Трещины тайн

 
 
ЛЕОНИД  БЕССАРАБОВ







ТРЕЩИНЫ   ТАЙН

Книга стихов и песен смутного
времени



                Художник Борис Глубоков









Саратов
Информационно-издательский комплекс «Вестник»
2013
 

УДК 882-1+929
ББК 84 (2Рос=Рус)6-5
Б 53


ISBN 978-5-9999-1819-2


Л.И. Бессарабов
Б 53 Трещины Тайн /Книга стихов и песен смутного
времени /. – Саратов: ИИК «Вестник», 2013. – 100 с.

Все права принадлежат автору. Цитирование, воспроизведение любой части сборника или иное использование текстов должно быть согласовано с автором. Телефон автора в Саратове +79093415678







ISBN 978-5-9999-1819-2

УДК 882-1+929
ББК 84 (2Рос=Рус)6-5
© Л.И. Бессарабов, автор, 2013,
© ИИК «Вестник», 2013.

 

Вместо пролога

                Т.  Н.
Жизнь намного короче, чем это
многим кажется. И смысл её только
в двух вещах – в любви и в творчестве.
А сочетание их – единственный способ
сказать, что ты когда-то жил.

Любовь, как дар, но чрезвычайный,
И жизни смысл и существо,
Всегда была покрыта тайной
И порождала мастерство.
Её стремились в высшей мере,
В стихах и музыке излить.
В своём неистовстве Гварнери
Заставил скрипку говорить.
Но в старых тайнах много трещин…
Скрипичный мастер-диссидент
Счертил с любимейшей из женщин
Свой несравненный инструмент.
Виола нам поёт поныне.
В лазурно – солнечной стране,
Где режут струны, Паганини
Сыграл и на одной струне.


 


Играл, терзаемый любовью, –
За что и в смерти был гоним, –
Плевал чахоточною кровью
В лицо мучителям своим…
Я обнимаю стан твой гибкий
С крещендо первыми зари,
С тобой, моя живая скрипка,
Мы песню песней сотворим.
Как нас крутило жизни ралли,
Но в иcкореженной судьбе
Мы все ж любили и сгорали,
Оставив строчки по себе.
 









Неназначенные встречи





 







 


 

 

Я  ПРИШЁЛ  ТЕБЕ  СКАЗАТЬ

Вела к тебе не авеню
Под звездной утончённостью.
Я шёл к тебе сказать «люблю»
По предопределённости.

А чтоб слова легко лились
И заискрились песнею,
Их изначальный, вечный смысл
Очистил я от плесени.

И я пришёл тебе сказать
Назло расхожим версиям:
Твоя открытость, как азарт, –
Простой эскиз бессмертия,

Что осиянную мою,
Мою обетованную
В экстазе я боготворю
Тебя, судьбой мне данную!

И я пришёл на взлёте сил,
Помеченных удачею, – 
Что без тебя не совершил, –
С тобой мне предназначено.
 


Пойдём? Пусть хляби бытия
Разверзывает безднами.
И пусть кому-то речь моя
Покажется помпезною.

Жаль! В их убогих словарях
Нет слова «ожидание»…
Пусть осуждают, раз хотят, –
Не обращай внимания.

Мне неуютно в их раю,
Я изгнан жизнью серою,
За то, что громко говорю,
Дышу, люблю и верую.


 




 

МОЯ  ЦУНАМИ

Положи меня, как печать, на сердце
твоё, как перстень, на руку твою:
ибо крепка, как смерть, любовь.

Книга Песни песней Соломона

Ты вошла, моя цунами,
В мир мой тусклый, без желаний,
С кровоточащими снами
Неназначенных свиданий,

Упорядоченной лавой
Непредсказанных событий.
Вся как сладкая отрава –
Слаще чем, тем ядовитей.

Мне твой смех зеленоглазый –
Катастрофа в десять баллов,
Разметавшаяся разом
В стенах падающих залов.

Я губами губ касаюсь –
Каждый нерв поёт и плачет.
Как я жил, не понимаю
Без терзающей удачи!
 


Наше странное знакомство,
Как редчайшей книги главы.
Кроме лжи и вероломства,
В ней на всё имеешь право.

В нашей встрече неслучайной
От невзрачности лекарство.
Раскрывайся, словно, тайна,
Приходи, бери и властвуй!









 

 


СВИДАНИЕ

Т. К., которую буду
помнить всегда

Как было пусто! Ну так что ж –
Я жаждал дива.
Я знал и верил: ты придёшь – 
Ты приходила.

Мне так хотелось в кабалу
Твоих объятий!
А у кровати, на полу,
Лежало платье.

Прильнуть и сразу ощутить
Всей кровью, кожей:
Порвать  связавшую нас нить
Никто не сможет.

И я сжимал, как в грабеже,
Плеча лекала.
А ночь, намаявшись, уже
В рассвет стекала.

 
            Не передать – в любых словах
Всегда сутулость, –
Как я боялся целовать,
Чтоб не проснулась,

Не разбудить и тишиной,
Глухой и вязкой…
Всё было так давным-давно,
Как в старой сказке…

Но вновь пью терпкое вино –
Свиданья признак:
Сегодня гостью жду в свой дом – 
Твой добрый призрак.

Я к этой встрече уж готов
Без теней чёрных.
Тебе в подарок – ворох слов
Неизречённых.

Ко мне ты склонишься опять,
Родной и томной,
Чтоб, как молитву прошептать:
— Живи и помни!


   

БРЕД

Телефонный звонок
Из глубокого сна,
Будто мясо крючок,
Выдирает меня
 
В мир, где солнечный диск
Вполнакала горит,
Пульс Вселенной то тих,
То, как в пляске, стучит.

У галактики криз
Всех энергосистем.
Звёзды сыплются вниз,
Потрясённые тем.

Мысли цепкий репей:
Я почти что здоров,
Ведь больному страшней
Слышать скрежет миров,

Знать всегда, что ты есть
Где-то рядышком тут.
Это тяжко, как крест,
На котором распнут.
 

Твои всплески, мой мим,
Мне уже не нужны,
Словно верность с другим
Переспавшей жены.

И признанья того,
Что душой ты слаба.
Это, право, всего
Лишь пустые слова.

В них, что «против», что «за» – 
Всё по коже мороз.
Горек мне твой эрзац
Стеариновых слез,

И с полсотни в сезон
Театральнейших тем.
Снова броситься б в сон,
Даже в жуткий совсем!

Опустись пелена!
Защищать не хочу
Аллергию ума
Аллегорией чувств!


И свербит, как гобой,
Разошлась колея.
Я остался собой,
Ну, зачем тебе я?!

Ты свихнулся, звонок,
Замолчи, замолчи!
Как все в мире старо…
Мы себе палачи.


 

 


Т. Н.

Люблю! Любви крутое месиво
Пушинкой не стряхнуть с плеча.
Так не суди же опрометчиво,
И не отвергни сгоряча.
Да, через жизни, страны, смерти я
Вновь шёл и шёл к тебе одной.
Ты в очень многие столетия
Была мне любящей женой.
А ныне встретились мы снова.
Но, пламя в искру ограня,
Ты смотришь строго и сурово,
И ты не узнаёшь меня!
Мы оказались в мире штаммов,
А если коротко и в суть –
Здесь лихо действуют программы
По изнасилованью судьб.
И память тут давно распята,
И счёт потерям не измеришь.
Закономерная расплата…
Ты смотришь, веришь и не веришь!




Готов рыдать, смеяться, каяться…
Да что я глупости порю!
Итог всё тот же получается:
Бесстыдно я тебя люблю!
Как камень в дорогой оправе
Переливаешься огнями,
Все, как  в древнейшем римском праве,
Мы, сильные, решили сами.
               








               

ЭНДШПИЛЬ

Всё сказано! Притом
И сделано уже.
И пройден Рубикон
Предельных рубежей.
 
И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

И не понятно лишь,
Чего же ты ждала?
Потеряно сидишь
У краешка стола.

И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Застывшая мольба:
Пойми и помоги!
И вертится едва,
Что мы почти враги.
 
               
                И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Чтоб в эндшпиле ничьей
Ты вновь была права,
Из глупости речей
Плету я кружева.

И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Что день несёт двоим?
Как ужас он глазаст…
Давай уж помолчим,
Раз нечего сказать.




 

 
 
Вот перед вами два портрета – вот и вот!
На этих двух портретах лица братьев.
В. Шекспир
      ОТ ЛЮБВИ ДО НЕНАВИСТИ ТОЛЬКО
                ДЕСЯТЬ СЛОВ…
                Г. К.

                1
В счастливый день, в счастливый час
Кружимся мы смеясь,
Поет гобой для нас с тобой
И мир чарует глаз…
        О. Уайльд «Баллада Редингской тюрьмы»
Брови ты крыло
Гнешь, беспечная!
Что произошло?
Чудо вечное.
Речи сыплешь лишь
Просто грудами,
На меня глядишь
Изумрудами.
Я  пью допьяна,
Как в последний раз,
Зелена вина
Твоих чистых глаз.
И, испивши,  смолк.
Слушать вечно рад
Как шуршит твой шёлк
Нежных сладких клятв.
И сквозь счастье стон:
Без тебя, поверь,
Хоть из жизни вон!
И захлопнуть дверь!               

                2

               
Что ж, люди правы: их дела,
Как мысли их черны.
Ни вечный Бог, ни Божий сын
Их видеть не должны.
                О. Уайльд «Баллада Редингской тюрьмы»

Брови ты крыло
Зря коверкаешь!
Что ушло – ушло,
Что поделаешь!

Речи  сыплешь лишь
Просто грудами,
На меня глядишь
Изумрудами.

Выпью допьяна,
Я в последний раз
Зелена вина
Твоих лживых глаз.

Голос сердца смолк…
Ну, на кой мне ляд
Этот гладкий шёлк
Твоих ложных клятв?

Неумолчный звон…
За собой, поверь,
Как из жизни вон,
Я захлопну дверь!      
   




 













В  ВИХРЯХ  ЯРКОГО  СВЕТА

В вихрях яркого света
Ты всегда появлялась.
Или, может, всё это
Мне хотелось, казалось?
Взор бесстрастный налево,
Взгляд направо – разящий.
Ты была королевой,
Править очень уставшей.
От неё всё живое
Приходило в смятенье,
Даже Мёртвое море
Ей лизало колени.
Я влюблен был навылет,
Я пропал под завязку,
Я завидовал пыли
На туфлях моей сказки.
Но моя королева –
Все напрасны потуги –
На меня не глядела –
Ей нужны только слуги.

               

ОЖИДАНИЕ

Нет оснований для раздора,
Всё погребёт девятый вал.
Я жду тебя, как приговора,
Который вынес трибунал.

Я жду тебя, часы спешат,
Я взбешен, зол, какие оды!
Я стрелки двигаю назад,
А ты всё так и ты не приходишь!

Я жду уже тысячелетье,
Как заарканенная дичь!
Как абсолютного бессмертья,
Которого нельзя достичь!

Я прокляну твоё жеманство
И глаз холодное стекло!
Я весь, как мёртвое пространство,
В котором время истекло.

Нет слов, которыми унижу
И раны все я растравлю!
О, как себя я ненавижу
За то, что так тебя люблю!
 


Там – задыхающийся шёпот
Пальбой – в промозглой тишине!
А слева гулко рвётся молот,
Что это снова не ко мне.

Но вот – ступеньки я считаю, –
Как песня, цокот каблуков!
Да, это ты! Я оживаю.
Я всё простить тебе готов.


 


 


МОЛОДА  Я

Молода я, хоть от роду
Лет немало мне.
Но жила все эти годы,
Как в бездонном сне.

Крови древней я и верной,
Знак мой – знак Огня.
Заколдованной царевной
Я ждала тебя.

Годы медленно листались,
Дни сучились в нить…
Очень многие пытались
Сердце разбудить.

Но ни мыслей, ни желаний –
Ничего не сметь!
Тяжек сон воспоминаний,
Чёрных, словно смерть.
 


Но совпали все приметы.
Ты сказал: «Живи!
Не моли, не жди, не сетуй!
Встань, прильни, люби!»
 
И от счастья пламенея
К своему стыду,
Я шепчу, совсем глупея:
– Милый, я иду!







               

СНЫ

Памяти  Т. К.

Зашуршит огонь в камине,
Снов нанизывая ложь.
И, связав вчера и ныне,
Тенью лёгкой на помине
Снова в сон ты мой войдёшь.

Колдовским прищуром сглаза,
Поворотом нервных плеч
Я опять, как тайной, связан,
Что хранить от всех обязан,
Но не в силах был сберечь.

Всё прощается в раздолье
Мира мёртвых амплитуд.
Пусть сменилась радость болью,
Пусть в висках уж перец с солью,
Всё равно мы вместе тут.



До отмеренного часа
Мы пробудем здесь вдвоём…
Жаль, что ночь должна кончаться
И пора мне возвращаться
В пробуждение своё.





               














* * *

Мы снова встретимся однажды
Случайно, глупо, беспричинно.
И задохнёшься ты от жажды
Желанья слиться воедино.

И, улыбаясь  от волненья
Вновь обретаемой утраты,
Ты пожалеешь на мгновенье,
Что это было всё когда-то…




               

ОКОНЧАНИЕ  СКАЗКИ

Сказку ты плела
Мне красивую.
Фея в ней жила –
Диво дивное…

Я тебе не муж.
Ты уклончиво
Говоришь, что уж
Всё закончено.

И застигнуто
Смотришь в зеркало,
Злостью выпукло
Исковеркана.

Сцены суть проста,
Нет в ней новости.
Заливают так
Всполох совести.

Извинения
Сыплю мысленно:
Здесь ничейный я,
Третий, лишний я!
 

Что ж, мне поделом!
Не пророчествуй!
Мне пора добром
В одиночество.

Жить потерянно,
Впредь не веруя,
Мне отмерено
Полной мерою.

Память лишь взревёт
Неизбывная:
Ты была моё
Диво  дивное!

Но волшебница
Вдруг опомнилась.
Жизнь всё вертится –
Сказка кончилась.


 
 

          ПЕСНЯ ТРУБАДУРА

Простите же наглость мне,
                Ваше Величество
Припасть и к губам, и к рукам!
Я вам обещаю такое количество
Несказанных ласк по ночам.
Я знаю, я вам некудышная пара,
И что не способен на лесть…
Что все, чем владею – перо и огарок
Свечи, чтобы вас превознесть.
Один вам напишет портреты с натуры,
Другой изваяет вас в рост.
А я лишь потомок простых трубадуров
И, в общем, не белая кость.
А жизнь беспросветная,
                о Ваша Светлость!
И как человек одинок в существе!
А счастье как неуловимая беглость,
Но вовсе не вечная твердь!
Любовь меня рвёт, раны все кровоточат.
За мною одни разве же только
                провинности…
Как хочется мне заглянуть в ваши очи,
О как я желаю всего лишь взаимности!
 


Но вы при дворе вся в балах и привычках,
Сегодня Ваш день, чтобы зреть вернисажи.
О, как я люблю Вас, без всяких кавычек
Готов оплатить это зрелище даже!
Пусть, будет все так, как решит
Ваша Милость –
Я знаю, вы чище, вы выше, добрее –
Нельзя полюбить? Примените же силу!
Велите казнить. И как можно скорее.


               



               


 

СЛОВО  О  СЛОВЕ

Было Слово, а потом,
Странные дела!
Собирали в гладкий ком
Чувств и мыслей ржавый лом,
Посеревшие от дней,
Словно камни от дождей,
Прежде яркие слова.

С поздней ночи до зари
В ожидание дня
Не молчи, ну, говори,
Тихо, про себя.

Хоть и клонишься ко сну,
Знаю, не уснёшь.
Так всегда я прихожу –
В час, когда не ждёшь.

С поздней ночи до зари
Я на улиц зов
Шёл, листал, как словари,
Тени чьих-то снов.
 


Но одна лишь мурова –
Жалок мой улов.
Редки новые слова
В залежах веков.

Вот и выродился слог –
Сер стал и дебел…
Я в отчаянье не мог
Не прийти к тебе.

Потому, что на заре
Скажешь ты, любя.
– Долги ночи в октябре
В ожиданье дня!





            


САРИТЭ

С. А.

Наконец-то выпрямлюсь.
От душевных страз
Расколдован искрами
Из раскосых глаз.

Засверкало красками,
Серость унесло.
Как с тобой мне ласково,
Сладко и тепло!

                Ночь скользит минутою
                В маленьком раю.
                В поцелуи кутаю
                Наготу твою.

           Нас несёт одна струя, –
           Не найду притворства я, –
           В нежности безумствуя,
           Глупостям потворствуя.


 


Смотришь черносливами –
Смерть для Логоса.
Медными отливами
Катишь волосы.

И стучит участливо,
Не без торжества:
Мы нахально счастливы,
Так, что просто страх!

А лишённым радости
Это невпопад.
Пусть зайдутся в зависти,
Если захотят.

          Нас кружит своя струя, –
          Удивлён проворству я, –
          Чтоб сплести, безумствуя,
          И нести, потворствуя.


 

 

* * *

Ю. Б.

Обронила раз при встрече,
Что от женщин ты отлична:
Даже кровь не человечья
И земной не идентична.

Это верно, это правда.
И тиха ты, и крамольна,
Ты всегда чему-то рада,
Вечно чем-то недовольна.

Словно создана для боли
Из тончайшего эфира,
Из свободы и неволи,
Для неведомого мира.

Как взволнованы всечасно
И нервозны эти плечи!
Видно, тем-то и прекрасны
Ненаписанные речи.

 





Оборву сомнений гроздья,
Слов не буду слушать дельных,
И в тебе признаю гостью
Из миров из параллельных.

Вся – спокойствие и страстность,
Вся – комок, и вся – безбрежность!
Как с тобой светло и ясно,
Неизведанная нежность!

На обиду – губы мелом,
Нет невнятней диалектов.
Ты – с летающих и, в целом,
С неопознанных объектов.


 

 

                * * *

Ю. Б.

Сжалась вся в комочек – и не тронь.
Больно, как ещё ни разу прежде!
Смахивает тонкая ладонь
Слёзы, словно дребезги надежды.

Бесятся лохмотья пустоты
В безднах без единого просвета.
Даже солнца огнетворный диск
Видишь ты погибшею планетой.

Но утри глаза и оглядись!
Ты у обелиска Идеала.
И иначе соткана вся жизнь:
Умер день, но новый ночь зачала.

Он тебя поутру озарит,
Сникшую, как порванные снасти,
И подарит капельку любви,
Искру заблудившегося счастья.

               

КАМЕНЬ ДОМИНО

Плющом ползущее «люблю»!
И освеклившиеся лица.
Я не поверил, думал, сплю,
А весь позор мне только снится.

Забыть, не помнить, всё простить,
В твоих набегах видеть шалость?
Из контрибуции любви
Мне роль шута лишь не досталась.

Пусть пёс затравленно завоет,
Мол, кость чужому не отдам!
Я ж заплачу большой ценою
По тем любовным векселям!

Как зачеркнуть, как отмести
Промозглой чувственности голод?
Как победителем войти
В с лица земли сметённый город?

Лежат руины, как на блюде!
Ни дать, ни взять, ни подарить!
Здесь победителей не судят,
Поскольку некому судить!
 





И не начать нам жизнь другую
На незнакомом берегу.
Ведь я безумьем не торгую
И от себя не убегу.

Смешно и страшно, пошло, грустно…
Мой сменщик пьёт моё вино!
А в чёрных душах пусто-пусто –
Ну точно камень домино!


 

 

ГРИМАСЫ

Л. А. Б.

Мрак выцветал, рассвет всё ближе.
Как затаённая печаль,
На сердце спящего Парижа
Лежала площадь Этуаль.

И город раздавал в гримасах,
С ограниченьями и без,
Одним – бездарность в Монпарнасе,
Другим – бессмертье в Пер-Лашез.

Ты ж снова просишься в объятия,
Мол, вспомнить прежнее изволь!
Какое жуткое занятье
Будить свихнувшую боль!

Твоей улыбке лицемерной
Что лязг, что звуки кастаньет…
Так ухмыляются химеры
Собора, что давно уж нет.


               
 








Перевоплощения  души





 






 


 

 


НЕ  ОСТАНАВЛИВАЙТЕ  ВСУЕ

Не выясняйте то, что ясно,
Чужим не кланяйтесь дарам.
И не глядите понапрасну
Вслед отстучавшим поездам.

Не разрывайте, что окрепло,
Не дайте злобе в душу влезть,
Не посыпайте память пеплом
Под упоительную лесть.

Друзей не проклинайте ложных,
Случайно смывших макияж:
Проклятье, брошенное в прошлом,
В грядущем выстрелит в тебя ж!

Не утопите жизнь в дизайне,
Не ждите, что вас призовут.
Дышите глубже и дерзайте,
Но не держитесь на плаву.



 



Не возводите в веру частность,
Порывам не найдя ответ, –
И осенят покой и ясность
Неотвратимо, как рассвет.

А напоследок говорю я,
Чего никак не обойти:
Не останавливайте всуе
Иные выбравших пути.


 

 


МОНОЛОГ  ПУЛИ

Уж есть полёт, а шума нет.
И труп пока что дышит,
Глушитель плотно так надет,
Что цель меня не слышит.

Не хмурьтесь! Смерть со мной нежна,
Год больше, годом меньше!
Как ваша ласка мне нужна!
Я женщина из женщин!

Уже написан этот миг,
И встреча не случайна,
Когда коснеющий язык
Проглотит с кровью тайну.

Я вам беззвучно так спою
Куплетик, но коронный.
Песнь лебединую свою,
И марш ваш похоронный.




Я шлёпну мягко так: привет!
Без ярости притворной.
Для тех, кому покоя нет,
Я лучше всех снотворных.

Стрелка назвать мне нет причин
Убийцей. Исполнитель,
Надёжный самый из мужчин
И мой руководитель.

В меня он вовсе не влюблён,
Но всё я забываю,
Когда меня ласкает он,
В обойму заряжая.

Жизнь коротка и так глупа,
А я любви не скрою,
Пусть говорят, что я слепа,
Пусть прослыла шальною.

Сказал бы только: милая!
И мне конец не страшен.
О, как его б любила я,
Головку потерявши!



О, сколько было бы огня,
Как в ожиданье кары:
Мужской характер у меня
Но женские всё ж чары.

Не любит! Сутенер! Боюсь!
И угождаю даже!
Любому шлюхой отдаюсь,
Как только он прикажет.

Сейчас рванусь я напролом.
Но что за чертовщина!
Интимно стиснута стволом,
Я становлюсь мужчиной.

Теперь любовь несёт вам боль,
Они, как сестры, дружат,
Но перепутанную роль
Сыграю я не хуже.

В хребте колючий холодок –
Проклятая беспечность!
Я в вас проделаю глазок,
Чтоб вы глядели в вечность.




Уже я слышу голоса,
Пронзительные, ибо
Вас держит страх за волоса,
Поднявшиеся дыбом.

Не пожалею мать-отца…
Что там такое? Это –
Кусочек маленький свинца
В ладони у эксперта.


 


 


ЛЕОНИД
4

Всем Родину любившим больше жизни

Я почти что говорить не в силах…
Кто захочет, тот меня поймёт,
Но стою в ущелье, в Фермопилах,
Заслонив единственный проход.

Знал сначала, буду я зарублен:
Совесть стоит только головы.
Щит мой сломан, меч давно зазубрен,
А друзья-спартанцы все мертвы.

Их потом вновь соберут всех вместе,
Чтоб отдать предвечной темноте.
Видят боги, я не обесчещен:
Царь в свой дом вернётся на щите.

Мне не выбрать этой доли лучше:
Я любил красивый свой народ,
Это мне соцветие созвучий
Посвящал неведомый рапсод,
 


Для меня плясала Эвридика,
Для меня Гефест ковал мечи…
Я их всех – от мала до велика –
Просто был обязан защитить!

Было так назначено мне извне.
Так и жил, чтобы собою быть.
Если это всё не стоит жизни,
То тогда чего же стоит жизнь?

Я ворвусь в грядущее далёко,
Как связавший временную нить…
Нелегко в прообразе пророка
В магию молчанья уходить…


 

 

КАМИКАДЗЕ

Всем обманутым посвящается

И я, и противник смертельно устали
Ждать встречи, как цели единой,
Ломать фюзеляжами
                купол хрустальный,
Над облачной ползать периной.

Как волки, мы тут,
                в поднебесном урочье.
И время транжирим небрежно.
Прогрызлися звёзды на бархате ночи
И смотрят на нас безмятежно.

Холодные эти покоя приметы
Пульсируют в вечной обиде
То фугами тени, то трелями света –
Такого с земли не увидеть!

А нынче ли мне до красот этих разве,
Волшебной картины виденья?
Я прежде был лётчик, теперь –
                камикадзе,
И гибели жду, как везенья.

      Я знаю, покажется, может, кому-то
Романтикой это прелестной:
Зонтов не раскроют мои парашюты –
В живых оставаться бесчестно!

Здесь каждый увидит лишь то, что захочет:
Наивность, безумие, глупость…
А смерть костылями своими грохочет
И требует свежего трупа.

И пусть в утешение шепчут мне пули:
«Ты национальный посредник!»
Что ж делать, бесстыдно меня обманули –
Быть первым почётней последних!

Как их ненавижу, промозглых насквозь,
Свою несмышлёную смелость!
Я должен уйти, чтоб им лучше жилось,
Жралось и гулялось, и пелось.

Мы трудно живём, умираем не легче,
Но все ж в самураи мы метим.
А им в наших спальнях любить б
наших женщин
Да спьяну глумиться над этим!

Мы лишние там, нас сюда посылают
С согласья Всевышнего Аса.
Дарёных троянских коней не смиряют,
И нет против подлости лассо.

Но если бы мне предложили награду
В оплату отыгранной роли,
Просил бы, чтоб те прощелыги и гады
Себе животы распороли.

Но думал об этом я поздно и мало,
Покорный судьбе, словно робот,
Костяшками пальцев играя штурвалом
Летучего этого гроба.

Свершилось! Все! В сердце
смертельно я ранен,
К последнему акту готовый.
Сверкая, два зла, и сцепившись
                в таране,
Покажутся вспышкой Сверхновой.

Вмиг враг мой роднею по крови
мне станет,
Мы рухнем пылающим пледом.
Обломки закружит бессмысленный та-нец
Задуманной кем-то победы!

 

ВСТРЕЧА

Как натужно порой наступает финал!
Я глазам своим жёлтым не верю,
Но меня ты учуял и точно признал,
Хоть давно потерял в себе зверя.
Не лесная тропа нас столкнула с тобой,
Где прописаны волчьи законы, –
Ты, как призрак, возник на дорожке, на той,
Что ведёт к вожделенным загонам.
Ты родился волком – хоть рычи, хоть хри-пи,
Ты был даже надеждою стаи…
Но сманили тебя. И на длинной цепи
По-собачьи ты только  не лаешь.
Непосильно богатый бесчестным трудом
Твой хозяин солидный мужчина.
Шкуру суки, вскормившей тебя молоком,
Он ковром постелил у камина.
Он ногами попрал твою бывшую мать,
Что там смерть? И к чему похороны?
Стало модно волков сторожами держать, –
Охранять от собратьев хоромы.
Но сегодня, приятель, ты ляжешь кость-ми,
И вернешься в величие майи.
В прежней жизни, должно быть,
                мы были людьми.
        Homo homini… Сам понимаешь…

                ФЛИБУСТЬЕР

Тетива горизонта крылатых
Не несёт белых стрел парусов.
Ожидать – хуже нет для пирата,
Если к встрече давно он готов.

Мы от рома давно уж опухли.
В ожидании драм мировых,
Пришвартованы к этой вот бухте
Кандалами прочнее стальных.

Целую вечность сушили мы порох
Вам, сутенеры, ханжи и менялы,
Чьими делами, заботой которых
Жизнь Побережья насквозь провоняла.

В потасовках распухшие длани
Потянулись к орлянке с судьбой,
Для кого-то последним он станет –
Долгожданный не начатый бой.

 

Мы удач у судьбы не канючим,
Не привили нам светских манер.
Знай, мечи абордажные крючья,
Да про страх позабудь, флибустьер!

Ало-солёной не жалко нам влаги,
Не осенит наши лица тревога.
Реют над нами чёрные флаги –
Траур по душам, погибшим для бога.

Вот повязка. На глаз и наискось.
Нацеплю её, в драке сойдясь…
В сундуках там слепящие искры
Золотого слепого дождя.

Их потом, очищая от скверны, –
Заиграет в бокалах струя –
Мы, любимая, спустим в таверне,
Где впервые я встретил тебя.

Я их поминал материнское лоно
И делал работу, как истинный профи.
А за резней из бочонков с дублонов
Зорко следил монархический
профиль…
 


Догорающий вечера остов
Убаюкает нашу печаль.
Ты – океан мой, я – твой полуостров!
Я гляжусь в твоих глаз литораль.

Я кричу: как чудовищно чудо!
Волшебством неизведанных сфер
Мы – потомки великого Гуда
С королевских бессрочных галер…

Кто ж там, в прицеле оптическом, стеком
Знак подаёт, чтобы клацнуть затвором?
Жалкие дети последнего века,
Наши потомки – убийцы и воры.


               

 

В  БИБЛИОТЕКЕ

Наглотавшись вволю всяких бредней
Разных наглецов и лицемеров,
Распахну я двери в мир соседний
С аккомпанементом рваных нервов.

В мире том Илья оставил мету,
Там Яга, старуха, зелье варит,
Там моя царевна триста лет уж
Спит в своём холодном будуаре.

Глупая напыщенная фея
С ней сыграла эту шутку злую.
Я мою бедняжку пожалею,
Отыщу, влюблюсь и поцелую.

Искупаюсь в чане молока я.
Стану и красивей, и смелее,
С Баюном мы вдосталь поболтаем,
Вдоволь посмеёмся над Кащеем…

 


Но нашепчет вечность-синева – и
Мне она до смерти надоела, –
Что чудес на свете не бывает.
Чудеса – несделанное дело.

Пусть. Она права. С ней трудно спорить.
Правда – в каждой мыслящей пылинке.
Восвояси уходить мне вскоре
По своей неведомой тропинке.

               



               

 


КУКУШКА

Эй, кукушка, расскажи,
Далека ль дорога?
Сколько ль мне осталось жить –
Мало или много?

Что ж, вещунья, ты в ответ,
Сразу замолчала?
Видно, мне осталось лет
Очень-очень мало.

Пусть сожгут мой смертный прах,
И развеют в небе.
Жил ли, не жил ли, и – ах! –
Словно б я и не был!
 
И оплаканный друзей
Честными слезами,
Я раскинусь средь полей
Яркими цветами.
 
               
                И в двадцатую весну
Юноша счастливый
Соберёт полей красу
В дар своей любимой.

Как букет хорош и мил
У груди прекрасной…
Что ж, я умер, как и жил,
Не совсем напрасно.












 
 

МОЙ  ТОСТ

Поистине лицемеры – они распутники!
(Коран. Сура 9, Изгнание, ст. 67)

Я за диалектику пью, погодя, – и
Всё ясно, и всё в ней известно…
Свой тост поднимаю за вас, негодяи!
Без вас чёрт поймёт, в чём же честность.

Пора снять с мозгов занавески и шоры,
С морали – замки и оковы!
Понять, вы нужны, проходимцы и воры!
Иначе порядочность – слово.

За этих несчастных пью: женщин- игру-шек,
Бедняжки так страшно скучают!
Ведь шлюх философия, мир потаскушек
Наличье любви подтверждает.

За этих, с подмостков глядящих в красав-цы,
Особенно выпить я рад бы.
За вас, разномастных лжецов и мерзав-цев,
Скорбящих под тяжестью правды!

 

За всех, кто ломали, давили, стреляли.
Не спали, чтоб что-то затеять!
За вас, кто пре- , про-  да и просто давали!
А жизнь оказалась мудрее!

Итак, пожеланья мои прозвучали.
Еще пару слов о невеждах.
За них! Вышеназванных чтоб узнавали
В обличьях любых и одеждах!





               

 


СОТВОРЕНИЕ  МИРА

Третий день был днем творенья Геи.
Новый мир лишь в замысле мерцал.
И ждала планета  Галатеей,
Лёгкого дыханья Творца.

Бог потом за миллиард парсеков,
Созерцая отблески светил,
Вздумал: не создать ли человека?
И решился, взял и сотворил.

Сколько лет я знал то бестолково,
Постулат древнейший весь изгрыз…
Да, в начале мира было Слово.
Но тогда у Слова был и смысл.


               
               

ЗЕРКАЛА

(Новая сказка о старом)

Эту сказку без трактовки
Я почти переписал.
Правят ложь, обман, уловки
Всей страной Кривых Зеркал.

Сам велел своим декретом:
Веселись и все дела!
Состраданье под запретом,
Нежность с горя умерла.

          Что не так? – Вот зеркала.
          В кривизне источник зла!

               Сколько массовых утопий
               Тот указ нагородил!
               Кто-то что-то где-то пропил –
               И в герои угодил.

       Свят! Толчет, как воду в ступе,
       Властьдержательная рать.
       Через собственные трупы
       Нелегко переступать!

         Зеркала все, зеркала!
         В них кривая завела.
             Совесть – только для парада,
             Ум давно тут не блистал.
             Гнётся ниже – дать награду,
             Крупный пост в Стране Зеркал!

         Певчих драли в пух и перья –
         Отражались в зеркалах
         Рож бесстыжих лицемерье,
         Волчья злоба, скотский страх.

Но к чему в том видеть зло?
Лжёт проклятое стекло!

Хоть терпеть нет больше мочи,
Озабочены иным:
Что случится этой ночью
С государством тем больным?

Приглашён астролог. Чтоб тот
Им на звёздах погадал,
Отчего буянит ропот
За витринами зеркал?

              Убедить, мол, как народ:
Амальгама гнусно врёт?

     А по толпам ходят толки:
     Стоят грош стекло и кровь.
     Бей! Не думай! Чтоб в осколки!
     Всё потом отстроим вновь!

Право ж, нет пути иного,
Кроме хрупкости зеркал!
Где ж тем взять ума большого,
Кто не строил, а ломал?

Ни двора хоть, ни кола –
Бей, однако, зеркала!

       Так пришла пора для акций – 
       Вызрел полностью абсцесс, –
       Для решительных реакций
       На общественный процесс.

              Кто злорадствовал, кто ахал,
              По асфальту кровь текла,
              Тех, кого сажали на кол
              Из разбитого стекла.

Чтоб по свету разнеслось,
Чем платить за всё пришлось.

              Вот какие были страсти,
              Вот какая ночь была.
              Славно бились против власти,
              Наломали ж зеркала.

         Никогда не станут новью
         Нравы сказочной поры.
         Перепившиеся кровью,
         К жертвам пламенно добры!

Да, такие вот дела
Отражали зеркала.

С зеркалами ж всё не просто.
Кто-то их оклеветал.
Ровно слишком в них всё, плоско
Для Страны Кривых Зеркал.

Пиджаков покажут створки,
Декольте прищура глаз,
     Но таится что в подкорке
     Не выносят напоказ.

Нет глупее ремесла
Бить за это зеркала!

 

              ИКАР

Икар сделал себе крылья из перьев, слепленных
воском. И решил лететь к Солнцу. Умные
сограждане предупреждали безумца, что человек
не птица и не может летать. Но Икар, вопреки
их заверениям, взлетел. А когда он подлетел к солн-цу,
то жар светила растопил воск, крылья рассыпа-лись и
Икар разбился о землю.
Легенды и мифы древней Греции

Я устал от этих лиц,
Как скопированных с Босха,
Что глядеть сюда сошлись,
Как я клею перья воском.
Каждый морщил умный лоб:
Мол, такое не годится!
Где, когда, кто слышал, чтоб
Человек летал, как птица?
Их суждения, как плеть,
Мудрость – просто в изобилье.
Я давно хотел взлететь –
Мне не раз ломали крылья.
Если просто, без затей
На мечте поставить точку,
То, умнее всех людей
Диоген, проживший в бочке.

Слушать их – к параличу!
И без грозного «бонзая»
Я вперед и вверх лечу,
Я винтом в лазурь вонзаюсь.
Здравствуй, Солнце! Не ярись!
Я внизу оставил ропот.
Первым я рванулся ввысь,
Первым я войду и в штопор.
Я не слушал греков ложь,
В ней ни слова без корсета.
Пусть я гибну, ну так что ж!
Я – дитя  огня и света.








      









   






  Программы судьбы






 





 


 

 


СЛОВО  О  СУДЬБЕ

Не верьте оправданьям,
Что связаны мы роком,
В Предсказанность деяний,
В Проставленность всех сроков!

Ведь в Предопределённом
Для малых и гигантов
Есть множество резонов
И сотни вариантов.

Их выбор не случаен,
В его основе Логос,
Который прозреваем
В Тезаурусе Рока.

Кровь б в виденье жестоком
Не спутать с киноварью!
Кого назвать пророком,
Кого же мерзкой тварью.



 

И логикой простою
Пометить каждый атом
Торговца добротою
И злобы мецената.

Как правила грамматик
Есть видимость уступок,
Что Бруно был фанатик,
А Галилей – отступник.

Не стоит удивляться:
На казни, принародно,
Местами поменяться
Они б смогли свободно.

Но цепь добра и бедствий
Куется воедино
Значением последствий,
Рождающих причину.

Расставлены лишь вехи,
Судьба в эскизе, то есть!
А средства и помехи
Им диктовала совесть.
 


И совершая дерзость
Самоубийства вроде,
Ищи закономерность –
Нет случая в природе!

Комедию иль драму
С поправкою твоей
Судьба сведёт в Программу.
И выдаст на Дисплей.







 


 

ВИВАЛЬДИ  ВЕСНОЙ  93-го

Спросила скрипка странная,
Пронзив беззвёздность ночи:
– Зачем весна желанная
Всё наступить не хочет?

Не греет солнце солодом
Зачем? Не понимаю…
Зачем слезливым холодом
Октябрь кропит по маю?

Пусть! Никуда не деться ей;
Мой тополь стал берилловым,
В серёжках весь, как девица,
На хоровод хватило бы.

В вой стуж ему не верится.
В цветения оброке
Весне, нагой изменщице,
Он – вызов. И упрёк ей.

               

 


ВСТАНЬ  И  ИДИ

Как ты себя не береги,
А отступать никак нельзя,
Когда ещё сильны враги,
Пока в опасности друзья.

Себя получше подготовь
Ходить по лезвию всегда,
Пока в сердцах живёт любовь,
Пока на свете есть вражда.

Пока не погребли в ночи
Твою беспомощную тень,
Вставай, и, стиснув страх, иди!
Чтоб наступил назавтра день.


 


 

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Опустилась мгла ночная
На замерзшие поля.
Во Вселенной проплывая,
Спит в сиянии Земля.

Ветер с Космосом поспоря,
Облака прогонит прочь.
И в сверкающем уборе
Околдованная ночь.

Вон блестит частица света!
То, низверженной с небес,
Молча, падает комета
На глухой притихший лес

Бриллиантовым узором
У истоков Млечных рек
Звёздный плач нестройным хором
С ней прощается. На …век.



 


Галактической утробе
Вышло крепко потрудиться,
Чтоб без глупости и злобы
Ночь такой смогла родиться.

Я шепну тебе украдкой,
Что открыть уж глазки лень.
Спи, родная, сладко-сладко…
Завтра снова будет день.









 

 

РЕЦЕПТ

Когда в тиши, дрожащей от прелюдий,
Ты просишь дать поэзии рецепт,
Мне предлагая бешенство иллюзий,
Я принимаю сделанный акцепт.

Итак, поэзию состряпать очень просто.
Собрать, оставив прочие дела
Её в миру разбросанное просо,
Питающее фениксов и лам.

Взять в тех краях, где никогда и не был,
Где ничего за так не отдают,
Сверхчистых боли, радости и гнева
В обмен на страх, довольство и уют.
И всё сварить в котле большого неба.

И в точке наивысшего кипенья
Значенье Слова оплодотворить,
Как Лермонтов, рельефностью мышле-нья,
Как Фет, неординарностью любви.


 

Ну вот, глядишь, готово что-то вроде.
Теперь сюда добавить хоть чуть-чуть
Неистовость Высоцкого Володи,
Есенина отчаянную грусть,

В которых сам Тартини аж застонет,
Которых Босх не смог б вообразить…
Смотри: вот во Вселенском Камертоне
Твой звук к другим протягивает нить.

Банально, словно истина в последней
Инстанции, где правит абсолют,
Родилось чудо. Пусть кому-то бредни,
Но люди с сердцем песню узнают.


 

 

* * *

Жизнь почувствуешь пустой –
Перед вечностью постой!

Жди. И ты услышишь вдруг
Отдалённый сердца стук.

И в раздавшейся тиши
Стон неслышимый души.

Среди сотен, среди тысяч
Должен это ты услышать.

И по высшему приказу
Ты найти её обязан.

В свете дня ли, в блеске звёзд
Осуши росинки слёз,

И не мудро, без затей
Возврати улыбку ей,

Ожила чтоб, расцвела,
Чтоб светилась и сияла.

Родом всё добро из зла.
Нет другого матерьяла.

               

БАНАЛЬНЫЙ  РЕКВИЕМ – 89

Памяти Олега Мажурина

Мне сегодня некого стыдиться,
Некогда заботиться о глянце –
Я пришёл сюда с собой судиться
И вернуть все взятые авансы.

Слишком слепо доверял судьбе,
Был беспечен. А она – хитра.
Вот и наломал я дров себе,
Хоть для погребального костра.

Мне открыть бы глупости лицей:
Не мудрец, не мастер, не любимый…
Я сегодня здесь в одном лице
Прокурор, свидетель, подсудимый.

