими ж гости будут тешить
На празднествах сердца и слух!


*** (стих Е.Кульман)
Меня назвал ты бедной, —
Ошибся ты, мой друг.
Проснись с лучом рассвета,
Взгляни на мир вокруг:
Над хижиной моею
Струится свет зари,
И падает на кровлю
Дождь золота, смотри!
Под вечер луч багряный
Блеснет в последний раз,
Но до темна мерцает
В моем окне топаз!
Меня назвал ты бедной, —
Ошибся ты, мой друг!


Елизавета КУЛЬМАН




*
Гроссгейнрих тут же принял верный ход:
Отправил он самой Императрице
Блестящий стихотворный перевод
Прилежной уникальной ученицы.
Прочтя стихи, та молвила: «В столице
На редкость образованный народ!
Кто автор?.. Как зовут?.. Елисавета?!..»
И к Горному направилась карета.

*
– Элиза Кульман, я имею честь
Монаршее вручить Вам подношенье.
Тут и письмо. Изволите прочесть?
В посылке дорогое украшенье –
Бриллианты. То-то царское решенье,
Не правда ли?..
– О, радостная весть!
Подарок?! Мне!.. В футляре ожерелье!
Ах, маменька, неистово веселье!

Отныне «быть и мне среди людей», – **********
Отмечена высокою наградой.
Для смелых планов, творческих идей
Не станет нищета теперь преградой.
Да будет стих мой правдой, иль усладой!
Учитель, благодетель, чародей!
Священника и Медера зовите,
Со мною это счастье разделите!

*
Гомер до сей поры её кумир.
Но сколько впереди ещё вопросов,
Открытий и познаний! Русский мир
Влечёт. Перевести великих россов! ***********
Державин, Карамзин, и Ломоносов,
И Дмитриев Иван, и Кантемир…
– Я слышала: творит шедевры Пушкин.
Как жаль, что мне короткий век отпущен.

*
Однако меланхолия дана
В наследство романтическим поэтам.
Пора надежд, пьянящая весна –
Всё скрасили! Наполненная светом,
Столица затихала перед летом.
Ласкает камень робкая волна,
Прибрежных чаек плавное круженье,
Речных судов спокойное скольженье…

********** Приведена дословная фраза Е.Кульман. В  то время людьми  называли  знатных и родовитых..

*********** Е.Кульман переводила на иностранные языки русских поэтов: Ломоносова, Кантемира, Державина, Карамзина, Дмитриева, Батюшкова. На немецкий язык –  трагедии («Эдип в Афинах», «Фингал» и др.) Владислава Озерова (1769 -1816).
*
Когда бы Кюхельбекер в этот час,
В Коломне, неожиданно, случайно
Увидел Кульман, вскрикнув: «Встретил Вас!
О, Луч моей мечты, Коринна, Тайна…» –
Сошлись бы судьбы их необычайно.
С великим удовольствием в рассказ
Ввела бы я, как в нимб вплела бы розы,
Историю любви, а не угрозы.

*
Но ход событий нам не изменить.
Вёл свой дневник, идя от строчки к строчке, ************
(Продолжу драматическую нить)
Вильгельм, – как Диоген, сидящий в бочке,
Творил и думал в тусклой «одиночке».
Где есть перо и книга – можно жить!
Впадая в транс, поэт ловил сюрпризы –
Он видел тень божественной Элизы.

*
Мыслитель устремляет долгий взгляд
В бездонные космические дали,
Романтики и лирики глядят
Туда, где нет лишений и печали.
Поэтов с духом неба повенчали.
«Блаженный!» – о поэте говорят.
И раз в сто лет средь них родится гений –
Маяк и светоч многих поколений.

*
Волшебный город.
Множество кровей
Течёт по жилам Невского Гиганта:
С орлицей скрещен русский соловей,
Здесь ночь-невеста на руках Атланта,
Здесь праздник многоликого таланта
Французов, немцев, греков и…
Ей-ей,
Сплетение культур – ему награда.
Предела нет красе Петрова града!