К черту! Оправданьям не поверю!
Как и предсказаниям руки.
Мне не возместить мои потери,
Мне не оплатить мои долги!


 

Долог в сардонические мили
Бег людей, меня что окружали.
Все, кто мог купить меня, – купили,
Кто не мог, – те мною торговали.

Ну а что ж мне с тех торгов досталось
На валюту лжи и лицемерья?
Мелкая дождливая усталость,
Серое безветрие безверья.

Женщина чужая с панагией
На диване и окурков куча!
Господи прости и помоги ей
Отыскать кого-нибудь получше!

Мебель, «Ревилон», фарфор,
                «Фламинго»…
Дорого! Вот повод, веселимся!
Принесли, купили, взяли с рынка…
Не с того ль, к которому стремимся?

Вот и всё, что нажил, набивая
Шишки, выдрав щедрости ростки.
Да ещё свирепая и злая
Чернота космической тоски.

 

Горы сладких, круглых слов – черешен,
И не кровь в висках, а киноварь,
Будто я прижизненно безгрешен,
Словно генеральный секретарь.

Но ведь были те, кто и щадили,
Кто любили. И, вконец отчаясь,
Кто, не улыбаясь, уходили.
По-английски. Молча. Не прощаясь!

А теперь, как выскребли – всё чисто,
Крах не собирает никого!
Буйный алкоголь самоубийства
Бьёт под дых и «занавес!» орёт.

Всепрощеньем мерзость не обидишь,
Ничего нельзя перерешить!
Видно, вот он, мой последний финиш –
У обрыва в пропасти души…


 
 

СКАЗКА

Милая добрая фея
С брильянтами ласковых глаз!
Послушай же, фея,
Скорее, скорее
Вели, чтобы свет их погас!

Под окнами глаз твоих ходит
Ужасный уродливый гном.
Он очень начитан,
Он злобой пропитан,
В тебя безгранично влюблён.

Милая добрая фея,
Не надо его искушать!
Сквозь дым бриллиантов
Не видно гигантов,
Пигмеев тем более не увидать!

Милая добрая фея,
Он облик изменит и стать!
Ведь гном твой постылый
Волшебною силой
Владеет и принцем захочет предстать.

 

Милая добрая фея!
Страшилу злодея
Легко обмануть.
Орёл или решка –
В скорлупке орешка,
Листочек – твой парус,
Брильянт на стеклярус
Смени. И немедленно – в путь.

Милая добрая фея!
Беги же, сошёл он с ума!
Скорее, скорее,
Иначе, иначе
Брильянты проплачешь,
И ведьмою станешь сама.



 

 

ЭМИГРАНТСКАЯ  РУССКОЯЗЫЧНАЯ

Как облака бы быть свободным –
Простор, куда ни оглянись!
Зачем я им не брат, хоть сводный,
В семье, кочующей без виз?

Чтоб не испытывая боли
В воспоминания огне,
Быть эмигрантом поневоле
В своей растерзанной стране!

А нам об этом возвестили
В час проходимцев и глупцов
Воры имперские России
Со свалок в поисках венцов.

Нам до Тебя не докричаться
Из триэсерской старины.
Отчизна! Жёлтому мерзавцу
Мы в жертву здесь принесены.



 


И вот чужой до неприличья
Мой бывший брат в большой родне,
«Привет, земляк русскоязычный!» –
В насмешку вслед бросает мне.

Как я хочу к Тебе вернуться,
Припасть униженным лицом!
Но к мертвецам – не дотянуться,
И не пробиться со стихом.

В такт демократии сурдинке,
Они кивают головой.
На этом новом русском рынке
Торгуют мною и Тобой.




 


 

ПАМЯТИ  СЕРГЕЯ  АЛЕКСАНДРОВИЧА
ЕСЕНИНА

Я не помню, как, когда, но где-то
Мне попался тот «персидский томик».
Сердце обнажённое поэта
Вдруг забилось на чужой ладони.

Под окном редакции газеты,
Где в Баку уже верстали сводку,
Шляпу наклонивши к Парапету ,
Он просил у Чагина на водку:

– Что уж там до спора!
Жизнь моя – беглянка –
Пронеслась, как скорый
Мимо полустанка.
 
И любовь в апреле…
Только не припомню:
В песне ли, в постели
Излилась ты томно.
Бросил я тебя ли,
Бросила ль меня ты?
Лишь осталась песня,
Словно запах мяты.

Захирели мысли
И, вконец отчаясь,
Видно, разошлись мы,
Так и не встречаясь…

По утрам его терзала боль
Жуткая, как верная примета!
– Граждане, кому не жалко сколь,
На пропитье русскому поэту!

И тогда спускался Чагин вниз,
Причитая прямо от порога:
– Деньги вот! Серёжа, поднимись
Не позорься только, ради Бога!

И опять Есенин на коне!
Будет петь и пить, назад ни шагу!
Едет он в деревню Шаганэ ,
Чтобы написать стихи про Шагу.

               


* * *

Насквозь цитируя Ахматову,
Не понимая, что к чему,
Ты мужу своему рогатому
Твердишь: люблю, люблю, люблю!

Всё для тебя одни условности,
Слова, как стая воронья.
Нет смерти гаже бездуховности,
Нет грязи мерзостней вранья!

Но тьма и сумерки – не тождество,
Тут мы не попадём впросак.
Какое всё же ты ничтожество!
Какой он всё-таки дурак!


 
 


* * *

Какой же верности ты жаждешь?
А ведь пора бы понимать,
Кто изменил себе однажды,
И дальше будет изменять.

Как подаяние по средам
Твоё умение прощать.
Тот, кто себя однажды предал
Не сможет уж не предавать.

Причём тут срок? Какие даты?
Твоих прощений одолженья?
Всё началось давно когда-то,
Сегодня – только продолженье.


 

 

ПРОКЛЯТЫЕ  ВОПРОСЫ
ДЛЯ  РУССКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

В года, давно забытые до слёз,
Интеллигент наш, сытно отобедав,
Любил попрепарировать вопрос:
Кто виноват в российских наших бедах?

С котлет картофельных непротивленья злу
Являлась удручающая смелость.
И вот душил интеллигента блуд
Другим «больным» вопросом –
что же делать?

Спустя столетие, нашли, кто виноват.
Они уж о пощаде не просили –
Кто в 45-ом принимал парад,
Кто атом дал безлапотной России…

Но мы язык чесать умеем, можем пить,
До гибельной, до самой крайней точки.
Уж нет страны, где б можно было жить,
Мы опустились до последней строчки.
 

Где выход, тщетны поиски, всё зря!
С рукой протянутой не стоит жаждать чу-да:
Истории намылена петля,
Уже давно заждался сук Иуду.

И нам теперь нечасто снятся сны –
О проданном былом величье разве ж…
На пустошах разграбленной страны
Есть место только для церквей и клад-бищ.

Из бытия опять вопрос возник.
Стоит! Его не сдвинуть ни в какую!
Есть мысли, заводящие в тупик,
Есть думы, приводящие в пивную.

Ну, пей же, пей заморский самогон –
Лекарство лучшее от подлости и фаль-ши!
А в голове гремит, как божий гром:
Ну, сукины сыны, а что же дальше?


               




* * *

Немытой стала  вновь Россия,
Страна воров, страна господ!
Тобою правят «голубые»
И давят спившийся народ.
Какие там хребты Кавказа!
Глазами телепоказух
Заокеанскую заразу
В российский превращают дух.


 

 




 

 


МОЛИТВА

К Тебе я, Боже, припадаю,
Молю понять мне помоги:
Зачем нужны бандиты раю,
А власти – лишь Твои враги?
Они от прихотей устали,
Не в радость это житиё.
Но все же лживыми устами
Поют про царствие Твоё.
И как же их смиренны речи,
Любовью дышит каждый стих…
О Боже, как же ты доверчив,
За правду принимая их!
Кровоточат Христовы раны.
Неужто ж Сына кровь – вино?
Воры Ему воздвигли храмы,
Их жертв на паперти полно.
Наш мир в какой своей причуде
Иль в назиданье Ты создал?
Христопродавцы и иуды,
Лоб осеняя, правят бал.
 


Кругом рабы, одни холопы –
В том воля, Господи, Твоя?
Что люди – рвутся даже стропы
При виде мира бытия.
Твои заветы – на отмену,
Твоих апостолов – в пажи!
Что им загробная гиена?
Ты их при жизни накажи!
За кровь невинных, горя стоны,
Что человек живёт, как тля.
Или с космического трона
Безвидной стала вновь Земля?



               



               

                ЭПИГРАММА
                неограниченному кругу лиц



Я усвоил ваш урок.
Что там Фарес, Текел, Мене!1
Ваше сердце – кошелек,
Что всегда открыт для денег.





               






      __________________________
        1 Мене, Текел, Фарес (иврит) – исчислен, взвешен, разделен – огненные слова, появившиеся на стене, где пировал царь Вальтасар, означавшие, что Бог  видит все  его постыдные деяния и вскоре нашлет наказание.

СОДЕРЖАНИЕ

Вместо проло-га…………………………. 4
Неназначенные встречи ................. 6
…Я пришёл к тебе сказать…………… 8
Моя цунами……………………......... 10
Свидание…………………………….. 12
Бред…………………………………... 14
Т.Н…………………………………….. 17
Эндшпиль……………………………. 19
От любви до  ненависти только десять слов…………………………..
21
«В вихрях яркого све-та»………….. 24
Ожидание………………………........ 25
Молода я…………………………… 27
Сны…………………………………… 28
«Мы снова встретимся однаж-ды». 31
Окончание сказки…………………… 32
Песня трубадура……………………. 34
Слово о слове………………………. 36
Сари-тэ………………………………... 38
«Обронила раз при встрече»…….. 40
«Сжалась вся в комочек»…………. 42
Домино……………………………….. 43
Грима-сы……………………………… 45
Перевоплощения души………………    46
Не останавливайте всуе………...... 48
Монолог пули……………………….. 50
Лео-нид………………………………... 54
Камикадзе……………………………. 56
Встреча………………………………… 59
Флибустьер………………………........ 60
В библиоте-ке………………………..... 63
Кукушка………………………………… 65
Мой тост……………………………….. 67
Сотворение мира…………………….. 69
Зеркала………………………………… 70
Икар…………………………………….. 74
Программы судьбы ………………….. 76
Слово о судьбе……………………….. 78
Вивальди весной 93-го……………… 81
Встань и иди…………………………... 82
Колыбельная………………………….. 83
Рецепт………………………………….. 85
«Жизнь почувствуешь пустой»…….. 87
Банальный реквием-89……………… 88
Сказка………………………………….. 91
Эмигрантская русскоязычная……… 93
Памяти Сергея Александровича Есенина…………………………………
95
«Насквозь цитируя Ахмато-ву»…….. 97
«Какой же верности ты жаж-дешь?»... 98
Проклятые вопросы для русской интеллиген-ции………………………..         
99
«Ты вновь немытая Россия»………. 101
Всё могло быть не так………………. 102
Молитва……………………………….. 104
Эпиграмма……………………………..  106
      
         
 

Литературно-художественное издание



Леонид  Иванович  Бессарабов


ТРЕЩИНЫ ТАЙН
Книга стихов и песен смутного времени


В авторской редакции

Технический редактор Л.Л. Чиркова
Корректор Т. М. Ножкина
Оформление О.Н. Макарова
Оригинал-макет, дизайн С.А. Чирков
Художник Б. В. Глубоков

–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Подписано в печать 02.08. 2013. Формат 60х90 1/32
Бумага офсетная №1. Гарнитура Arial.
Усл. печ. л.3. Тираж 100.
––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Информационно-издательский комплекс «Вестник»
410010, Россия, г. Саратов, ул. Геофизическая, 31/45

Отпечатано в типографии «Саратовский источник»
410086, г. Саратов, ул. Степная, 46
–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
 
 
 
 
ЛЕОНИД  БЕССАРАБОВ







ТРЕЩИНЫ   ТАЙН

Книга стихов и песен смутного
времени



                Художник Борис Глубоков









Саратов
Информационно-издательский комплекс «Вестник»
2013
 

УДК 882-1+929
ББК 84 (2Рос=Рус)6-5
Б 53


ISBN 978-5-9999-1819-2


Л.И. Бессарабов
Б 53 Трещины Тайн /Книга стихов и песен смутного
времени /. – Саратов: ИИК «Вестник», 2013. – 100 с.

Все права принадлежат автору. Цитирование, воспроизведение любой части сборника или иное использование текстов должно быть согласовано с автором. Телефон автора в Саратове +79093415678







ISBN 978-5-9999-1819-2

УДК 882-1+929
ББК 84 (2Рос=Рус)6-5
© Л.И. Бессарабов, автор, 2013,
© ИИК «Вестник», 2013.

 

Вместо пролога

                Т.  Н.
Жизнь намного короче, чем это
многим кажется. И смысл её только
в двух вещах – в любви и в творчестве.
А сочетание их – единственный способ
сказать, что ты когда-то жил.

Любовь, как дар, но чрезвычайный,
И жизни смысл и существо,
Всегда была покрыта тайной
И порождала мастерство.
Её стремились в высшей мере,
В стихах и музыке излить.
В своём неистовстве Гварнери
Заставил скрипку говорить.
Но в старых тайнах много трещин…
Скрипичный мастер-диссидент
Счертил с любимейшей из женщин
Свой несравненный инструмент.
Виола нам поёт поныне.
В лазурно – солнечной стране,
Где режут струны, Паганини
Сыграл и на одной струне.


 


Играл, терзаемый любовью, –
За что и в смерти был гоним, –
Плевал чахоточною кровью
В лицо мучителям своим…
Я обнимаю стан твой гибкий
С крещендо первыми зари,
С тобой, моя живая скрипка,
Мы песню песней сотворим.
Как нас крутило жизни ралли,
Но в иcкореженной судьбе
Мы все ж любили и сгорали,
Оставив строчки по себе.
 









Неназначенные встречи





 







 


 

 

Я  ПРИШЁЛ  ТЕБЕ  СКАЗАТЬ

Вела к тебе не авеню
Под звездной утончённостью.
Я шёл к тебе сказать «люблю»
По предопределённости.

А чтоб слова легко лились
И заискрились песнею,
Их изначальный, вечный смысл
Очистил я от плесени.

И я пришёл тебе сказать
Назло расхожим версиям:
Твоя открытость, как азарт, –
Простой эскиз бессмертия,

Что осиянную мою,
Мою обетованную
В экстазе я боготворю
Тебя, судьбой мне данную!

И я пришёл на взлёте сил,
Помеченных удачею, – 
Что без тебя не совершил, –
С тобой мне предназначено.
 


Пойдём? Пусть хляби бытия
Разверзывает безднами.
И пусть кому-то речь моя
Покажется помпезною.

Жаль! В их убогих словарях
Нет слова «ожидание»…
Пусть осуждают, раз хотят, –
Не обращай внимания.

Мне неуютно в их раю,
Я изгнан жизнью серою,
За то, что громко говорю,
Дышу, люблю и верую.


 




 

МОЯ  ЦУНАМИ

Положи меня, как печать, на сердце
твоё, как перстень, на руку твою:
ибо крепка, как смерть, любовь.

Книга Песни песней Соломона

Ты вошла, моя цунами,
В мир мой тусклый, без желаний,
С кровоточащими снами
Неназначенных свиданий,

Упорядоченной лавой
Непредсказанных событий.
Вся как сладкая отрава –
Слаще чем, тем ядовитей.

Мне твой смех зеленоглазый –
Катастрофа в десять баллов,
Разметавшаяся разом
В стенах падающих залов.

Я губами губ касаюсь –
Каждый нерв поёт и плачет.
Как я жил, не понимаю
Без терзающей удачи!
 


Наше странное знакомство,
Как редчайшей книги главы.
Кроме лжи и вероломства,
В ней на всё имеешь право.

В нашей встрече неслучайной
От невзрачности лекарство.
Раскрывайся, словно, тайна,
Приходи, бери и властвуй!









 

 


СВИДАНИЕ

Т. К., которую буду
помнить всегда

Как было пусто! Ну так что ж –
Я жаждал дива.
Я знал и верил: ты придёшь – 
Ты приходила.

Мне так хотелось в кабалу
Твоих объятий!
А у кровати, на полу,
Лежало платье.

Прильнуть и сразу ощутить
Всей кровью, кожей:
Порвать  связавшую нас нить
Никто не сможет.

И я сжимал, как в грабеже,
Плеча лекала.
А ночь, намаявшись, уже
В рассвет стекала.

 
            Не передать – в любых словах
Всегда сутулость, –
Как я боялся целовать,
Чтоб не проснулась,

Не разбудить и тишиной,
Глухой и вязкой…
Всё было так давным-давно,
Как в старой сказке…

Но вновь пью терпкое вино –
Свиданья признак:
Сегодня гостью жду в свой дом – 
Твой добрый призрак.

Я к этой встрече уж готов
Без теней чёрных.
Тебе в подарок – ворох слов
Неизречённых.

Ко мне ты склонишься опять,
Родной и томной,
Чтоб, как молитву прошептать:
— Живи и помни!


   

БРЕД

Телефонный звонок
Из глубокого сна,
Будто мясо крючок,
Выдирает меня
 
В мир, где солнечный диск
Вполнакала горит,
Пульс Вселенной то тих,
То, как в пляске, стучит.

У галактики криз
Всех энергосистем.
Звёзды сыплются вниз,
Потрясённые тем.

Мысли цепкий репей:
Я почти что здоров,
Ведь больному страшней
Слышать скрежет миров,

Знать всегда, что ты есть
Где-то рядышком тут.
Это тяжко, как крест,
На котором распнут.
 

Твои всплески, мой мим,
Мне уже не нужны,
Словно верность с другим
Переспавшей жены.

И признанья того,
Что душой ты слаба.
Это, право, всего
Лишь пустые слова.

В них, что «против», что «за» – 
Всё по коже мороз.
Горек мне твой эрзац
Стеариновых слез,

И с полсотни в сезон
Театральнейших тем.
Снова броситься б в сон,
Даже в жуткий совсем!

Опустись пелена!
Защищать не хочу
Аллергию ума
Аллегорией чувств!


И свербит, как гобой,
Разошлась колея.
Я остался собой,
Ну, зачем тебе я?!

Ты свихнулся, звонок,
Замолчи, замолчи!
Как все в мире старо…
Мы себе палачи.


 

 


Т. Н.

Люблю! Любви крутое месиво
Пушинкой не стряхнуть с плеча.
Так не суди же опрометчиво,
И не отвергни сгоряча.
Да, через жизни, страны, смерти я
Вновь шёл и шёл к тебе одной.
Ты в очень многие столетия
Была мне любящей женой.
А ныне встретились мы снова.
Но, пламя в искру ограня,
Ты смотришь строго и сурово,
И ты не узнаёшь меня!
Мы оказались в мире штаммов,
А если коротко и в суть –
Здесь лихо действуют программы
По изнасилованью судьб.
И память тут давно распята,
И счёт потерям не измеришь.
Закономерная расплата…
Ты смотришь, веришь и не веришь!




Готов рыдать, смеяться, каяться…
Да что я глупости порю!
Итог всё тот же получается:
Бесстыдно я тебя люблю!
Как камень в дорогой оправе
Переливаешься огнями,
Все, как  в древнейшем римском праве,
Мы, сильные, решили сами.
               








               

ЭНДШПИЛЬ

Всё сказано! Притом
И сделано уже.
И пройден Рубикон
Предельных рубежей.
 
И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

И не понятно лишь,
Чего же ты ждала?
Потеряно сидишь
У краешка стола.

И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Застывшая мольба:
Пойми и помоги!
И вертится едва,
Что мы почти враги.
 
               
                И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Чтоб в эндшпиле ничьей
Ты вновь была права,
Из глупости речей
Плету я кружева.

И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Что день несёт двоим?
Как ужас он глазаст…
Давай уж помолчим,
Раз нечего сказать.




 

 
 
Вот перед вами два портрета – вот и вот!
На этих двух портретах лица братьев.
В. Шекспир
      ОТ ЛЮБВИ ДО НЕНАВИСТИ ТОЛЬКО
                ДЕСЯТЬ СЛОВ…
                Г. К.

                1
В счастливый день, в счастливый час
Кружимся мы смеясь,
Поет гобой для нас с тобой
И мир чарует глаз…
        О. Уайльд «Баллада Редингской тюрьмы»
Брови ты крыло
Гнешь, беспечная!
Что произошло?
Чудо вечное.
Речи сыплешь лишь
Просто грудами,
На меня глядишь
Изумрудами.
Я  пью допьяна,
Как в последний раз,
Зелена вина
Твоих чистых глаз.
И, испивши,  смолк.
Слушать вечно рад
Как шуршит твой шёлк
Нежных сладких клятв.
И сквозь счастье стон:
Без тебя, поверь,
Хоть из жизни вон!
И захлопнуть дверь!               

                2

               
Что ж, люди правы: их дела,
Как мысли их черны.
Ни вечный Бог, ни Божий сын
Их видеть не должны.
                О. Уайльд «Баллада Редингской тюрьмы»

Брови ты крыло
Зря коверкаешь!
Что ушло – ушло,
Что поделаешь!

Речи  сыплешь лишь
Просто грудами,
На меня глядишь
Изумрудами.

Выпью допьяна,
Я в последний раз
Зелена вина
Твоих лживых глаз.

Голос сердца смолк…
Ну, на кой мне ляд
Этот гладкий шёлк
Твоих ложных клятв?

Неумолчный звон…
За собой, поверь,
Как из жизни вон,
Я захлопну дверь!      
   




 













В  ВИХРЯХ  ЯРКОГО  СВЕТА

В вихрях яркого света
Ты всегда появлялась.
Или, может, всё это
Мне хотелось, казалось?
Взор бесстрастный налево,
Взгляд направо – разящий.
Ты была королевой,
Править очень уставшей.
От неё всё живое
Приходило в смятенье,
Даже Мёртвое море
Ей лизало колени.
Я влюблен был навылет,
Я пропал под завязку,
Я завидовал пыли
На туфлях моей сказки.
Но моя королева –
Все напрасны потуги –
На меня не глядела –
Ей нужны только слуги.

               

ОЖИДАНИЕ

Нет оснований для раздора,
Всё погребёт девятый вал.
Я жду тебя, как приговора,
Который вынес трибунал.

Я жду тебя, часы спешат,
Я взбешен, зол, какие оды!
Я стрелки двигаю назад,
А ты всё так и ты не приходишь!

Я жду уже тысячелетье,
Как заарканенная дичь!
Как абсолютного бессмертья,
Которого нельзя достичь!

Я прокляну твоё жеманство
И глаз холодное стекло!
Я весь, как мёртвое пространство,
В котором время истекло.

Нет слов, которыми унижу
И раны все я растравлю!
О, как себя я ненавижу
За то, что так тебя люблю!
 


Там – задыхающийся шёпот
Пальбой – в промозглой тишине!
А слева гулко рвётся молот,
Что это снова не ко мне.

Но вот – ступеньки я считаю, –
Как песня, цокот каблуков!
Да, это ты! Я оживаю.
Я всё простить тебе готов.


 


 


МОЛОДА  Я

Молода я, хоть от роду
Лет немало мне.
Но жила все эти годы,
Как в бездонном сне.

Крови древней я и верной,
Знак мой – знак Огня.
Заколдованной царевной
Я ждала тебя.

Годы медленно листались,
Дни сучились в нить…
Очень многие пытались
Сердце разбудить.

Но ни мыслей, ни желаний –
Ничего не сметь!
Тяжек сон воспоминаний,
Чёрных, словно смерть.
 


Но совпали все приметы.
Ты сказал: «Живи!
Не моли, не жди, не сетуй!
Встань, прильни, люби!»
 
И от счастья пламенея
К своему стыду,
Я шепчу, совсем глупея:
– Милый, я иду!







               

СНЫ

Памяти  Т. К.

Зашуршит огонь в камине,
Снов нанизывая ложь.
И, связав вчера и ныне,
Тенью лёгкой на помине
Снова в сон ты мой войдёшь.

Колдовским прищуром сглаза,
Поворотом нервных плеч
Я опять, как тайной, связан,
Что хранить от всех обязан,
Но не в силах был сберечь.

Всё прощается в раздолье
Мира мёртвых амплитуд.
Пусть сменилась радость болью,
Пусть в висках уж перец с солью,
Всё равно мы вместе тут.



До отмеренного часа
Мы пробудем здесь вдвоём…
Жаль, что ночь должна кончаться
И пора мне возвращаться
В пробуждение своё.





               














* * *

Мы снова встретимся однажды
Случайно, глупо, беспричинно.
И задохнёшься ты от жажды
Желанья слиться воедино.

И, улыбаясь  от волненья
Вновь обретаемой утраты,
Ты пожалеешь на мгновенье,
Что это было всё когда-то…




               

ОКОНЧАНИЕ  СКАЗКИ

Сказку ты плела
Мне красивую.
Фея в ней жила –
Диво дивное…

Я тебе не муж.
Ты уклончиво
Говоришь, что уж
Всё закончено.

И застигнуто
Смотришь в зеркало,
Злостью выпукло
Исковеркана.

Сцены суть проста,
Нет в ней новости.
Заливают так
Всполох совести.

Извинения
Сыплю мысленно:
Здесь ничейный я,
Третий, лишний я!
 

Что ж, мне поделом!
Не пророчествуй!
Мне пора добром
В одиночество.

Жить потерянно,
Впредь не веруя,
Мне отмерено
Полной мерою.

Память лишь взревёт
Неизбывная:
Ты была моё
Диво  дивное!

Но волшебница
Вдруг опомнилась.
Жизнь всё вертится –
Сказка кончилась.


 
 

          ПЕСНЯ ТРУБАДУРА

Простите же наглость мне,
                Ваше Величество
Припасть и к губам, и к рукам!
Я вам обещаю такое количество
Несказанных ласк по ночам.
Я знаю, я вам некудышная пара,
И что не способен на лесть…
Что все, чем владею – перо и огарок
Свечи, чтобы вас превознесть.
Один вам напишет портреты с натуры,
Другой изваяет вас в рост.
А я лишь потомок простых трубадуров
И, в общем, не белая кость.
А жизнь беспросветная,
                о Ваша Светлость!
И как человек одинок в существе!
А счастье как неуловимая беглость,
Но вовсе не вечная твердь!
Любовь меня рвёт, раны все кровоточат.
За мною одни разве же только
                провинности…
Как хочется мне заглянуть в ваши очи,
О как я желаю всего лишь взаимности!
 


Но вы при дворе вся в балах и привычках,
Сегодня Ваш день, чтобы зреть вернисажи.
О, как я люблю Вас, без всяких кавычек
Готов оплатить это зрелище даже!
Пусть, будет все так, как решит
Ваша Милость –
Я знаю, вы чище, вы выше, добрее –
Нельзя полюбить? Примените же силу!
Велите казнить. И как можно скорее.


               



               


 

СЛОВО  О  СЛОВЕ

Было Слово, а потом,
Странные дела!
Собирали в гладкий ком
Чувств и мыслей ржавый лом,
Посеревшие от дней,
Словно камни от дождей,
Прежде яркие слова.

С поздней ночи до зари
В ожидание дня
Не молчи, ну, говори,
Тихо, про себя.

Хоть и клонишься ко сну,
Знаю, не уснёшь.
Так всегда я прихожу –
В час, когда не ждёшь.

С поздней ночи до зари
Я на улиц зов
Шёл, листал, как словари,
Тени чьих-то снов.
 


Но одна лишь мурова –
Жалок мой улов.
Редки новые слова
В залежах веков.

Вот и выродился слог –
Сер стал и дебел…
Я в отчаянье не мог
Не прийти к тебе.

Потому, что на заре
Скажешь ты, любя.
– Долги ночи в октябре
В ожиданье дня!





            


САРИТЭ

С. А.

Наконец-то выпрямлюсь.
От душевных страз
Расколдован искрами
Из раскосых глаз.

Засверкало красками,
Серость унесло.
Как с тобой мне ласково,
Сладко и тепло!

                Ночь скользит минутою
                В маленьком раю.
                В поцелуи кутаю
                Наготу твою.

           Нас несёт одна струя, –
           Не найду притворства я, –
           В нежности безумствуя,
           Глупостям потворствуя.


 


Смотришь черносливами –
Смерть для Логоса.
Медными отливами
Катишь волосы.

И стучит участливо,
Не без торжества:
Мы нахально счастливы,
Так, что просто страх!

А лишённым радости
Это невпопад.
Пусть зайдутся в зависти,
Если захотят.

          Нас кружит своя струя, –
          Удивлён проворству я, –
          Чтоб сплести, безумствуя,
          И нести, потворствуя.


 

 

* * *

Ю. Б.

Обронила раз при встрече,
Что от женщин ты отлична:
Даже кровь не человечья
И земной не идентична.

Это верно, это правда.
И тиха ты, и крамольна,
Ты всегда чему-то рада,
Вечно чем-то недовольна.

Словно создана для боли
Из тончайшего эфира,
Из свободы и неволи,
Для неведомого мира.

Как взволнованы всечасно
И нервозны эти плечи!
Видно, тем-то и прекрасны
Ненаписанные речи.

 





Оборву сомнений гроздья,
Слов не буду слушать дельных,
И в тебе признаю гостью
Из миров из параллельных.

Вся – спокойствие и страстность,
Вся – комок, и вся – безбрежность!
Как с тобой светло и ясно,
Неизведанная нежность!

На обиду – губы мелом,
Нет невнятней диалектов.
Ты – с летающих и, в целом,
С неопознанных объектов.


 

 

                * * *

Ю. Б.

Сжалась вся в комочек – и не тронь.
Больно, как ещё ни разу прежде!
Смахивает тонкая ладонь
Слёзы, словно дребезги надежды.

Бесятся лохмотья пустоты
В безднах без единого просвета.
Даже солнца огнетворный диск
Видишь ты погибшею планетой.

Но утри глаза и оглядись!
Ты у обелиска Идеала.
И иначе соткана вся жизнь:
Умер день, но новый ночь зачала.

Он тебя поутру озарит,
Сникшую, как порванные снасти,
И подарит капельку любви,
Искру заблудившегося счастья.

               

КАМЕНЬ ДОМИНО

Плющом ползущее «люблю»!
И освеклившиеся лица.
Я не поверил, думал, сплю,
А весь позор мне только снится.

Забыть, не помнить, всё простить,
В твоих набегах видеть шалость?
Из контрибуции любви
Мне роль шута лишь не досталась.

Пусть пёс затравленно завоет,
Мол, кость чужому не отдам!
Я ж заплачу большой ценою
По тем любовным векселям!

Как зачеркнуть, как отмести
Промозглой чувственности голод?
Как победителем войти
В с лица земли сметённый город?

Лежат руины, как на блюде!
Ни дать, ни взять, ни подарить!
Здесь победителей не судят,
Поскольку некому судить!
 





И не начать нам жизнь другую
На незнакомом берегу.
Ведь я безумьем не торгую
И от себя не убегу.

Смешно и страшно, пошло, грустно…
Мой сменщик пьёт моё вино!
А в чёрных душах пусто-пусто –
Ну точно камень домино!


 

 

ГРИМАСЫ

Л. А. Б.

Мрак выцветал, рассвет всё ближе.
Как затаённая печаль,
На сердце спящего Парижа
Лежала площадь Этуаль.

И город раздавал в гримасах,
С ограниченьями и без,
Одним – бездарность в Монпарнасе,
Другим – бессмертье в Пер-Лашез.

Ты ж снова просишься в объятия,
Мол, вспомнить прежнее изволь!
Какое жуткое занятье
Будить свихнувшую боль!

Твоей улыбке лицемерной
Что лязг, что звуки кастаньет…
Так ухмыляются химеры
Собора, что давно уж нет.


               
 








Перевоплощения  души





 






 


 

 


НЕ  ОСТАНАВЛИВАЙТЕ  ВСУЕ

Не выясняйте то, что ясно,
Чужим не кланяйтесь дарам.
И не глядите понапрасну
Вслед отстучавшим поездам.

Не разрывайте, что окрепло,
Не дайте злобе в душу влезть,
Не посыпайте память пеплом
Под упоительную лесть.

Друзей не проклинайте ложных,
Случайно смывших макияж:
Проклятье, брошенное в прошлом,
В грядущем выстрелит в тебя ж!

Не утопите жизнь в дизайне,
Не ждите, что вас призовут.
Дышите глубже и дерзайте,
Но не держитесь на плаву.



 



Не возводите в веру частность,
Порывам не найдя ответ, –
И осенят покой и ясность
Неотвратимо, как рассвет.

А напоследок говорю я,
Чего никак не обойти:
Не останавливайте всуе
Иные выбравших пути.


 

 


МОНОЛОГ  ПУЛИ

Уж есть полёт, а шума нет.
И труп пока что дышит,
Глушитель плотно так надет,
Что цель меня не слышит.

Не хмурьтесь! Смерть со мной нежна,
Год больше, годом меньше!
Как ваша ласка мне нужна!
Я женщина из женщин!

Уже написан этот миг,
И встреча не случайна,
Когда коснеющий язык
Проглотит с кровью тайну.

Я вам беззвучно так спою
Куплетик, но коронный.
Песнь лебединую свою,
И марш ваш похоронный.




Я шлёпну мягко так: привет!
Без ярости притворной.
Для тех, кому покоя нет,
Я лучше всех снотворных.

Стрелка назвать мне нет причин
Убийцей. Исполнитель,
Надёжный самый из мужчин
И мой руководитель.

В меня он вовсе не влюблён,
Но всё я забываю,
Когда меня ласкает он,
В обойму заряжая.

Жизнь коротка и так глупа,
А я любви не скрою,
Пусть говорят, что я слепа,
Пусть прослыла шальною.

Сказал бы только: милая!
И мне конец не страшен.
О, как его б любила я,
Головку потерявши!



О, сколько было бы огня,
Как в ожиданье кары:
Мужской характер у меня
Но женские всё ж чары.

Не любит! Сутенер! Боюсь!
И угождаю даже!
Любому шлюхой отдаюсь,
Как только он прикажет.

Сейчас рванусь я напролом.
Но что за чертовщина!
Интимно стиснута стволом,
Я становлюсь мужчиной.

Теперь любовь несёт вам боль,
Они, как сестры, дружат,
Но перепутанную роль
Сыграю я не хуже.

В хребте колючий холодок –
Проклятая беспечность!
Я в вас проделаю глазок,
Чтоб вы глядели в вечность.




Уже я слышу голоса,
Пронзительные, ибо
Вас держит страх за волоса,
Поднявшиеся дыбом.

Не пожалею мать-отца…
Что там такое? Это –
Кусочек маленький свинца
В ладони у эксперта.


 


 


ЛЕОНИД
4

Всем Родину любившим больше жизни

Я почти что говорить не в силах…
Кто захочет, тот меня поймёт,
Но стою в ущелье, в Фермопилах,
Заслонив единственный проход.

Знал сначала, буду я зарублен:
Совесть стоит только головы.
Щит мой сломан, меч давно зазубрен,
А друзья-спартанцы все мертвы.

Их потом вновь соберут всех вместе,
Чтоб отдать предвечной темноте.
Видят боги, я не обесчещен:
Царь в свой дом вернётся на щите.

Мне не выбрать этой доли лучше:
Я любил красивый свой народ,
Это мне соцветие созвучий
Посвящал неведомый рапсод,
 


Для меня плясала Эвридика,
Для меня Гефест ковал мечи…
Я их всех – от мала до велика –
Просто был обязан защитить!

Было так назначено мне извне.
Так и жил, чтобы собою быть.
Если это всё не стоит жизни,
То тогда чего же стоит жизнь?

Я ворвусь в грядущее далёко,
Как связавший временную нить…
Нелегко в прообразе пророка
В магию молчанья уходить…


 

 

КАМИКАДЗЕ

Всем обманутым посвящается

И я, и противник смертельно устали
Ждать встречи, как цели единой,
Ломать фюзеляжами
                купол хрустальный,
Над облачной ползать периной.

Как волки, мы тут,
                в поднебесном урочье.
И время транжирим небрежно.
Прогрызлися звёзды на бархате ночи
И смотрят на нас безмятежно.

Холодные эти покоя приметы
Пульсируют в вечной обиде
То фугами тени, то трелями света –
Такого с земли не увидеть!

А нынче ли мне до красот этих разве,
Волшебной картины виденья?
Я прежде был лётчик, теперь –
                камикадзе,
И гибели жду, как везенья.

      Я знаю, покажется, может, кому-то
Романтикой это прелестной:
Зонтов не раскроют мои парашюты –
В живых оставаться бесчестно!

Здесь каждый увидит лишь то, что захочет:
Наивность, безумие, глупость…
А смерть костылями своими грохочет
И требует свежего трупа.

И пусть в утешение шепчут мне пули:
«Ты национальный посредник!»
Что ж делать, бесстыдно меня обманули –
Быть первым почётней последних!

Как их ненавижу, промозглых насквозь,
Свою несмышлёную смелость!
Я должен уйти, чтоб им лучше жилось,
Жралось и гулялось, и пелось.

Мы трудно живём, умираем не легче,
Но все ж в самураи мы метим.
А им в наших спальнях любить б
наших женщин
Да спьяну глумиться над этим!

Мы лишние там, нас сюда посылают
С согласья Всевышнего Аса.
Дарёных троянских коней не смиряют,
И нет против подлости лассо.

Но если бы мне предложили награду
В оплату отыгранной роли,
Просил бы, чтоб те прощелыги и гады
Себе животы распороли.

Но думал об этом я поздно и мало,
Покорный судьбе, словно робот,
Костяшками пальцев играя штурвалом
Летучего этого гроба.

Свершилось! Все! В сердце
смертельно я ранен,
К последнему акту готовый.
Сверкая, два зла, и сцепившись
                в таране,
Покажутся вспышкой Сверхновой.

Вмиг враг мой роднею по крови
мне станет,
Мы рухнем пылающим пледом.
Обломки закружит бессмысленный та-нец
Задуманной кем-то победы!

 

ВСТРЕЧА

Как натужно порой наступает финал!
Я глазам своим жёлтым не верю,
Но меня ты учуял и точно признал,
Хоть давно потерял в себе зверя.
Не лесная тропа нас столкнула с тобой,
Где прописаны волчьи законы, –
Ты, как призрак, возник на дорожке, на той,
Что ведёт к вожделенным загонам.
Ты родился волком – хоть рычи, хоть хри-пи,
Ты был даже надеждою стаи…
Но сманили тебя. И на длинной цепи
По-собачьи ты только  не лаешь.
Непосильно богатый бесчестным трудом
Твой хозяин солидный мужчина.
Шкуру суки, вскормившей тебя молоком,
Он ковром постелил у камина.
Он ногами попрал твою бывшую мать,
Что там смерть? И к чему похороны?
Стало модно волков сторожами держать, –
Охранять от собратьев хоромы.
Но сегодня, приятель, ты ляжешь кость-ми,
И вернешься в величие майи.
В прежней жизни, должно быть,
                мы были людьми.
        Homo homini… Сам понимаешь…

                ФЛИБУСТЬЕР

Тетива горизонта крылатых
Не несёт белых стрел парусов.
Ожидать – хуже нет для пирата,
Если к встрече давно он готов.

Мы от рома давно уж опухли.
В ожидании драм мировых,
Пришвартованы к этой вот бухте
Кандалами прочнее стальных.

Целую вечность сушили мы порох
Вам, сутенеры, ханжи и менялы,
Чьими делами, заботой которых
Жизнь Побережья насквозь провоняла.

В потасовках распухшие длани
Потянулись к орлянке с судьбой,
Для кого-то последним он станет –
Долгожданный не начатый бой.

 

Мы удач у судьбы не канючим,
Не привили нам светских манер.
Знай, мечи абордажные крючья,
Да про страх позабудь, флибустьер!

Ало-солёной не жалко нам влаги,
Не осенит наши лица тревога.
Реют над нами чёрные флаги –
Траур по душам, погибшим для бога.

Вот повязка. На глаз и наискось.
Нацеплю её, в драке сойдясь…
В сундуках там слепящие искры
Золотого слепого дождя.

Их потом, очищая от скверны, –
Заиграет в бокалах струя –
Мы, любимая, спустим в таверне,
Где впервые я встретил тебя.

Я их поминал материнское лоно
И делал работу, как истинный профи.
А за резней из бочонков с дублонов
Зорко следил монархический
профиль…
 


Догорающий вечера остов
Убаюкает нашу печаль.
Ты – океан мой, я – твой полуостров!
Я гляжусь в твоих глаз литораль.

Я кричу: как чудовищно чудо!
Волшебством неизведанных сфер
Мы – потомки великого Гуда
С королевских бессрочных галер…

Кто ж там, в прицеле оптическом, стеком
Знак подаёт, чтобы клацнуть затвором?
Жалкие дети последнего века,
Наши потомки – убийцы и воры.


               

 

В  БИБЛИОТЕКЕ

Наглотавшись вволю всяких бредней
Разных наглецов и лицемеров,
Распахну я двери в мир соседний
С аккомпанементом рваных нервов.

В мире том Илья оставил мету,
Там Яга, старуха, зелье варит,
Там моя царевна триста лет уж
Спит в своём холодном будуаре.

Глупая напыщенная фея
С ней сыграла эту шутку злую.
Я мою бедняжку пожалею,
Отыщу, влюблюсь и поцелую.

Искупаюсь в чане молока я.
Стану и красивей, и смелее,
С Баюном мы вдосталь поболтаем,
Вдоволь посмеёмся над Кащеем…

 


Но нашепчет вечность-синева – и
Мне она до смерти надоела, –
Что чудес на свете не бывает.
Чудеса – несделанное дело.

Пусть. Она права. С ней трудно спорить.
Правда – в каждой мыслящей пылинке.
Восвояси уходить мне вскоре
По своей неведомой тропинке.

               



               

 


КУКУШКА

Эй, кукушка, расскажи,
Далека ль дорога?
Сколько ль мне осталось жить –
Мало или много?

Что ж, вещунья, ты в ответ,
Сразу замолчала?
Видно, мне осталось лет
Очень-очень мало.

Пусть сожгут мой смертный прах,
И развеют в небе.
Жил ли, не жил ли, и – ах! –
Словно б я и не был!
 
И оплаканный друзей
Честными слезами,
Я раскинусь средь полей
Яркими цветами.
 
               
                И в двадцатую весну
Юноша счастливый
Соберёт полей красу
В дар своей любимой.

Как букет хорош и мил
У груди прекрасной…
Что ж, я умер, как и жил,
Не совсем напрасно.












 
 

МОЙ  ТОСТ

Поистине лицемеры – они распутники!
(Коран. Сура 9, Изгнание, ст. 67)

Я за диалектику пью, погодя, – и
Всё ясно, и всё в ней известно…
Свой тост поднимаю за вас, негодяи!
Без вас чёрт поймёт, в чём же честность.

Пора снять с мозгов занавески и шоры,
С морали – замки и оковы!
Понять, вы нужны, проходимцы и воры!
Иначе порядочность – слово.

За этих несчастных пью: женщин- игру-шек,
Бедняжки так страшно скучают!
Ведь шлюх философия, мир потаскушек
Наличье любви подтверждает.

За этих, с подмостков глядящих в красав-цы,
Особенно выпить я рад бы.
За вас, разномастных лжецов и мерзав-цев,
Скорбящих под тяжестью правды!

 

За всех, кто ломали, давили, стреляли.
Не спали, чтоб что-то затеять!
За вас, кто пре- , про-  да и просто давали!
А жизнь оказалась мудрее!

Итак, пожеланья мои прозвучали.
Еще пару слов о невеждах.
За них! Вышеназванных чтоб узнавали
В обличьях любых и одеждах!





               

 


СОТВОРЕНИЕ  МИРА

Третий день был днем творенья Геи.
Новый мир лишь в замысле мерцал.
И ждала планета  Галатеей,
Лёгкого дыханья Творца.

Бог потом за миллиард парсеков,
Созерцая отблески светил,
Вздумал: не создать ли человека?
И решился, взял и сотворил.

Сколько лет я знал то бестолково,
Постулат древнейший весь изгрыз…
Да, в начале мира было Слово.
Но тогда у Слова был и смысл.


               
               

ЗЕРКАЛА

(Новая сказка о старом)

Эту сказку без трактовки
Я почти переписал.
Правят ложь, обман, уловки
Всей страной Кривых Зеркал.

Сам велел своим декретом:
Веселись и все дела!
Состраданье под запретом,
Нежность с горя умерла.

          Что не так? – Вот зеркала.
          В кривизне источник зла!

               Сколько массовых утопий
               Тот указ нагородил!
               Кто-то что-то где-то пропил –
               И в герои угодил.

       Свят! Толчет, как воду в ступе,
       Властьдержательная рать.
       Через собственные трупы
       Нелегко переступать!

         Зеркала все, зеркала!
         В них кривая завела.
             Совесть – только для парада,
             Ум давно тут не блистал.
             Гнётся ниже – дать награду,
             Крупный пост в Стране Зеркал!

         Певчих драли в пух и перья –
         Отражались в зеркалах
         Рож бесстыжих лицемерье,
         Волчья злоба, скотский страх.

Но к чему в том видеть зло?
Лжёт проклятое стекло!

Хоть терпеть нет больше мочи,
Озабочены иным:
Что случится этой ночью
С государством тем больным?

Приглашён астролог. Чтоб тот
Им на звёздах погадал,
Отчего буянит ропот
За витринами зеркал?

              Убедить, мол, как народ:
Амальгама гнусно врёт?

     А по толпам ходят толки:
     Стоят грош стекло и кровь.
     Бей! Не думай! Чтоб в осколки!
     Всё потом отстроим вновь!

Право ж, нет пути иного,
Кроме хрупкости зеркал!
Где ж тем взять ума большого,
Кто не строил, а ломал?

Ни двора хоть, ни кола –
Бей, однако, зеркала!

       Так пришла пора для акций – 
       Вызрел полностью абсцесс, –
       Для решительных реакций
       На общественный процесс.

              Кто злорадствовал, кто ахал,
              По асфальту кровь текла,
              Тех, кого сажали на кол
              Из разбитого стекла.

Чтоб по свету разнеслось,
Чем платить за всё пришлось.

              Вот какие были страсти,
              Вот какая ночь была.
              Славно бились против власти,
              Наломали ж зеркала.

         Никогда не станут новью
         Нравы сказочной поры.
         Перепившиеся кровью,
         К жертвам пламенно добры!

Да, такие вот дела
Отражали зеркала.

С зеркалами ж всё не просто.
Кто-то их оклеветал.
Ровно слишком в них всё, плоско
Для Страны Кривых Зеркал.

Пиджаков покажут створки,
Декольте прищура глаз,
     Но таится что в подкорке
     Не выносят напоказ.

Нет глупее ремесла
Бить за это зеркала!

 

              ИКАР

Икар сделал себе крылья из перьев, слепленных
воском. И решил лететь к Солнцу. Умные
сограждане предупреждали безумца, что человек
не птица и не может летать. Но Икар, вопреки
их заверениям, взлетел. А когда он подлетел к солн-цу,
то жар светила растопил воск, крылья рассыпа-лись и
Икар разбился о землю.
Легенды и мифы древней Греции

Я устал от этих лиц,
Как скопированных с Босха,
Что глядеть сюда сошлись,
Как я клею перья воском.
Каждый морщил умный лоб:
Мол, такое не годится!
Где, когда, кто слышал, чтоб
Человек летал, как птица?
Их суждения, как плеть,
Мудрость – просто в изобилье.
Я давно хотел взлететь –
Мне не раз ломали крылья.
Если просто, без затей
На мечте поставить точку,
То, умнее всех людей
Диоген, проживший в бочке.

Слушать их – к параличу!
И без грозного «бонзая»
Я вперед и вверх лечу,
Я винтом в лазурь вонзаюсь.
Здравствуй, Солнце! Не ярись!
Я внизу оставил ропот.
Первым я рванулся ввысь,
Первым я войду и в штопор.
Я не слушал греков ложь,
В ней ни слова без корсета.
Пусть я гибну, ну так что ж!
Я – дитя  огня и света.








      









   






  Программы судьбы






 





 


 

 


СЛОВО  О  СУДЬБЕ

Не верьте оправданьям,
Что связаны мы роком,
В Предсказанность деяний,
В Проставленность всех сроков!

Ведь в Предопределённом
Для малых и гигантов
Есть множество резонов
И сотни вариантов.

Их выбор не случаен,
В его основе Логос,
Который прозреваем
В Тезаурусе Рока.

Кровь б в виденье жестоком
Не спутать с киноварью!
Кого назвать пророком,
Кого же мерзкой тварью.



 

И логикой простою
Пометить каждый атом
Торговца добротою
И злобы мецената.

Как правила грамматик
Есть видимость уступок,
Что Бруно был фанатик,
А Галилей – отступник.

Не стоит удивляться:
На казни, принародно,
Местами поменяться
Они б смогли свободно.

Но цепь добра и бедствий
Куется воедино
Значением последствий,
Рождающих причину.

Расставлены лишь вехи,
Судьба в эскизе, то есть!
А средства и помехи
Им диктовала совесть.
 


И совершая дерзость
Самоубийства вроде,
Ищи закономерность –
Нет случая в природе!

Комедию иль драму
С поправкою твоей
Судьба сведёт в Программу.
И выдаст на Дисплей.







 


 

ВИВАЛЬДИ  ВЕСНОЙ  93-го

Спросила скрипка странная,
Пронзив беззвёздность ночи:
– Зачем весна желанная
Всё наступить не хочет?

Не греет солнце солодом
Зачем? Не понимаю…
Зачем слезливым холодом
Октябрь кропит по маю?

Пусть! Никуда не деться ей;
Мой тополь стал берилловым,
В серёжках весь, как девица,
На хоровод хватило бы.

В вой стуж ему не верится.
В цветения оброке
Весне, нагой изменщице,
Он – вызов. И упрёк ей.

               

 


ВСТАНЬ  И  ИДИ

Как ты себя не береги,
А отступать никак нельзя,
Когда ещё сильны враги,
Пока в опасности друзья.

Себя получше подготовь
Ходить по лезвию всегда,
Пока в сердцах живёт любовь,
Пока на свете есть вражда.

Пока не погребли в ночи
Твою беспомощную тень,
Вставай, и, стиснув страх, иди!
Чтоб наступил назавтра день.


 


 

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Опустилась мгла ночная
На замерзшие поля.
Во Вселенной проплывая,
Спит в сиянии Земля.

Ветер с Космосом поспоря,
Облака прогонит прочь.
И в сверкающем уборе
Околдованная ночь.

Вон блестит частица света!
То, низверженной с небес,
Молча, падает комета
На глухой притихший лес

Бриллиантовым узором
У истоков Млечных рек
Звёздный плач нестройным хором
С ней прощается. На …век.



 


Галактической утробе
Вышло крепко потрудиться,
Чтоб без глупости и злобы
Ночь такой смогла родиться.

Я шепну тебе украдкой,
Что открыть уж глазки лень.
Спи, родная, сладко-сладко…
Завтра снова будет день.









 

 

РЕЦЕПТ

Когда в тиши, дрожащей от прелюдий,
Ты просишь дать поэзии рецепт,
Мне предлагая бешенство иллюзий,
Я принимаю сделанный акцепт.

Итак, поэзию состряпать очень просто.
Собрать, оставив прочие дела
Её в миру разбросанное просо,
Питающее фениксов и лам.

Взять в тех краях, где никогда и не был,
Где ничего за так не отдают,
Сверхчистых боли, радости и гнева
В обмен на страх, довольство и уют.
И всё сварить в котле большого неба.

И в точке наивысшего кипенья
Значенье Слова оплодотворить,
Как Лермонтов, рельефностью мышле-нья,
Как Фет, неординарностью любви.


 

Ну вот, глядишь, готово что-то вроде.
Теперь сюда добавить хоть чуть-чуть
Неистовость Высоцкого Володи,
Есенина отчаянную грусть,

В которых сам Тартини аж застонет,
Которых Босх не смог б вообразить…
Смотри: вот во Вселенском Камертоне
Твой звук к другим протягивает нить.

Банально, словно истина в последней
Инстанции, где правит абсолют,
Родилось чудо. Пусть кому-то бредни,
Но люди с сердцем песню узнают.


 

 

* * *

Жизнь почувствуешь пустой –
Перед вечностью постой!

Жди. И ты услышишь вдруг
Отдалённый сердца стук.

И в раздавшейся тиши
Стон неслышимый души.

Среди сотен, среди тысяч
Должен это ты услышать.

И по высшему приказу
Ты найти её обязан.

В свете дня ли, в блеске звёзд
Осуши росинки слёз,

И не мудро, без затей
Возврати улыбку ей,

Ожила чтоб, расцвела,
Чтоб светилась и сияла.

Родом всё добро из зла.
Нет другого матерьяла.

               

БАНАЛЬНЫЙ  РЕКВИЕМ – 89

Памяти Олега Мажурина

Мне сегодня некого стыдиться,
Некогда заботиться о глянце –
Я пришёл сюда с собой судиться
И вернуть все взятые авансы.

Слишком слепо доверял судьбе,
Был беспечен. А она – хитра.
Вот и наломал я дров себе,
Хоть для погребального костра.

Мне открыть бы глупости лицей:
Не мудрец, не мастер, не любимый…
Я сегодня здесь в одном лице
Прокурор, свидетель, подсудимый.

К черту! Оправданьям не поверю!
Как и предсказаниям руки.
Мне не возместить мои потери,
Мне не оплатить мои долги!


 

Долог в сардонические мили
Бег людей, меня что окружали.
Все, кто мог купить меня, – купили,
Кто не мог, – те мною торговали.

Ну а что ж мне с тех торгов досталось
На валюту лжи и лицемерья?
Мелкая дождливая усталость,
Серое безветрие безверья.

Женщина чужая с панагией
На диване и окурков куча!
Господи прости и помоги ей
Отыскать кого-нибудь получше!

Мебель, «Ревилон», фарфор,
                «Фламинго»…
Дорого! Вот повод, веселимся!
Принесли, купили, взяли с рынка…
Не с того ль, к которому стремимся?

Вот и всё, что нажил, набивая
Шишки, выдрав щедрости ростки.
Да ещё свирепая и злая
Чернота космической тоски.

 

Горы сладких, круглых слов – черешен,
И не кровь в висках, а киноварь,
Будто я прижизненно безгрешен,
Словно генеральный секретарь.

Но ведь были те, кто и щадили,
Кто любили. И, вконец отчаясь,
Кто, не улыбаясь, уходили.
По-английски. Молча. Не прощаясь!

А теперь, как выскребли – всё чисто,
Крах не собирает никого!
Буйный алкоголь самоубийства
Бьёт под дых и «занавес!» орёт.

Всепрощеньем мерзость не обидишь,
Ничего нельзя перерешить!
Видно, вот он, мой последний финиш –
У обрыва в пропасти души…


 
 

СКАЗКА

Милая добрая фея
С брильянтами ласковых глаз!
Послушай же, фея,
Скорее, скорее
Вели, чтобы свет их погас!

Под окнами глаз твоих ходит
Ужасный уродливый гном.
Он очень начитан,
Он злобой пропитан,
В тебя безгранично влюблён.

Милая добрая фея,
Не надо его искушать!
Сквозь дым бриллиантов
Не видно гигантов,
Пигмеев тем более не увидать!

Милая добрая фея,
Он облик изменит и стать!
Ведь гном твой постылый
Волшебною силой
Владеет и принцем захочет предстать.

 

Милая добрая фея!
Страшилу злодея
Легко обмануть.
Орёл или решка –
В скорлупке орешка,
Листочек – твой парус,
Брильянт на стеклярус
Смени. И немедленно – в путь.

Милая добрая фея!
Беги же, сошёл он с ума!
Скорее, скорее,
Иначе, иначе
Брильянты проплачешь,
И ведьмою станешь сама.



 

 

ЭМИГРАНТСКАЯ  РУССКОЯЗЫЧНАЯ

Как облака бы быть свободным –
Простор, куда ни оглянись!
Зачем я им не брат, хоть сводный,
В семье, кочующей без виз?

Чтоб не испытывая боли
В воспоминания огне,
Быть эмигрантом поневоле
В своей растерзанной стране!

А нам об этом возвестили
В час проходимцев и глупцов
Воры имперские России
Со свалок в поисках венцов.

Нам до Тебя не докричаться
Из триэсерской старины.
Отчизна! Жёлтому мерзавцу
Мы в жертву здесь принесены.



 


И вот чужой до неприличья
Мой бывший брат в большой родне,
«Привет, земляк русскоязычный!» –
В насмешку вслед бросает мне.

Как я хочу к Тебе вернуться,
Припасть униженным лицом!
Но к мертвецам – не дотянуться,
И не пробиться со стихом.

В такт демократии сурдинке,
Они кивают головой.
На этом новом русском рынке
Торгуют мною и Тобой.




 


 

ПАМЯТИ  СЕРГЕЯ  АЛЕКСАНДРОВИЧА
ЕСЕНИНА

Я не помню, как, когда, но где-то
Мне попался тот «персидский томик».
Сердце обнажённое поэта
Вдруг забилось на чужой ладони.

Под окном редакции газеты,
Где в Баку уже верстали сводку,
Шляпу наклонивши к Парапету ,
Он просил у Чагина на водку:

– Что уж там до спора!
Жизнь моя – беглянка –
Пронеслась, как скорый
Мимо полустанка.
 
И любовь в апреле…
Только не припомню:
В песне ли, в постели
Излилась ты томно.
Бросил я тебя ли,
Бросила ль меня ты?
Лишь осталась песня,
Словно запах мяты.

Захирели мысли
И, вконец отчаясь,
Видно, разошлись мы,
Так и не встречаясь…

По утрам его терзала боль
Жуткая, как верная примета!
– Граждане, кому не жалко сколь,
На пропитье русскому поэту!

И тогда спускался Чагин вниз,
Причитая прямо от порога:
– Деньги вот! Серёжа, поднимись
Не позорься только, ради Бога!

И опять Есенин на коне!
Будет петь и пить, назад ни шагу!
Едет он в деревню Шаганэ ,
Чтобы написать стихи про Шагу.

               


* * *

Насквозь цитируя Ахматову,
Не понимая, что к чему,
Ты мужу своему рогатому
Твердишь: люблю, люблю, люблю!

Всё для тебя одни условности,
Слова, как стая воронья.
Нет смерти гаже бездуховности,
Нет грязи мерзостней вранья!

Но тьма и сумерки – не тождество,
Тут мы не попадём впросак.
Какое всё же ты ничтожество!
Какой он всё-таки дурак!


 
 


* * *

Какой же верности ты жаждешь?
А ведь пора бы понимать,
Кто изменил себе однажды,
И дальше будет изменять.

Как подаяние по средам
Твоё умение прощать.
Тот, кто себя однажды предал
Не сможет уж не предавать.

Причём тут срок? Какие даты?
Твоих прощений одолженья?
Всё началось давно когда-то,
Сегодня – только продолженье.


 

 

ПРОКЛЯТЫЕ  ВОПРОСЫ
ДЛЯ  РУССКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

В года, давно забытые до слёз,
Интеллигент наш, сытно отобедав,
Любил попрепарировать вопрос:
Кто виноват в российских наших бедах?

С котлет картофельных непротивленья злу
Являлась удручающая смелость.
И вот душил интеллигента блуд
Другим «больным» вопросом –
что же делать?

Спустя столетие, нашли, кто виноват.
Они уж о пощаде не просили –
Кто в 45-ом принимал парад,
Кто атом дал безлапотной России…

Но мы язык чесать умеем, можем пить,
До гибельной, до самой крайней точки.
Уж нет страны, где б можно было жить,
Мы опустились до последней строчки.
 

Где выход, тщетны поиски, всё зря!
С рукой протянутой не стоит жаждать чу-да:
Истории намылена петля,
Уже давно заждался сук Иуду.

И нам теперь нечасто снятся сны –
О проданном былом величье разве ж…
На пустошах разграбленной страны
Есть место только для церквей и клад-бищ.

Из бытия опять вопрос возник.
Стоит! Его не сдвинуть ни в какую!
Есть мысли, заводящие в тупик,
Есть думы, приводящие в пивную.

Ну, пей же, пей заморский самогон –
Лекарство лучшее от подлости и фаль-ши!
А в голове гремит, как божий гром:
Ну, сукины сыны, а что же дальше?


               




* * *

Немытой стала  вновь Россия,
Страна воров, страна господ!
Тобою правят «голубые»
И давят спившийся народ.
Какие там хребты Кавказа!
Глазами телепоказух
Заокеанскую заразу
В российский превращают дух.


 

 


ВСЁ  МОГЛО  БЫ БЫТЬ  НЕ  ТАК

Все могло бы быть не так,
Все могло бы быть иначе,
Если б наш Иван-дурак
Братьям-умникам дал сдачи.

Всё ж не царь ведь! А пока
Не садился б не по чину.
И не шпорил бы бока
Друга серого волчины.

Стало б ясно: сказки лгут,
Лешаки в лесах не воют,
И на кой тут ляд сосуд
С влагой мёртвой и живою!

Что искать невесту аж
В тридевятом государстве?
И одна сплошная блажь –
Молодильное лекарство!



 


Отменен поход на вы, –
Нет провидческого гласа, –
И не рубят головы,
Чтоб над мёртвым изгаляться.

Если б думал так дурак,
Если снял бы с бельм повязку…
Впрочем, было б всё не так,
Значит, не было б и сказки.


 

 


МОЛИТВА

К Тебе я, Боже, припадаю,
Молю понять мне помоги:
Зачем нужны бандиты раю,
А власти – лишь Твои враги?
Они от прихотей устали,
Не в радость это житиё.
Но все же лживыми устами
Поют про царствие Твоё.
И как же их смиренны речи,
Любовью дышит каждый стих…
О Боже, как же ты доверчив,
За правду принимая их!
Кровоточат Христовы раны.
Неужто ж Сына кровь – вино?
Воры Ему воздвигли храмы,
Их жертв на паперти полно.
Наш мир в какой своей причуде
Иль в назиданье Ты создал?
Христопродавцы и иуды,
Лоб осеняя, правят бал.
 


Кругом рабы, одни холопы –
В том воля, Господи, Твоя?
Что люди – рвутся даже стропы
При виде мира бытия.
Твои заветы – на отмену,
Твоих апостолов – в пажи!
Что им загробная гиена?
Ты их при жизни накажи!
За кровь невинных, горя стоны,
Что человек живёт, как тля.
Или с космического трона
Безвидной стала вновь Земля?



               



               

                ЭПИГРАММА
                неограниченному кругу лиц



Я усвоил ваш урок.
Что там Фарес, Текел, Мене!1
Ваше сердце – кошелек,
Что всегда открыт для денег.





               






      __________________________
        1 Мене, Текел, Фарес (иврит) – исчислен, взвешен, разделен – огненные слова, появившиеся на стене, где пировал царь Вальтасар, означавшие, что Бог  видит все  его постыдные деяния и вскоре нашлет наказание.

СОДЕРЖАНИЕ

Вместо проло-га…………………………. 4
Неназначенные встречи ................. 6
…Я пришёл к тебе сказать…………… 8
Моя цунами……………………......... 10
Свидание…………………………….. 12
Бред…………………………………... 14
Т.Н…………………………………….. 17
Эндшпиль……………………………. 19
От любви до  ненависти только десять слов…………………………..
21
«В вихрях яркого све-та»………….. 24
Ожидание………………………........ 25
Молода я…………………………… 27
Сны…………………………………… 28
«Мы снова встретимся однаж-ды». 31
Окончание сказки…………………… 32
Песня трубадура……………………. 34
Слово о слове………………………. 36
Сари-тэ………………………………... 38
«Обронила раз при встрече»…….. 40
«Сжалась вся в комочек»…………. 42
Домино……………………………….. 43
Грима-сы……………………………… 45
Перевоплощения души………………    46
Не останавливайте всуе………...... 48
Монолог пули……………………….. 50
Лео-нид………………………………... 54
Камикадзе……………………………. 56
Встреча………………………………… 59
Флибустьер………………………........ 60
В библиоте-ке………………………..... 63
Кукушка………………………………… 65
Мой тост……………………………….. 67
Сотворение мира…………………….. 69
Зеркала………………………………… 70
Икар…………………………………….. 74
Программы судьбы ………………….. 76
Слово о судьбе……………………….. 78
Вивальди весной 93-го……………… 81
Встань и иди…………………………... 82
Колыбельная………………………….. 83
Рецепт………………………………….. 85
«Жизнь почувствуешь пустой»…….. 87
Банальный реквием-89……………… 88
Сказка………………………………….. 91
Эмигрантская русскоязычная……… 93
Памяти Сергея Александровича Есенина…………………………………
95
«Насквозь цитируя Ахмато-ву»…….. 97
«Какой же верности ты жаж-дешь?»... 98
Проклятые вопросы для русской интеллиген-ции………………………..         
99
«Ты вновь немытая Россия»………. 101
Всё могло быть не так………………. 102
Молитва……………………………….. 104
Эпиграмма……………………………..  106
      
         
 

Литературно-художественное издание



Леонид  Иванович  Бессарабов


ТРЕЩИНЫ ТАЙН
Книга стихов и песен смутного времени


В авторской редакции

Технический редактор Л.Л. Чиркова
Корректор Т. М. Ножкина
Оформление О.Н. Макарова
Оригинал-макет, дизайн С.А. Чирков
Художник Б. В. Глубоков

–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Подписано в печать 02.08. 2013. Формат 60х90 1/32
Бумага офсетная №1. Гарнитура Arial.
Усл. печ. л.3. Тираж 100.
––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Информационно-издательский комплекс «Вестник»
410010, Россия, г. Саратов, ул. Геофизическая, 31/45

Отпечатано в типографии «Саратовский источник»
410086, г. Саратов, ул. Степная, 46
–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
 
 
 
 
ЛЕОНИД  БЕССАРАБОВ







ТРЕЩИНЫ   ТАЙН

Книга стихов и песен смутного
времени



                Художник Борис Глубоков









Саратов
Информационно-издательский комплекс «Вестник»
2013
 

УДК 882-1+929
ББК 84 (2Рос=Рус)6-5
Б 53


ISBN 978-5-9999-1819-2


Л.И. Бессарабов
Б 53 Трещины Тайн /Книга стихов и песен смутного
времени /. – Саратов: ИИК «Вестник», 2013. – 100 с.

Все права принадлежат автору. Цитирование, воспроизведение любой части сборника или иное использование текстов должно быть согласовано с автором. Телефон автора в Саратове +79093415678







ISBN 978-5-9999-1819-2

УДК 882-1+929
ББК 84 (2Рос=Рус)6-5
© Л.И. Бессарабов, автор, 2013,
© ИИК «Вестник», 2013.

 

Вместо пролога

                Т.  Н.
Жизнь намного короче, чем это
многим кажется. И смысл её только
в двух вещах – в любви и в творчестве.
А сочетание их – единственный способ
сказать, что ты когда-то жил.

Любовь, как дар, но чрезвычайный,
И жизни смысл и существо,
Всегда была покрыта тайной
И порождала мастерство.
Её стремились в высшей мере,
В стихах и музыке излить.
В своём неистовстве Гварнери
Заставил скрипку говорить.
Но в старых тайнах много трещин…
Скрипичный мастер-диссидент
Счертил с любимейшей из женщин
Свой несравненный инструмент.
Виола нам поёт поныне.
В лазурно – солнечной стране,
Где режут струны, Паганини
Сыграл и на одной струне.


 


Играл, терзаемый любовью, –
За что и в смерти был гоним, –
Плевал чахоточною кровью
В лицо мучителям своим…
Я обнимаю стан твой гибкий
С крещендо первыми зари,
С тобой, моя живая скрипка,
Мы песню песней сотворим.
Как нас крутило жизни ралли,
Но в иcкореженной судьбе
Мы все ж любили и сгорали,
Оставив строчки по себе.
 









Неназначенные встречи





 







 


 

 

Я  ПРИШЁЛ  ТЕБЕ  СКАЗАТЬ

Вела к тебе не авеню
Под звездной утончённостью.
Я шёл к тебе сказать «люблю»
По предопределённости.

А чтоб слова легко лились
И заискрились песнею,
Их изначальный, вечный смысл
Очистил я от плесени.

И я пришёл тебе сказать
Назло расхожим версиям:
Твоя открытость, как азарт, –
Простой эскиз бессмертия,

Что осиянную мою,
Мою обетованную
В экстазе я боготворю
Тебя, судьбой мне данную!

И я пришёл на взлёте сил,
Помеченных удачею, – 
Что без тебя не совершил, –
С тобой мне предназначено.
 


Пойдём? Пусть хляби бытия
Разверзывает безднами.
И пусть кому-то речь моя
Покажется помпезною.

Жаль! В их убогих словарях
Нет слова «ожидание»…
Пусть осуждают, раз хотят, –
Не обращай внимания.

Мне неуютно в их раю,
Я изгнан жизнью серою,
За то, что громко говорю,
Дышу, люблю и верую.


 




 

МОЯ  ЦУНАМИ

Положи меня, как печать, на сердце
твоё, как перстень, на руку твою:
ибо крепка, как смерть, любовь.

Книга Песни песней Соломона

Ты вошла, моя цунами,
В мир мой тусклый, без желаний,
С кровоточащими снами
Неназначенных свиданий,

Упорядоченной лавой
Непредсказанных событий.
Вся как сладкая отрава –
Слаще чем, тем ядовитей.

Мне твой смех зеленоглазый –
Катастрофа в десять баллов,
Разметавшаяся разом
В стенах падающих залов.

Я губами губ касаюсь –
Каждый нерв поёт и плачет.
Как я жил, не понимаю
Без терзающей удачи!
 


Наше странное знакомство,
Как редчайшей книги главы.
Кроме лжи и вероломства,
В ней на всё имеешь право.

В нашей встрече неслучайной
От невзрачности лекарство.
Раскрывайся, словно, тайна,
Приходи, бери и властвуй!









 

 


СВИДАНИЕ

Т. К., которую буду
помнить всегда

Как было пусто! Ну так что ж –
Я жаждал дива.
Я знал и верил: ты придёшь – 
Ты приходила.

Мне так хотелось в кабалу
Твоих объятий!
А у кровати, на полу,
Лежало платье.

Прильнуть и сразу ощутить
Всей кровью, кожей:
Порвать  связавшую нас нить
Никто не сможет.

И я сжимал, как в грабеже,
Плеча лекала.
А ночь, намаявшись, уже
В рассвет стекала.

 
            Не передать – в любых словах
Всегда сутулость, –
Как я боялся целовать,
Чтоб не проснулась,

Не разбудить и тишиной,
Глухой и вязкой…
Всё было так давным-давно,
Как в старой сказке…

Но вновь пью терпкое вино –
Свиданья признак:
Сегодня гостью жду в свой дом – 
Твой добрый призрак.

Я к этой встрече уж готов
Без теней чёрных.
Тебе в подарок – ворох слов
Неизречённых.

Ко мне ты склонишься опять,
Родной и томной,
Чтоб, как молитву прошептать:
— Живи и помни!


   

БРЕД

Телефонный звонок
Из глубокого сна,
Будто мясо крючок,
Выдирает меня
 
В мир, где солнечный диск
Вполнакала горит,
Пульс Вселенной то тих,
То, как в пляске, стучит.

У галактики криз
Всех энергосистем.
Звёзды сыплются вниз,
Потрясённые тем.

Мысли цепкий репей:
Я почти что здоров,
Ведь больному страшней
Слышать скрежет миров,

Знать всегда, что ты есть
Где-то рядышком тут.
Это тяжко, как крест,
На котором распнут.
 

Твои всплески, мой мим,
Мне уже не нужны,
Словно верность с другим
Переспавшей жены.

И признанья того,
Что душой ты слаба.
Это, право, всего
Лишь пустые слова.

В них, что «против», что «за» – 
Всё по коже мороз.
Горек мне твой эрзац
Стеариновых слез,

И с полсотни в сезон
Театральнейших тем.
Снова броситься б в сон,
Даже в жуткий совсем!

Опустись пелена!
Защищать не хочу
Аллергию ума
Аллегорией чувств!


И свербит, как гобой,
Разошлась колея.
Я остался собой,
Ну, зачем тебе я?!

Ты свихнулся, звонок,
Замолчи, замолчи!
Как все в мире старо…
Мы себе палачи.


 

 


Т. Н.

Люблю! Любви крутое месиво
Пушинкой не стряхнуть с плеча.
Так не суди же опрометчиво,
И не отвергни сгоряча.
Да, через жизни, страны, смерти я
Вновь шёл и шёл к тебе одной.
Ты в очень многие столетия
Была мне любящей женой.
А ныне встретились мы снова.
Но, пламя в искру ограня,
Ты смотришь строго и сурово,
И ты не узнаёшь меня!
Мы оказались в мире штаммов,
А если коротко и в суть –
Здесь лихо действуют программы
По изнасилованью судьб.
И память тут давно распята,
И счёт потерям не измеришь.
Закономерная расплата…
Ты смотришь, веришь и не веришь!




Готов рыдать, смеяться, каяться…
Да что я глупости порю!
Итог всё тот же получается:
Бесстыдно я тебя люблю!
Как камень в дорогой оправе
Переливаешься огнями,
Все, как  в древнейшем римском праве,
Мы, сильные, решили сами.
               








               

ЭНДШПИЛЬ

Всё сказано! Притом
И сделано уже.
И пройден Рубикон
Предельных рубежей.
 
И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

И не понятно лишь,
Чего же ты ждала?
Потеряно сидишь
У краешка стола.

И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Застывшая мольба:
Пойми и помоги!
И вертится едва,
Что мы почти враги.
 
               
                И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Чтоб в эндшпиле ничьей
Ты вновь была права,
Из глупости речей
Плету я кружева.

И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Что день несёт двоим?
Как ужас он глазаст…
Давай уж помолчим,
Раз нечего сказать.




 

 
 
Вот перед вами два портрета – вот и вот!
На этих двух портретах лица братьев.
В. Шекспир
      ОТ ЛЮБВИ ДО НЕНАВИСТИ ТОЛЬКО
                ДЕСЯТЬ СЛОВ…
                Г. К.

                1
В счастливый день, в счастливый час
Кружимся мы смеясь,
Поет гобой для нас с тобой
И мир чарует глаз…
        О. Уайльд «Баллада Редингской тюрьмы»
Брови ты крыло
Гнешь, беспечная!
Что произошло?
Чудо вечное.
Речи сыплешь лишь
Просто грудами,
На меня глядишь
Изумрудами.
Я  пью допьяна,
Как в последний раз,
Зелена вина
Твоих чистых глаз.
И, испивши,  смолк.
Слушать вечно рад
Как шуршит твой шёлк
Нежных сладких клятв.
И сквозь счастье стон:
Без тебя, поверь,
Хоть из жизни вон!
И захлопнуть дверь!               

                2

               
Что ж, люди правы: их дела,
Как мысли их черны.
Ни вечный Бог, ни Божий сын
Их видеть не должны.
                О. Уайльд «Баллада Редингской тюрьмы»

Брови ты крыло
Зря коверкаешь!
Что ушло – ушло,
Что поделаешь!

Речи  сыплешь лишь
Просто грудами,
На меня глядишь
Изумрудами.

Выпью допьяна,
Я в последний раз
Зелена вина
Твоих лживых глаз.

Голос сердца смолк…
Ну, на кой мне ляд
Этот гладкий шёлк
Твоих ложных клятв?

Неумолчный звон…
За собой, поверь,
Как из жизни вон,
Я захлопну дверь!      
   




 













В  ВИХРЯХ  ЯРКОГО  СВЕТА

В вихрях яркого света
Ты всегда появлялась.
Или, может, всё это
Мне хотелось, казалось?
Взор бесстрастный налево,
Взгляд направо – разящий.
Ты была королевой,
Править очень уставшей.
От неё всё живое
Приходило в смятенье,
Даже Мёртвое море
Ей лизало колени.
Я влюблен был навылет,
Я пропал под завязку,
Я завидовал пыли
На туфлях моей сказки.
Но моя королева –
Все напрасны потуги –
На меня не глядела –
Ей нужны только слуги.

               

ОЖИДАНИЕ

Нет оснований для раздора,
Всё погребёт девятый вал.
Я жду тебя, как приговора,
Который вынес трибунал.

Я жду тебя, часы спешат,
Я взбешен, зол, какие оды!
Я стрелки двигаю назад,
А ты всё так и ты не приходишь!

Я жду уже тысячелетье,
Как заарканенная дичь!
Как абсолютного бессмертья,
Которого нельзя достичь!

Я прокляну твоё жеманство
И глаз холодное стекло!
Я весь, как мёртвое пространство,
В котором время истекло.

Нет слов, которыми унижу
И раны все я растравлю!
О, как себя я ненавижу
За то, что так тебя люблю!
 


Там – задыхающийся шёпот
Пальбой – в промозглой тишине!
А слева гулко рвётся молот,
Что это снова не ко мне.

Но вот – ступеньки я считаю, –
Как песня, цокот каблуков!
Да, это ты! Я оживаю.
Я всё простить тебе готов.


 


 


МОЛОДА  Я

Молода я, хоть от роду
Лет немало мне.
Но жила все эти годы,
Как в бездонном сне.

Крови древней я и верной,
Знак мой – знак Огня.
Заколдованной царевной
Я ждала тебя.

Годы медленно листались,
Дни сучились в нить…
Очень многие пытались
Сердце разбудить.

Но ни мыслей, ни желаний –
Ничего не сметь!
Тяжек сон воспоминаний,
Чёрных, словно смерть.
 


Но совпали все приметы.
Ты сказал: «Живи!
Не моли, не жди, не сетуй!
Встань, прильни, люби!»
 
И от счастья пламенея
К своему стыду,
Я шепчу, совсем глупея:
– Милый, я иду!







               

СНЫ

Памяти  Т. К.

Зашуршит огонь в камине,
Снов нанизывая ложь.
И, связав вчера и ныне,
Тенью лёгкой на помине
Снова в сон ты мой войдёшь.

Колдовским прищуром сглаза,
Поворотом нервных плеч
Я опять, как тайной, связан,
Что хранить от всех обязан,
Но не в силах был сберечь.

Всё прощается в раздолье
Мира мёртвых амплитуд.
Пусть сменилась радость болью,
Пусть в висках уж перец с солью,
Всё равно мы вместе тут.



До отмеренного часа
Мы пробудем здесь вдвоём…
Жаль, что ночь должна кончаться
И пора мне возвращаться
В пробуждение своё.





               














* * *

Мы снова встретимся однажды
Случайно, глупо, беспричинно.
И задохнёшься ты от жажды
Желанья слиться воедино.

И, улыбаясь  от волненья
Вновь обретаемой утраты,
Ты пожалеешь на мгновенье,
Что это было всё когда-то…




               

ОКОНЧАНИЕ  СКАЗКИ

Сказку ты плела
Мне красивую.
Фея в ней жила –
Диво дивное…

Я тебе не муж.
Ты уклончиво
Говоришь, что уж
Всё закончено.

И застигнуто
Смотришь в зеркало,
Злостью выпукло
Исковеркана.

Сцены суть проста,
Нет в ней новости.
Заливают так
Всполох совести.

Извинения
Сыплю мысленно:
Здесь ничейный я,
Третий, лишний я!
 

Что ж, мне поделом!
Не пророчествуй!
Мне пора добром
В одиночество.

Жить потерянно,
Впредь не веруя,
Мне отмерено
Полной мерою.

Память лишь взревёт
Неизбывная:
Ты была моё
Диво  дивное!

Но волшебница
Вдруг опомнилась.
Жизнь всё вертится –
Сказка кончилась.


 
 

          ПЕСНЯ ТРУБАДУРА

Простите же наглость мне,
                Ваше Величество
Припасть и к губам, и к рукам!
Я вам обещаю такое количество
Несказанных ласк по ночам.
Я знаю, я вам некудышная пара,
И что не способен на лесть…
Что все, чем владею – перо и огарок
Свечи, чтобы вас превознесть.
Один вам напишет портреты с натуры,
Другой изваяет вас в рост.
А я лишь потомок простых трубадуров
И, в общем, не белая кость.
А жизнь беспросветная,
                о Ваша Светлость!
И как человек одинок в существе!
А счастье как неуловимая беглость,
Но вовсе не вечная твердь!
Любовь меня рвёт, раны все кровоточат.
За мною одни разве же только
                провинности…
Как хочется мне заглянуть в ваши очи,
О как я желаю всего лишь взаимности!
 


Но вы при дворе вся в балах и привычках,
Сегодня Ваш день, чтобы зреть вернисажи.
О, как я люблю Вас, без всяких кавычек
Готов оплатить это зрелище даже!
Пусть, будет все так, как решит
Ваша Милость –
Я знаю, вы чище, вы выше, добрее –
Нельзя полюбить? Примените же силу!
Велите казнить. И как можно скорее.


               



               


 

СЛОВО  О  СЛОВЕ

Было Слово, а потом,
Странные дела!
Собирали в гладкий ком
Чувств и мыслей ржавый лом,
Посеревшие от дней,
Словно камни от дождей,
Прежде яркие слова.

С поздней ночи до зари
В ожидание дня
Не молчи, ну, говори,
Тихо, про себя.

Хоть и клонишься ко сну,
Знаю, не уснёшь.
Так всегда я прихожу –
В час, когда не ждёшь.

С поздней ночи до зари
Я на улиц зов
Шёл, листал, как словари,
Тени чьих-то снов.
 


Но одна лишь мурова –
Жалок мой улов.
Редки новые слова
В залежах веков.

Вот и выродился слог –
Сер стал и дебел…
Я в отчаянье не мог
Не прийти к тебе.

Потому, что на заре
Скажешь ты, любя.
– Долги ночи в октябре
В ожиданье дня!





            


САРИТЭ

С. А.

Наконец-то выпрямлюсь.
От душевных страз
Расколдован искрами
Из раскосых глаз.

Засверкало красками,
Серость унесло.
Как с тобой мне ласково,
Сладко и тепло!

                Ночь скользит минутою
                В маленьком раю.
                В поцелуи кутаю
                Наготу твою.

           Нас несёт одна струя, –
           Не найду притворства я, –
           В нежности безумствуя,
           Глупостям потворствуя.


 


Смотришь черносливами –
Смерть для Логоса.
Медными отливами
Катишь волосы.

И стучит участливо,
Не без торжества:
Мы нахально счастливы,
Так, что просто страх!

А лишённым радости
Это невпопад.
Пусть зайдутся в зависти,
Если захотят.

          Нас кружит своя струя, –
          Удивлён проворству я, –
          Чтоб сплести, безумствуя,
          И нести, потворствуя.


 

 

* * *

Ю. Б.

Обронила раз при встрече,
Что от женщин ты отлична:
Даже кровь не человечья
И земной не идентична.

Это верно, это правда.
И тиха ты, и крамольна,
Ты всегда чему-то рада,
Вечно чем-то недовольна.

Словно создана для боли
Из тончайшего эфира,
Из свободы и неволи,
Для неведомого мира.

Как взволнованы всечасно
И нервозны эти плечи!
Видно, тем-то и прекрасны
Ненаписанные речи.

 





Оборву сомнений гроздья,
Слов не буду слушать дельных,
И в тебе признаю гостью
Из миров из параллельных.

Вся – спокойствие и страстность,
Вся – комок, и вся – безбрежность!
Как с тобой светло и ясно,
Неизведанная нежность!