************  Дневниковая запись поэта Вильгельма Кюхельбекера от 28 января 1835 года: «Елисавета Кульман — что за необыкновенное восхитительное существо! — Стихи ее лучше всех дамских стихов, какие мне случалось читать на русском языке, но сама она еще не в пример лучше своих стихов... Не оставлю и я без приношения священной, девственной тени Элизы! Как жаль, что я ее не знал! Нет сомнения, что я в нее бы влюбился. Сколько дарований, сколько души, какое воображение…» С произведениями юной поэтессы он  познакомился в одиночной камере, отбывая длительный срок наказания за участие в восстании декабристов.




*
Тенистый Сад, чугунное литьё,
Античных муз чарующие плечи.
Рождалось лето юности её,
Моей Коринны. Здесь же, недалече,
Лишь только негасимый вступит вечер,
Она, покинув душное жильё,
Бродила вдоль Невы, вдыхая влагу;
И вязь стихов ложилась на бумагу.

*
Как ей легко в строке одушевлять
И дождик озорной, кропящий кровлю,
И облако, и сад, и прославлять
Огромный мир, окрашенный любовью.
Сама порой дивилась многословью,
Движенью дум, привычке сочинять.
И  два пути подвластны были чувству:
Отечеству служить или искусству.*************

************ (стихи Е.Кульман)

Как часто в песнопеньях
Провозглашала я
Забытыя давнишних
Поэтов имена.

Сама же я, коль скоро
С лица земли сойду,
Безвестная навеки
В могиле пропаду!

Мысль эта, точно камень,
Легла на сердце мне
И горесть умножает
о близком уж конце.

Одна надежда светит
Сквозь мрак печальный сей,
И не даёт в унынье
Впадать душе моей.

Случалось, находил же
Клад земледельца плуг,
Давно зарытый предком
Его от хищных рук?

Так, после долгом тленьи
Костей моих в земле,
Быть может, некий книжник
Вдруг вспомнит обо мне!

Девические песни
Захочет он прочесть;
Отыщет их и скажет,
Что толк и смысл в них есть!

Потомству справедливость
Мы в этом воздадим:
Талант при жизни прЕзрен,
За гробом он хвалим!

*
...Лишь два пути ко славе:               
Иль принести на жертву
Младую жизнь защите
Отечества драгого,
Иль посвятить весь век свой
Служенью чистым музам.
               Елизавета КУЛЬМАН


Часть 4.
Наводнение и рок

Блестит в лучах Исаакий золотой.
Строение Двенадцати коллегий
Пленяет взоры строгой красотой.
(Достоин город гимнов и элегий!)
В дворцовых залах роскошь царской неги.
Поднялся Всадник бронзовый, литой
Над площадью Сенатскою, и в латы
Одет Суворов, и мосты крылаты.

*
Тон, Фельтен, Клодт, Растрелли, фон Гоген,
Старов, Баженов, Росси, и Трезини,
Захаров, Воронихин, и Роден,
Ринальди, Монферран, Леблон…
И ныне
Выводит снег в ночном аквамарине
На окнах петербургских старых стен
Их имена…
Но кони, львы и птицы **************
Знавали и печальные страницы.

*
Низвергся ливень в роковую ночь,
Сигналили огни Адмиралтейства.
Гудел залив, наращивая мощь,
Как будто после грозного судейства
Сам дьявол подготавливал злодейство!
Народ, полюбопытствовать не прочь,
Волнам дивился, – не меняя планы,
Шёл по делам…
Вдруг!
Вырвались фонтаны!

*
Взревела зверем, вздыбившись, Нева!
Срывало с крыш листы железа к тучам!
Всплывали экипажи и дрова –
Стихия показала нрав могучий!
С корнями дуб взлетел, как змей летучий,
Как брошенная в небо булава!..
Дом Карла!
По подтопленной дороге
Элиза шла – вода хлестала ноги!






**************  «…кони, львы и птицы»  - наиболее распространённые персонажи скульптурной анималистики Санкт-Петербурга.

*
Порог переступила – чуть жива.
Её поили чаем, растирали,
Но плавилась от жара голова!
«Два брата… молодыми… умирали, –
В бреду шептала Кульман, – и… едва ли…
Удастся… мне… дожить… до Рождества».
Металась!.. В забытьи – притихла кротко.
Разверзла пасть нещадная чахотка.