На обиду – губы мелом,
Нет невнятней диалектов.
Ты – с летающих и, в целом,
С неопознанных объектов.


 

 

                * * *

Ю. Б.

Сжалась вся в комочек – и не тронь.
Больно, как ещё ни разу прежде!
Смахивает тонкая ладонь
Слёзы, словно дребезги надежды.

Бесятся лохмотья пустоты
В безднах без единого просвета.
Даже солнца огнетворный диск
Видишь ты погибшею планетой.

Но утри глаза и оглядись!
Ты у обелиска Идеала.
И иначе соткана вся жизнь:
Умер день, но новый ночь зачала.

Он тебя поутру озарит,
Сникшую, как порванные снасти,
И подарит капельку любви,
Искру заблудившегося счастья.

               

КАМЕНЬ ДОМИНО

Плющом ползущее «люблю»!
И освеклившиеся лица.
Я не поверил, думал, сплю,
А весь позор мне только снится.

Забыть, не помнить, всё простить,
В твоих набегах видеть шалость?
Из контрибуции любви
Мне роль шута лишь не досталась.

Пусть пёс затравленно завоет,
Мол, кость чужому не отдам!
Я ж заплачу большой ценою
По тем любовным векселям!

Как зачеркнуть, как отмести
Промозглой чувственности голод?
Как победителем войти
В с лица земли сметённый город?

Лежат руины, как на блюде!
Ни дать, ни взять, ни подарить!
Здесь победителей не судят,
Поскольку некому судить!
 





И не начать нам жизнь другую
На незнакомом берегу.
Ведь я безумьем не торгую
И от себя не убегу.

Смешно и страшно, пошло, грустно…
Мой сменщик пьёт моё вино!
А в чёрных душах пусто-пусто –
Ну точно камень домино!


 

 

ГРИМАСЫ

Л. А. Б.

Мрак выцветал, рассвет всё ближе.
Как затаённая печаль,
На сердце спящего Парижа
Лежала площадь Этуаль.

И город раздавал в гримасах,
С ограниченьями и без,
Одним – бездарность в Монпарнасе,
Другим – бессмертье в Пер-Лашез.

Ты ж снова просишься в объятия,
Мол, вспомнить прежнее изволь!
Какое жуткое занятье
Будить свихнувшую боль!

Твоей улыбке лицемерной
Что лязг, что звуки кастаньет…
Так ухмыляются химеры
Собора, что давно уж нет.


               
 








Перевоплощения  души





 






 


 

 


НЕ  ОСТАНАВЛИВАЙТЕ  ВСУЕ

Не выясняйте то, что ясно,
Чужим не кланяйтесь дарам.
И не глядите понапрасну
Вслед отстучавшим поездам.

Не разрывайте, что окрепло,
Не дайте злобе в душу влезть,
Не посыпайте память пеплом
Под упоительную лесть.

Друзей не проклинайте ложных,
Случайно смывших макияж:
Проклятье, брошенное в прошлом,
В грядущем выстрелит в тебя ж!

Не утопите жизнь в дизайне,
Не ждите, что вас призовут.
Дышите глубже и дерзайте,
Но не держитесь на плаву.



 



Не возводите в веру частность,
Порывам не найдя ответ, –
И осенят покой и ясность
Неотвратимо, как рассвет.

А напоследок говорю я,
Чего никак не обойти:
Не останавливайте всуе
Иные выбравших пути.


 

 


МОНОЛОГ  ПУЛИ

Уж есть полёт, а шума нет.
И труп пока что дышит,
Глушитель плотно так надет,
Что цель меня не слышит.

Не хмурьтесь! Смерть со мной нежна,
Год больше, годом меньше!
Как ваша ласка мне нужна!
Я женщина из женщин!

Уже написан этот миг,
И встреча не случайна,
Когда коснеющий язык
Проглотит с кровью тайну.

Я вам беззвучно так спою
Куплетик, но коронный.
Песнь лебединую свою,
И марш ваш похоронный.




Я шлёпну мягко так: привет!
Без ярости притворной.
Для тех, кому покоя нет,
Я лучше всех снотворных.

Стрелка назвать мне нет причин
Убийцей. Исполнитель,
Надёжный самый из мужчин
И мой руководитель.

В меня он вовсе не влюблён,
Но всё я забываю,
Когда меня ласкает он,
В обойму заряжая.

Жизнь коротка и так глупа,
А я любви не скрою,
Пусть говорят, что я слепа,
Пусть прослыла шальною.

Сказал бы только: милая!
И мне конец не страшен.
О, как его б любила я,
Головку потерявши!



О, сколько было бы огня,
Как в ожиданье кары:
Мужской характер у меня
Но женские всё ж чары.

Не любит! Сутенер! Боюсь!
И угождаю даже!
Любому шлюхой отдаюсь,
Как только он прикажет.

Сейчас рванусь я напролом.
Но что за чертовщина!
Интимно стиснута стволом,
Я становлюсь мужчиной.

Теперь любовь несёт вам боль,
Они, как сестры, дружат,
Но перепутанную роль
Сыграю я не хуже.

В хребте колючий холодок –
Проклятая беспечность!
Я в вас проделаю глазок,
Чтоб вы глядели в вечность.




Уже я слышу голоса,
Пронзительные, ибо
Вас держит страх за волоса,
Поднявшиеся дыбом.

Не пожалею мать-отца…
Что там такое? Это –
Кусочек маленький свинца
В ладони у эксперта.


 


 


ЛЕОНИД
4

Всем Родину любившим больше жизни

Я почти что говорить не в силах…
Кто захочет, тот меня поймёт,
Но стою в ущелье, в Фермопилах,
Заслонив единственный проход.

Знал сначала, буду я зарублен:
Совесть стоит только головы.
Щит мой сломан, меч давно зазубрен,
А друзья-спартанцы все мертвы.

Их потом вновь соберут всех вместе,
Чтоб отдать предвечной темноте.
Видят боги, я не обесчещен:
Царь в свой дом вернётся на щите.

Мне не выбрать этой доли лучше:
Я любил красивый свой народ,
Это мне соцветие созвучий
Посвящал неведомый рапсод,
 


Для меня плясала Эвридика,
Для меня Гефест ковал мечи…
Я их всех – от мала до велика –
Просто был обязан защитить!

Было так назначено мне извне.
Так и жил, чтобы собою быть.
Если это всё не стоит жизни,
То тогда чего же стоит жизнь?

Я ворвусь в грядущее далёко,
Как связавший временную нить…
Нелегко в прообразе пророка
В магию молчанья уходить…


 

 

КАМИКАДЗЕ

Всем обманутым посвящается

И я, и противник смертельно устали
Ждать встречи, как цели единой,
Ломать фюзеляжами
                купол хрустальный,
Над облачной ползать периной.

Как волки, мы тут,
                в поднебесном урочье.
И время транжирим небрежно.
Прогрызлися звёзды на бархате ночи
И смотрят на нас безмятежно.

Холодные эти покоя приметы
Пульсируют в вечной обиде
То фугами тени, то трелями света –
Такого с земли не увидеть!

А нынче ли мне до красот этих разве,
Волшебной картины виденья?
Я прежде был лётчик, теперь –
                камикадзе,
И гибели жду, как везенья.

      Я знаю, покажется, может, кому-то
Романтикой это прелестной:
Зонтов не раскроют мои парашюты –
В живых оставаться бесчестно!

Здесь каждый увидит лишь то, что захочет:
Наивность, безумие, глупость…
А смерть костылями своими грохочет
И требует свежего трупа.

И пусть в утешение шепчут мне пули:
«Ты национальный посредник!»
Что ж делать, бесстыдно меня обманули –
Быть первым почётней последних!

Как их ненавижу, промозглых насквозь,
Свою несмышлёную смелость!
Я должен уйти, чтоб им лучше жилось,
Жралось и гулялось, и пелось.

Мы трудно живём, умираем не легче,
Но все ж в самураи мы метим.
А им в наших спальнях любить б
наших женщин
Да спьяну глумиться над этим!

Мы лишние там, нас сюда посылают
С согласья Всевышнего Аса.
Дарёных троянских коней не смиряют,
И нет против подлости лассо.

Но если бы мне предложили награду
В оплату отыгранной роли,
Просил бы, чтоб те прощелыги и гады
Себе животы распороли.

Но думал об этом я поздно и мало,
Покорный судьбе, словно робот,
Костяшками пальцев играя штурвалом
Летучего этого гроба.

Свершилось! Все! В сердце
смертельно я ранен,
К последнему акту готовый.
Сверкая, два зла, и сцепившись
                в таране,
Покажутся вспышкой Сверхновой.

Вмиг враг мой роднею по крови
мне станет,
Мы рухнем пылающим пледом.
Обломки закружит бессмысленный та-нец
Задуманной кем-то победы!

 

ВСТРЕЧА

Как натужно порой наступает финал!
Я глазам своим жёлтым не верю,
Но меня ты учуял и точно признал,
Хоть давно потерял в себе зверя.
Не лесная тропа нас столкнула с тобой,
Где прописаны волчьи законы, –
Ты, как призрак, возник на дорожке, на той,
Что ведёт к вожделенным загонам.
Ты родился волком – хоть рычи, хоть хри-пи,
Ты был даже надеждою стаи…
Но сманили тебя. И на длинной цепи
По-собачьи ты только  не лаешь.
Непосильно богатый бесчестным трудом
Твой хозяин солидный мужчина.
Шкуру суки, вскормившей тебя молоком,
Он ковром постелил у камина.
Он ногами попрал твою бывшую мать,
Что там смерть? И к чему похороны?
Стало модно волков сторожами держать, –
Охранять от собратьев хоромы.
Но сегодня, приятель, ты ляжешь кость-ми,
И вернешься в величие майи.
В прежней жизни, должно быть,
                мы были людьми.
        Homo homini… Сам понимаешь…

                ФЛИБУСТЬЕР

Тетива горизонта крылатых
Не несёт белых стрел парусов.
Ожидать – хуже нет для пирата,
Если к встрече давно он готов.

Мы от рома давно уж опухли.
В ожидании драм мировых,
Пришвартованы к этой вот бухте
Кандалами прочнее стальных.

Целую вечность сушили мы порох
Вам, сутенеры, ханжи и менялы,
Чьими делами, заботой которых
Жизнь Побережья насквозь провоняла.

В потасовках распухшие длани
Потянулись к орлянке с судьбой,
Для кого-то последним он станет –
Долгожданный не начатый бой.

 

Мы удач у судьбы не канючим,
Не привили нам светских манер.
Знай, мечи абордажные крючья,
Да про страх позабудь, флибустьер!

Ало-солёной не жалко нам влаги,
Не осенит наши лица тревога.
Реют над нами чёрные флаги –
Траур по душам, погибшим для бога.

Вот повязка. На глаз и наискось.
Нацеплю её, в драке сойдясь…
В сундуках там слепящие искры
Золотого слепого дождя.

Их потом, очищая от скверны, –
Заиграет в бокалах струя –
Мы, любимая, спустим в таверне,
Где впервые я встретил тебя.

Я их поминал материнское лоно
И делал работу, как истинный профи.
А за резней из бочонков с дублонов
Зорко следил монархический
профиль…
 


Догорающий вечера остов
Убаюкает нашу печаль.
Ты – океан мой, я – твой полуостров!
Я гляжусь в твоих глаз литораль.

Я кричу: как чудовищно чудо!
Волшебством неизведанных сфер
Мы – потомки великого Гуда
С королевских бессрочных галер…

Кто ж там, в прицеле оптическом, стеком
Знак подаёт, чтобы клацнуть затвором?
Жалкие дети последнего века,
Наши потомки – убийцы и воры.


               

 

В  БИБЛИОТЕКЕ

Наглотавшись вволю всяких бредней
Разных наглецов и лицемеров,
Распахну я двери в мир соседний
С аккомпанементом рваных нервов.

В мире том Илья оставил мету,
Там Яга, старуха, зелье варит,
Там моя царевна триста лет уж
Спит в своём холодном будуаре.

Глупая напыщенная фея
С ней сыграла эту шутку злую.
Я мою бедняжку пожалею,
Отыщу, влюблюсь и поцелую.

Искупаюсь в чане молока я.
Стану и красивей, и смелее,
С Баюном мы вдосталь поболтаем,
Вдоволь посмеёмся над Кащеем…

 


Но нашепчет вечность-синева – и
Мне она до смерти надоела, –
Что чудес на свете не бывает.
Чудеса – несделанное дело.

Пусть. Она права. С ней трудно спорить.
Правда – в каждой мыслящей пылинке.
Восвояси уходить мне вскоре
По своей неведомой тропинке.

               



               

 


КУКУШКА

Эй, кукушка, расскажи,
Далека ль дорога?
Сколько ль мне осталось жить –
Мало или много?

Что ж, вещунья, ты в ответ,
Сразу замолчала?
Видно, мне осталось лет
Очень-очень мало.

Пусть сожгут мой смертный прах,
И развеют в небе.
Жил ли, не жил ли, и – ах! –
Словно б я и не был!
 
И оплаканный друзей
Честными слезами,
Я раскинусь средь полей
Яркими цветами.
 
               
                И в двадцатую весну
Юноша счастливый
Соберёт полей красу
В дар своей любимой.

Как букет хорош и мил
У груди прекрасной…
Что ж, я умер, как и жил,
Не совсем напрасно.












 
 

МОЙ  ТОСТ

Поистине лицемеры – они распутники!
(Коран. Сура 9, Изгнание, ст. 67)

Я за диалектику пью, погодя, – и
Всё ясно, и всё в ней известно…
Свой тост поднимаю за вас, негодяи!
Без вас чёрт поймёт, в чём же честность.

Пора снять с мозгов занавески и шоры,
С морали – замки и оковы!
Понять, вы нужны, проходимцы и воры!
Иначе порядочность – слово.

За этих несчастных пью: женщин- игру-шек,
Бедняжки так страшно скучают!
Ведь шлюх философия, мир потаскушек
Наличье любви подтверждает.

За этих, с подмостков глядящих в красав-цы,
Особенно выпить я рад бы.
За вас, разномастных лжецов и мерзав-цев,
Скорбящих под тяжестью правды!

 

За всех, кто ломали, давили, стреляли.
Не спали, чтоб что-то затеять!
За вас, кто пре- , про-  да и просто давали!
А жизнь оказалась мудрее!

Итак, пожеланья мои прозвучали.
Еще пару слов о невеждах.
За них! Вышеназванных чтоб узнавали
В обличьях любых и одеждах!





               

 


СОТВОРЕНИЕ  МИРА

Третий день был днем творенья Геи.
Новый мир лишь в замысле мерцал.
И ждала планета  Галатеей,
Лёгкого дыханья Творца.

Бог потом за миллиард парсеков,
Созерцая отблески светил,
Вздумал: не создать ли человека?
И решился, взял и сотворил.

Сколько лет я знал то бестолково,
Постулат древнейший весь изгрыз…
Да, в начале мира было Слово.
Но тогда у Слова был и смысл.


               
               

ЗЕРКАЛА

(Новая сказка о старом)

Эту сказку без трактовки
Я почти переписал.
Правят ложь, обман, уловки
Всей страной Кривых Зеркал.

Сам велел своим декретом:
Веселись и все дела!
Состраданье под запретом,
Нежность с горя умерла.

          Что не так? – Вот зеркала.
          В кривизне источник зла!

               Сколько массовых утопий
               Тот указ нагородил!
               Кто-то что-то где-то пропил –
               И в герои угодил.

       Свят! Толчет, как воду в ступе,
       Властьдержательная рать.
       Через собственные трупы
       Нелегко переступать!

         Зеркала все, зеркала!
         В них кривая завела.
             Совесть – только для парада,
             Ум давно тут не блистал.
             Гнётся ниже – дать награду,
             Крупный пост в Стране Зеркал!

         Певчих драли в пух и перья –
         Отражались в зеркалах
         Рож бесстыжих лицемерье,
         Волчья злоба, скотский страх.

Но к чему в том видеть зло?
Лжёт проклятое стекло!

Хоть терпеть нет больше мочи,
Озабочены иным:
Что случится этой ночью
С государством тем больным?

Приглашён астролог. Чтоб тот
Им на звёздах погадал,
Отчего буянит ропот
За витринами зеркал?

              Убедить, мол, как народ:
Амальгама гнусно врёт?

     А по толпам ходят толки:
     Стоят грош стекло и кровь.
     Бей! Не думай! Чтоб в осколки!
     Всё потом отстроим вновь!

Право ж, нет пути иного,
Кроме хрупкости зеркал!
Где ж тем взять ума большого,
Кто не строил, а ломал?

Ни двора хоть, ни кола –
Бей, однако, зеркала!

       Так пришла пора для акций – 
       Вызрел полностью абсцесс, –
       Для решительных реакций
       На общественный процесс.

              Кто злорадствовал, кто ахал,
              По асфальту кровь текла,
              Тех, кого сажали на кол
              Из разбитого стекла.

Чтоб по свету разнеслось,
Чем платить за всё пришлось.

              Вот какие были страсти,
              Вот какая ночь была.
              Славно бились против власти,
              Наломали ж зеркала.

         Никогда не станут новью
         Нравы сказочной поры.
         Перепившиеся кровью,
         К жертвам пламенно добры!

Да, такие вот дела
Отражали зеркала.

С зеркалами ж всё не просто.
Кто-то их оклеветал.
Ровно слишком в них всё, плоско
Для Страны Кривых Зеркал.

Пиджаков покажут створки,
Декольте прищура глаз,
     Но таится что в подкорке
     Не выносят напоказ.

Нет глупее ремесла
Бить за это зеркала!

 

              ИКАР

Икар сделал себе крылья из перьев, слепленных
воском. И решил лететь к Солнцу. Умные
сограждане предупреждали безумца, что человек
не птица и не может летать. Но Икар, вопреки
их заверениям, взлетел. А когда он подлетел к солн-цу,
то жар светила растопил воск, крылья рассыпа-лись и
Икар разбился о землю.
Легенды и мифы древней Греции

Я устал от этих лиц,
Как скопированных с Босха,
Что глядеть сюда сошлись,
Как я клею перья воском.
Каждый морщил умный лоб:
Мол, такое не годится!
Где, когда, кто слышал, чтоб
Человек летал, как птица?
Их суждения, как плеть,
Мудрость – просто в изобилье.
Я давно хотел взлететь –
Мне не раз ломали крылья.
Если просто, без затей
На мечте поставить точку,
То, умнее всех людей
Диоген, проживший в бочке.

Слушать их – к параличу!
И без грозного «бонзая»
Я вперед и вверх лечу,
Я винтом в лазурь вонзаюсь.
Здравствуй, Солнце! Не ярись!
Я внизу оставил ропот.
Первым я рванулся ввысь,
Первым я войду и в штопор.
Я не слушал греков ложь,
В ней ни слова без корсета.
Пусть я гибну, ну так что ж!
Я – дитя  огня и света.








      









   






  Программы судьбы






 





 


 

 


СЛОВО  О  СУДЬБЕ

Не верьте оправданьям,
Что связаны мы роком,
В Предсказанность деяний,
В Проставленность всех сроков!

Ведь в Предопределённом
Для малых и гигантов
Есть множество резонов
И сотни вариантов.

Их выбор не случаен,
В его основе Логос,
Который прозреваем
В Тезаурусе Рока.

Кровь б в виденье жестоком
Не спутать с киноварью!
Кого назвать пророком,
Кого же мерзкой тварью.



 

И логикой простою
Пометить каждый атом
Торговца добротою
И злобы мецената.

Как правила грамматик
Есть видимость уступок,
Что Бруно был фанатик,
А Галилей – отступник.

Не стоит удивляться:
На казни, принародно,
Местами поменяться
Они б смогли свободно.

Но цепь добра и бедствий
Куется воедино
Значением последствий,
Рождающих причину.

Расставлены лишь вехи,
Судьба в эскизе, то есть!
А средства и помехи
Им диктовала совесть.
 


И совершая дерзость
Самоубийства вроде,
Ищи закономерность –
Нет случая в природе!

Комедию иль драму
С поправкою твоей
Судьба сведёт в Программу.
И выдаст на Дисплей.







 


 

ВИВАЛЬДИ  ВЕСНОЙ  93-го

Спросила скрипка странная,
Пронзив беззвёздность ночи:
– Зачем весна желанная
Всё наступить не хочет?

Не греет солнце солодом
Зачем? Не понимаю…
Зачем слезливым холодом
Октябрь кропит по маю?

Пусть! Никуда не деться ей;
Мой тополь стал берилловым,
В серёжках весь, как девица,
На хоровод хватило бы.

В вой стуж ему не верится.
В цветения оброке
Весне, нагой изменщице,
Он – вызов. И упрёк ей.

               

 


ВСТАНЬ  И  ИДИ

Как ты себя не береги,
А отступать никак нельзя,
Когда ещё сильны враги,
Пока в опасности друзья.

Себя получше подготовь
Ходить по лезвию всегда,
Пока в сердцах живёт любовь,
Пока на свете есть вражда.

Пока не погребли в ночи
Твою беспомощную тень,
Вставай, и, стиснув страх, иди!
Чтоб наступил назавтра день.


 


 

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Опустилась мгла ночная
На замерзшие поля.
Во Вселенной проплывая,
Спит в сиянии Земля.

Ветер с Космосом поспоря,
Облака прогонит прочь.
И в сверкающем уборе
Околдованная ночь.

Вон блестит частица света!
То, низверженной с небес,
Молча, падает комета
На глухой притихший лес

Бриллиантовым узором
У истоков Млечных рек
Звёздный плач нестройным хором
С ней прощается. На …век.



 


Галактической утробе
Вышло крепко потрудиться,
Чтоб без глупости и злобы
Ночь такой смогла родиться.

Я шепну тебе украдкой,
Что открыть уж глазки лень.
Спи, родная, сладко-сладко…
Завтра снова будет день.









 

 

РЕЦЕПТ

Когда в тиши, дрожащей от прелюдий,
Ты просишь дать поэзии рецепт,
Мне предлагая бешенство иллюзий,
Я принимаю сделанный акцепт.

Итак, поэзию состряпать очень просто.
Собрать, оставив прочие дела
Её в миру разбросанное просо,
Питающее фениксов и лам.

Взять в тех краях, где никогда и не был,
Где ничего за так не отдают,
Сверхчистых боли, радости и гнева
В обмен на страх, довольство и уют.
И всё сварить в котле большого неба.

И в точке наивысшего кипенья
Значенье Слова оплодотворить,
Как Лермонтов, рельефностью мышле-нья,
Как Фет, неординарностью любви.


 

Ну вот, глядишь, готово что-то вроде.
Теперь сюда добавить хоть чуть-чуть
Неистовость Высоцкого Володи,
Есенина отчаянную грусть,

В которых сам Тартини аж застонет,
Которых Босх не смог б вообразить…
Смотри: вот во Вселенском Камертоне
Твой звук к другим протягивает нить.

Банально, словно истина в последней
Инстанции, где правит абсолют,
Родилось чудо. Пусть кому-то бредни,
Но люди с сердцем песню узнают.


 

 

* * *

Жизнь почувствуешь пустой –
Перед вечностью постой!

Жди. И ты услышишь вдруг
Отдалённый сердца стук.

И в раздавшейся тиши
Стон неслышимый души.

Среди сотен, среди тысяч
Должен это ты услышать.

И по высшему приказу
Ты найти её обязан.

В свете дня ли, в блеске звёзд
Осуши росинки слёз,

И не мудро, без затей
Возврати улыбку ей,

Ожила чтоб, расцвела,
Чтоб светилась и сияла.

Родом всё добро из зла.
Нет другого матерьяла.

               

БАНАЛЬНЫЙ  РЕКВИЕМ – 89

Памяти Олега Мажурина

Мне сегодня некого стыдиться,
Некогда заботиться о глянце –
Я пришёл сюда с собой судиться
И вернуть все взятые авансы.

Слишком слепо доверял судьбе,
Был беспечен. А она – хитра.
Вот и наломал я дров себе,
Хоть для погребального костра.

Мне открыть бы глупости лицей:
Не мудрец, не мастер, не любимый…
Я сегодня здесь в одном лице
Прокурор, свидетель, подсудимый.

К черту! Оправданьям не поверю!
Как и предсказаниям руки.
Мне не возместить мои потери,
Мне не оплатить мои долги!


 

Долог в сардонические мили
Бег людей, меня что окружали.
Все, кто мог купить меня, – купили,
Кто не мог, – те мною торговали.

Ну а что ж мне с тех торгов досталось
На валюту лжи и лицемерья?
Мелкая дождливая усталость,
Серое безветрие безверья.

Женщина чужая с панагией
На диване и окурков куча!
Господи прости и помоги ей
Отыскать кого-нибудь получше!

Мебель, «Ревилон», фарфор,
                «Фламинго»…
Дорого! Вот повод, веселимся!
Принесли, купили, взяли с рынка…
Не с того ль, к которому стремимся?

Вот и всё, что нажил, набивая
Шишки, выдрав щедрости ростки.
Да ещё свирепая и злая
Чернота космической тоски.

 

Горы сладких, круглых слов – черешен,
И не кровь в висках, а киноварь,
Будто я прижизненно безгрешен,
Словно генеральный секретарь.

Но ведь были те, кто и щадили,
Кто любили. И, вконец отчаясь,
Кто, не улыбаясь, уходили.
По-английски. Молча. Не прощаясь!

А теперь, как выскребли – всё чисто,
Крах не собирает никого!
Буйный алкоголь самоубийства
Бьёт под дых и «занавес!» орёт.

Всепрощеньем мерзость не обидишь,
Ничего нельзя перерешить!
Видно, вот он, мой последний финиш –
У обрыва в пропасти души…


 
 

СКАЗКА

Милая добрая фея
С брильянтами ласковых глаз!
Послушай же, фея,
Скорее, скорее
Вели, чтобы свет их погас!

Под окнами глаз твоих ходит
Ужасный уродливый гном.
Он очень начитан,
Он злобой пропитан,
В тебя безгранично влюблён.

Милая добрая фея,
Не надо его искушать!
Сквозь дым бриллиантов
Не видно гигантов,
Пигмеев тем более не увидать!

Милая добрая фея,
Он облик изменит и стать!
Ведь гном твой постылый
Волшебною силой
Владеет и принцем захочет предстать.

 

Милая добрая фея!
Страшилу злодея
Легко обмануть.
Орёл или решка –
В скорлупке орешка,
Листочек – твой парус,
Брильянт на стеклярус
Смени. И немедленно – в путь.

Милая добрая фея!
Беги же, сошёл он с ума!
Скорее, скорее,
Иначе, иначе
Брильянты проплачешь,
И ведьмою станешь сама.



 

 

ЭМИГРАНТСКАЯ  РУССКОЯЗЫЧНАЯ

Как облака бы быть свободным –
Простор, куда ни оглянись!
Зачем я им не брат, хоть сводный,
В семье, кочующей без виз?

Чтоб не испытывая боли
В воспоминания огне,
Быть эмигрантом поневоле
В своей растерзанной стране!

А нам об этом возвестили
В час проходимцев и глупцов
Воры имперские России
Со свалок в поисках венцов.

Нам до Тебя не докричаться
Из триэсерской старины.
Отчизна! Жёлтому мерзавцу
Мы в жертву здесь принесены.



 


И вот чужой до неприличья
Мой бывший брат в большой родне,
«Привет, земляк русскоязычный!» –
В насмешку вслед бросает мне.

Как я хочу к Тебе вернуться,
Припасть униженным лицом!
Но к мертвецам – не дотянуться,
И не пробиться со стихом.

В такт демократии сурдинке,
Они кивают головой.
На этом новом русском рынке
Торгуют мною и Тобой.




 


 

ПАМЯТИ  СЕРГЕЯ  АЛЕКСАНДРОВИЧА
ЕСЕНИНА

Я не помню, как, когда, но где-то
Мне попался тот «персидский томик».
Сердце обнажённое поэта
Вдруг забилось на чужой ладони.

Под окном редакции газеты,
Где в Баку уже верстали сводку,
Шляпу наклонивши к Парапету ,
Он просил у Чагина на водку:

– Что уж там до спора!
Жизнь моя – беглянка –
Пронеслась, как скорый
Мимо полустанка.
 
И любовь в апреле…
Только не припомню:
В песне ли, в постели
Излилась ты томно.
Бросил я тебя ли,
Бросила ль меня ты?
Лишь осталась песня,
Словно запах мяты.

Захирели мысли
И, вконец отчаясь,
Видно, разошлись мы,
Так и не встречаясь…

По утрам его терзала боль
Жуткая, как верная примета!
– Граждане, кому не жалко сколь,
На пропитье русскому поэту!

И тогда спускался Чагин вниз,
Причитая прямо от порога:
– Деньги вот! Серёжа, поднимись
Не позорься только, ради Бога!

И опять Есенин на коне!
Будет петь и пить, назад ни шагу!
Едет он в деревню Шаганэ ,
Чтобы написать стихи про Шагу.

               


* * *

Насквозь цитируя Ахматову,
Не понимая, что к чему,
Ты мужу своему рогатому
Твердишь: люблю, люблю, люблю!

Всё для тебя одни условности,
Слова, как стая воронья.
Нет смерти гаже бездуховности,
Нет грязи мерзостней вранья!

Но тьма и сумерки – не тождество,
Тут мы не попадём впросак.
Какое всё же ты ничтожество!
Какой он всё-таки дурак!


 
 


* * *

Какой же верности ты жаждешь?
А ведь пора бы понимать,
Кто изменил себе однажды,
И дальше будет изменять.

Как подаяние по средам
Твоё умение прощать.
Тот, кто себя однажды предал
Не сможет уж не предавать.

Причём тут срок? Какие даты?
Твоих прощений одолженья?
Всё началось давно когда-то,
Сегодня – только продолженье.


 

 

ПРОКЛЯТЫЕ  ВОПРОСЫ
ДЛЯ  РУССКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

В года, давно забытые до слёз,
Интеллигент наш, сытно отобедав,
Любил попрепарировать вопрос:
Кто виноват в российских наших бедах?

С котлет картофельных непротивленья злу
Являлась удручающая смелость.
И вот душил интеллигента блуд
Другим «больным» вопросом –
что же делать?

Спустя столетие, нашли, кто виноват.
Они уж о пощаде не просили –
Кто в 45-ом принимал парад,
Кто атом дал безлапотной России…

Но мы язык чесать умеем, можем пить,
До гибельной, до самой крайней точки.
Уж нет страны, где б можно было жить,
Мы опустились до последней строчки.
 

Где выход, тщетны поиски, всё зря!
С рукой протянутой не стоит жаждать чу-да:
Истории намылена петля,
Уже давно заждался сук Иуду.

И нам теперь нечасто снятся сны –
О проданном былом величье разве ж…
На пустошах разграбленной страны
Есть место только для церквей и клад-бищ.

Из бытия опять вопрос возник.
Стоит! Его не сдвинуть ни в какую!
Есть мысли, заводящие в тупик,
Есть думы, приводящие в пивную.

Ну, пей же, пей заморский самогон –
Лекарство лучшее от подлости и фаль-ши!
А в голове гремит, как божий гром:
Ну, сукины сыны, а что же дальше?


               




* * *

Немытой стала  вновь Россия,
Страна воров, страна господ!
Тобою правят «голубые»
И давят спившийся народ.
Какие там хребты Кавказа!
Глазами телепоказух
Заокеанскую заразу
В российский превращают дух.


 

 


ВСЁ  МОГЛО  БЫ БЫТЬ  НЕ  ТАК

Все могло бы быть не так,
Все могло бы быть иначе,
Если б наш Иван-дурак
Братьям-умникам дал сдачи.

Всё ж не царь ведь! А пока
Не садился б не по чину.
И не шпорил бы бока
Друга серого волчины.

Стало б ясно: сказки лгут,
Лешаки в лесах не воют,
И на кой тут ляд сосуд
С влагой мёртвой и живою!

Что искать невесту аж
В тридевятом государстве?
И одна сплошная блажь –
Молодильное лекарство!



 


Отменен поход на вы, –
Нет провидческого гласа, –
И не рубят головы,
Чтоб над мёртвым изгаляться.

Если б думал так дурак,
Если снял бы с бельм повязку…
Впрочем, было б всё не так,
Значит, не было б и сказки.


 

 


МОЛИТВА

К Тебе я, Боже, припадаю,
Молю понять мне помоги:
Зачем нужны бандиты раю,
А власти – лишь Твои враги?
Они от прихотей устали,
Не в радость это житиё.
Но все же лживыми устами
Поют про царствие Твоё.
И как же их смиренны речи,
Любовью дышит каждый стих…
О Боже, как же ты доверчив,
За правду принимая их!
Кровоточат Христовы раны.
Неужто ж Сына кровь – вино?
Воры Ему воздвигли храмы,
Их жертв на паперти полно.
Наш мир в какой своей причуде
Иль в назиданье Ты создал?
Христопродавцы и иуды,
Лоб осеняя, правят бал.
 


Кругом рабы, одни холопы –
В том воля, Господи, Твоя?
Что люди – рвутся даже стропы
При виде мира бытия.
Твои заветы – на отмену,
Твоих апостолов – в пажи!
Что им загробная гиена?
Ты их при жизни накажи!
За кровь невинных, горя стоны,
Что человек живёт, как тля.
Или с космического трона
Безвидной стала вновь Земля?



               



               

                ЭПИГРАММА
                неограниченному кругу лиц



Я усвоил ваш урок.
Что там Фарес, Текел, Мене!1
Ваше сердце – кошелек,
Что всегда открыт для денег.





               






      __________________________
        1 Мене, Текел, Фарес (иврит) – исчислен, взвешен, разделен – огненные слова, появившиеся на стене, где пировал царь Вальтасар, означавшие, что Бог  видит все  его постыдные деяния и вскоре нашлет наказание.

СОДЕРЖАНИЕ

Вместо проло-га…………………………. 4
Неназначенные встречи ................. 6
…Я пришёл к тебе сказать…………… 8
Моя цунами……………………......... 10
Свидание…………………………….. 12
Бред…………………………………... 14
Т.Н…………………………………….. 17
Эндшпиль……………………………. 19
От любви до  ненависти только десять слов…………………………..
21
«В вихрях яркого све-та»………….. 24
Ожидание………………………........ 25
Молода я…………………………… 27
Сны…………………………………… 28
«Мы снова встретимся однаж-ды». 31
Окончание сказки…………………… 32
Песня трубадура……………………. 34
Слово о слове………………………. 36
Сари-тэ………………………………... 38
«Обронила раз при встрече»…….. 40
«Сжалась вся в комочек»…………. 42
Домино……………………………….. 43
Грима-сы……………………………… 45
Перевоплощения души………………    46
Не останавливайте всуе………...... 48
Монолог пули……………………….. 50
Лео-нид………………………………... 54
Камикадзе……………………………. 56
Встреча………………………………… 59
Флибустьер………………………........ 60
В библиоте-ке………………………..... 63
Кукушка………………………………… 65
Мой тост……………………………….. 67
Сотворение мира…………………….. 69
Зеркала………………………………… 70
Икар…………………………………….. 74
Программы судьбы ………………….. 76
Слово о судьбе……………………….. 78
Вивальди весной 93-го……………… 81
Встань и иди…………………………... 82
Колыбельная………………………….. 83
Рецепт………………………………….. 85
«Жизнь почувствуешь пустой»…….. 87
Банальный реквием-89……………… 88
Сказка………………………………….. 91
Эмигрантская русскоязычная……… 93
Памяти Сергея Александровича Есенина…………………………………
95
«Насквозь цитируя Ахмато-ву»…….. 97
«Какой же верности ты жаж-дешь?»... 98
Проклятые вопросы для русской интеллиген-ции………………………..         
99
«Ты вновь немытая Россия»………. 101
Всё могло быть не так………………. 102
Молитва……………………………….. 104
Эпиграмма……………………………..  106
      
         
 

Литературно-художественное издание



Леонид  Иванович  Бессарабов


ТРЕЩИНЫ ТАЙН
Книга стихов и песен смутного времени


В авторской редакции

Технический редактор Л.Л. Чиркова
Корректор Т. М. Ножкина
Оформление О.Н. Макарова
Оригинал-макет, дизайн С.А. Чирков
Художник Б. В. Глубоков

–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Подписано в печать 02.08. 2013. Формат 60х90 1/32
Бумага офсетная №1. Гарнитура Arial.
Усл. печ. л.3. Тираж 100.
––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Информационно-издательский комплекс «Вестник»
410010, Россия, г. Саратов, ул. Геофизическая, 31/45

Отпечатано в типографии «Саратовский источник»
410086, г. Саратов, ул. Степная, 46
–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
 
 
 
 
ЛЕОНИД  БЕССАРАБОВ







ТРЕЩИНЫ   ТАЙН

Книга стихов и песен смутного
времени



                Художник Борис Глубоков









Саратов
Информационно-издательский комплекс «Вестник»
2013
 

УДК 882-1+929
ББК 84 (2Рос=Рус)6-5
Б 53


ISBN 978-5-9999-1819-2


Л.И. Бессарабов
Б 53 Трещины Тайн /Книга стихов и песен смутного
времени /. – Саратов: ИИК «Вестник», 2013. – 100 с.

Все права принадлежат автору. Цитирование, воспроизведение любой части сборника или иное использование текстов должно быть согласовано с автором. Телефон автора в Саратове +79093415678







ISBN 978-5-9999-1819-2

УДК 882-1+929
ББК 84 (2Рос=Рус)6-5
© Л.И. Бессарабов, автор, 2013,
© ИИК «Вестник», 2013.

 

Вместо пролога

                Т.  Н.
Жизнь намного короче, чем это
многим кажется. И смысл её только
в двух вещах – в любви и в творчестве.
А сочетание их – единственный способ
сказать, что ты когда-то жил.

Любовь, как дар, но чрезвычайный,
И жизни смысл и существо,
Всегда была покрыта тайной
И порождала мастерство.
Её стремились в высшей мере,
В стихах и музыке излить.
В своём неистовстве Гварнери
Заставил скрипку говорить.
Но в старых тайнах много трещин…
Скрипичный мастер-диссидент
Счертил с любимейшей из женщин
Свой несравненный инструмент.
Виола нам поёт поныне.
В лазурно – солнечной стране,
Где режут струны, Паганини
Сыграл и на одной струне.


 


Играл, терзаемый любовью, –
За что и в смерти был гоним, –
Плевал чахоточною кровью
В лицо мучителям своим…
Я обнимаю стан твой гибкий
С крещендо первыми зари,
С тобой, моя живая скрипка,
Мы песню песней сотворим.
Как нас крутило жизни ралли,
Но в иcкореженной судьбе
Мы все ж любили и сгорали,
Оставив строчки по себе.
 









Неназначенные встречи





 







 


 

 

Я  ПРИШЁЛ  ТЕБЕ  СКАЗАТЬ

Вела к тебе не авеню
Под звездной утончённостью.
Я шёл к тебе сказать «люблю»
По предопределённости.

А чтоб слова легко лились
И заискрились песнею,
Их изначальный, вечный смысл
Очистил я от плесени.

И я пришёл тебе сказать
Назло расхожим версиям:
Твоя открытость, как азарт, –
Простой эскиз бессмертия,

Что осиянную мою,
Мою обетованную
В экстазе я боготворю
Тебя, судьбой мне данную!

И я пришёл на взлёте сил,
Помеченных удачею, – 
Что без тебя не совершил, –
С тобой мне предназначено.
 


Пойдём? Пусть хляби бытия
Разверзывает безднами.
И пусть кому-то речь моя
Покажется помпезною.

Жаль! В их убогих словарях
Нет слова «ожидание»…
Пусть осуждают, раз хотят, –
Не обращай внимания.

Мне неуютно в их раю,
Я изгнан жизнью серою,
За то, что громко говорю,
Дышу, люблю и верую.


 




 

МОЯ  ЦУНАМИ

Положи меня, как печать, на сердце
твоё, как перстень, на руку твою:
ибо крепка, как смерть, любовь.

Книга Песни песней Соломона

Ты вошла, моя цунами,
В мир мой тусклый, без желаний,
С кровоточащими снами
Неназначенных свиданий,

Упорядоченной лавой
Непредсказанных событий.
Вся как сладкая отрава –
Слаще чем, тем ядовитей.

Мне твой смех зеленоглазый –
Катастрофа в десять баллов,
Разметавшаяся разом
В стенах падающих залов.

Я губами губ касаюсь –
Каждый нерв поёт и плачет.
Как я жил, не понимаю
Без терзающей удачи!
 


Наше странное знакомство,
Как редчайшей книги главы.
Кроме лжи и вероломства,
В ней на всё имеешь право.

В нашей встрече неслучайной
От невзрачности лекарство.
Раскрывайся, словно, тайна,
Приходи, бери и властвуй!









 

 


СВИДАНИЕ

Т. К., которую буду
помнить всегда

Как было пусто! Ну так что ж –
Я жаждал дива.
Я знал и верил: ты придёшь – 
Ты приходила.

Мне так хотелось в кабалу
Твоих объятий!
А у кровати, на полу,
Лежало платье.

Прильнуть и сразу ощутить
Всей кровью, кожей:
Порвать  связавшую нас нить
Никто не сможет.

И я сжимал, как в грабеже,
Плеча лекала.
А ночь, намаявшись, уже
В рассвет стекала.

 
            Не передать – в любых словах
Всегда сутулость, –
Как я боялся целовать,
Чтоб не проснулась,

Не разбудить и тишиной,
Глухой и вязкой…
Всё было так давным-давно,
Как в старой сказке…

Но вновь пью терпкое вино –
Свиданья признак:
Сегодня гостью жду в свой дом – 
Твой добрый призрак.

Я к этой встрече уж готов
Без теней чёрных.
Тебе в подарок – ворох слов
Неизречённых.

Ко мне ты склонишься опять,
Родной и томной,
Чтоб, как молитву прошептать:
— Живи и помни!


   

БРЕД

Телефонный звонок
Из глубокого сна,
Будто мясо крючок,
Выдирает меня
 
В мир, где солнечный диск
Вполнакала горит,
Пульс Вселенной то тих,
То, как в пляске, стучит.

У галактики криз
Всех энергосистем.
Звёзды сыплются вниз,
Потрясённые тем.

Мысли цепкий репей:
Я почти что здоров,
Ведь больному страшней
Слышать скрежет миров,

Знать всегда, что ты есть
Где-то рядышком тут.
Это тяжко, как крест,
На котором распнут.
 

Твои всплески, мой мим,
Мне уже не нужны,
Словно верность с другим
Переспавшей жены.

И признанья того,
Что душой ты слаба.
Это, право, всего
Лишь пустые слова.

В них, что «против», что «за» – 
Всё по коже мороз.
Горек мне твой эрзац
Стеариновых слез,

И с полсотни в сезон
Театральнейших тем.
Снова броситься б в сон,
Даже в жуткий совсем!

Опустись пелена!
Защищать не хочу
Аллергию ума
Аллегорией чувств!


И свербит, как гобой,
Разошлась колея.
Я остался собой,
Ну, зачем тебе я?!

Ты свихнулся, звонок,
Замолчи, замолчи!
Как все в мире старо…
Мы себе палачи.


 

 


Т. Н.

Люблю! Любви крутое месиво
Пушинкой не стряхнуть с плеча.
Так не суди же опрометчиво,
И не отвергни сгоряча.
Да, через жизни, страны, смерти я
Вновь шёл и шёл к тебе одной.
Ты в очень многие столетия
Была мне любящей женой.
А ныне встретились мы снова.
Но, пламя в искру ограня,
Ты смотришь строго и сурово,
И ты не узнаёшь меня!
Мы оказались в мире штаммов,
А если коротко и в суть –
Здесь лихо действуют программы
По изнасилованью судьб.
И память тут давно распята,
И счёт потерям не измеришь.
Закономерная расплата…
Ты смотришь, веришь и не веришь!




Готов рыдать, смеяться, каяться…
Да что я глупости порю!
Итог всё тот же получается:
Бесстыдно я тебя люблю!
Как камень в дорогой оправе
Переливаешься огнями,
Все, как  в древнейшем римском праве,
Мы, сильные, решили сами.
               








               

ЭНДШПИЛЬ

Всё сказано! Притом
И сделано уже.
И пройден Рубикон
Предельных рубежей.
 
И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

И не понятно лишь,
Чего же ты ждала?
Потеряно сидишь
У краешка стола.

И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Застывшая мольба:
Пойми и помоги!
И вертится едва,
Что мы почти враги.
 
               
                И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Чтоб в эндшпиле ничьей
Ты вновь была права,
Из глупости речей
Плету я кружева.

И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Что день несёт двоим?
Как ужас он глазаст…
Давай уж помолчим,
Раз нечего сказать.




 

 
 
Вот перед вами два портрета – вот и вот!
На этих двух портретах лица братьев.
В. Шекспир
      ОТ ЛЮБВИ ДО НЕНАВИСТИ ТОЛЬКО
                ДЕСЯТЬ СЛОВ…
                Г. К.

                1
В счастливый день, в счастливый час
Кружимся мы смеясь,
Поет гобой для нас с тобой
И мир чарует глаз…
        О. Уайльд «Баллада Редингской тюрьмы»
Брови ты крыло
Гнешь, беспечная!
Что произошло?
Чудо вечное.
Речи сыплешь лишь
Просто грудами,
На меня глядишь
Изумрудами.
Я  пью допьяна,
Как в последний раз,
Зелена вина
Твоих чистых глаз.
И, испивши,  смолк.
Слушать вечно рад
Как шуршит твой шёлк
Нежных сладких клятв.
И сквозь счастье стон:
Без тебя, поверь,
Хоть из жизни вон!
И захлопнуть дверь!               

                2

               
Что ж, люди правы: их дела,
Как мысли их черны.
Ни вечный Бог, ни Божий сын
Их видеть не должны.
                О. Уайльд «Баллада Редингской тюрьмы»

Брови ты крыло
Зря коверкаешь!
Что ушло – ушло,
Что поделаешь!

Речи  сыплешь лишь
Просто грудами,
На меня глядишь
Изумрудами.

Выпью допьяна,
Я в последний раз
Зелена вина
Твоих лживых глаз.

Голос сердца смолк…
Ну, на кой мне ляд
Этот гладкий шёлк
Твоих ложных клятв?

Неумолчный звон…
За собой, поверь,
Как из жизни вон,
Я захлопну дверь!      
   




 













В  ВИХРЯХ  ЯРКОГО  СВЕТА

В вихрях яркого света
Ты всегда появлялась.
Или, может, всё это
Мне хотелось, казалось?
Взор бесстрастный налево,
Взгляд направо – разящий.
Ты была королевой,
Править очень уставшей.
От неё всё живое
Приходило в смятенье,
Даже Мёртвое море
Ей лизало колени.
Я влюблен был навылет,
Я пропал под завязку,
Я завидовал пыли
На туфлях моей сказки.
Но моя королева –
Все напрасны потуги –
На меня не глядела –
Ей нужны только слуги.

               

ОЖИДАНИЕ

Нет оснований для раздора,
Всё погребёт девятый вал.
Я жду тебя, как приговора,
Который вынес трибунал.

Я жду тебя, часы спешат,
Я взбешен, зол, какие оды!
Я стрелки двигаю назад,
А ты всё так и ты не приходишь!

Я жду уже тысячелетье,
Как заарканенная дичь!
Как абсолютного бессмертья,
Которого нельзя достичь!

Я прокляну твоё жеманство
И глаз холодное стекло!
Я весь, как мёртвое пространство,
В котором время истекло.

Нет слов, которыми унижу
И раны все я растравлю!
О, как себя я ненавижу
За то, что так тебя люблю!
 


Там – задыхающийся шёпот
Пальбой – в промозглой тишине!
А слева гулко рвётся молот,
Что это снова не ко мне.

Но вот – ступеньки я считаю, –
Как песня, цокот каблуков!
Да, это ты! Я оживаю.
Я всё простить тебе готов.


 


 


МОЛОДА  Я

Молода я, хоть от роду
Лет немало мне.
Но жила все эти годы,
Как в бездонном сне.

Крови древней я и верной,
Знак мой – знак Огня.
Заколдованной царевной
Я ждала тебя.

Годы медленно листались,
Дни сучились в нить…
Очень многие пытались
Сердце разбудить.

Но ни мыслей, ни желаний –
Ничего не сметь!
Тяжек сон воспоминаний,
Чёрных, словно смерть.
 


Но совпали все приметы.
Ты сказал: «Живи!
Не моли, не жди, не сетуй!
Встань, прильни, люби!»
 
И от счастья пламенея
К своему стыду,
Я шепчу, совсем глупея:
– Милый, я иду!







               

СНЫ

Памяти  Т. К.

Зашуршит огонь в камине,
Снов нанизывая ложь.
И, связав вчера и ныне,
Тенью лёгкой на помине
Снова в сон ты мой войдёшь.

Колдовским прищуром сглаза,
Поворотом нервных плеч
Я опять, как тайной, связан,
Что хранить от всех обязан,
Но не в силах был сберечь.

Всё прощается в раздолье
Мира мёртвых амплитуд.
Пусть сменилась радость болью,
Пусть в висках уж перец с солью,
Всё равно мы вместе тут.



До отмеренного часа
Мы пробудем здесь вдвоём…
Жаль, что ночь должна кончаться
И пора мне возвращаться
В пробуждение своё.





               














* * *

Мы снова встретимся однажды
Случайно, глупо, беспричинно.
И задохнёшься ты от жажды
Желанья слиться воедино.

И, улыбаясь  от волненья
Вновь обретаемой утраты,
Ты пожалеешь на мгновенье,
Что это было всё когда-то…




               

ОКОНЧАНИЕ  СКАЗКИ

Сказку ты плела
Мне красивую.
Фея в ней жила –
Диво дивное…

Я тебе не муж.
Ты уклончиво
Говоришь, что уж
Всё закончено.

И застигнуто
Смотришь в зеркало,
Злостью выпукло
Исковеркана.

Сцены суть проста,
Нет в ней новости.
Заливают так
Всполох совести.

Извинения
Сыплю мысленно:
Здесь ничейный я,
Третий, лишний я!
 

Что ж, мне поделом!
Не пророчествуй!
Мне пора добром
В одиночество.

Жить потерянно,
Впредь не веруя,
Мне отмерено
Полной мерою.

Память лишь взревёт
Неизбывная:
Ты была моё
Диво  дивное!

Но волшебница
Вдруг опомнилась.
Жизнь всё вертится –
Сказка кончилась.


 
 

          ПЕСНЯ ТРУБАДУРА

Простите же наглость мне,
                Ваше Величество
Припасть и к губам, и к рукам!
Я вам обещаю такое количество
Несказанных ласк по ночам.
Я знаю, я вам некудышная пара,
И что не способен на лесть…
Что все, чем владею – перо и огарок
Свечи, чтобы вас превознесть.
Один вам напишет портреты с натуры,
Другой изваяет вас в рост.
А я лишь потомок простых трубадуров
И, в общем, не белая кость.
А жизнь беспросветная,
                о Ваша Светлость!
И как человек одинок в существе!
А счастье как неуловимая беглость,
Но вовсе не вечная твердь!
Любовь меня рвёт, раны все кровоточат.
За мною одни разве же только
                провинности…
Как хочется мне заглянуть в ваши очи,
О как я желаю всего лишь взаимности!
 


Но вы при дворе вся в балах и привычках,
Сегодня Ваш день, чтобы зреть вернисажи.
О, как я люблю Вас, без всяких кавычек
Готов оплатить это зрелище даже!
Пусть, будет все так, как решит
Ваша Милость –
Я знаю, вы чище, вы выше, добрее –
Нельзя полюбить? Примените же силу!
Велите казнить. И как можно скорее.


               



               


 

СЛОВО  О  СЛОВЕ

Было Слово, а потом,
Странные дела!
Собирали в гладкий ком
Чувств и мыслей ржавый лом,
Посеревшие от дней,
Словно камни от дождей,
Прежде яркие слова.

С поздней ночи до зари
В ожидание дня
Не молчи, ну, говори,
Тихо, про себя.

Хоть и клонишься ко сну,
Знаю, не уснёшь.
Так всегда я прихожу –
В час, когда не ждёшь.

С поздней ночи до зари
Я на улиц зов
Шёл, листал, как словари,
Тени чьих-то снов.
 


Но одна лишь мурова –
Жалок мой улов.
Редки новые слова
В залежах веков.

Вот и выродился слог –
Сер стал и дебел…
Я в отчаянье не мог
Не прийти к тебе.

Потому, что на заре
Скажешь ты, любя.
– Долги ночи в октябре
В ожиданье дня!





            


САРИТЭ

С. А.

Наконец-то выпрямлюсь.
От душевных страз
Расколдован искрами
Из раскосых глаз.

Засверкало красками,
Серость унесло.
Как с тобой мне ласково,
Сладко и тепло!

                Ночь скользит минутою
                В маленьком раю.
                В поцелуи кутаю
                Наготу твою.

           Нас несёт одна струя, –
           Не найду притворства я, –
           В нежности безумствуя,
           Глупостям потворствуя.


 


Смотришь черносливами –
Смерть для Логоса.
Медными отливами
Катишь волосы.

И стучит участливо,
Не без торжества:
Мы нахально счастливы,
Так, что просто страх!

А лишённым радости
Это невпопад.
Пусть зайдутся в зависти,
Если захотят.

          Нас кружит своя струя, –
          Удивлён проворству я, –
          Чтоб сплести, безумствуя,
          И нести, потворствуя.


 

 

* * *

Ю. Б.

Обронила раз при встрече,
Что от женщин ты отлична:
Даже кровь не человечья
И земной не идентична.

Это верно, это правда.
И тиха ты, и крамольна,
Ты всегда чему-то рада,
Вечно чем-то недовольна.

Словно создана для боли
Из тончайшего эфира,
Из свободы и неволи,
Для неведомого мира.

Как взволнованы всечасно
И нервозны эти плечи!
Видно, тем-то и прекрасны
Ненаписанные речи.

 





Оборву сомнений гроздья,
Слов не буду слушать дельных,
И в тебе признаю гостью
Из миров из параллельных.

Вся – спокойствие и страстность,
Вся – комок, и вся – безбрежность!
Как с тобой светло и ясно,
Неизведанная нежность!

На обиду – губы мелом,
Нет невнятней диалектов.
Ты – с летающих и, в целом,
С неопознанных объектов.


 

 

                * * *

Ю. Б.

Сжалась вся в комочек – и не тронь.
Больно, как ещё ни разу прежде!
Смахивает тонкая ладонь
Слёзы, словно дребезги надежды.

Бесятся лохмотья пустоты
В безднах без единого просвета.
Даже солнца огнетворный диск
Видишь ты погибшею планетой.

Но утри глаза и оглядись!
Ты у обелиска Идеала.
И иначе соткана вся жизнь:
Умер день, но новый ночь зачала.

Он тебя поутру озарит,
Сникшую, как порванные снасти,
И подарит капельку любви,
Искру заблудившегося счастья.

               

КАМЕНЬ ДОМИНО

Плющом ползущее «люблю»!
И освеклившиеся лица.
Я не поверил, думал, сплю,
А весь позор мне только снится.

Забыть, не помнить, всё простить,
В твоих набегах видеть шалость?
Из контрибуции любви
Мне роль шута лишь не досталась.

Пусть пёс затравленно завоет,
Мол, кость чужому не отдам!
Я ж заплачу большой ценою
По тем любовным векселям!

Как зачеркнуть, как отмести
Промозглой чувственности голод?
Как победителем войти
В с лица земли сметённый город?

Лежат руины, как на блюде!
Ни дать, ни взять, ни подарить!
Здесь победителей не судят,
Поскольку некому судить!
 





И не начать нам жизнь другую
На незнакомом берегу.
Ведь я безумьем не торгую
И от себя не убегу.

Смешно и страшно, пошло, грустно…
Мой сменщик пьёт моё вино!
А в чёрных душах пусто-пусто –
Ну точно камень домино!


 

 

ГРИМАСЫ

Л. А. Б.

Мрак выцветал, рассвет всё ближе.
Как затаённая печаль,
На сердце спящего Парижа
Лежала площадь Этуаль.

И город раздавал в гримасах,
С ограниченьями и без,
Одним – бездарность в Монпарнасе,
Другим – бессмертье в Пер-Лашез.

Ты ж снова просишься в объятия,
Мол, вспомнить прежнее изволь!
Какое жуткое занятье
Будить свихнувшую боль!

Твоей улыбке лицемерной
Что лязг, что звуки кастаньет…
Так ухмыляются химеры
Собора, что давно уж нет.


               
 








Перевоплощения  души





 






 


 

 


НЕ  ОСТАНАВЛИВАЙТЕ  ВСУЕ

Не выясняйте то, что ясно,
Чужим не кланяйтесь дарам.
И не глядите понапрасну
Вслед отстучавшим поездам.

Не разрывайте, что окрепло,
Не дайте злобе в душу влезть,
Не посыпайте память пеплом
Под упоительную лесть.

Друзей не проклинайте ложных,
Случайно смывших макияж:
Проклятье, брошенное в прошлом,
В грядущем выстрелит в тебя ж!

Не утопите жизнь в дизайне,
Не ждите, что вас призовут.
Дышите глубже и дерзайте,
Но не держитесь на плаву.



 



Не возводите в веру частность,
Порывам не найдя ответ, –
И осенят покой и ясность
Неотвратимо, как рассвет.

А напоследок говорю я,
Чего никак не обойти:
Не останавливайте всуе
Иные выбравших пути.


 

 


МОНОЛОГ  ПУЛИ

Уж есть полёт, а шума нет.
И труп пока что дышит,
Глушитель плотно так надет,
Что цель меня не слышит.

Не хмурьтесь! Смерть со мной нежна,
Год больше, годом меньше!
Как ваша ласка мне нужна!
Я женщина из женщин!

Уже написан этот миг,
И встреча не случайна,
Когда коснеющий язык
Проглотит с кровью тайну.

Я вам беззвучно так спою
Куплетик, но коронный.
Песнь лебединую свою,
И марш ваш похоронный.




Я шлёпну мягко так: привет!
Без ярости притворной.
Для тех, кому покоя нет,
Я лучше всех снотворных.

Стрелка назвать мне нет причин
Убийцей. Исполнитель,
Надёжный самый из мужчин
И мой руководитель.

В меня он вовсе не влюблён,
Но всё я забываю,
Когда меня ласкает он,
В обойму заряжая.

Жизнь коротка и так глупа,
А я любви не скрою,
Пусть говорят, что я слепа,
Пусть прослыла шальною.

Сказал бы только: милая!
И мне конец не страшен.
О, как его б любила я,
Головку потерявши!



О, сколько было бы огня,
Как в ожиданье кары:
Мужской характер у меня
Но женские всё ж чары.

Не любит! Сутенер! Боюсь!
И угождаю даже!
Любому шлюхой отдаюсь,
Как только он прикажет.

Сейчас рванусь я напролом.
Но что за чертовщина!
Интимно стиснута стволом,
Я становлюсь мужчиной.

Теперь любовь несёт вам боль,
Они, как сестры, дружат,
Но перепутанную роль
Сыграю я не хуже.

В хребте колючий холодок –
Проклятая беспечность!
Я в вас проделаю глазок,
Чтоб вы глядели в вечность.




Уже я слышу голоса,
Пронзительные, ибо
Вас держит страх за волоса,
Поднявшиеся дыбом.

Не пожалею мать-отца…
Что там такое? Это –
Кусочек маленький свинца
В ладони у эксперта.


 


 


ЛЕОНИД
4

Всем Родину любившим больше жизни

Я почти что говорить не в силах…
Кто захочет, тот меня поймёт,
Но стою в ущелье, в Фермопилах,
Заслонив единственный проход.

Знал сначала, буду я зарублен:
Совесть стоит только головы.
Щит мой сломан, меч давно зазубрен,
А друзья-спартанцы все мертвы.

Их потом вновь соберут всех вместе,
Чтоб отдать предвечной темноте.
Видят боги, я не обесчещен:
Царь в свой дом вернётся на щите.

Мне не выбрать этой доли лучше:
Я любил красивый свой народ,
Это мне соцветие созвучий
Посвящал неведомый рапсод,
 


Для меня плясала Эвридика,
Для меня Гефест ковал мечи…
Я их всех – от мала до велика –
Просто был обязан защитить!

Было так назначено мне извне.
Так и жил, чтобы собою быть.
Если это всё не стоит жизни,
То тогда чего же стоит жизнь?

Я ворвусь в грядущее далёко,
Как связавший временную нить…
Нелегко в прообразе пророка
В магию молчанья уходить…


 

 

КАМИКАДЗЕ

Всем обманутым посвящается

И я, и противник смертельно устали
Ждать встречи, как цели единой,
Ломать фюзеляжами
                купол хрустальный,
Над облачной ползать периной.

Как волки, мы тут,
                в поднебесном урочье.
И время транжирим небрежно.
Прогрызлися звёзды на бархате ночи
И смотрят на нас безмятежно.

Холодные эти покоя приметы
Пульсируют в вечной обиде
То фугами тени, то трелями света –
Такого с земли не увидеть!

А нынче ли мне до красот этих разве,
Волшебной картины виденья?
Я прежде был лётчик, теперь –
                камикадзе,
И гибели жду, как везенья.

      Я знаю, покажется, может, кому-то
Романтикой это прелестной:
Зонтов не раскроют мои парашюты –
В живых оставаться бесчестно!

Здесь каждый увидит лишь то, что захочет:
Наивность, безумие, глупость…
А смерть костылями своими грохочет
И требует свежего трупа.

И пусть в утешение шепчут мне пули:
«Ты национальный посредник!»
Что ж делать, бесстыдно меня обманули –
Быть первым почётней последних!

Как их ненавижу, промозглых насквозь,
Свою несмышлёную смелость!
Я должен уйти, чтоб им лучше жилось,
Жралось и гулялось, и пелось.

Мы трудно живём, умираем не легче,
Но все ж в самураи мы метим.
А им в наших спальнях любить б
наших женщин
Да спьяну глумиться над этим!

Мы лишние там, нас сюда посылают
С согласья Всевышнего Аса.
Дарёных троянских коней не смиряют,
И нет против подлости лассо.

Но если бы мне предложили награду
В оплату отыгранной роли,
Просил бы, чтоб те прощелыги и гады
Себе животы распороли.

Но думал об этом я поздно и мало,
Покорный судьбе, словно робот,
Костяшками пальцев играя штурвалом
Летучего этого гроба.

Свершилось! Все! В сердце
смертельно я ранен,
К последнему акту готовый.
Сверкая, два зла, и сцепившись
                в таране,
Покажутся вспышкой Сверхновой.

Вмиг враг мой роднею по крови
мне станет,
Мы рухнем пылающим пледом.
Обломки закружит бессмысленный та-нец
Задуманной кем-то победы!

 

ВСТРЕЧА

Как натужно порой наступает финал!
Я глазам своим жёлтым не верю,
Но меня ты учуял и точно признал,
Хоть давно потерял в себе зверя.
Не лесная тропа нас столкнула с тобой,
Где прописаны волчьи законы, –
Ты, как призрак, возник на дорожке, на той,
Что ведёт к вожделенным загонам.
Ты родился волком – хоть рычи, хоть хри-пи,
Ты был даже надеждою стаи…
Но сманили тебя. И на длинной цепи
По-собачьи ты только  не лаешь.
Непосильно богатый бесчестным трудом
Твой хозяин солидный мужчина.
Шкуру суки, вскормившей тебя молоком,
Он ковром постелил у камина.
Он ногами попрал твою бывшую мать,
Что там смерть? И к чему похороны?
Стало модно волков сторожами держать, –
Охранять от собратьев хоромы.
Но сегодня, приятель, ты ляжешь кость-ми,
И вернешься в величие майи.
В прежней жизни, должно быть,
                мы были людьми.
        Homo homini… Сам понимаешь…

                ФЛИБУСТЬЕР

Тетива горизонта крылатых
Не несёт белых стрел парусов.
Ожидать – хуже нет для пирата,
Если к встрече давно он готов.

Мы от рома давно уж опухли.
В ожидании драм мировых,
Пришвартованы к этой вот бухте
Кандалами прочнее стальных.

Целую вечность сушили мы порох
Вам, сутенеры, ханжи и менялы,
Чьими делами, заботой которых
Жизнь Побережья насквозь провоняла.

В потасовках распухшие длани
Потянулись к орлянке с судьбой,
Для кого-то последним он станет –
Долгожданный не начатый бой.

 

Мы удач у судьбы не канючим,
Не привили нам светских манер.
Знай, мечи абордажные крючья,
Да про страх позабудь, флибустьер!

Ало-солёной не жалко нам влаги,
Не осенит наши лица тревога.
Реют над нами чёрные флаги –
Траур по душам, погибшим для бога.

Вот повязка. На глаз и наискось.
Нацеплю её, в драке сойдясь…
В сундуках там слепящие искры
Золотого слепого дождя.

Их потом, очищая от скверны, –
Заиграет в бокалах струя –
Мы, любимая, спустим в таверне,
Где впервые я встретил тебя.

Я их поминал материнское лоно
И делал работу, как истинный профи.
А за резней из бочонков с дублонов
Зорко следил монархический
профиль…
 


Догорающий вечера остов
Убаюкает нашу печаль.
Ты – океан мой, я – твой полуостров!
Я гляжусь в твоих глаз литораль.

Я кричу: как чудовищно чудо!
Волшебством неизведанных сфер
Мы – потомки великого Гуда
С королевских бессрочных галер…

Кто ж там, в прицеле оптическом, стеком
Знак подаёт, чтобы клацнуть затвором?
Жалкие дети последнего века,
Наши потомки – убийцы и воры.


               

 

В  БИБЛИОТЕКЕ

Наглотавшись вволю всяких бредней
Разных наглецов и лицемеров,
Распахну я двери в мир соседний
С аккомпанементом рваных нервов.

В мире том Илья оставил мету,
Там Яга, старуха, зелье варит,
Там моя царевна триста лет уж
Спит в своём холодном будуаре.

Глупая напыщенная фея
С ней сыграла эту шутку злую.
Я мою бедняжку пожалею,
Отыщу, влюблюсь и поцелую.

Искупаюсь в чане молока я.
Стану и красивей, и смелее,
С Баюном мы вдосталь поболтаем,
Вдоволь посмеёмся над Кащеем…

 


Но нашепчет вечность-синева – и
Мне она до смерти надоела, –
Что чудес на свете не бывает.
Чудеса – несделанное дело.

Пусть. Она права. С ней трудно спорить.
Правда – в каждой мыслящей пылинке.
Восвояси уходить мне вскоре
По своей неведомой тропинке.

               



               

 


КУКУШКА

Эй, кукушка, расскажи,
Далека ль дорога?
Сколько ль мне осталось жить –
Мало или много?

Что ж, вещунья, ты в ответ,
Сразу замолчала?
Видно, мне осталось лет
Очень-очень мало.

Пусть сожгут мой смертный прах,
И развеют в небе.
Жил ли, не жил ли, и – ах! –
Словно б я и не был!
 
И оплаканный друзей
Честными слезами,
Я раскинусь средь полей
Яркими цветами.
 
               
                И в двадцатую весну
Юноша счастливый
Соберёт полей красу
В дар своей любимой.

Как букет хорош и мил
У груди прекрасной…
Что ж, я умер, как и жил,
Не совсем напрасно.












 
 

МОЙ  ТОСТ

Поистине лицемеры – они распутники!
(Коран. Сура 9, Изгнание, ст. 67)

Я за диалектику пью, погодя, – и
Всё ясно, и всё в ней известно…
Свой тост поднимаю за вас, негодяи!
Без вас чёрт поймёт, в чём же честность.

Пора снять с мозгов занавески и шоры,
С морали – замки и оковы!
Понять, вы нужны, проходимцы и воры!
Иначе порядочность – слово.

За этих несчастных пью: женщин- игру-шек,
Бедняжки так страшно скучают!
Ведь шлюх философия, мир потаскушек
Наличье любви подтверждает.

За этих, с подмостков глядящих в красав-цы,
Особенно выпить я рад бы.
За вас, разномастных лжецов и мерзав-цев,
Скорбящих под тяжестью правды!

 

За всех, кто ломали, давили, стреляли.
Не спали, чтоб что-то затеять!
За вас, кто пре- , про-  да и просто давали!
А жизнь оказалась мудрее!

Итак, пожеланья мои прозвучали.
Еще пару слов о невеждах.
За них! Вышеназванных чтоб узнавали
В обличьях любых и одеждах!





               

 


СОТВОРЕНИЕ  МИРА

Третий день был днем творенья Геи.
Новый мир лишь в замысле мерцал.
И ждала планета  Галатеей,
Лёгкого дыханья Творца.

Бог потом за миллиард парсеков,
Созерцая отблески светил,
Вздумал: не создать ли человека?
И решился, взял и сотворил.

Сколько лет я знал то бестолково,
Постулат древнейший весь изгрыз…
Да, в начале мира было Слово.
Но тогда у Слова был и смысл.


               
               

ЗЕРКАЛА

(Новая сказка о старом)

Эту сказку без трактовки
Я почти переписал.
Правят ложь, обман, уловки
Всей страной Кривых Зеркал.

Сам велел своим декретом:
Веселись и все дела!
Состраданье под запретом,
Нежность с горя умерла.

          Что не так? – Вот зеркала.
          В кривизне источник зла!

               Сколько массовых утопий
               Тот указ нагородил!
               Кто-то что-то где-то пропил –
               И в герои угодил.

       Свят! Толчет, как воду в ступе,
       Властьдержательная рать.
       Через собственные трупы
       Нелегко переступать!

         Зеркала все, зеркала!
         В них кривая завела.
             Совесть – только для парада,
             Ум давно тут не блистал.
             Гнётся ниже – дать награду,
             Крупный пост в Стране Зеркал!

         Певчих драли в пух и перья –
         Отражались в зеркалах
         Рож бесстыжих лицемерье,
         Волчья злоба, скотский страх.

Но к чему в том видеть зло?
Лжёт проклятое стекло!

Хоть терпеть нет больше мочи,
Озабочены иным:
Что случится этой ночью
С государством тем больным?

Приглашён астролог. Чтоб тот
Им на звёздах погадал,
Отчего буянит ропот
За витринами зеркал?

              Убедить, мол, как народ:
Амальгама гнусно врёт?

     А по толпам ходят толки:
     Стоят грош стекло и кровь.
     Бей! Не думай! Чтоб в осколки!
     Всё потом отстроим вновь!

Право ж, нет пути иного,
Кроме хрупкости зеркал!
Где ж тем взять ума большого,
Кто не строил, а ломал?

Ни двора хоть, ни кола –
Бей, однако, зеркала!

       Так пришла пора для акций – 
       Вызрел полностью абсцесс, –
       Для решительных реакций
       На общественный процесс.

              Кто злорадствовал, кто ахал,
              По асфальту кровь текла,
              Тех, кого сажали на кол
              Из разбитого стекла.

Чтоб по свету разнеслось,
Чем платить за всё пришлось.

              Вот какие были страсти,
              Вот какая ночь была.
              Славно бились против власти,
              Наломали ж зеркала.

         Никогда не станут новью
         Нравы сказочной поры.
         Перепившиеся кровью,
         К жертвам пламенно добры!

Да, такие вот дела
Отражали зеркала.

С зеркалами ж всё не просто.
Кто-то их оклеветал.
Ровно слишком в них всё, плоско
Для Страны Кривых Зеркал.

Пиджаков покажут створки,
Декольте прищура глаз,
     Но таится что в подкорке
     Не выносят напоказ.

Нет глупее ремесла
Бить за это зеркала!

 

              ИКАР

Икар сделал себе крылья из перьев, слепленных
воском. И решил лететь к Солнцу. Умные
сограждане предупреждали безумца, что человек
не птица и не может летать. Но Икар, вопреки
их заверениям, взлетел. А когда он подлетел к солн-цу,
то жар светила растопил воск, крылья рассыпа-лись и
Икар разбился о землю.
Легенды и мифы древней Греции

Я устал от этих лиц,
Как скопированных с Босха,
Что глядеть сюда сошлись,
Как я клею перья воском.
Каждый морщил умный лоб:
Мол, такое не годится!
Где, когда, кто слышал, чтоб
Человек летал, как птица?
Их суждения, как плеть,
Мудрость – просто в изобилье.
Я давно хотел взлететь –
Мне не раз ломали крылья.
Если просто, без затей
На мечте поставить точку,
То, умнее всех людей
Диоген, проживший в бочке.

Слушать их – к параличу!
И без грозного «бонзая»
Я вперед и вверх лечу,
Я винтом в лазурь вонзаюсь.
Здравствуй, Солнце! Не ярись!
Я внизу оставил ропот.
Первым я рванулся ввысь,
Первым я войду и в штопор.
Я не слушал греков ложь,
В ней ни слова без корсета.
Пусть я гибну, ну так что ж!
Я – дитя  огня и света.








      









   






  Программы судьбы






 





 


 

 


СЛОВО  О  СУДЬБЕ

Не верьте оправданьям,
Что связаны мы роком,
В Предсказанность деяний,
В Проставленность всех сроков!

Ведь в Предопределённом
Для малых и гигантов
Есть множество резонов
И сотни вариантов.

Их выбор не случаен,
В его основе Логос,
Который прозреваем
В Тезаурусе Рока.

Кровь б в виденье жестоком
Не спутать с киноварью!
Кого назвать пророком,
Кого же мерзкой тварью.



 

И логикой простою
Пометить каждый атом
Торговца добротою
И злобы мецената.

Как правила грамматик
Есть видимость уступок,
Что Бруно был фанатик,
А Галилей – отступник.

Не стоит удивляться:
На казни, принародно,
Местами поменяться
Они б смогли свободно.

Но цепь добра и бедствий
Куется воедино
Значением последствий,
Рождающих причину.

Расставлены лишь вехи,
Судьба в эскизе, то есть!
А средства и помехи
Им диктовала совесть.
 


И совершая дерзость
Самоубийства вроде,
Ищи закономерность –
Нет случая в природе!

Комедию иль драму
С поправкою твоей
Судьба сведёт в Программу.
И выдаст на Дисплей.







 


 

ВИВАЛЬДИ  ВЕСНОЙ  93-го

Спросила скрипка странная,
Пронзив беззвёздность ночи:
– Зачем весна желанная
Всё наступить не хочет?

Не греет солнце солодом
Зачем? Не понимаю…
Зачем слезливым холодом
Октябрь кропит по маю?

Пусть! Никуда не деться ей;
Мой тополь стал берилловым,
В серёжках весь, как девица,
На хоровод хватило бы.

В вой стуж ему не верится.
В цветения оброке
Весне, нагой изменщице,
Он – вызов. И упрёк ей.

               

 


ВСТАНЬ  И  ИДИ

Как ты себя не береги,
А отступать никак нельзя,
Когда ещё сильны враги,
Пока в опасности друзья.

Себя получше подготовь
Ходить по лезвию всегда,
Пока в сердцах живёт любовь,
Пока на свете есть вражда.

Пока не погребли в ночи
Твою беспомощную тень,
Вставай, и, стиснув страх, иди!
Чтоб наступил назавтра день.


 


 

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Опустилась мгла ночная
На замерзшие поля.
Во Вселенной проплывая,
Спит в сиянии Земля.

Ветер с Космосом поспоря,
Облака прогонит прочь.
И в сверкающем уборе
Околдованная ночь.

Вон блестит частица света!
То, низверженной с небес,
Молча, падает комета
На глухой притихший лес

Бриллиантовым узором
У истоков Млечных рек
Звёздный плач нестройным хором
С ней прощается. На …век.



 


Галактической утробе
Вышло крепко потрудиться,
Чтоб без глупости и злобы
Ночь такой смогла родиться.

Я шепну тебе украдкой,
Что открыть уж глазки лень.
Спи, родная, сладко-сладко…
Завтра снова будет день.









 

 

РЕЦЕПТ

Когда в тиши, дрожащей от прелюдий,
Ты просишь дать поэзии рецепт,
Мне предлагая бешенство иллюзий,
Я принимаю сделанный акцепт.

Итак, поэзию состряпать очень просто.
Собрать, оставив прочие дела
Её в миру разбросанное просо,
Питающее фениксов и лам.

Взять в тех краях, где никогда и не был,
Где ничего за так не отдают,
Сверхчистых боли, радости и гнева
В обмен на страх, довольство и уют.
И всё сварить в котле большого неба.

И в точке наивысшего кипенья
Значенье Слова оплодотворить,
Как Лермонтов, рельефностью мышле-нья,
Как Фет, неординарностью любви.


 

Ну вот, глядишь, готово что-то вроде.
Теперь сюда добавить хоть чуть-чуть
Неистовость Высоцкого Володи,
Есенина отчаянную грусть,

В которых сам Тартини аж застонет,
Которых Босх не смог б вообразить…
Смотри: вот во Вселенском Камертоне
Твой звук к другим протягивает нить.

Банально, словно истина в последней
Инстанции, где правит абсолют,
Родилось чудо. Пусть кому-то бредни,
Но люди с сердцем песню узнают.


 

 

* * *

Жизнь почувствуешь пустой –
Перед вечностью постой!

Жди. И ты услышишь вдруг
Отдалённый сердца стук.

И в раздавшейся тиши
Стон неслышимый души.

Среди сотен, среди тысяч
Должен это ты услышать.

И по высшему приказу
Ты найти её обязан.

В свете дня ли, в блеске звёзд
Осуши росинки слёз,

И не мудро, без затей
Возврати улыбку ей,

Ожила чтоб, расцвела,
Чтоб светилась и сияла.

Родом всё добро из зла.
Нет другого матерьяла.

               

БАНАЛЬНЫЙ  РЕКВИЕМ – 89

Памяти Олега Мажурина

Мне сегодня некого стыдиться,
Некогда заботиться о глянце –
Я пришёл сюда с собой судиться
И вернуть все взятые авансы.

Слишком слепо доверял судьбе,
Был беспечен. А она – хитра.
Вот и наломал я дров себе,
Хоть для погребального костра.

Мне открыть бы глупости лицей:
Не мудрец, не мастер, не любимый…
Я сегодня здесь в одном лице
Прокурор, свидетель, подсудимый.

К черту! Оправданьям не поверю!
Как и предсказаниям руки.
Мне не возместить мои потери,
Мне не оплатить мои долги!


 

Долог в сардонические мили
Бег людей, меня что окружали.
Все, кто мог купить меня, – купили,
Кто не мог, – те мною торговали.

Ну а что ж мне с тех торгов досталось
На валюту лжи и лицемерья?
Мелкая дождливая усталость,
Серое безветрие безверья.

Женщина чужая с панагией
На диване и окурков куча!
Господи прости и помоги ей
Отыскать кого-нибудь получше!

Мебель, «Ревилон», фарфор,
                «Фламинго»…
Дорого! Вот повод, веселимся!
Принесли, купили, взяли с рынка…
Не с того ль, к которому стремимся?

Вот и всё, что нажил, набивая
Шишки, выдрав щедрости ростки.
Да ещё свирепая и злая
Чернота космической тоски.

 

Горы сладких, круглых слов – черешен,
И не кровь в висках, а киноварь,
Будто я прижизненно безгрешен,
Словно генеральный секретарь.

Но ведь были те, кто и щадили,
Кто любили. И, вконец отчаясь,
Кто, не улыбаясь, уходили.
По-английски. Молча. Не прощаясь!

А теперь, как выскребли – всё чисто,
Крах не собирает никого!
Буйный алкоголь самоубийства
Бьёт под дых и «занавес!» орёт.

Всепрощеньем мерзость не обидишь,
Ничего нельзя перерешить!
Видно, вот он, мой последний финиш –
У обрыва в пропасти души…


 
 

СКАЗКА

Милая добрая фея
С брильянтами ласковых глаз!
Послушай же, фея,
Скорее, скорее
Вели, чтобы свет их погас!

Под окнами глаз твоих ходит
Ужасный уродливый гном.
Он очень начитан,
Он злобой пропитан,
В тебя безгранично влюблён.

Милая добрая фея,
Не надо его искушать!
Сквозь дым бриллиантов
Не видно гигантов,
Пигмеев тем более не увидать!

Милая добрая фея,
Он облик изменит и стать!
Ведь гном твой постылый
Волшебною силой
Владеет и принцем захочет предстать.

 

Милая добрая фея!
Страшилу злодея
Легко обмануть.
Орёл или решка –
В скорлупке орешка,
Листочек – твой парус,
Брильянт на стеклярус
Смени. И немедленно – в путь.

Милая добрая фея!
Беги же, сошёл он с ума!
Скорее, скорее,
Иначе, иначе
Брильянты проплачешь,
И ведьмою станешь сама.



 

 

ЭМИГРАНТСКАЯ  РУССКОЯЗЫЧНАЯ

Как облака бы быть свободным –
Простор, куда ни оглянись!
Зачем я им не брат, хоть сводный,
В семье, кочующей без виз?

Чтоб не испытывая боли
В воспоминания огне,
Быть эмигрантом поневоле
В своей растерзанной стране!

А нам об этом возвестили
В час проходимцев и глупцов
Воры имперские России
Со свалок в поисках венцов.

Нам до Тебя не докричаться
Из триэсерской старины.
Отчизна! Жёлтому мерзавцу
Мы в жертву здесь принесены.



 


И вот чужой до неприличья
Мой бывший брат в большой родне,
«Привет, земляк русскоязычный!» –
В насмешку вслед бросает мне.

Как я хочу к Тебе вернуться,
Припасть униженным лицом!
Но к мертвецам – не дотянуться,
И не пробиться со стихом.

В такт демократии сурдинке,
Они кивают головой.
На этом новом русском рынке
Торгуют мною и Тобой.




 


 

ПАМЯТИ  СЕРГЕЯ  АЛЕКСАНДРОВИЧА
ЕСЕНИНА

Я не помню, как, когда, но где-то
Мне попался тот «персидский томик».
Сердце обнажённое поэта
Вдруг забилось на чужой ладони.

Под окном редакции газеты,
Где в Баку уже верстали сводку,
Шляпу наклонивши к Парапету ,
Он просил у Чагина на водку:

– Что уж там до спора!
Жизнь моя – беглянка –
Пронеслась, как скорый
Мимо полустанка.
 
И любовь в апреле…
Только не припомню:
В песне ли, в постели
Излилась ты томно.
Бросил я тебя ли,
Бросила ль меня ты?
Лишь осталась песня,
Словно запах мяты.

Захирели мысли
И, вконец отчаясь,
Видно, разошлись мы,
Так и не встречаясь…

По утрам его терзала боль
Жуткая, как верная примета!
– Граждане, кому не жалко сколь,
На пропитье русскому поэту!

И тогда спускался Чагин вниз,
Причитая прямо от порога:
– Деньги вот! Серёжа, поднимись
Не позорься только, ради Бога!

И опять Есенин на коне!
Будет петь и пить, назад ни шагу!
Едет он в деревню Шаганэ ,
Чтобы написать стихи про Шагу.

               


* * *

Насквозь цитируя Ахматову,
Не понимая, что к чему,
Ты мужу своему рогатому
Твердишь: люблю, люблю, люблю!

Всё для тебя одни условности,
Слова, как стая воронья.
Нет смерти гаже бездуховности,
Нет грязи мерзостней вранья!

Но тьма и сумерки – не тождество,
Тут мы не попадём впросак.
Какое всё же ты ничтожество!
Какой он всё-таки дурак!