*
И снится Лизе: около воды
Лачуга детства с окнами седыми
И в небо уходящие следы.
Раздался голос: «Дочь, иди за ними –
Пора вослед за братьями своими!
Тебя там ждут небесные сады».
– Mein Gott, повремени! – она взмолилась, ***************
Но страшная картина ей открылась.

*
Всё сон ей показал, как наяву:
И щепки нет от нищенских строений, –
Ничто не уцелело наплаву;
Размыл потоп места захоронений,
Гробы плывут, неся остатки тлений
В бурлящую взбешённую Неву.
Лишь каменные львы с водой игривы,
Под пену диких волн подставив гривы!

*
Носились, как сошедшие с ума,
Суда в Галерной гавани, сметая
Заборы, скот, деревья и дома!
Пустилась в бег испуганная стая
Огромных крыс!.. Грозя  и нарастая,
Безжалостно вертящаяся тьма
Бездонных  вод заглатывала души
Всех тех, кто не успел спастись на суше!

*
Сочувствуя гранитным берегам,
Испытывая смутное волненье,
Сам сфинкс взывал к египетским богам.
(Тотемным духам тщетно поклоненье).
Апостол Пётр услышал песнопенье,
И волей Божьей властная рука
Зажгла крестообразное знаменье!
Святому покорилось наводненье!



 ***************  Mein Gott (немецкий яз.) – Боже мой

*
Как нехотя гремучая вода
Попятилась…
И город обнажился!..
Усилились ночные холода,
И снег студёным саваном ложился.
Безлюдный город в траур погрузился:
Куда не глянь – утраты и беда.
Казалось, средь погибельной разрухи
Бродила тень пророчицы-старухи.

*
Всё явственней шаги её слышны:
По лестнице идёт… уже за дверью…
Глаза Элизы вверх устремлены:
«Не смерть ли здесь?.. Поддамся ль суеверью?..»
И в комнату, похожую на келью,
Проник голубоватый свет луны;
Стелила для болящей понемногу
Звезда-подруга лунную дорогу…

*
Прервался чистый творческий полёт.
Сам Роберт Шуман в знак благоговенья
Пред юной поэтессой создаёт
Цикл песен на её стихотворенья,
Где в каждой – торжество и вдохновенье.
Нет, память об Элизе не умрёт!
В пределах Александро-Невской лавры ****************
Замолкли в скорби лиры и литавры.

*
В надгробье Кульман греческий мотив:
На руку опершись, лежит Коринна,
О счастье неизбывно загрустив.
(Прекрасная, ты ангельски невинна).
Скульптура обветшалая старинна.
О, гость иль горожанин, посетив
Могилу Девы славной, лепестками
Прощальных  роз укрась печальный камень.


****************  В 30-е годы 20-го столетия  готовили к уничтожению Смоленское кладбище в Ленинграде. Неизвестно, был ли перенесен прах  поэтессы или брошен на старом месте. Известно лишь, что скульптурное надгробие Елизаветы Кульман  перемещено в Александро-Невскую лавру, новое место выбрано недалеко от могилы Ф.М.Достоевского. Скульптура находится в очень плохом состоянии, так как мрамор оплыл.

ЭПИЛОГ

Сливается с историей судьба.
О, сколько Петербург хранит преданий!
Полдневная из крепости пальба,
Гармония величественных зданий,
Таинственность столичных изваяний…
Вверху Александрийского столпа
Мой Ангел, –  воспаряет в лунном свете; *****************
Целует крест и крылья вольный ветер.





*****************  По существующей гипотезе, лик Ангела, венчающего Александрийский столп на Дворцовой площади Санкт-Петербурга, имеет сходство с лицом Елизаветы Кульман. И в этом нет ничего удивительного, потому что императрица Елизавета Алексеевна, супруга Александра Первого, очень любила стихи своей гениальной тёзки.


08. 02. 2014 г.
Санкт-Петербург.

Надежда Ораевская

В 2015 году поэма "Петербургская Коринна" вышла отдельной книжкой с прекрасными иллюстрациями художника из Ульяновска Андрея Медведева (Издательство "АураИнфо" Санкт-Петербург)