 
 


* * *

Какой же верности ты жаждешь?
А ведь пора бы понимать,
Кто изменил себе однажды,
И дальше будет изменять.

Как подаяние по средам
Твоё умение прощать.
Тот, кто себя однажды предал
Не сможет уж не предавать.

Причём тут срок? Какие даты?
Твоих прощений одолженья?
Всё началось давно когда-то,
Сегодня – только продолженье.


 

 

ПРОКЛЯТЫЕ  ВОПРОСЫ
ДЛЯ  РУССКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

В года, давно забытые до слёз,
Интеллигент наш, сытно отобедав,
Любил попрепарировать вопрос:
Кто виноват в российских наших бедах?

С котлет картофельных непротивленья злу
Являлась удручающая смелость.
И вот душил интеллигента блуд
Другим «больным» вопросом –
что же делать?

Спустя столетие, нашли, кто виноват.
Они уж о пощаде не просили –
Кто в 45-ом принимал парад,
Кто атом дал безлапотной России…

Но мы язык чесать умеем, можем пить,
До гибельной, до самой крайней точки.
Уж нет страны, где б можно было жить,
Мы опустились до последней строчки.
 

Где выход, тщетны поиски, всё зря!
С рукой протянутой не стоит жаждать чу-да:
Истории намылена петля,
Уже давно заждался сук Иуду.

И нам теперь нечасто снятся сны –
О проданном былом величье разве ж…
На пустошах разграбленной страны
Есть место только для церквей и клад-бищ.

Из бытия опять вопрос возник.
Стоит! Его не сдвинуть ни в какую!
Есть мысли, заводящие в тупик,
Есть думы, приводящие в пивную.

Ну, пей же, пей заморский самогон –
Лекарство лучшее от подлости и фаль-ши!
А в голове гремит, как божий гром:
Ну, сукины сыны, а что же дальше?


               




* * *

Немытой стала  вновь Россия,
Страна воров, страна господ!
Тобою правят «голубые»
И давят спившийся народ.
Какие там хребты Кавказа!
Глазами телепоказух
Заокеанскую заразу
В российский превращают дух.


 

 


ВСЁ  МОГЛО  БЫ БЫТЬ  НЕ  ТАК

Все могло бы быть не так,
Все могло бы быть иначе,
Если б наш Иван-дурак
Братьям-умникам дал сдачи.

Всё ж не царь ведь! А пока
Не садился б не по чину.
И не шпорил бы бока
Друга серого волчины.

Стало б ясно: сказки лгут,
Лешаки в лесах не воют,
И на кой тут ляд сосуд
С влагой мёртвой и живою!

Что искать невесту аж
В тридевятом государстве?
И одна сплошная блажь –
Молодильное лекарство!



 


Отменен поход на вы, –
Нет провидческого гласа, –
И не рубят головы,
Чтоб над мёртвым изгаляться.

Если б думал так дурак,
Если снял бы с бельм повязку…
Впрочем, было б всё не так,
Значит, не было б и сказки.


 

 


МОЛИТВА

К Тебе я, Боже, припадаю,
Молю понять мне помоги:
Зачем нужны бандиты раю,
А власти – лишь Твои враги?
Они от прихотей устали,
Не в радость это житиё.
Но все же лживыми устами
Поют про царствие Твоё.
И как же их смиренны речи,
Любовью дышит каждый стих…
О Боже, как же ты доверчив,
За правду принимая их!
Кровоточат Христовы раны.
Неужто ж Сына кровь – вино?
Воры Ему воздвигли храмы,
Их жертв на паперти полно.
Наш мир в какой своей причуде
Иль в назиданье Ты создал?
Христопродавцы и иуды,
Лоб осеняя, правят бал.
 


Кругом рабы, одни холопы –
В том воля, Господи, Твоя?
Что люди – рвутся даже стропы
При виде мира бытия.
Твои заветы – на отмену,
Твоих апостолов – в пажи!
Что им загробная гиена?
Ты их при жизни накажи!
За кровь невинных, горя стоны,
Что человек живёт, как тля.
Или с космического трона
Безвидной стала вновь Земля?



               



               

                ЭПИГРАММА
                неограниченному кругу лиц



Я усвоил ваш урок.
Что там Фарес, Текел, Мене!1
Ваше сердце – кошелек,
Что всегда открыт для денег.





               






      __________________________
        1 Мене, Текел, Фарес (иврит) – исчислен, взвешен, разделен – огненные слова, появившиеся на стене, где пировал царь Вальтасар, означавшие, что Бог  видит все  его постыдные деяния и вскоре нашлет наказание.

СОДЕРЖАНИЕ

Вместо проло-га…………………………. 4
Неназначенные встречи ................. 6
…Я пришёл к тебе сказать…………… 8
Моя цунами……………………......... 10
Свидание…………………………….. 12
Бред…………………………………... 14
Т.Н…………………………………….. 17
Эндшпиль……………………………. 19
От любви до  ненависти только десять слов…………………………..
21
«В вихрях яркого све-та»………….. 24
Ожидание………………………........ 25
Молода я…………………………… 27
Сны…………………………………… 28
«Мы снова встретимся однаж-ды». 31
Окончание сказки…………………… 32
Песня трубадура……………………. 34
Слово о слове………………………. 36
Сари-тэ………………………………... 38
«Обронила раз при встрече»…….. 40
«Сжалась вся в комочек»…………. 42
Домино……………………………….. 43
Грима-сы……………………………… 45
Перевоплощения души………………    46
Не останавливайте всуе………...... 48
Монолог пули……………………….. 50
Лео-нид………………………………... 54
Камикадзе……………………………. 56
Встреча………………………………… 59
Флибустьер………………………........ 60
В библиоте-ке………………………..... 63
Кукушка………………………………… 65
Мой тост……………………………….. 67
Сотворение мира…………………….. 69
Зеркала………………………………… 70
Икар…………………………………….. 74
Программы судьбы ………………….. 76
Слово о судьбе……………………….. 78
Вивальди весной 93-го……………… 81
Встань и иди…………………………... 82
Колыбельная………………………….. 83
Рецепт………………………………….. 85
«Жизнь почувствуешь пустой»…….. 87
Банальный реквием-89……………… 88
Сказка………………………………….. 91
Эмигрантская русскоязычная……… 93
Памяти Сергея Александровича Есенина…………………………………
95
«Насквозь цитируя Ахмато-ву»…….. 97
«Какой же верности ты жаж-дешь?»... 98
Проклятые вопросы для русской интеллиген-ции………………………..         
99
«Ты вновь немытая Россия»………. 101
Всё могло быть не так………………. 102
Молитва……………………………….. 104
Эпиграмма……………………………..  106
      
         
 

Литературно-художественное издание



Леонид  Иванович  Бессарабов


ТРЕЩИНЫ ТАЙН
Книга стихов и песен смутного времени


В авторской редакции

Технический редактор Л.Л. Чиркова
Корректор Т. М. Ножкина
Оформление О.Н. Макарова
Оригинал-макет, дизайн С.А. Чирков
Художник Б. В. Глубоков

–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Подписано в печать 02.08. 2013. Формат 60х90 1/32
Бумага офсетная №1. Гарнитура Arial.
Усл. печ. л.3. Тираж 100.
––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Информационно-издательский комплекс «Вестник»
410010, Россия, г. Саратов, ул. Геофизическая, 31/45

Отпечатано в типографии «Саратовский источник»
410086, г. Саратов, ул. Степная, 46
–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
 
 
 
 
ЛЕОНИД  БЕССАРАБОВ







ТРЕЩИНЫ   ТАЙН

Книга стихов и песен смутного
времени



                Художник Борис Глубоков









Саратов
Информационно-издательский комплекс «Вестник»
2013
 

УДК 882-1+929
ББК 84 (2Рос=Рус)6-5
Б 53


ISBN 978-5-9999-1819-2


Л.И. Бессарабов
Б 53 Трещины Тайн /Книга стихов и песен смутного
времени /. – Саратов: ИИК «Вестник», 2013. – 100 с.

Все права принадлежат автору. Цитирование, воспроизведение любой части сборника или иное использование текстов должно быть согласовано с автором. Телефон автора в Саратове +79093415678







ISBN 978-5-9999-1819-2

УДК 882-1+929
ББК 84 (2Рос=Рус)6-5
© Л.И. Бессарабов, автор, 2013,
© ИИК «Вестник», 2013.

 

Вместо пролога

                Т.  Н.
Жизнь намного короче, чем это
многим кажется. И смысл её только
в двух вещах – в любви и в творчестве.
А сочетание их – единственный способ
сказать, что ты когда-то жил.

Любовь, как дар, но чрезвычайный,
И жизни смысл и существо,
Всегда была покрыта тайной
И порождала мастерство.
Её стремились в высшей мере,
В стихах и музыке излить.
В своём неистовстве Гварнери
Заставил скрипку говорить.
Но в старых тайнах много трещин…
Скрипичный мастер-диссидент
Счертил с любимейшей из женщин
Свой несравненный инструмент.
Виола нам поёт поныне.
В лазурно – солнечной стране,
Где режут струны, Паганини
Сыграл и на одной струне.


 


Играл, терзаемый любовью, –
За что и в смерти был гоним, –
Плевал чахоточною кровью
В лицо мучителям своим…
Я обнимаю стан твой гибкий
С крещендо первыми зари,
С тобой, моя живая скрипка,
Мы песню песней сотворим.
Как нас крутило жизни ралли,
Но в иcкореженной судьбе
Мы все ж любили и сгорали,
Оставив строчки по себе.
 









Неназначенные встречи





 







 


 

 

Я  ПРИШЁЛ  ТЕБЕ  СКАЗАТЬ

Вела к тебе не авеню
Под звездной утончённостью.
Я шёл к тебе сказать «люблю»
По предопределённости.

А чтоб слова легко лились
И заискрились песнею,
Их изначальный, вечный смысл
Очистил я от плесени.

И я пришёл тебе сказать
Назло расхожим версиям:
Твоя открытость, как азарт, –
Простой эскиз бессмертия,

Что осиянную мою,
Мою обетованную
В экстазе я боготворю
Тебя, судьбой мне данную!

И я пришёл на взлёте сил,
Помеченных удачею, – 
Что без тебя не совершил, –
С тобой мне предназначено.
 


Пойдём? Пусть хляби бытия
Разверзывает безднами.
И пусть кому-то речь моя
Покажется помпезною.

Жаль! В их убогих словарях
Нет слова «ожидание»…
Пусть осуждают, раз хотят, –
Не обращай внимания.

Мне неуютно в их раю,
Я изгнан жизнью серою,
За то, что громко говорю,
Дышу, люблю и верую.


 




 

МОЯ  ЦУНАМИ

Положи меня, как печать, на сердце
твоё, как перстень, на руку твою:
ибо крепка, как смерть, любовь.

Книга Песни песней Соломона

Ты вошла, моя цунами,
В мир мой тусклый, без желаний,
С кровоточащими снами
Неназначенных свиданий,

Упорядоченной лавой
Непредсказанных событий.
Вся как сладкая отрава –
Слаще чем, тем ядовитей.

Мне твой смех зеленоглазый –
Катастрофа в десять баллов,
Разметавшаяся разом
В стенах падающих залов.

Я губами губ касаюсь –
Каждый нерв поёт и плачет.
Как я жил, не понимаю
Без терзающей удачи!
 


Наше странное знакомство,
Как редчайшей книги главы.
Кроме лжи и вероломства,
В ней на всё имеешь право.

В нашей встрече неслучайной
От невзрачности лекарство.
Раскрывайся, словно, тайна,
Приходи, бери и властвуй!









 

 


СВИДАНИЕ

Т. К., которую буду
помнить всегда

Как было пусто! Ну так что ж –
Я жаждал дива.
Я знал и верил: ты придёшь – 
Ты приходила.

Мне так хотелось в кабалу
Твоих объятий!
А у кровати, на полу,
Лежало платье.

Прильнуть и сразу ощутить
Всей кровью, кожей:
Порвать  связавшую нас нить
Никто не сможет.

И я сжимал, как в грабеже,
Плеча лекала.
А ночь, намаявшись, уже
В рассвет стекала.

 
            Не передать – в любых словах
Всегда сутулость, –
Как я боялся целовать,
Чтоб не проснулась,

Не разбудить и тишиной,
Глухой и вязкой…
Всё было так давным-давно,
Как в старой сказке…

Но вновь пью терпкое вино –
Свиданья признак:
Сегодня гостью жду в свой дом – 
Твой добрый призрак.

Я к этой встрече уж готов
Без теней чёрных.
Тебе в подарок – ворох слов
Неизречённых.

Ко мне ты склонишься опять,
Родной и томной,
Чтоб, как молитву прошептать:
— Живи и помни!


   

БРЕД

Телефонный звонок
Из глубокого сна,
Будто мясо крючок,
Выдирает меня
 
В мир, где солнечный диск
Вполнакала горит,
Пульс Вселенной то тих,
То, как в пляске, стучит.

У галактики криз
Всех энергосистем.
Звёзды сыплются вниз,
Потрясённые тем.

Мысли цепкий репей:
Я почти что здоров,
Ведь больному страшней
Слышать скрежет миров,

Знать всегда, что ты есть
Где-то рядышком тут.
Это тяжко, как крест,
На котором распнут.
 

Твои всплески, мой мим,
Мне уже не нужны,
Словно верность с другим
Переспавшей жены.

И признанья того,
Что душой ты слаба.
Это, право, всего
Лишь пустые слова.

В них, что «против», что «за» – 
Всё по коже мороз.
Горек мне твой эрзац
Стеариновых слез,

И с полсотни в сезон
Театральнейших тем.
Снова броситься б в сон,
Даже в жуткий совсем!

Опустись пелена!
Защищать не хочу
Аллергию ума
Аллегорией чувств!


И свербит, как гобой,
Разошлась колея.
Я остался собой,
Ну, зачем тебе я?!

Ты свихнулся, звонок,
Замолчи, замолчи!
Как все в мире старо…
Мы себе палачи.


 

 


Т. Н.

Люблю! Любви крутое месиво
Пушинкой не стряхнуть с плеча.
Так не суди же опрометчиво,
И не отвергни сгоряча.
Да, через жизни, страны, смерти я
Вновь шёл и шёл к тебе одной.
Ты в очень многие столетия
Была мне любящей женой.
А ныне встретились мы снова.
Но, пламя в искру ограня,
Ты смотришь строго и сурово,
И ты не узнаёшь меня!
Мы оказались в мире штаммов,
А если коротко и в суть –
Здесь лихо действуют программы
По изнасилованью судьб.
И память тут давно распята,
И счёт потерям не измеришь.
Закономерная расплата…
Ты смотришь, веришь и не веришь!




Готов рыдать, смеяться, каяться…
Да что я глупости порю!
Итог всё тот же получается:
Бесстыдно я тебя люблю!
Как камень в дорогой оправе
Переливаешься огнями,
Все, как  в древнейшем римском праве,
Мы, сильные, решили сами.
               








               

ЭНДШПИЛЬ

Всё сказано! Притом
И сделано уже.
И пройден Рубикон
Предельных рубежей.
 
И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

И не понятно лишь,
Чего же ты ждала?
Потеряно сидишь
У краешка стола.

И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Застывшая мольба:
Пойми и помоги!
И вертится едва,
Что мы почти враги.
 
               
                И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Чтоб в эндшпиле ничьей
Ты вновь была права,
Из глупости речей
Плету я кружева.

И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Что день несёт двоим?
Как ужас он глазаст…
Давай уж помолчим,
Раз нечего сказать.




 

 
 
Вот перед вами два портрета – вот и вот!
На этих двух портретах лица братьев.
В. Шекспир
      ОТ ЛЮБВИ ДО НЕНАВИСТИ ТОЛЬКО
                ДЕСЯТЬ СЛОВ…
                Г. К.

                1
В счастливый день, в счастливый час
Кружимся мы смеясь,
Поет гобой для нас с тобой
И мир чарует глаз…
        О. Уайльд «Баллада Редингской тюрьмы»
Брови ты крыло
Гнешь, беспечная!
Что произошло?
Чудо вечное.
Речи сыплешь лишь
Просто грудами,
На меня глядишь
Изумрудами.
Я  пью допьяна,
Как в последний раз,
Зелена вина
Твоих чистых глаз.
И, испивши,  смолк.
Слушать вечно рад
Как шуршит твой шёлк
Нежных сладких клятв.
И сквозь счастье стон:
Без тебя, поверь,
Хоть из жизни вон!
И захлопнуть дверь!               

                2

               
Что ж, люди правы: их дела,
Как мысли их черны.
Ни вечный Бог, ни Божий сын
Их видеть не должны.
                О. Уайльд «Баллада Редингской тюрьмы»

Брови ты крыло
Зря коверкаешь!
Что ушло – ушло,
Что поделаешь!

Речи  сыплешь лишь
Просто грудами,
На меня глядишь
Изумрудами.

Выпью допьяна,
Я в последний раз
Зелена вина
Твоих лживых глаз.

Голос сердца смолк…
Ну, на кой мне ляд
Этот гладкий шёлк
Твоих ложных клятв?

Неумолчный звон…
За собой, поверь,
Как из жизни вон,
Я захлопну дверь!      
   




 













В  ВИХРЯХ  ЯРКОГО  СВЕТА

В вихрях яркого света
Ты всегда появлялась.
Или, может, всё это
Мне хотелось, казалось?
Взор бесстрастный налево,
Взгляд направо – разящий.
Ты была королевой,
Править очень уставшей.
От неё всё живое
Приходило в смятенье,
Даже Мёртвое море
Ей лизало колени.
Я влюблен был навылет,
Я пропал под завязку,
Я завидовал пыли
На туфлях моей сказки.
Но моя королева –
Все напрасны потуги –
На меня не глядела –
Ей нужны только слуги.

               

ОЖИДАНИЕ

Нет оснований для раздора,
Всё погребёт девятый вал.
Я жду тебя, как приговора,
Который вынес трибунал.

Я жду тебя, часы спешат,
Я взбешен, зол, какие оды!
Я стрелки двигаю назад,
А ты всё так и ты не приходишь!

Я жду уже тысячелетье,
Как заарканенная дичь!
Как абсолютного бессмертья,
Которого нельзя достичь!

Я прокляну твоё жеманство
И глаз холодное стекло!
Я весь, как мёртвое пространство,
В котором время истекло.

Нет слов, которыми унижу
И раны все я растравлю!
О, как себя я ненавижу
За то, что так тебя люблю!
 


Там – задыхающийся шёпот
Пальбой – в промозглой тишине!
А слева гулко рвётся молот,
Что это снова не ко мне.

Но вот – ступеньки я считаю, –
Как песня, цокот каблуков!
Да, это ты! Я оживаю.
Я всё простить тебе готов.


 


 


МОЛОДА  Я

Молода я, хоть от роду
Лет немало мне.
Но жила все эти годы,
Как в бездонном сне.

Крови древней я и верной,
Знак мой – знак Огня.
Заколдованной царевной
Я ждала тебя.

Годы медленно листались,
Дни сучились в нить…
Очень многие пытались
Сердце разбудить.

Но ни мыслей, ни желаний –
Ничего не сметь!
Тяжек сон воспоминаний,
Чёрных, словно смерть.
 


Но совпали все приметы.
Ты сказал: «Живи!
Не моли, не жди, не сетуй!
Встань, прильни, люби!»
 
И от счастья пламенея
К своему стыду,
Я шепчу, совсем глупея:
– Милый, я иду!







               

СНЫ

Памяти  Т. К.

Зашуршит огонь в камине,
Снов нанизывая ложь.
И, связав вчера и ныне,
Тенью лёгкой на помине
Снова в сон ты мой войдёшь.

Колдовским прищуром сглаза,
Поворотом нервных плеч
Я опять, как тайной, связан,
Что хранить от всех обязан,
Но не в силах был сберечь.

Всё прощается в раздолье
Мира мёртвых амплитуд.
Пусть сменилась радость болью,
Пусть в висках уж перец с солью,
Всё равно мы вместе тут.



До отмеренного часа
Мы пробудем здесь вдвоём…
Жаль, что ночь должна кончаться
И пора мне возвращаться
В пробуждение своё.





               














* * *

Мы снова встретимся однажды
Случайно, глупо, беспричинно.
И задохнёшься ты от жажды
Желанья слиться воедино.

И, улыбаясь  от волненья
Вновь обретаемой утраты,
Ты пожалеешь на мгновенье,
Что это было всё когда-то…




               

ОКОНЧАНИЕ  СКАЗКИ

Сказку ты плела
Мне красивую.
Фея в ней жила –
Диво дивное…

Я тебе не муж.
Ты уклончиво
Говоришь, что уж
Всё закончено.

И застигнуто
Смотришь в зеркало,
Злостью выпукло
Исковеркана.

Сцены суть проста,
Нет в ней новости.
Заливают так
Всполох совести.

Извинения
Сыплю мысленно:
Здесь ничейный я,
Третий, лишний я!
 

Что ж, мне поделом!
Не пророчествуй!
Мне пора добром
В одиночество.

Жить потерянно,
Впредь не веруя,
Мне отмерено
Полной мерою.

Память лишь взревёт
Неизбывная:
Ты была моё
Диво  дивное!

Но волшебница
Вдруг опомнилась.
Жизнь всё вертится –
Сказка кончилась.


 
 

          ПЕСНЯ ТРУБАДУРА

Простите же наглость мне,
                Ваше Величество
Припасть и к губам, и к рукам!
Я вам обещаю такое количество
Несказанных ласк по ночам.
Я знаю, я вам некудышная пара,
И что не способен на лесть…
Что все, чем владею – перо и огарок
Свечи, чтобы вас превознесть.
Один вам напишет портреты с натуры,
Другой изваяет вас в рост.
А я лишь потомок простых трубадуров
И, в общем, не белая кость.
А жизнь беспросветная,
                о Ваша Светлость!
И как человек одинок в существе!
А счастье как неуловимая беглость,
Но вовсе не вечная твердь!
Любовь меня рвёт, раны все кровоточат.
За мною одни разве же только
                провинности…
Как хочется мне заглянуть в ваши очи,
О как я желаю всего лишь взаимности!
 


Но вы при дворе вся в балах и привычках,
Сегодня Ваш день, чтобы зреть вернисажи.
О, как я люблю Вас, без всяких кавычек
Готов оплатить это зрелище даже!
Пусть, будет все так, как решит
Ваша Милость –
Я знаю, вы чище, вы выше, добрее –
Нельзя полюбить? Примените же силу!
Велите казнить. И как можно скорее.


               



               


 

СЛОВО  О  СЛОВЕ

Было Слово, а потом,
Странные дела!
Собирали в гладкий ком
Чувств и мыслей ржавый лом,
Посеревшие от дней,
Словно камни от дождей,
Прежде яркие слова.

С поздней ночи до зари
В ожидание дня
Не молчи, ну, говори,
Тихо, про себя.

Хоть и клонишься ко сну,
Знаю, не уснёшь.
Так всегда я прихожу –
В час, когда не ждёшь.

С поздней ночи до зари
Я на улиц зов
Шёл, листал, как словари,
Тени чьих-то снов.
 


Но одна лишь мурова –
Жалок мой улов.
Редки новые слова
В залежах веков.

Вот и выродился слог –
Сер стал и дебел…
Я в отчаянье не мог
Не прийти к тебе.

Потому, что на заре
Скажешь ты, любя.
– Долги ночи в октябре
В ожиданье дня!





            


САРИТЭ

С. А.

Наконец-то выпрямлюсь.
От душевных страз
Расколдован искрами
Из раскосых глаз.

Засверкало красками,
Серость унесло.
Как с тобой мне ласково,
Сладко и тепло!

                Ночь скользит минутою
                В маленьком раю.
                В поцелуи кутаю
                Наготу твою.

           Нас несёт одна струя, –
           Не найду притворства я, –
           В нежности безумствуя,
           Глупостям потворствуя.


 


Смотришь черносливами –
Смерть для Логоса.
Медными отливами
Катишь волосы.

И стучит участливо,
Не без торжества:
Мы нахально счастливы,
Так, что просто страх!

А лишённым радости
Это невпопад.
Пусть зайдутся в зависти,
Если захотят.

          Нас кружит своя струя, –
          Удивлён проворству я, –
          Чтоб сплести, безумствуя,
          И нести, потворствуя.


 

 

* * *

Ю. Б.

Обронила раз при встрече,
Что от женщин ты отлична:
Даже кровь не человечья
И земной не идентична.

Это верно, это правда.
И тиха ты, и крамольна,
Ты всегда чему-то рада,
Вечно чем-то недовольна.

Словно создана для боли
Из тончайшего эфира,
Из свободы и неволи,
Для неведомого мира.

Как взволнованы всечасно
И нервозны эти плечи!
Видно, тем-то и прекрасны
Ненаписанные речи.

 





Оборву сомнений гроздья,
Слов не буду слушать дельных,
И в тебе признаю гостью
Из миров из параллельных.

Вся – спокойствие и страстность,
Вся – комок, и вся – безбрежность!
Как с тобой светло и ясно,
Неизведанная нежность!

На обиду – губы мелом,
Нет невнятней диалектов.
Ты – с летающих и, в целом,
С неопознанных объектов.


 

 

                * * *

Ю. Б.

Сжалась вся в комочек – и не тронь.
Больно, как ещё ни разу прежде!
Смахивает тонкая ладонь
Слёзы, словно дребезги надежды.

Бесятся лохмотья пустоты
В безднах без единого просвета.
Даже солнца огнетворный диск
Видишь ты погибшею планетой.

Но утри глаза и оглядись!
Ты у обелиска Идеала.
И иначе соткана вся жизнь:
Умер день, но новый ночь зачала.

Он тебя поутру озарит,
Сникшую, как порванные снасти,
И подарит капельку любви,
Искру заблудившегося счастья.

               

КАМЕНЬ ДОМИНО

Плющом ползущее «люблю»!
И освеклившиеся лица.
Я не поверил, думал, сплю,
А весь позор мне только снится.

Забыть, не помнить, всё простить,
В твоих набегах видеть шалость?
Из контрибуции любви
Мне роль шута лишь не досталась.

Пусть пёс затравленно завоет,
Мол, кость чужому не отдам!
Я ж заплачу большой ценою
По тем любовным векселям!

Как зачеркнуть, как отмести
Промозглой чувственности голод?
Как победителем войти
В с лица земли сметённый город?

Лежат руины, как на блюде!
Ни дать, ни взять, ни подарить!
Здесь победителей не судят,
Поскольку некому судить!
 





И не начать нам жизнь другую
На незнакомом берегу.
Ведь я безумьем не торгую
И от себя не убегу.

Смешно и страшно, пошло, грустно…
Мой сменщик пьёт моё вино!
А в чёрных душах пусто-пусто –
Ну точно камень домино!


 

 

ГРИМАСЫ

Л. А. Б.

Мрак выцветал, рассвет всё ближе.
Как затаённая печаль,
На сердце спящего Парижа
Лежала площадь Этуаль.

И город раздавал в гримасах,
С ограниченьями и без,
Одним – бездарность в Монпарнасе,
Другим – бессмертье в Пер-Лашез.

Ты ж снова просишься в объятия,
Мол, вспомнить прежнее изволь!
Какое жуткое занятье
Будить свихнувшую боль!

Твоей улыбке лицемерной
Что лязг, что звуки кастаньет…
Так ухмыляются химеры
Собора, что давно уж нет.


               
 








Перевоплощения  души





 






 


 

 


НЕ  ОСТАНАВЛИВАЙТЕ  ВСУЕ

Не выясняйте то, что ясно,
Чужим не кланяйтесь дарам.
И не глядите понапрасну
Вслед отстучавшим поездам.

Не разрывайте, что окрепло,
Не дайте злобе в душу влезть,
Не посыпайте память пеплом
Под упоительную лесть.

Друзей не проклинайте ложных,
Случайно смывших макияж:
Проклятье, брошенное в прошлом,
В грядущем выстрелит в тебя ж!

Не утопите жизнь в дизайне,
Не ждите, что вас призовут.
Дышите глубже и дерзайте,
Но не держитесь на плаву.



 



Не возводите в веру частность,
Порывам не найдя ответ, –
И осенят покой и ясность
Неотвратимо, как рассвет.

А напоследок говорю я,
Чего никак не обойти:
Не останавливайте всуе
Иные выбравших пути.


 

 


МОНОЛОГ  ПУЛИ

Уж есть полёт, а шума нет.
И труп пока что дышит,
Глушитель плотно так надет,
Что цель меня не слышит.

Не хмурьтесь! Смерть со мной нежна,
Год больше, годом меньше!
Как ваша ласка мне нужна!
Я женщина из женщин!

Уже написан этот миг,
И встреча не случайна,
Когда коснеющий язык
Проглотит с кровью тайну.

Я вам беззвучно так спою
Куплетик, но коронный.
Песнь лебединую свою,
И марш ваш похоронный.




Я шлёпну мягко так: привет!
Без ярости притворной.
Для тех, кому покоя нет,
Я лучше всех снотворных.

Стрелка назвать мне нет причин
Убийцей. Исполнитель,
Надёжный самый из мужчин
И мой руководитель.

В меня он вовсе не влюблён,
Но всё я забываю,
Когда меня ласкает он,
В обойму заряжая.

Жизнь коротка и так глупа,
А я любви не скрою,
Пусть говорят, что я слепа,
Пусть прослыла шальною.

Сказал бы только: милая!
И мне конец не страшен.
О, как его б любила я,
Головку потерявши!



О, сколько было бы огня,
Как в ожиданье кары:
Мужской характер у меня
Но женские всё ж чары.

Не любит! Сутенер! Боюсь!
И угождаю даже!
Любому шлюхой отдаюсь,
Как только он прикажет.

Сейчас рванусь я напролом.
Но что за чертовщина!
Интимно стиснута стволом,
Я становлюсь мужчиной.

Теперь любовь несёт вам боль,
Они, как сестры, дружат,
Но перепутанную роль
Сыграю я не хуже.

В хребте колючий холодок –
Проклятая беспечность!
Я в вас проделаю глазок,
Чтоб вы глядели в вечность.




Уже я слышу голоса,
Пронзительные, ибо
Вас держит страх за волоса,
Поднявшиеся дыбом.

Не пожалею мать-отца…
Что там такое? Это –
Кусочек маленький свинца
В ладони у эксперта.


 


 


ЛЕОНИД
4

Всем Родину любившим больше жизни

Я почти что говорить не в силах…
Кто захочет, тот меня поймёт,
Но стою в ущелье, в Фермопилах,
Заслонив единственный проход.

Знал сначала, буду я зарублен:
Совесть стоит только головы.
Щит мой сломан, меч давно зазубрен,
А друзья-спартанцы все мертвы.

Их потом вновь соберут всех вместе,
Чтоб отдать предвечной темноте.
Видят боги, я не обесчещен:
Царь в свой дом вернётся на щите.

Мне не выбрать этой доли лучше:
Я любил красивый свой народ,
Это мне соцветие созвучий
Посвящал неведомый рапсод,
 


Для меня плясала Эвридика,
Для меня Гефест ковал мечи…
Я их всех – от мала до велика –
Просто был обязан защитить!

Было так назначено мне извне.
Так и жил, чтобы собою быть.
Если это всё не стоит жизни,
То тогда чего же стоит жизнь?

Я ворвусь в грядущее далёко,
Как связавший временную нить…
Нелегко в прообразе пророка
В магию молчанья уходить…


 

 

КАМИКАДЗЕ

Всем обманутым посвящается

И я, и противник смертельно устали
Ждать встречи, как цели единой,
Ломать фюзеляжами
                купол хрустальный,
Над облачной ползать периной.

Как волки, мы тут,
                в поднебесном урочье.
И время транжирим небрежно.
Прогрызлися звёзды на бархате ночи
И смотрят на нас безмятежно.

Холодные эти покоя приметы
Пульсируют в вечной обиде
То фугами тени, то трелями света –
Такого с земли не увидеть!

А нынче ли мне до красот этих разве,
Волшебной картины виденья?
Я прежде был лётчик, теперь –
                камикадзе,
И гибели жду, как везенья.

      Я знаю, покажется, может, кому-то
Романтикой это прелестной:
Зонтов не раскроют мои парашюты –
В живых оставаться бесчестно!

Здесь каждый увидит лишь то, что захочет:
Наивность, безумие, глупость…
А смерть костылями своими грохочет
И требует свежего трупа.

И пусть в утешение шепчут мне пули:
«Ты национальный посредник!»
Что ж делать, бесстыдно меня обманули –
Быть первым почётней последних!

Как их ненавижу, промозглых насквозь,
Свою несмышлёную смелость!
Я должен уйти, чтоб им лучше жилось,
Жралось и гулялось, и пелось.

Мы трудно живём, умираем не легче,
Но все ж в самураи мы метим.
А им в наших спальнях любить б
наших женщин
Да спьяну глумиться над этим!

Мы лишние там, нас сюда посылают
С согласья Всевышнего Аса.
Дарёных троянских коней не смиряют,
И нет против подлости лассо.

Но если бы мне предложили награду
В оплату отыгранной роли,
Просил бы, чтоб те прощелыги и гады
Себе животы распороли.

Но думал об этом я поздно и мало,
Покорный судьбе, словно робот,
Костяшками пальцев играя штурвалом
Летучего этого гроба.

Свершилось! Все! В сердце
смертельно я ранен,
К последнему акту готовый.
Сверкая, два зла, и сцепившись
                в таране,
Покажутся вспышкой Сверхновой.

Вмиг враг мой роднею по крови
мне станет,
Мы рухнем пылающим пледом.
Обломки закружит бессмысленный та-нец
Задуманной кем-то победы!

 

ВСТРЕЧА

Как натужно порой наступает финал!
Я глазам своим жёлтым не верю,
Но меня ты учуял и точно признал,
Хоть давно потерял в себе зверя.
Не лесная тропа нас столкнула с тобой,
Где прописаны волчьи законы, –
Ты, как призрак, возник на дорожке, на той,
Что ведёт к вожделенным загонам.
Ты родился волком – хоть рычи, хоть хри-пи,
Ты был даже надеждою стаи…
Но сманили тебя. И на длинной цепи
По-собачьи ты только  не лаешь.
Непосильно богатый бесчестным трудом
Твой хозяин солидный мужчина.
Шкуру суки, вскормившей тебя молоком,
Он ковром постелил у камина.
Он ногами попрал твою бывшую мать,
Что там смерть? И к чему похороны?
Стало модно волков сторожами держать, –
Охранять от собратьев хоромы.
Но сегодня, приятель, ты ляжешь кость-ми,
И вернешься в величие майи.
В прежней жизни, должно быть,
                мы были людьми.
        Homo homini… Сам понимаешь…

                ФЛИБУСТЬЕР

Тетива горизонта крылатых
Не несёт белых стрел парусов.
Ожидать – хуже нет для пирата,
Если к встрече давно он готов.

Мы от рома давно уж опухли.
В ожидании драм мировых,
Пришвартованы к этой вот бухте
Кандалами прочнее стальных.

Целую вечность сушили мы порох
Вам, сутенеры, ханжи и менялы,
Чьими делами, заботой которых
Жизнь Побережья насквозь провоняла.

В потасовках распухшие длани
Потянулись к орлянке с судьбой,
Для кого-то последним он станет –
Долгожданный не начатый бой.

 

Мы удач у судьбы не канючим,
Не привили нам светских манер.
Знай, мечи абордажные крючья,
Да про страх позабудь, флибустьер!

Ало-солёной не жалко нам влаги,
Не осенит наши лица тревога.
Реют над нами чёрные флаги –
Траур по душам, погибшим для бога.

Вот повязка. На глаз и наискось.
Нацеплю её, в драке сойдясь…
В сундуках там слепящие искры
Золотого слепого дождя.

Их потом, очищая от скверны, –
Заиграет в бокалах струя –
Мы, любимая, спустим в таверне,
Где впервые я встретил тебя.

Я их поминал материнское лоно
И делал работу, как истинный профи.
А за резней из бочонков с дублонов
Зорко следил монархический
профиль…
 


Догорающий вечера остов
Убаюкает нашу печаль.
Ты – океан мой, я – твой полуостров!
Я гляжусь в твоих глаз литораль.

Я кричу: как чудовищно чудо!
Волшебством неизведанных сфер
Мы – потомки великого Гуда
С королевских бессрочных галер…

Кто ж там, в прицеле оптическом, стеком
Знак подаёт, чтобы клацнуть затвором?
Жалкие дети последнего века,
Наши потомки – убийцы и воры.


               

 

В  БИБЛИОТЕКЕ

Наглотавшись вволю всяких бредней
Разных наглецов и лицемеров,
Распахну я двери в мир соседний
С аккомпанементом рваных нервов.

В мире том Илья оставил мету,
Там Яга, старуха, зелье варит,
Там моя царевна триста лет уж
Спит в своём холодном будуаре.

Глупая напыщенная фея
С ней сыграла эту шутку злую.
Я мою бедняжку пожалею,
Отыщу, влюблюсь и поцелую.

Искупаюсь в чане молока я.
Стану и красивей, и смелее,
С Баюном мы вдосталь поболтаем,
Вдоволь посмеёмся над Кащеем…

 


Но нашепчет вечность-синева – и
Мне она до смерти надоела, –
Что чудес на свете не бывает.
Чудеса – несделанное дело.

Пусть. Она права. С ней трудно спорить.
Правда – в каждой мыслящей пылинке.
Восвояси уходить мне вскоре
По своей неведомой тропинке.

               



               

 


КУКУШКА

Эй, кукушка, расскажи,
Далека ль дорога?
Сколько ль мне осталось жить –
Мало или много?

Что ж, вещунья, ты в ответ,
Сразу замолчала?
Видно, мне осталось лет
Очень-очень мало.

Пусть сожгут мой смертный прах,
И развеют в небе.
Жил ли, не жил ли, и – ах! –
Словно б я и не был!
 
И оплаканный друзей
Честными слезами,
Я раскинусь средь полей
Яркими цветами.
 
               
                И в двадцатую весну
Юноша счастливый
Соберёт полей красу
В дар своей любимой.

Как букет хорош и мил
У груди прекрасной…
Что ж, я умер, как и жил,
Не совсем напрасно.












 
 

МОЙ  ТОСТ

Поистине лицемеры – они распутники!
(Коран. Сура 9, Изгнание, ст. 67)

Я за диалектику пью, погодя, – и
Всё ясно, и всё в ней известно…
Свой тост поднимаю за вас, негодяи!
Без вас чёрт поймёт, в чём же честность.

Пора снять с мозгов занавески и шоры,
С морали – замки и оковы!
Понять, вы нужны, проходимцы и воры!
Иначе порядочность – слово.

За этих несчастных пью: женщин- игру-шек,
Бедняжки так страшно скучают!
Ведь шлюх философия, мир потаскушек
Наличье любви подтверждает.

За этих, с подмостков глядящих в красав-цы,
Особенно выпить я рад бы.
За вас, разномастных лжецов и мерзав-цев,
Скорбящих под тяжестью правды!

 

За всех, кто ломали, давили, стреляли.
Не спали, чтоб что-то затеять!
За вас, кто пре- , про-  да и просто давали!
А жизнь оказалась мудрее!

Итак, пожеланья мои прозвучали.
Еще пару слов о невеждах.
За них! Вышеназванных чтоб узнавали
В обличьях любых и одеждах!





               

 


СОТВОРЕНИЕ  МИРА

Третий день был днем творенья Геи.
Новый мир лишь в замысле мерцал.
И ждала планета  Галатеей,
Лёгкого дыханья Творца.

Бог потом за миллиард парсеков,
Созерцая отблески светил,
Вздумал: не создать ли человека?
И решился, взял и сотворил.

Сколько лет я знал то бестолково,
Постулат древнейший весь изгрыз…
Да, в начале мира было Слово.
Но тогда у Слова был и смысл.


               
               

ЗЕРКАЛА

(Новая сказка о старом)

Эту сказку без трактовки
Я почти переписал.
Правят ложь, обман, уловки
Всей страной Кривых Зеркал.

Сам велел своим декретом:
Веселись и все дела!
Состраданье под запретом,
Нежность с горя умерла.

          Что не так? – Вот зеркала.
          В кривизне источник зла!

               Сколько массовых утопий
               Тот указ нагородил!
               Кто-то что-то где-то пропил –
               И в герои угодил.

       Свят! Толчет, как воду в ступе,
       Властьдержательная рать.
       Через собственные трупы
       Нелегко переступать!

         Зеркала все, зеркала!
         В них кривая завела.
             Совесть – только для парада,
             Ум давно тут не блистал.
             Гнётся ниже – дать награду,
             Крупный пост в Стране Зеркал!

         Певчих драли в пух и перья –
         Отражались в зеркалах
         Рож бесстыжих лицемерье,
         Волчья злоба, скотский страх.

Но к чему в том видеть зло?
Лжёт проклятое стекло!

Хоть терпеть нет больше мочи,
Озабочены иным:
Что случится этой ночью
С государством тем больным?

Приглашён астролог. Чтоб тот
Им на звёздах погадал,
Отчего буянит ропот
За витринами зеркал?

              Убедить, мол, как народ:
Амальгама гнусно врёт?

     А по толпам ходят толки:
     Стоят грош стекло и кровь.
     Бей! Не думай! Чтоб в осколки!
     Всё потом отстроим вновь!

Право ж, нет пути иного,
Кроме хрупкости зеркал!
Где ж тем взять ума большого,
Кто не строил, а ломал?

Ни двора хоть, ни кола –
Бей, однако, зеркала!

       Так пришла пора для акций – 
       Вызрел полностью абсцесс, –
       Для решительных реакций
       На общественный процесс.

              Кто злорадствовал, кто ахал,
              По асфальту кровь текла,
              Тех, кого сажали на кол
              Из разбитого стекла.

Чтоб по свету разнеслось,
Чем платить за всё пришлось.

              Вот какие были страсти,
              Вот какая ночь была.
              Славно бились против власти,
              Наломали ж зеркала.

         Никогда не станут новью
         Нравы сказочной поры.
         Перепившиеся кровью,
         К жертвам пламенно добры!

Да, такие вот дела
Отражали зеркала.

С зеркалами ж всё не просто.
Кто-то их оклеветал.
Ровно слишком в них всё, плоско
Для Страны Кривых Зеркал.

Пиджаков покажут створки,
Декольте прищура глаз,
     Но таится что в подкорке
     Не выносят напоказ.

Нет глупее ремесла
Бить за это зеркала!

 

              ИКАР

Икар сделал себе крылья из перьев, слепленных
воском. И решил лететь к Солнцу. Умные
сограждане предупреждали безумца, что человек
не птица и не может летать. Но Икар, вопреки
их заверениям, взлетел. А когда он подлетел к солн-цу,
то жар светила растопил воск, крылья рассыпа-лись и
Икар разбился о землю.
Легенды и мифы древней Греции

Я устал от этих лиц,
Как скопированных с Босха,
Что глядеть сюда сошлись,
Как я клею перья воском.
Каждый морщил умный лоб:
Мол, такое не годится!
Где, когда, кто слышал, чтоб
Человек летал, как птица?
Их суждения, как плеть,
Мудрость – просто в изобилье.
Я давно хотел взлететь –
Мне не раз ломали крылья.
Если просто, без затей
На мечте поставить точку,
То, умнее всех людей
Диоген, проживший в бочке.

Слушать их – к параличу!
И без грозного «бонзая»
Я вперед и вверх лечу,
Я винтом в лазурь вонзаюсь.
Здравствуй, Солнце! Не ярись!
Я внизу оставил ропот.
Первым я рванулся ввысь,
Первым я войду и в штопор.
Я не слушал греков ложь,
В ней ни слова без корсета.
Пусть я гибну, ну так что ж!
Я – дитя  огня и света.








      









   






  Программы судьбы






 





 


 

 


СЛОВО  О  СУДЬБЕ

Не верьте оправданьям,
Что связаны мы роком,
В Предсказанность деяний,
В Проставленность всех сроков!

Ведь в Предопределённом
Для малых и гигантов
Есть множество резонов
И сотни вариантов.

Их выбор не случаен,
В его основе Логос,
Который прозреваем
В Тезаурусе Рока.

Кровь б в виденье жестоком
Не спутать с киноварью!
Кого назвать пророком,
Кого же мерзкой тварью.



 

И логикой простою
Пометить каждый атом
Торговца добротою
И злобы мецената.

Как правила грамматик
Есть видимость уступок,
Что Бруно был фанатик,
А Галилей – отступник.

Не стоит удивляться:
На казни, принародно,
Местами поменяться
Они б смогли свободно.

Но цепь добра и бедствий
Куется воедино
Значением последствий,
Рождающих причину.

Расставлены лишь вехи,
Судьба в эскизе, то есть!
А средства и помехи
Им диктовала совесть.
 


И совершая дерзость
Самоубийства вроде,
Ищи закономерность –
Нет случая в природе!

Комедию иль драму
С поправкою твоей
Судьба сведёт в Программу.
И выдаст на Дисплей.







 


 

ВИВАЛЬДИ  ВЕСНОЙ  93-го

Спросила скрипка странная,
Пронзив беззвёздность ночи:
– Зачем весна желанная
Всё наступить не хочет?

Не греет солнце солодом
Зачем? Не понимаю…
Зачем слезливым холодом
Октябрь кропит по маю?

Пусть! Никуда не деться ей;
Мой тополь стал берилловым,
В серёжках весь, как девица,
На хоровод хватило бы.

В вой стуж ему не верится.
В цветения оброке
Весне, нагой изменщице,
Он – вызов. И упрёк ей.

               

 


ВСТАНЬ  И  ИДИ

Как ты себя не береги,
А отступать никак нельзя,
Когда ещё сильны враги,
Пока в опасности друзья.

Себя получше подготовь
Ходить по лезвию всегда,
Пока в сердцах живёт любовь,
Пока на свете есть вражда.

Пока не погребли в ночи
Твою беспомощную тень,
Вставай, и, стиснув страх, иди!
Чтоб наступил назавтра день.


 


 

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Опустилась мгла ночная
На замерзшие поля.
Во Вселенной проплывая,
Спит в сиянии Земля.

Ветер с Космосом поспоря,
Облака прогонит прочь.
И в сверкающем уборе
Околдованная ночь.

Вон блестит частица света!
То, низверженной с небес,
Молча, падает комета
На глухой притихший лес

Бриллиантовым узором
У истоков Млечных рек
Звёздный плач нестройным хором
С ней прощается. На …век.



 


Галактической утробе
Вышло крепко потрудиться,
Чтоб без глупости и злобы
Ночь такой смогла родиться.

Я шепну тебе украдкой,
Что открыть уж глазки лень.
Спи, родная, сладко-сладко…
Завтра снова будет день.









 

 

РЕЦЕПТ

Когда в тиши, дрожащей от прелюдий,
Ты просишь дать поэзии рецепт,
Мне предлагая бешенство иллюзий,
Я принимаю сделанный акцепт.

Итак, поэзию состряпать очень просто.
Собрать, оставив прочие дела
Её в миру разбросанное просо,
Питающее фениксов и лам.

Взять в тех краях, где никогда и не был,
Где ничего за так не отдают,
Сверхчистых боли, радости и гнева
В обмен на страх, довольство и уют.
И всё сварить в котле большого неба.

И в точке наивысшего кипенья
Значенье Слова оплодотворить,
Как Лермонтов, рельефностью мышле-нья,
Как Фет, неординарностью любви.


 

Ну вот, глядишь, готово что-то вроде.
Теперь сюда добавить хоть чуть-чуть
Неистовость Высоцкого Володи,
Есенина отчаянную грусть,

В которых сам Тартини аж застонет,
Которых Босх не смог б вообразить…
Смотри: вот во Вселенском Камертоне
Твой звук к другим протягивает нить.

Банально, словно истина в последней
Инстанции, где правит абсолют,
Родилось чудо. Пусть кому-то бредни,
Но люди с сердцем песню узнают.


 

 

* * *

Жизнь почувствуешь пустой –
Перед вечностью постой!

Жди. И ты услышишь вдруг
Отдалённый сердца стук.

И в раздавшейся тиши
Стон неслышимый души.

Среди сотен, среди тысяч
Должен это ты услышать.

И по высшему приказу
Ты найти её обязан.

В свете дня ли, в блеске звёзд
Осуши росинки слёз,

И не мудро, без затей
Возврати улыбку ей,

Ожила чтоб, расцвела,
Чтоб светилась и сияла.

Родом всё добро из зла.
Нет другого матерьяла.

               

БАНАЛЬНЫЙ  РЕКВИЕМ – 89

Памяти Олега Мажурина

Мне сегодня некого стыдиться,
Некогда заботиться о глянце –
Я пришёл сюда с собой судиться
И вернуть все взятые авансы.

Слишком слепо доверял судьбе,
Был беспечен. А она – хитра.
Вот и наломал я дров себе,
Хоть для погребального костра.

Мне открыть бы глупости лицей:
Не мудрец, не мастер, не любимый…
Я сегодня здесь в одном лице
Прокурор, свидетель, подсудимый.

К черту! Оправданьям не поверю!
Как и предсказаниям руки.
Мне не возместить мои потери,
Мне не оплатить мои долги!


 

Долог в сардонические мили
Бег людей, меня что окружали.
Все, кто мог купить меня, – купили,
Кто не мог, – те мною торговали.

Ну а что ж мне с тех торгов досталось
На валюту лжи и лицемерья?
Мелкая дождливая усталость,
Серое безветрие безверья.

Женщина чужая с панагией
На диване и окурков куча!
Господи прости и помоги ей
Отыскать кого-нибудь получше!

Мебель, «Ревилон», фарфор,
                «Фламинго»…
Дорого! Вот повод, веселимся!
Принесли, купили, взяли с рынка…
Не с того ль, к которому стремимся?

Вот и всё, что нажил, набивая
Шишки, выдрав щедрости ростки.
Да ещё свирепая и злая
Чернота космической тоски.

 

Горы сладких, круглых слов – черешен,
И не кровь в висках, а киноварь,
Будто я прижизненно безгрешен,
Словно генеральный секретарь.

Но ведь были те, кто и щадили,
Кто любили. И, вконец отчаясь,
Кто, не улыбаясь, уходили.
По-английски. Молча. Не прощаясь!

А теперь, как выскребли – всё чисто,
Крах не собирает никого!
Буйный алкоголь самоубийства
Бьёт под дых и «занавес!» орёт.

Всепрощеньем мерзость не обидишь,
Ничего нельзя перерешить!
Видно, вот он, мой последний финиш –
У обрыва в пропасти души…


 
 

СКАЗКА

Милая добрая фея
С брильянтами ласковых глаз!
Послушай же, фея,
Скорее, скорее
Вели, чтобы свет их погас!

Под окнами глаз твоих ходит
Ужасный уродливый гном.
Он очень начитан,
Он злобой пропитан,
В тебя безгранично влюблён.

Милая добрая фея,
Не надо его искушать!
Сквозь дым бриллиантов
Не видно гигантов,
Пигмеев тем более не увидать!

Милая добрая фея,
Он облик изменит и стать!
Ведь гном твой постылый
Волшебною силой
Владеет и принцем захочет предстать.

 

Милая добрая фея!
Страшилу злодея
Легко обмануть.
Орёл или решка –
В скорлупке орешка,
Листочек – твой парус,
Брильянт на стеклярус
Смени. И немедленно – в путь.

Милая добрая фея!
Беги же, сошёл он с ума!
Скорее, скорее,
Иначе, иначе
Брильянты проплачешь,
И ведьмою станешь сама.



 

 

ЭМИГРАНТСКАЯ  РУССКОЯЗЫЧНАЯ

Как облака бы быть свободным –
Простор, куда ни оглянись!
Зачем я им не брат, хоть сводный,
В семье, кочующей без виз?

Чтоб не испытывая боли
В воспоминания огне,
Быть эмигрантом поневоле
В своей растерзанной стране!

А нам об этом возвестили
В час проходимцев и глупцов
Воры имперские России
Со свалок в поисках венцов.

Нам до Тебя не докричаться
Из триэсерской старины.
Отчизна! Жёлтому мерзавцу
Мы в жертву здесь принесены.



 


И вот чужой до неприличья
Мой бывший брат в большой родне,
«Привет, земляк русскоязычный!» –
В насмешку вслед бросает мне.

Как я хочу к Тебе вернуться,
Припасть униженным лицом!
Но к мертвецам – не дотянуться,
И не пробиться со стихом.

В такт демократии сурдинке,
Они кивают головой.
На этом новом русском рынке
Торгуют мною и Тобой.




 


 

ПАМЯТИ  СЕРГЕЯ  АЛЕКСАНДРОВИЧА
ЕСЕНИНА

Я не помню, как, когда, но где-то
Мне попался тот «персидский томик».
Сердце обнажённое поэта
Вдруг забилось на чужой ладони.

Под окном редакции газеты,
Где в Баку уже верстали сводку,
Шляпу наклонивши к Парапету ,
Он просил у Чагина на водку:

– Что уж там до спора!
Жизнь моя – беглянка –
Пронеслась, как скорый
Мимо полустанка.
 
И любовь в апреле…
Только не припомню:
В песне ли, в постели
Излилась ты томно.
Бросил я тебя ли,
Бросила ль меня ты?
Лишь осталась песня,
Словно запах мяты.

Захирели мысли
И, вконец отчаясь,
Видно, разошлись мы,
Так и не встречаясь…

По утрам его терзала боль
Жуткая, как верная примета!
– Граждане, кому не жалко сколь,
На пропитье русскому поэту!

И тогда спускался Чагин вниз,
Причитая прямо от порога:
– Деньги вот! Серёжа, поднимись
Не позорься только, ради Бога!

И опять Есенин на коне!
Будет петь и пить, назад ни шагу!
Едет он в деревню Шаганэ ,
Чтобы написать стихи про Шагу.

               


* * *

Насквозь цитируя Ахматову,
Не понимая, что к чему,
Ты мужу своему рогатому
Твердишь: люблю, люблю, люблю!

Всё для тебя одни условности,
Слова, как стая воронья.
Нет смерти гаже бездуховности,
Нет грязи мерзостней вранья!

Но тьма и сумерки – не тождество,
Тут мы не попадём впросак.
Какое всё же ты ничтожество!
Какой он всё-таки дурак!


 
 


* * *

Какой же верности ты жаждешь?
А ведь пора бы понимать,
Кто изменил себе однажды,
И дальше будет изменять.

Как подаяние по средам
Твоё умение прощать.
Тот, кто себя однажды предал
Не сможет уж не предавать.

Причём тут срок? Какие даты?
Твоих прощений одолженья?
Всё началось давно когда-то,
Сегодня – только продолженье.


 

 

ПРОКЛЯТЫЕ  ВОПРОСЫ
ДЛЯ  РУССКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

В года, давно забытые до слёз,
Интеллигент наш, сытно отобедав,
Любил попрепарировать вопрос:
Кто виноват в российских наших бедах?

С котлет картофельных непротивленья злу
Являлась удручающая смелость.
И вот душил интеллигента блуд
Другим «больным» вопросом –
что же делать?

Спустя столетие, нашли, кто виноват.
Они уж о пощаде не просили –
Кто в 45-ом принимал парад,
Кто атом дал безлапотной России…

Но мы язык чесать умеем, можем пить,
До гибельной, до самой крайней точки.
Уж нет страны, где б можно было жить,
Мы опустились до последней строчки.
 

Где выход, тщетны поиски, всё зря!
С рукой протянутой не стоит жаждать чу-да:
Истории намылена петля,
Уже давно заждался сук Иуду.

И нам теперь нечасто снятся сны –
О проданном былом величье разве ж…
На пустошах разграбленной страны
Есть место только для церквей и клад-бищ.

Из бытия опять вопрос возник.
Стоит! Его не сдвинуть ни в какую!
Есть мысли, заводящие в тупик,
Есть думы, приводящие в пивную.

Ну, пей же, пей заморский самогон –
Лекарство лучшее от подлости и фаль-ши!
А в голове гремит, как божий гром:
Ну, сукины сыны, а что же дальше?


               




* * *

Немытой стала  вновь Россия,
Страна воров, страна господ!
Тобою правят «голубые»
И давят спившийся народ.
Какие там хребты Кавказа!
Глазами телепоказух
Заокеанскую заразу
В российский превращают дух.


 

 


ВСЁ  МОГЛО  БЫ БЫТЬ  НЕ  ТАК

Все могло бы быть не так,
Все могло бы быть иначе,
Если б наш Иван-дурак
Братьям-умникам дал сдачи.

Всё ж не царь ведь! А пока
Не садился б не по чину.
И не шпорил бы бока
Друга серого волчины.

Стало б ясно: сказки лгут,
Лешаки в лесах не воют,
И на кой тут ляд сосуд
С влагой мёртвой и живою!

Что искать невесту аж
В тридевятом государстве?
И одна сплошная блажь –
Молодильное лекарство!



 


Отменен поход на вы, –
Нет провидческого гласа, –
И не рубят головы,
Чтоб над мёртвым изгаляться.

Если б думал так дурак,
Если снял бы с бельм повязку…
Впрочем, было б всё не так,
Значит, не было б и сказки.


 

 


МОЛИТВА

К Тебе я, Боже, припадаю,
Молю понять мне помоги:
Зачем нужны бандиты раю,
А власти – лишь Твои враги?
Они от прихотей устали,
Не в радость это житиё.
Но все же лживыми устами
Поют про царствие Твоё.
И как же их смиренны речи,
Любовью дышит каждый стих…
О Боже, как же ты доверчив,
За правду принимая их!
Кровоточат Христовы раны.
Неужто ж Сына кровь – вино?
Воры Ему воздвигли храмы,
Их жертв на паперти полно.
Наш мир в какой своей причуде
Иль в назиданье Ты создал?
Христопродавцы и иуды,
Лоб осеняя, правят бал.
 


Кругом рабы, одни холопы –
В том воля, Господи, Твоя?
Что люди – рвутся даже стропы
При виде мира бытия.
Твои заветы – на отмену,
Твоих апостолов – в пажи!
Что им загробная гиена?
Ты их при жизни накажи!
За кровь невинных, горя стоны,
Что человек живёт, как тля.
Или с космического трона
Безвидной стала вновь Земля?



               



               

                ЭПИГРАММА
                неограниченному кругу лиц



Я усвоил ваш урок.
Что там Фарес, Текел, Мене!1
Ваше сердце – кошелек,
Что всегда открыт для денег.





               






      __________________________
        1 Мене, Текел, Фарес (иврит) – исчислен, взвешен, разделен – огненные слова, появившиеся на стене, где пировал царь Вальтасар, означавшие, что Бог  видит все  его постыдные деяния и вскоре нашлет наказание.

СОДЕРЖАНИЕ

Вместо проло-га…………………………. 4
Неназначенные встречи ................. 6
…Я пришёл к тебе сказать…………… 8
Моя цунами……………………......... 10
Свидание…………………………….. 12
Бред…………………………………... 14
Т.Н…………………………………….. 17
Эндшпиль……………………………. 19
От любви до  ненависти только десять слов…………………………..
21
«В вихрях яркого све-та»………….. 24
Ожидание………………………........ 25
Молода я…………………………… 27
Сны…………………………………… 28
«Мы снова встретимся однаж-ды». 31
Окончание сказки…………………… 32
Песня трубадура……………………. 34
Слово о слове………………………. 36
Сари-тэ………………………………... 38
«Обронила раз при встрече»…….. 40
«Сжалась вся в комочек»…………. 42
Домино……………………………….. 43
Грима-сы……………………………… 45
Перевоплощения души………………    46
Не останавливайте всуе………...... 48
Монолог пули……………………….. 50
Лео-нид………………………………... 54
Камикадзе……………………………. 56
Встреча………………………………… 59
Флибустьер………………………........ 60
В библиоте-ке………………………..... 63
Кукушка………………………………… 65
Мой тост……………………………….. 67
Сотворение мира…………………….. 69
Зеркала………………………………… 70
Икар…………………………………….. 74
Программы судьбы ………………….. 76
Слово о судьбе……………………….. 78
Вивальди весной 93-го……………… 81
Встань и иди…………………………... 82
Колыбельная………………………….. 83
Рецепт………………………………….. 85
«Жизнь почувствуешь пустой»…….. 87
Банальный реквием-89……………… 88
Сказка………………………………….. 91
Эмигрантская русскоязычная……… 93
Памяти Сергея Александровича Есенина…………………………………
95
«Насквозь цитируя Ахмато-ву»…….. 97
«Какой же верности ты жаж-дешь?»... 98
Проклятые вопросы для русской интеллиген-ции………………………..         
99
«Ты вновь немытая Россия»………. 101
Всё могло быть не так………………. 102
Молитва……………………………….. 104
Эпиграмма……………………………..  106
      
         
 

Литературно-художественное издание



Леонид  Иванович  Бессарабов


ТРЕЩИНЫ ТАЙН
Книга стихов и песен смутного времени


В авторской редакции

Технический редактор Л.Л. Чиркова
Корректор Т. М. Ножкина
Оформление О.Н. Макарова
Оригинал-макет, дизайн С.А. Чирков
Художник Б. В. Глубоков

–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Подписано в печать 02.08. 2013. Формат 60х90 1/32
Бумага офсетная №1. Гарнитура Arial.
Усл. печ. л.3. Тираж 100.
––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Информационно-издательский комплекс «Вестник»
410010, Россия, г. Саратов, ул. Геофизическая, 31/45

Отпечатано в типографии «Саратовский источник»
410086, г. Саратов, ул. Степная, 46
–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
 
 
 
 
ЛЕОНИД  БЕССАРАБОВ







ТРЕЩИНЫ   ТАЙН

Книга стихов и песен смутного
времени



                Художник Борис Глубоков









Саратов
Информационно-издательский комплекс «Вестник»
2013
 

УДК 882-1+929
ББК 84 (2Рос=Рус)6-5
Б 53


ISBN 978-5-9999-1819-2


Л.И. Бессарабов
Б 53 Трещины Тайн /Книга стихов и песен смутного
времени /. – Саратов: ИИК «Вестник», 2013. – 100 с.

Все права принадлежат автору. Цитирование, воспроизведение любой части сборника или иное использование текстов должно быть согласовано с автором. Телефон автора в Саратове +79093415678







ISBN 978-5-9999-1819-2

УДК 882-1+929
ББК 84 (2Рос=Рус)6-5
© Л.И. Бессарабов, автор, 2013,
© ИИК «Вестник», 2013.

 

Вместо пролога

                Т.  Н.
Жизнь намного короче, чем это
многим кажется. И смысл её только
в двух вещах – в любви и в творчестве.
А сочетание их – единственный способ
сказать, что ты когда-то жил.

Любовь, как дар, но чрезвычайный,
И жизни смысл и существо,
Всегда была покрыта тайной
И порождала мастерство.
Её стремились в высшей мере,
В стихах и музыке излить.
В своём неистовстве Гварнери
Заставил скрипку говорить.
Но в старых тайнах много трещин…
Скрипичный мастер-диссидент
Счертил с любимейшей из женщин
Свой несравненный инструмент.
Виола нам поёт поныне.
В лазурно – солнечной стране,
Где режут струны, Паганини
Сыграл и на одной струне.


 


Играл, терзаемый любовью, –
За что и в смерти был гоним, –
Плевал чахоточною кровью
В лицо мучителям своим…
Я обнимаю стан твой гибкий
С крещендо первыми зари,
С тобой, моя живая скрипка,
Мы песню песней сотворим.
Как нас крутило жизни ралли,
Но в иcкореженной судьбе
Мы все ж любили и сгорали,
Оставив строчки по себе.
 









Неназначенные встречи





 







 


 

 

Я  ПРИШЁЛ  ТЕБЕ  СКАЗАТЬ

Вела к тебе не авеню
Под звездной утончённостью.
Я шёл к тебе сказать «люблю»
По предопределённости.

А чтоб слова легко лились
И заискрились песнею,
Их изначальный, вечный смысл
Очистил я от плесени.

И я пришёл тебе сказать
Назло расхожим версиям:
Твоя открытость, как азарт, –
Простой эскиз бессмертия,

Что осиянную мою,
Мою обетованную
В экстазе я боготворю
Тебя, судьбой мне данную!

И я пришёл на взлёте сил,
Помеченных удачею, – 
Что без тебя не совершил, –
С тобой мне предназначено.
 


Пойдём? Пусть хляби бытия
Разверзывает безднами.
И пусть кому-то речь моя
Покажется помпезною.

Жаль! В их убогих словарях
Нет слова «ожидание»…
Пусть осуждают, раз хотят, –
Не обращай внимания.

Мне неуютно в их раю,
Я изгнан жизнью серою,
За то, что громко говорю,
Дышу, люблю и верую.


 




 

МОЯ  ЦУНАМИ

Положи меня, как печать, на сердце
твоё, как перстень, на руку твою:
ибо крепка, как смерть, любовь.

Книга Песни песней Соломона

Ты вошла, моя цунами,
В мир мой тусклый, без желаний,
С кровоточащими снами
Неназначенных свиданий,

Упорядоченной лавой
Непредсказанных событий.
Вся как сладкая отрава –
Слаще чем, тем ядовитей.

Мне твой смех зеленоглазый –
Катастрофа в десять баллов,
Разметавшаяся разом
В стенах падающих залов.

Я губами губ касаюсь –
Каждый нерв поёт и плачет.
Как я жил, не понимаю
Без терзающей удачи!
 


Наше странное знакомство,
Как редчайшей книги главы.
Кроме лжи и вероломства,
В ней на всё имеешь право.

В нашей встрече неслучайной
От невзрачности лекарство.
Раскрывайся, словно, тайна,
Приходи, бери и властвуй!









 

 


СВИДАНИЕ

Т. К., которую буду
помнить всегда

Как было пусто! Ну так что ж –
Я жаждал дива.
Я знал и верил: ты придёшь – 
Ты приходила.

Мне так хотелось в кабалу
Твоих объятий!
А у кровати, на полу,
Лежало платье.

Прильнуть и сразу ощутить
Всей кровью, кожей:
Порвать  связавшую нас нить
Никто не сможет.

И я сжимал, как в грабеже,
Плеча лекала.
А ночь, намаявшись, уже
В рассвет стекала.

 
            Не передать – в любых словах
Всегда сутулость, –
Как я боялся целовать,
Чтоб не проснулась,

Не разбудить и тишиной,
Глухой и вязкой…
Всё было так давным-давно,
Как в старой сказке…

Но вновь пью терпкое вино –
Свиданья признак:
Сегодня гостью жду в свой дом – 
Твой добрый призрак.

Я к этой встрече уж готов
Без теней чёрных.
Тебе в подарок – ворох слов
Неизречённых.

Ко мне ты склонишься опять,
Родной и томной,
Чтоб, как молитву прошептать:
— Живи и помни!


   

БРЕД

Телефонный звонок
Из глубокого сна,
Будто мясо крючок,
Выдирает меня
 
В мир, где солнечный диск
Вполнакала горит,
Пульс Вселенной то тих,
То, как в пляске, стучит.

У галактики криз
Всех энергосистем.
Звёзды сыплются вниз,
Потрясённые тем.

Мысли цепкий репей:
Я почти что здоров,
Ведь больному страшней
Слышать скрежет миров,

Знать всегда, что ты есть
Где-то рядышком тут.
Это тяжко, как крест,
На котором распнут.
 

Твои всплески, мой мим,
Мне уже не нужны,
Словно верность с другим
Переспавшей жены.

И признанья того,
Что душой ты слаба.
Это, право, всего
Лишь пустые слова.

В них, что «против», что «за» – 
Всё по коже мороз.
Горек мне твой эрзац
Стеариновых слез,

И с полсотни в сезон
Театральнейших тем.
Снова броситься б в сон,
Даже в жуткий совсем!

Опустись пелена!
Защищать не хочу
Аллергию ума
Аллегорией чувств!


И свербит, как гобой,
Разошлась колея.
Я остался собой,
Ну, зачем тебе я?!

Ты свихнулся, звонок,
Замолчи, замолчи!
Как все в мире старо…
Мы себе палачи.


 

 


Т. Н.

Люблю! Любви крутое месиво
Пушинкой не стряхнуть с плеча.
Так не суди же опрометчиво,
И не отвергни сгоряча.
Да, через жизни, страны, смерти я
Вновь шёл и шёл к тебе одной.
Ты в очень многие столетия
Была мне любящей женой.
А ныне встретились мы снова.
Но, пламя в искру ограня,
Ты смотришь строго и сурово,
И ты не узнаёшь меня!
Мы оказались в мире штаммов,
А если коротко и в суть –
Здесь лихо действуют программы
По изнасилованью судьб.
И память тут давно распята,
И счёт потерям не измеришь.
Закономерная расплата…
Ты смотришь, веришь и не веришь!




Готов рыдать, смеяться, каяться…
Да что я глупости порю!
Итог всё тот же получается:
Бесстыдно я тебя люблю!
Как камень в дорогой оправе
Переливаешься огнями,
Все, как  в древнейшем римском праве,
Мы, сильные, решили сами.
               








               

ЭНДШПИЛЬ

Всё сказано! Притом
И сделано уже.
И пройден Рубикон
Предельных рубежей.
 
И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

И не понятно лишь,
Чего же ты ждала?
Потеряно сидишь
У краешка стола.

И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Застывшая мольба:
Пойми и помоги!
И вертится едва,
Что мы почти враги.
 
               
                И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Чтоб в эндшпиле ничьей
Ты вновь была права,
Из глупости речей
Плету я кружева.

И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Что день несёт двоим?
Как ужас он глазаст…
Давай уж помолчим,
Раз нечего сказать.




 

 
 
Вот перед вами два портрета – вот и вот!
На этих двух портретах лица братьев.
В. Шекспир
      ОТ ЛЮБВИ ДО НЕНАВИСТИ ТОЛЬКО
                ДЕСЯТЬ СЛОВ…
                Г. К.

                1
В счастливый день, в счастливый час
Кружимся мы смеясь,
Поет гобой для нас с тобой
И мир чарует глаз…
        О. Уайльд «Баллада Редингской тюрьмы»
Брови ты крыло
Гнешь, беспечная!
Что произошло?
Чудо вечное.
Речи сыплешь лишь
Просто грудами,
На меня глядишь
Изумрудами.
Я  пью допьяна,
Как в последний раз,
Зелена вина
Твоих чистых глаз.
И, испивши,  смолк.
Слушать вечно рад
Как шуршит твой шёлк
Нежных сладких клятв.
И сквозь счастье стон:
Без тебя, поверь,
Хоть из жизни вон!
И захлопнуть дверь!               

                2

               
Что ж, люди правы: их дела,
Как мысли их черны.
Ни вечный Бог, ни Божий сын
Их видеть не должны.
                О. Уайльд «Баллада Редингской тюрьмы»

Брови ты крыло
Зря коверкаешь!
Что ушло – ушло,
Что поделаешь!

Речи  сыплешь лишь
Просто грудами,
На меня глядишь
Изумрудами.

Выпью допьяна,
Я в последний раз
Зелена вина
Твоих лживых глаз.

Голос сердца смолк…
Ну, на кой мне ляд
Этот гладкий шёлк
Твоих ложных клятв?

Неумолчный звон…
За собой, поверь,
Как из жизни вон,
Я захлопну дверь!      
   




 













В  ВИХРЯХ  ЯРКОГО  СВЕТА

В вихрях яркого света
Ты всегда появлялась.
Или, может, всё это
Мне хотелось, казалось?
Взор бесстрастный налево,
Взгляд направо – разящий.
Ты была королевой,
Править очень уставшей.
От неё всё живое
Приходило в смятенье,
Даже Мёртвое море
Ей лизало колени.
Я влюблен был навылет,
Я пропал под завязку,
Я завидовал пыли
На туфлях моей сказки.
Но моя королева –
Все напрасны потуги –
На меня не глядела –
Ей нужны только слуги.

               

ОЖИДАНИЕ

Нет оснований для раздора,
Всё погребёт девятый вал.
Я жду тебя, как приговора,
Который вынес трибунал.

Я жду тебя, часы спешат,
Я взбешен, зол, какие оды!
Я стрелки двигаю назад,
А ты всё так и ты не приходишь!

Я жду уже тысячелетье,
Как заарканенная дичь!
Как абсолютного бессмертья,
Которого нельзя достичь!

Я прокляну твоё жеманство
И глаз холодное стекло!
Я весь, как мёртвое пространство,
В котором время истекло.

Нет слов, которыми унижу
И раны все я растравлю!
О, как себя я ненавижу
За то, что так тебя люблю!
 


Там – задыхающийся шёпот
Пальбой – в промозглой тишине!
А слева гулко рвётся молот,
Что это снова не ко мне.

Но вот – ступеньки я считаю, –
Как песня, цокот каблуков!
Да, это ты! Я оживаю.
Я всё простить тебе готов.


 


 


МОЛОДА  Я

Молода я, хоть от роду
Лет немало мне.
Но жила все эти годы,
Как в бездонном сне.

Крови древней я и верной,
Знак мой – знак Огня.
Заколдованной царевной
Я ждала тебя.

Годы медленно листались,
Дни сучились в нить…
Очень многие пытались
Сердце разбудить.

Но ни мыслей, ни желаний –
Ничего не сметь!
Тяжек сон воспоминаний,
Чёрных, словно смерть.
 


Но совпали все приметы.
Ты сказал: «Живи!
Не моли, не жди, не сетуй!
Встань, прильни, люби!»
 
И от счастья пламенея
К своему стыду,
Я шепчу, совсем глупея:
– Милый, я иду!







               

СНЫ

Памяти  Т. К.

Зашуршит огонь в камине,
Снов нанизывая ложь.
И, связав вчера и ныне,
Тенью лёгкой на помине
Снова в сон ты мой войдёшь.

Колдовским прищуром сглаза,
Поворотом нервных плеч
Я опять, как тайной, связан,
Что хранить от всех обязан,
Но не в силах был сберечь.

Всё прощается в раздолье
Мира мёртвых амплитуд.
Пусть сменилась радость болью,
Пусть в висках уж перец с солью,
Всё равно мы вместе тут.



До отмеренного часа
Мы пробудем здесь вдвоём…
Жаль, что ночь должна кончаться
И пора мне возвращаться
В пробуждение своё.





               














* * *

Мы снова встретимся однажды
Случайно, глупо, беспричинно.
И задохнёшься ты от жажды
Желанья слиться воедино.

И, улыбаясь  от волненья
Вновь обретаемой утраты,
Ты пожалеешь на мгновенье,
Что это было всё когда-то…




               

ОКОНЧАНИЕ  СКАЗКИ

Сказку ты плела
Мне красивую.
Фея в ней жила –
Диво дивное…

Я тебе не муж.
Ты уклончиво
Говоришь, что уж
Всё закончено.

И застигнуто
Смотришь в зеркало,
Злостью выпукло
Исковеркана.

Сцены суть проста,
Нет в ней новости.
Заливают так
Всполох совести.

Извинения
Сыплю мысленно:
Здесь ничейный я,
Третий, лишний я!
 

Что ж, мне поделом!
Не пророчествуй!
Мне пора добром
В одиночество.

Жить потерянно,
Впредь не веруя,
Мне отмерено
Полной мерою.

Память лишь взревёт
Неизбывная:
Ты была моё
Диво  дивное!

Но волшебница
Вдруг опомнилась.
Жизнь всё вертится –
Сказка кончилась.


 
 

          ПЕСНЯ ТРУБАДУРА

Простите же наглость мне,
                Ваше Величество
Припасть и к губам, и к рукам!
Я вам обещаю такое количество
Несказанных ласк по ночам.
Я знаю, я вам некудышная пара,
И что не способен на лесть…
Что все, чем владею – перо и огарок
Свечи, чтобы вас превознесть.
Один вам напишет портреты с натуры,
Другой изваяет вас в рост.
А я лишь потомок простых трубадуров
И, в общем, не белая кость.
А жизнь беспросветная,
                о Ваша Светлость!
И как человек одинок в существе!
А счастье как неуловимая беглость,
Но вовсе не вечная твердь!
Любовь меня рвёт, раны все кровоточат.
За мною одни разве же только
                провинности…
Как хочется мне заглянуть в ваши очи,
О как я желаю всего лишь взаимности!
 


Но вы при дворе вся в балах и привычках,
Сегодня Ваш день, чтобы зреть вернисажи.
О, как я люблю Вас, без всяких кавычек
Готов оплатить это зрелище даже!
Пусть, будет все так, как решит
Ваша Милость –
Я знаю, вы чище, вы выше, добрее –
Нельзя полюбить? Примените же силу!
Велите казнить. И как можно скорее.


               



               


 

СЛОВО  О  СЛОВЕ

Было Слово, а потом,
Странные дела!
Собирали в гладкий ком
Чувств и мыслей ржавый лом,
Посеревшие от дней,
Словно камни от дождей,
Прежде яркие слова.

С поздней ночи до зари
В ожидание дня
Не молчи, ну, говори,
Тихо, про себя.

Хоть и клонишься ко сну,
Знаю, не уснёшь.
Так всегда я прихожу –
В час, когда не ждёшь.

С поздней ночи до зари
Я на улиц зов
Шёл, листал, как словари,
Тени чьих-то снов.
 


Но одна лишь мурова –
Жалок мой улов.
Редки новые слова
В залежах веков.

Вот и выродился слог –
Сер стал и дебел…
Я в отчаянье не мог
Не прийти к тебе.

Потому, что на заре
Скажешь ты, любя.
– Долги ночи в октябре
В ожиданье дня!





            


САРИТЭ

С. А.

Наконец-то выпрямлюсь.
От душевных страз
Расколдован искрами
Из раскосых глаз.

Засверкало красками,
Серость унесло.
Как с тобой мне ласково,
Сладко и тепло!

                Ночь скользит минутою
                В маленьком раю.
                В поцелуи кутаю
                Наготу твою.

           Нас несёт одна струя, –
           Не найду притворства я, –
           В нежности безумствуя,
           Глупостям потворствуя.


 


Смотришь черносливами –
Смерть для Логоса.
Медными отливами
Катишь волосы.

И стучит участливо,
Не без торжества:
Мы нахально счастливы,
Так, что просто страх!

А лишённым радости
Это невпопад.
Пусть зайдутся в зависти,
Если захотят.

          Нас кружит своя струя, –
          Удивлён проворству я, –
          Чтоб сплести, безумствуя,
          И нести, потворствуя.


 

 

* * *

Ю. Б.

Обронила раз при встрече,
Что от женщин ты отлична:
Даже кровь не человечья
И земной не идентична.

Это верно, это правда.
И тиха ты, и крамольна,
Ты всегда чему-то рада,
Вечно чем-то недовольна.

Словно создана для боли
Из тончайшего эфира,
Из свободы и неволи,
Для неведомого мира.

Как взволнованы всечасно
И нервозны эти плечи!
Видно, тем-то и прекрасны
Ненаписанные речи.

 





Оборву сомнений гроздья,
Слов не буду слушать дельных,
И в тебе признаю гостью
Из миров из параллельных.

Вся – спокойствие и страстность,
Вся – комок, и вся – безбрежность!
Как с тобой светло и ясно,
Неизведанная нежность!

На обиду – губы мелом,
Нет невнятней диалектов.
Ты – с летающих и, в целом,
С неопознанных объектов.


 

 

                * * *

Ю. Б.

Сжалась вся в комочек – и не тронь.
Больно, как ещё ни разу прежде!
Смахивает тонкая ладонь
Слёзы, словно дребезги надежды.

Бесятся лохмотья пустоты
В безднах без единого просвета.
Даже солнца огнетворный диск
Видишь ты погибшею планетой.

Но утри глаза и оглядись!
Ты у обелиска Идеала.
И иначе соткана вся жизнь:
Умер день, но новый ночь зачала.

Он тебя поутру озарит,
Сникшую, как порванные снасти,
И подарит капельку любви,
Искру заблудившегося счастья.

               

КАМЕНЬ ДОМИНО

Плющом ползущее «люблю»!
И освеклившиеся лица.
Я не поверил, думал, сплю,
А весь позор мне только снится.

Забыть, не помнить, всё простить,
В твоих набегах видеть шалость?
Из контрибуции любви
Мне роль шута лишь не досталась.

Пусть пёс затравленно завоет,
Мол, кость чужому не отдам!
Я ж заплачу большой ценою
По тем любовным векселям!

Как зачеркнуть, как отмести
Промозглой чувственности голод?
Как победителем войти
В с лица земли сметённый город?

Лежат руины, как на блюде!
Ни дать, ни взять, ни подарить!
Здесь победителей не судят,
Поскольку некому судить!
 





И не начать нам жизнь другую
На незнакомом берегу.
Ведь я безумьем не торгую
И от себя не убегу.

Смешно и страшно, пошло, грустно…
Мой сменщик пьёт моё вино!
А в чёрных душах пусто-пусто –
Ну точно камень домино!


 

 

ГРИМАСЫ

Л. А. Б.

Мрак выцветал, рассвет всё ближе.
Как затаённая печаль,
На сердце спящего Парижа
Лежала площадь Этуаль.

И город раздавал в гримасах,
С ограниченьями и без,
Одним – бездарность в Монпарнасе,
Другим – бессмертье в Пер-Лашез.

Ты ж снова просишься в объятия,
Мол, вспомнить прежнее изволь!
Какое жуткое занятье
Будить свихнувшую боль!

Твоей улыбке лицемерной
Что лязг, что звуки кастаньет…
Так ухмыляются химеры
Собора, что давно уж нет.


               
 








Перевоплощения  души





 






 


 

 


НЕ  ОСТАНАВЛИВАЙТЕ  ВСУЕ

Не выясняйте то, что ясно,
Чужим не кланяйтесь дарам.
И не глядите понапрасну
Вслед отстучавшим поездам.

Не разрывайте, что окрепло,
Не дайте злобе в душу влезть,
Не посыпайте память пеплом
Под упоительную лесть.

Друзей не проклинайте ложных,
Случайно смывших макияж:
Проклятье, брошенное в прошлом,
В грядущем выстрелит в тебя ж!

Не утопите жизнь в дизайне,
Не ждите, что вас призовут.
Дышите глубже и дерзайте,
Но не держитесь на плаву.



 



Не возводите в веру частность,
Порывам не найдя ответ, –
И осенят покой и ясность
Неотвратимо, как рассвет.

А напоследок говорю я,
Чего никак не обойти:
Не останавливайте всуе
Иные выбравших пути.


 

 


МОНОЛОГ  ПУЛИ

Уж есть полёт, а шума нет.
И труп пока что дышит,
Глушитель плотно так надет,
Что цель меня не слышит.

Не хмурьтесь! Смерть со мной нежна,
Год больше, годом меньше!
Как ваша ласка мне нужна!
Я женщина из женщин!

Уже написан этот миг,
И встреча не случайна,
Когда коснеющий язык
Проглотит с кровью тайну.

Я вам беззвучно так спою
Куплетик, но коронный.
Песнь лебединую свою,
И марш ваш похоронный.




Я шлёпну мягко так: привет!
Без ярости притворной.
Для тех, кому покоя нет,
Я лучше всех снотворных.

Стрелка назвать мне нет причин
Убийцей. Исполнитель,
Надёжный самый из мужчин
И мой руководитель.

В меня он вовсе не влюблён,
Но всё я забываю,
Когда меня ласкает он,
В обойму заряжая.

Жизнь коротка и так глупа,
А я любви не скрою,
Пусть говорят, что я слепа,
Пусть прослыла шальною.

Сказал бы только: милая!
И мне конец не страшен.
О, как его б любила я,
Головку потерявши!



О, сколько было бы огня,
Как в ожиданье кары:
Мужской характер у меня
Но женские всё ж чары.

Не любит! Сутенер! Боюсь!
И угождаю даже!
Любому шлюхой отдаюсь,
Как только он прикажет.

Сейчас рванусь я напролом.
Но что за чертовщина!
Интимно стиснута стволом,
Я становлюсь мужчиной.

Теперь любовь несёт вам боль,
Они, как сестры, дружат,
Но перепутанную роль
Сыграю я не хуже.

В хребте колючий холодок –
Проклятая беспечность!
Я в вас проделаю глазок,
Чтоб вы глядели в вечность.




Уже я слышу голоса,
Пронзительные, ибо
Вас держит страх за волоса,
Поднявшиеся дыбом.

Не пожалею мать-отца…
Что там такое? Это –
Кусочек маленький свинца
В ладони у эксперта.


 


 


ЛЕОНИД
4

Всем Родину любившим больше жизни

Я почти что говорить не в силах…
Кто захочет, тот меня поймёт,
Но стою в ущелье, в Фермопилах,
Заслонив единственный проход.

Знал сначала, буду я зарублен:
Совесть стоит только головы.
Щит мой сломан, меч давно зазубрен,
А друзья-спартанцы все мертвы.

Их потом вновь соберут всех вместе,
Чтоб отдать предвечной темноте.
Видят боги, я не обесчещен:
Царь в свой дом вернётся на щите.

Мне не выбрать этой доли лучше:
Я любил красивый свой народ,
Это мне соцветие созвучий
Посвящал неведомый рапсод,
 


Для меня плясала Эвридика,
Для меня Гефест ковал мечи…
Я их всех – от мала до велика –
Просто был обязан защитить!

Было так назначено мне извне.
Так и жил, чтобы собою быть.
Если это всё не стоит жизни,
То тогда чего же стоит жизнь?

Я ворвусь в грядущее далёко,
Как связавший временную нить…
Нелегко в прообразе пророка
В магию молчанья уходить…


 

 

КАМИКАДЗЕ

Всем обманутым посвящается

И я, и противник смертельно устали
Ждать встречи, как цели единой,
Ломать фюзеляжами
                купол хрустальный,
Над облачной ползать периной.

Как волки, мы тут,
                в поднебесном урочье.
И время транжирим небрежно.
Прогрызлися звёзды на бархате ночи
И смотрят на нас безмятежно.

Холодные эти покоя приметы
Пульсируют в вечной обиде
То фугами тени, то трелями света –
Такого с земли не увидеть!

А нынче ли мне до красот этих разве,
Волшебной картины виденья?
Я прежде был лётчик, теперь –
                камикадзе,
И гибели жду, как везенья.

      Я знаю, покажется, может, кому-то
Романтикой это прелестной:
Зонтов не раскроют мои парашюты –
В живых оставаться бесчестно!

Здесь каждый увидит лишь то, что захочет:
Наивность, безумие, глупость…
А смерть костылями своими грохочет
И требует свежего трупа.

И пусть в утешение шепчут мне пули:
«Ты национальный посредник!»
Что ж делать, бесстыдно меня обманули –
Быть первым почётней последних!

Как их ненавижу, промозглых насквозь,
Свою несмышлёную смелость!
Я должен уйти, чтоб им лучше жилось,
Жралось и гулялось, и пелось.

Мы трудно живём, умираем не легче,
Но все ж в самураи мы метим.
А им в наших спальнях любить б
наших женщин
Да спьяну глумиться над этим!

Мы лишние там, нас сюда посылают
С согласья Всевышнего Аса.
Дарёных троянских коней не смиряют,
И нет против подлости лассо.

Но если бы мне предложили награду
В оплату отыгранной роли,
Просил бы, чтоб те прощелыги и гады
Себе животы распороли.

Но думал об этом я поздно и мало,
Покорный судьбе, словно робот,
Костяшками пальцев играя штурвалом
Летучего этого гроба.

Свершилось! Все! В сердце
смертельно я ранен,
К последнему акту готовый.
Сверкая, два зла, и сцепившись
                в таране,
Покажутся вспышкой Сверхновой.

Вмиг враг мой роднею по крови
мне станет,
Мы рухнем пылающим пледом.
Обломки закружит бессмысленный та-нец
Задуманной кем-то победы!

 

ВСТРЕЧА

Как натужно порой наступает финал!
Я глазам своим жёлтым не верю,
Но меня ты учуял и точно признал,
Хоть давно потерял в себе зверя.
Не лесная тропа нас столкнула с тобой,
Где прописаны волчьи законы, –
Ты, как призрак, возник на дорожке, на той,
Что ведёт к вожделенным загонам.
Ты родился волком – хоть рычи, хоть хри-пи,
Ты был даже надеждою стаи…
Но сманили тебя. И на длинной цепи
По-собачьи ты только  не лаешь.
Непосильно богатый бесчестным трудом
Твой хозяин солидный мужчина.
Шкуру суки, вскормившей тебя молоком,
Он ковром постелил у камина.
Он ногами попрал твою бывшую мать,
Что там смерть? И к чему похороны?
Стало модно волков сторожами держать, –
Охранять от собратьев хоромы.
Но сегодня, приятель, ты ляжешь кость-ми,
И вернешься в величие майи.
В прежней жизни, должно быть,
                мы были людьми.
        Homo homini… Сам понимаешь…

                ФЛИБУСТЬЕР

Тетива горизонта крылатых
Не несёт белых стрел парусов.
Ожидать – хуже нет для пирата,
Если к встрече давно он готов.

Мы от рома давно уж опухли.
В ожидании драм мировых,
Пришвартованы к этой вот бухте
Кандалами прочнее стальных.

Целую вечность сушили мы порох
Вам, сутенеры, ханжи и менялы,
Чьими делами, заботой которых
Жизнь Побережья насквозь провоняла.

В потасовках распухшие длани
Потянулись к орлянке с судьбой,
Для кого-то последним он станет –
Долгожданный не начатый бой.

 

Мы удач у судьбы не канючим,
Не привили нам светских манер.
Знай, мечи абордажные крючья,
Да про страх позабудь, флибустьер!

Ало-солёной не жалко нам влаги,
Не осенит наши лица тревога.
Реют над нами чёрные флаги –
Траур по душам, погибшим для бога.

Вот повязка. На глаз и наискось.
Нацеплю её, в драке сойдясь…
В сундуках там слепящие искры
Золотого слепого дождя.

Их потом, очищая от скверны, –
Заиграет в бокалах струя –
Мы, любимая, спустим в таверне,
Где впервые я встретил тебя.

Я их поминал материнское лоно
И делал работу, как истинный профи.
А за резней из бочонков с дублонов
Зорко следил монархический
профиль…
 


Догорающий вечера остов
Убаюкает нашу печаль.
Ты – океан мой, я – твой полуостров!
Я гляжусь в твоих глаз литораль.

Я кричу: как чудовищно чудо!
Волшебством неизведанных сфер
Мы – потомки великого Гуда
С королевских бессрочных галер…

Кто ж там, в прицеле оптическом, стеком
Знак подаёт, чтобы клацнуть затвором?
Жалкие дети последнего века,
Наши потомки – убийцы и воры.


               

 

В  БИБЛИОТЕКЕ

Наглотавшись вволю всяких бредней
Разных наглецов и лицемеров,
Распахну я двери в мир соседний
С аккомпанементом рваных нервов.

В мире том Илья оставил мету,
Там Яга, старуха, зелье варит,
Там моя царевна триста лет уж
Спит в своём холодном будуаре.

Глупая напыщенная фея
С ней сыграла эту шутку злую.
Я мою бедняжку пожалею,
Отыщу, влюблюсь и поцелую.

Искупаюсь в чане молока я.
Стану и красивей, и смелее,
С Баюном мы вдосталь поболтаем,
Вдоволь посмеёмся над Кащеем…

 


Но нашепчет вечность-синева – и
Мне она до смерти надоела, –
Что чудес на свете не бывает.
Чудеса – несделанное дело.

Пусть. Она права. С ней трудно спорить.
Правда – в каждой мыслящей пылинке.
Восвояси уходить мне вскоре
По своей неведомой тропинке.

               



               

 


КУКУШКА

Эй, кукушка, расскажи,
Далека ль дорога?
Сколько ль мне осталось жить –
Мало или много?

Что ж, вещунья, ты в ответ,
Сразу замолчала?
Видно, мне осталось лет
Очень-очень мало.

Пусть сожгут мой смертный прах,
И развеют в небе.
Жил ли, не жил ли, и – ах! –
Словно б я и не был!
 
И оплаканный друзей
Честными слезами,
Я раскинусь средь полей
Яркими цветами.
 
               
                И в двадцатую весну
Юноша счастливый
Соберёт полей красу
В дар своей любимой.

Как букет хорош и мил
У груди прекрасной…
Что ж, я умер, как и жил,
Не совсем напрасно.












 
 

МОЙ  ТОСТ

Поистине лицемеры – они распутники!
(Коран. Сура 9, Изгнание, ст. 67)

Я за диалектику пью, погодя, – и
Всё ясно, и всё в ней известно…
Свой тост поднимаю за вас, негодяи!
Без вас чёрт поймёт, в чём же честность.

Пора снять с мозгов занавески и шоры,
С морали – замки и оковы!
Понять, вы нужны, проходимцы и воры!
Иначе порядочность – слово.

За этих несчастных пью: женщин- игру-шек,
Бедняжки так страшно скучают!
Ведь шлюх философия, мир потаскушек
Наличье любви подтверждает.

За этих, с подмостков глядящих в красав-цы,
Особенно выпить я рад бы.
За вас, разномастных лжецов и мерзав-цев,
Скорбящих под тяжестью правды!

 

За всех, кто ломали, давили, стреляли.
Не спали, чтоб что-то затеять!
За вас, кто пре- , про-  да и просто давали!
А жизнь оказалась мудрее!

Итак, пожеланья мои прозвучали.
Еще пару слов о невеждах.
За них! Вышеназванных чтоб узнавали
В обличьях любых и одеждах!





               

 


СОТВОРЕНИЕ  МИРА

Третий день был днем творенья Геи.
Новый мир лишь в замысле мерцал.
И ждала планета  Галатеей,
Лёгкого дыханья Творца.

Бог потом за миллиард парсеков,
Созерцая отблески светил,
Вздумал: не создать ли человека?
И решился, взял и сотворил.

Сколько лет я знал то бестолково,
Постулат древнейший весь изгрыз…
Да, в начале мира было Слово.
Но тогда у Слова был и смысл.


               
               

ЗЕРКАЛА

(Новая сказка о старом)

Эту сказку без трактовки
Я почти переписал.
Правят ложь, обман, уловки
Всей страной Кривых Зеркал.

Сам велел своим декретом:
Веселись и все дела!
Состраданье под запретом,
Нежность с горя умерла.

          Что не так? – Вот зеркала.
          В кривизне источник зла!

               Сколько массовых утопий
               Тот указ нагородил!
               Кто-то что-то где-то пропил –
               И в герои угодил.

       Свят! Толчет, как воду в ступе,
       Властьдержательная рать.
       Через собственные трупы
       Нелегко переступать!

         Зеркала все, зеркала!
         В них кривая завела.
             Совесть – только для парада,
             Ум давно тут не блистал.
             Гнётся ниже – дать награду,
             Крупный пост в Стране Зеркал!

         Певчих драли в пух и перья –
         Отражались в зеркалах
         Рож бесстыжих лицемерье,
         Волчья злоба, скотский страх.

Но к чему в том видеть зло?
Лжёт проклятое стекло!

Хоть терпеть нет больше мочи,
Озабочены иным:
Что случится этой ночью
С государством тем больным?

Приглашён астролог. Чтоб тот
Им на звёздах погадал,
Отчего буянит ропот
За витринами зеркал?

              Убедить, мол, как народ:
Амальгама гнусно врёт?

     А по толпам ходят толки:
     Стоят грош стекло и кровь.
     Бей! Не думай! Чтоб в осколки!
     Всё потом отстроим вновь!

Право ж, нет пути иного,
Кроме хрупкости зеркал!
Где ж тем взять ума большого,
Кто не строил, а ломал?

Ни двора хоть, ни кола –
Бей, однако, зеркала!

       Так пришла пора для акций – 
       Вызрел полностью абсцесс, –
       Для решительных реакций
       На общественный процесс.

              Кто злорадствовал, кто ахал,
              По асфальту кровь текла,
              Тех, кого сажали на кол
              Из разбитого стекла.

Чтоб по свету разнеслось,
Чем платить за всё пришлось.

              Вот какие были страсти,
              Вот какая ночь была.
              Славно бились против власти,
              Наломали ж зеркала.

         Никогда не станут новью
         Нравы сказочной поры.
         Перепившиеся кровью,
         К жертвам пламенно добры!

Да, такие вот дела
Отражали зеркала.

С зеркалами ж всё не просто.
Кто-то их оклеветал.
Ровно слишком в них всё, плоско
Для Страны Кривых Зеркал.

Пиджаков покажут створки,
Декольте прищура глаз,
     Но таится что в подкорке
     Не выносят напоказ.

Нет глупее ремесла
Бить за это зеркала!

 

              ИКАР

Икар сделал себе крылья из перьев, слепленных
воском. И решил лететь к Солнцу. Умные
сограждане предупреждали безумца, что человек
не птица и не может летать. Но Икар, вопреки
их заверениям, взлетел. А когда он подлетел к солн-цу,
то жар светила растопил воск, крылья рассыпа-лись и
Икар разбился о землю.
Легенды и мифы древней Греции

Я устал от этих лиц,
Как скопированных с Босха,
Что глядеть сюда сошлись,
Как я клею перья воском.
Каждый морщил умный лоб:
Мол, такое не годится!
Где, когда, кто слышал, чтоб
Человек летал, как птица?
Их суждения, как плеть,
Мудрость – просто в изобилье.
Я давно хотел взлететь –
Мне не раз ломали крылья.
Если просто, без затей
На мечте поставить точку,
То, умнее всех людей
Диоген, проживший в бочке.

Слушать их – к параличу!
И без грозного «бонзая»
Я вперед и вверх лечу,
Я винтом в лазурь вонзаюсь.
Здравствуй, Солнце! Не ярись!
Я внизу оставил ропот.
Первым я рванулся ввысь,
Первым я войду и в штопор.
Я не слушал греков ложь,
В ней ни слова без корсета.
Пусть я гибну, ну так что ж!
Я – дитя  огня и света.








      









   






  Программы судьбы






 





 


 

 


СЛОВО  О  СУДЬБЕ

Не верьте оправданьям,
Что связаны мы роком,
В Предсказанность деяний,
В Проставленность всех сроков!

Ведь в Предопределённом
Для малых и гигантов
Есть множество резонов
И сотни вариантов.

Их выбор не случаен,
В его основе Логос,
Который прозреваем
В Тезаурусе Рока.

Кровь б в виденье жестоком
Не спутать с киноварью!
Кого назвать пророком,
Кого же мерзкой тварью.



 

И логикой простою
Пометить каждый атом
Торговца добротою
И злобы мецената.

Как правила грамматик
Есть видимость уступок,
Что Бруно был фанатик,
А Галилей – отступник.

Не стоит удивляться:
На казни, принародно,
Местами поменяться
Они б смогли свободно.

Но цепь добра и бедствий
Куется воедино
Значением последствий,
Рождающих причину.

Расставлены лишь вехи,
Судьба в эскизе, то есть!
А средства и помехи
Им диктовала совесть.
 


И совершая дерзость
Самоубийства вроде,
Ищи закономерность –
Нет случая в природе!

Комедию иль драму
С поправкою твоей
Судьба сведёт в Программу.
И выдаст на Дисплей.







 


 

ВИВАЛЬДИ  ВЕСНОЙ  93-го

Спросила скрипка странная,
Пронзив беззвёздность ночи:
– Зачем весна желанная
Всё наступить не хочет?

Не греет солнце солодом
Зачем? Не понимаю…
Зачем слезливым холодом
Октябрь кропит по маю?

Пусть! Никуда не деться ей;
Мой тополь стал берилловым,
В серёжках весь, как девица,
На хоровод хватило бы.

В вой стуж ему не верится.
В цветения оброке
Весне, нагой изменщице,
Он – вызов. И упрёк ей.

               

 


ВСТАНЬ  И  ИДИ

Как ты себя не береги,
А отступать никак нельзя,
Когда ещё сильны враги,
Пока в опасности друзья.

Себя получше подготовь
Ходить по лезвию всегда,
Пока в сердцах живёт любовь,
Пока на свете есть вражда.

Пока не погребли в ночи
Твою беспомощную тень,
Вставай, и, стиснув страх, иди!
Чтоб наступил назавтра день.


 


 

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Опустилась мгла ночная
На замерзшие поля.
Во Вселенной проплывая,
Спит в сиянии Земля.

Ветер с Космосом поспоря,
Облака прогонит прочь.
И в сверкающем уборе
Околдованная ночь.

Вон блестит частица света!
То, низверженной с небес,
Молча, падает комета
На глухой притихший лес

Бриллиантовым узором
У истоков Млечных рек
Звёздный плач нестройным хором
С ней прощается. На …век.



 


Галактической утробе
Вышло крепко потрудиться,
Чтоб без глупости и злобы
Ночь такой смогла родиться.

Я шепну тебе украдкой,
Что открыть уж глазки лень.
Спи, родная, сладко-сладко…
Завтра снова будет день.









 

 

РЕЦЕПТ

Когда в тиши, дрожащей от прелюдий,
Ты просишь дать поэзии рецепт,
Мне предлагая бешенство иллюзий,
Я принимаю сделанный акцепт.

Итак, поэзию состряпать очень просто.
Собрать, оставив прочие дела
Её в миру разбросанное просо,
Питающее фениксов и лам.

Взять в тех краях, где никогда и не был,
Где ничего за так не отдают,
Сверхчистых боли, радости и гнева
В обмен на страх, довольство и уют.
И всё сварить в котле большого неба.

И в точке наивысшего кипенья
Значенье Слова оплодотворить,
Как Лермонтов, рельефностью мышле-нья,
Как Фет, неординарностью любви.


 

Ну вот, глядишь, готово что-то вроде.
Теперь сюда добавить хоть чуть-чуть
Неистовость Высоцкого Володи,
Есенина отчаянную грусть,

В которых сам Тартини аж застонет,
Которых Босх не смог б вообразить…
Смотри: вот во Вселенском Камертоне
Твой звук к другим протягивает нить.

Банально, словно истина в последней
Инстанции, где правит абсолют,
Родилось чудо. Пусть кому-то бредни,
Но люди с сердцем песню узнают.


 

 

* * *

Жизнь почувствуешь пустой –
Перед вечностью постой!

Жди. И ты услышишь вдруг
Отдалённый сердца стук.

И в раздавшейся тиши
Стон неслышимый души.

Среди сотен, среди тысяч
Должен это ты услышать.

И по высшему приказу
Ты найти её обязан.

В свете дня ли, в блеске звёзд
Осуши росинки слёз,

И не мудро, без затей
Возврати улыбку ей,

Ожила чтоб, расцвела,
Чтоб светилась и сияла.

Родом всё добро из зла.
Нет другого матерьяла.

               

БАНАЛЬНЫЙ  РЕКВИЕМ – 89

Памяти Олега Мажурина

Мне сегодня некого стыдиться,
Некогда заботиться о глянце –
Я пришёл сюда с собой судиться
И вернуть все взятые авансы.

Слишком слепо доверял судьбе,
Был беспечен. А она – хитра.
Вот и наломал я дров себе,
Хоть для погребального костра.

Мне открыть бы глупости лицей:
Не мудрец, не мастер, не любимый…
Я сегодня здесь в одном лице
Прокурор, свидетель, подсудимый.

К черту! Оправданьям не поверю!
Как и предсказаниям руки.
Мне не возместить мои потери,
Мне не оплатить мои долги!


 

Долог в сардонические мили
Бег людей, меня что окружали.
Все, кто мог купить меня, – купили,
Кто не мог, – те мною торговали.

Ну а что ж мне с тех торгов досталось
На валюту лжи и лицемерья?
Мелкая дождливая усталость,
Серое безветрие безверья.

Женщина чужая с панагией
На диване и окурков куча!
Господи прости и помоги ей
Отыскать кого-нибудь получше!

Мебель, «Ревилон», фарфор,
                «Фламинго»…
Дорого! Вот повод, веселимся!
Принесли, купили, взяли с рынка…
Не с того ль, к которому стремимся?

Вот и всё, что нажил, набивая
Шишки, выдрав щедрости ростки.
Да ещё свирепая и злая
Чернота космической тоски.

 

Горы сладких, круглых слов – черешен,
И не кровь в висках, а киноварь,
Будто я прижизненно безгрешен,
Словно генеральный секретарь.

Но ведь были те, кто и щадили,
Кто любили. И, вконец отчаясь,
Кто, не улыбаясь, уходили.
По-английски. Молча. Не прощаясь!

А теперь, как выскребли – всё чисто,
Крах не собирает никого!
Буйный алкоголь самоубийства
Бьёт под дых и «занавес!» орёт.

Всепрощеньем мерзость не обидишь,
Ничего нельзя перерешить!
Видно, вот он, мой последний финиш –
У обрыва в пропасти души…


 
 

СКАЗКА

Милая добрая фея
С брильянтами ласковых глаз!
Послушай же, фея,
Скорее, скорее
Вели, чтобы свет их погас!

Под окнами глаз твоих ходит
Ужасный уродливый гном.
Он очень начитан,
Он злобой пропитан,
В тебя безгранично влюблён.

Милая добрая фея,
Не надо его искушать!
Сквозь дым бриллиантов
Не видно гигантов,
Пигмеев тем более не увидать!

Милая добрая фея,
Он облик изменит и стать!
Ведь гном твой постылый
Волшебною силой
Владеет и принцем захочет предстать.

 

Милая добрая фея!
Страшилу злодея
Легко обмануть.
Орёл или решка –
В скорлупке орешка,
Листочек – твой парус,
Брильянт на стеклярус
Смени. И немедленно – в путь.

Милая добрая фея!
Беги же, сошёл он с ума!
Скорее, скорее,
Иначе, иначе
Брильянты проплачешь,
И ведьмою станешь сама.



 

 

ЭМИГРАНТСКАЯ  РУССКОЯЗЫЧНАЯ

Как облака бы быть свободным –
Простор, куда ни оглянись!
Зачем я им не брат, хоть сводный,
В семье, кочующей без виз?

Чтоб не испытывая боли
В воспоминания огне,
Быть эмигрантом поневоле
В своей растерзанной стране!

А нам об этом возвестили
В час проходимцев и глупцов
Воры имперские России
Со свалок в поисках венцов.

Нам до Тебя не докричаться
Из триэсерской старины.
Отчизна! Жёлтому мерзавцу
Мы в жертву здесь принесены.



 


И вот чужой до неприличья
Мой бывший брат в большой родне,
«Привет, земляк русскоязычный!» –
В насмешку вслед бросает мне.

Как я хочу к Тебе вернуться,
Припасть униженным лицом!
Но к мертвецам – не дотянуться,
И не пробиться со стихом.

В такт демократии сурдинке,
Они кивают головой.
На этом новом русском рынке
Торгуют мною и Тобой.




 


 

ПАМЯТИ  СЕРГЕЯ  АЛЕКСАНДРОВИЧА
ЕСЕНИНА

Я не помню, как, когда, но где-то
Мне попался тот «персидский томик».
Сердце обнажённое поэта
Вдруг забилось на чужой ладони.

Под окном редакции газеты,
Где в Баку уже верстали сводку,
Шляпу наклонивши к Парапету ,
Он просил у Чагина на водку:

– Что уж там до спора!
Жизнь моя – беглянка –
Пронеслась, как скорый
Мимо полустанка.
 
И любовь в апреле…
Только не припомню:
В песне ли, в постели
Излилась ты томно.
Бросил я тебя ли,
Бросила ль меня ты?
Лишь осталась песня,
Словно запах мяты.

Захирели мысли
И, вконец отчаясь,
Видно, разошлись мы,
Так и не встречаясь…

По утрам его терзала боль
Жуткая, как верная примета!
– Граждане, кому не жалко сколь,
На пропитье русскому поэту!

И тогда спускался Чагин вниз,
Причитая прямо от порога:
– Деньги вот! Серёжа, поднимись
Не позорься только, ради Бога!

И опять Есенин на коне!
Будет петь и пить, назад ни шагу!
Едет он в деревню Шаганэ ,
Чтобы написать стихи про Шагу.

               


* * *

Насквозь цитируя Ахматову,
Не понимая, что к чему,
Ты мужу своему рогатому
Твердишь: люблю, люблю, люблю!

Всё для тебя одни условности,
Слова, как стая воронья.
Нет смерти гаже бездуховности,
Нет грязи мерзостней вранья!

Но тьма и сумерки – не тождество,
Тут мы не попадём впросак.
Какое всё же ты ничтожество!
Какой он всё-таки дурак!


 
 


* * *

Какой же верности ты жаждешь?
А ведь пора бы понимать,
Кто изменил себе однажды,
И дальше будет изменять.

Как подаяние по средам
Твоё умение прощать.
Тот, кто себя однажды предал
Не сможет уж не предавать.

Причём тут срок? Какие даты?
Твоих прощений одолженья?
Всё началось давно когда-то,
Сегодня – только продолженье.


 

 

ПРОКЛЯТЫЕ  ВОПРОСЫ
ДЛЯ  РУССКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

В года, давно забытые до слёз,
Интеллигент наш, сытно отобедав,
Любил попрепарировать вопрос:
Кто виноват в российских наших бедах?

С котлет картофельных непротивленья злу
Являлась удручающая смелость.
И вот душил интеллигента блуд
Другим «больным» вопросом –
что же делать?

Спустя столетие, нашли, кто виноват.
Они уж о пощаде не просили –
Кто в 45-ом принимал парад,
Кто атом дал безлапотной России…

Но мы язык чесать умеем, можем пить,
До гибельной, до самой крайней точки.
Уж нет страны, где б можно было жить,
Мы опустились до последней строчки.
 

Где выход, тщетны поиски, всё зря!
С рукой протянутой не стоит жаждать чу-да:
Истории намылена петля,
Уже давно заждался сук Иуду.

И нам теперь нечасто снятся сны –
О проданном былом величье разве ж…
На пустошах разграбленной страны
Есть место только для церквей и клад-бищ.

Из бытия опять вопрос возник.
Стоит! Его не сдвинуть ни в какую!
Есть мысли, заводящие в тупик,
Есть думы, приводящие в пивную.

Ну, пей же, пей заморский самогон –
Лекарство лучшее от подлости и фаль-ши!
А в голове гремит, как божий гром:
Ну, сукины сыны, а что же дальше?


               




* * *

Немытой стала  вновь Россия,
Страна воров, страна господ!
Тобою правят «голубые»
И давят спившийся народ.
Какие там хребты Кавказа!
Глазами телепоказух
Заокеанскую заразу
В российский превращают дух.


 

 


ВСЁ  МОГЛО  БЫ БЫТЬ  НЕ  ТАК

Все могло бы быть не так,
Все могло бы быть иначе,
Если б наш Иван-дурак
Братьям-умникам дал сдачи.

Всё ж не царь ведь! А пока
Не садился б не по чину.
И не шпорил бы бока
Друга серого волчины.

Стало б ясно: сказки лгут,
Лешаки в лесах не воют,
И на кой тут ляд сосуд
С влагой мёртвой и живою!

Что искать невесту аж
В тридевятом государстве?
И одна сплошная блажь –
Молодильное лекарство!



 


Отменен поход на вы, –
Нет провидческого гласа, –
И не рубят головы,
Чтоб над мёртвым изгаляться.

Если б думал так дурак,
Если снял бы с бельм повязку…
Впрочем, было б всё не так,
Значит, не было б и сказки.


 

 


МОЛИТВА

К Тебе я, Боже, припадаю,
Молю понять мне помоги:
Зачем нужны бандиты раю,
А власти – лишь Твои враги?
Они от прихотей устали,
Не в радость это житиё.
Но все же лживыми устами
Поют про царствие Твоё.
И как же их смиренны речи,
Любовью дышит каждый стих…
О Боже, как же ты доверчив,
За правду принимая их!
Кровоточат Христовы раны.
Неужто ж Сына кровь – вино?
Воры Ему воздвигли храмы,
Их жертв на паперти полно.
Наш мир в какой своей причуде
Иль в назиданье Ты создал?
Христопродавцы и иуды,
Лоб осеняя, правят бал.
 


Кругом рабы, одни холопы –
В том воля, Господи, Твоя?
Что люди – рвутся даже стропы
При виде мира бытия.
Твои заветы – на отмену,
Твоих апостолов – в пажи!
Что им загробная гиена?
Ты их при жизни накажи!
За кровь невинных, горя стоны,
Что человек живёт, как тля.
Или с космического трона
Безвидной стала вновь Земля?



               



               

                ЭПИГРАММА
                неограниченному кругу лиц



Я усвоил ваш урок.
Что там Фарес, Текел, Мене!1
Ваше сердце – кошелек,
Что всегда открыт для денег.





               






      __________________________
        1 Мене, Текел, Фарес (иврит) – исчислен, взвешен, разделен – огненные слова, появившиеся на стене, где пировал царь Вальтасар, означавшие, что Бог  видит все  его постыдные деяния и вскоре нашлет наказание.

СОДЕРЖАНИЕ

Вместо проло-га…………………………. 4
Неназначенные встречи ................. 6
…Я пришёл к тебе сказать…………… 8
Моя цунами……………………......... 10
Свидание…………………………….. 12
Бред…………………………………... 14
Т.Н…………………………………….. 17
Эндшпиль……………………………. 19
От любви до  ненависти только десять слов…………………………..
21
«В вихрях яркого све-та»………….. 24
Ожидание………………………........ 25
Молода я…………………………… 27
Сны…………………………………… 28
«Мы снова встретимся однаж-ды». 31
Окончание сказки…………………… 32
Песня трубадура……………………. 34
Слово о слове………………………. 36
Сари-тэ………………………………... 38
«Обронила раз при встрече»…….. 40
«Сжалась вся в комочек»…………. 42
Домино……………………………….. 43
Грима-сы……………………………… 45
Перевоплощения души………………    46
Не останавливайте всуе………...... 48
Монолог пули……………………….. 50
Лео-нид………………………………... 54
Камикадзе……………………………. 56
Встреча………………………………… 59
Флибустьер………………………........ 60
В библиоте-ке………………………..... 63
Кукушка………………………………… 65
Мой тост……………………………….. 67
Сотворение мира…………………….. 69
Зеркала………………………………… 70
Икар…………………………………….. 74
Программы судьбы ………………….. 76
Слово о судьбе……………………….. 78
Вивальди весной 93-го……………… 81
Встань и иди…………………………... 82
Колыбельная………………………….. 83
Рецепт………………………………….. 85
«Жизнь почувствуешь пустой»…….. 87
Банальный реквием-89……………… 88
Сказка………………………………….. 91
Эмигрантская русскоязычная……… 93
Памяти Сергея Александровича Есенина…………………………………
95
«Насквозь цитируя Ахмато-ву»…….. 97
«Какой же верности ты жаж-дешь?»... 98
Проклятые вопросы для русской интеллиген-ции………………………..         
99
«Ты вновь немытая Россия»………. 101
Всё могло быть не так………………. 102
Молитва……………………………….. 104
Эпиграмма……………………………..  106
      
         
 

Литературно-художественное издание



Леонид  Иванович  Бессарабов


ТРЕЩИНЫ ТАЙН
Книга стихов и песен смутного времени


В авторской редакции

Технический редактор Л.Л. Чиркова
Корректор Т. М. Ножкина
Оформление О.Н. Макарова
Оригинал-макет, дизайн С.А. Чирков
Художник Б. В. Глубоков

–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Подписано в печать 02.08. 2013. Формат 60х90 1/32
Бумага офсетная №1. Гарнитура Arial.
Усл. печ. л.3. Тираж 100.
––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Информационно-издательский комплекс «Вестник»
410010, Россия, г. Саратов, ул. Геофизическая, 31/45

Отпечатано в типографии «Саратовский источник»
410086, г. Саратов, ул. Степная, 46
–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
 
 
 
 
ЛЕОНИД  БЕССАРАБОВ







ТРЕЩИНЫ   ТАЙН

Книга стихов и песен смутного
времени



                Художник Борис Глубоков









Саратов
Информационно-издательский комплекс «Вестник»
2013
 

УДК 882-1+929
ББК 84 (2Рос=Рус)6-5
Б 53


ISBN 978-5-9999-1819-2


Л.И. Бессарабов
Б 53 Трещины Тайн /Книга стихов и песен смутного
времени /. – Саратов: ИИК «Вестник», 2013. – 100 с.

Все права принадлежат автору. Цитирование, воспроизведение любой части сборника или иное использование текстов должно быть согласовано с автором. Телефон автора в Саратове +79093415678







ISBN 978-5-9999-1819-2

УДК 882-1+929
ББК 84 (2Рос=Рус)6-5
© Л.И. Бессарабов, автор, 2013,
© ИИК «Вестник», 2013.

 

Вместо пролога

                Т.  Н.
Жизнь намного короче, чем это
многим кажется. И смысл её только
в двух вещах – в любви и в творчестве.
А сочетание их – единственный способ
сказать, что ты когда-то жил.

Любовь, как дар, но чрезвычайный,
И жизни смысл и существо,
Всегда была покрыта тайной
И порождала мастерство.
Её стремились в высшей мере,
В стихах и музыке излить.
В своём неистовстве Гварнери
Заставил скрипку говорить.
Но в старых тайнах много трещин…
Скрипичный мастер-диссидент
Счертил с любимейшей из женщин
Свой несравненный инструмент.
Виола нам поёт поныне.
В лазурно – солнечной стране,
Где режут струны, Паганини
Сыграл и на одной струне.


 


Играл, терзаемый любовью, –
За что и в смерти был гоним, –
Плевал чахоточною кровью
В лицо мучителям своим…
Я обнимаю стан твой гибкий
С крещендо первыми зари,
С тобой, моя живая скрипка,
Мы песню песней сотворим.
Как нас крутило жизни ралли,
Но в иcкореженной судьбе
Мы все ж любили и сгорали,
Оставив строчки по себе.
 









Неназначенные встречи





 







 


 

 

Я  ПРИШЁЛ  ТЕБЕ  СКАЗАТЬ

Вела к тебе не авеню
Под звездной утончённостью.
Я шёл к тебе сказать «люблю»
По предопределённости.

А чтоб слова легко лились
И заискрились песнею,
Их изначальный, вечный смысл
Очистил я от плесени.

И я пришёл тебе сказать
Назло расхожим версиям:
Твоя открытость, как азарт, –
Простой эскиз бессмертия,

Что осиянную мою,
Мою обетованную
В экстазе я боготворю
Тебя, судьбой мне данную!

И я пришёл на взлёте сил,
Помеченных удачею, – 
Что без тебя не совершил, –
С тобой мне предназначено.
 


Пойдём? Пусть хляби бытия
Разверзывает безднами.
И пусть кому-то речь моя
Покажется помпезною.

Жаль! В их убогих словарях
Нет слова «ожидание»…
Пусть осуждают, раз хотят, –
Не обращай внимания.

Мне неуютно в их раю,
Я изгнан жизнью серою,
За то, что громко говорю,
Дышу, люблю и верую.


 




 

МОЯ  ЦУНАМИ

Положи меня, как печать, на сердце
твоё, как перстень, на руку твою:
ибо крепка, как смерть, любовь.

Книга Песни песней Соломона

Ты вошла, моя цунами,
В мир мой тусклый, без желаний,
С кровоточащими снами
Неназначенных свиданий,

Упорядоченной лавой
Непредсказанных событий.
Вся как сладкая отрава –
Слаще чем, тем ядовитей.

Мне твой смех зеленоглазый –
Катастрофа в десять баллов,
Разметавшаяся разом
В стенах падающих залов.

Я губами губ касаюсь –
Каждый нерв поёт и плачет.
Как я жил, не понимаю
Без терзающей удачи!
 


Наше странное знакомство,
Как редчайшей книги главы.
Кроме лжи и вероломства,
В ней на всё имеешь право.

В нашей встрече неслучайной
От невзрачности лекарство.
Раскрывайся, словно, тайна,
Приходи, бери и властвуй!









 

 


СВИДАНИЕ

Т. К., которую буду
помнить всегда

Как было пусто! Ну так что ж –
Я жаждал дива.
Я знал и верил: ты придёшь – 
Ты приходила.

Мне так хотелось в кабалу
Твоих объятий!
А у кровати, на полу,
Лежало платье.

Прильнуть и сразу ощутить
Всей кровью, кожей:
Порвать  связавшую нас нить
Никто не сможет.

И я сжимал, как в грабеже,
Плеча лекала.
А ночь, намаявшись, уже
В рассвет стекала.

 
            Не передать – в любых словах
Всегда сутулость, –
Как я боялся целовать,
Чтоб не проснулась,

Не разбудить и тишиной,
Глухой и вязкой…
Всё было так давным-давно,
Как в старой сказке…

Но вновь пью терпкое вино –
Свиданья признак:
Сегодня гостью жду в свой дом – 
Твой добрый призрак.

Я к этой встрече уж готов
Без теней чёрных.
Тебе в подарок – ворох слов
Неизречённых.

Ко мне ты склонишься опять,
Родной и томной,
Чтоб, как молитву прошептать:
— Живи и помни!


   

БРЕД

Телефонный звонок
Из глубокого сна,
Будто мясо крючок,
Выдирает меня
 
В мир, где солнечный диск
Вполнакала горит,
Пульс Вселенной то тих,
То, как в пляске, стучит.

У галактики криз
Всех энергосистем.
Звёзды сыплются вниз,
Потрясённые тем.

Мысли цепкий репей:
Я почти что здоров,
Ведь больному страшней
Слышать скрежет миров,

Знать всегда, что ты есть
Где-то рядышком тут.
Это тяжко, как крест,
На котором распнут.
 

Твои всплески, мой мим,
Мне уже не нужны,
Словно верность с другим
Переспавшей жены.

И признанья того,
Что душой ты слаба.
Это, право, всего
Лишь пустые слова.

В них, что «против», что «за» – 
Всё по коже мороз.
Горек мне твой эрзац
Стеариновых слез,

И с полсотни в сезон
Театральнейших тем.
Снова броситься б в сон,
Даже в жуткий совсем!

Опустись пелена!
Защищать не хочу
Аллергию ума
Аллегорией чувств!


И свербит, как гобой,
Разошлась колея.
Я остался собой,
Ну, зачем тебе я?!

Ты свихнулся, звонок,
Замолчи, замолчи!
Как все в мире старо…
Мы себе палачи.


 

 


Т. Н.

Люблю! Любви крутое месиво
Пушинкой не стряхнуть с плеча.
Так не суди же опрометчиво,
И не отвергни сгоряча.
Да, через жизни, страны, смерти я
Вновь шёл и шёл к тебе одной.
Ты в очень многие столетия
Была мне любящей женой.
А ныне встретились мы снова.
Но, пламя в искру ограня,
Ты смотришь строго и сурово,
И ты не узнаёшь меня!
Мы оказались в мире штаммов,
А если коротко и в суть –
Здесь лихо действуют программы
По изнасилованью судьб.
И память тут давно распята,
И счёт потерям не измеришь.
Закономерная расплата…
Ты смотришь, веришь и не веришь!




Готов рыдать, смеяться, каяться…
Да что я глупости порю!
Итог всё тот же получается:
Бесстыдно я тебя люблю!
Как камень в дорогой оправе
Переливаешься огнями,
Все, как  в древнейшем римском праве,
Мы, сильные, решили сами.
               








               

ЭНДШПИЛЬ

Всё сказано! Притом
И сделано уже.
И пройден Рубикон
Предельных рубежей.
 
И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

И не понятно лишь,
Чего же ты ждала?
Потеряно сидишь
У краешка стола.

И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Застывшая мольба:
Пойми и помоги!
И вертится едва,
Что мы почти враги.
 
               
                И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Чтоб в эндшпиле ничьей
Ты вновь была права,
Из глупости речей
Плету я кружева.

И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Что день несёт двоим?
Как ужас он глазаст…
Давай уж помолчим,
Раз нечего сказать.




 

 
 
Вот перед вами два портрета – вот и вот!
На этих двух портретах лица братьев.
В. Шекспир
      ОТ ЛЮБВИ ДО НЕНАВИСТИ ТОЛЬКО
                ДЕСЯТЬ СЛОВ…
                Г. К.

                1
В счастливый день, в счастливый час
Кружимся мы смеясь,
Поет гобой для нас с тобой
И мир чарует глаз…
        О. Уайльд «Баллада Редингской тюрьмы»
Брови ты крыло
Гнешь, беспечная!
Что произошло?
Чудо вечное.
Речи сыплешь лишь
Просто грудами,
На меня глядишь
Изумрудами.
Я  пью допьяна,
Как в последний раз,
Зелена вина
Твоих чистых глаз.
И, испивши,  смолк.
Слушать вечно рад
Как шуршит твой шёлк
Нежных сладких клятв.
И сквозь счастье стон:
Без тебя, поверь,
Хоть из жизни вон!
И захлопнуть дверь!               

                2

               
Что ж, люди правы: их дела,
Как мысли их черны.
Ни вечный Бог, ни Божий сын
Их видеть не должны.
                О. Уайльд «Баллада Редингской тюрьмы»

Брови ты крыло
Зря коверкаешь!
Что ушло – ушло,
Что поделаешь!

Речи  сыплешь лишь
Просто грудами,
На меня глядишь
Изумрудами.

Выпью допьяна,
Я в последний раз
Зелена вина
Твоих лживых глаз.

Голос сердца смолк…
Ну, на кой мне ляд
Этот гладкий шёлк
Твоих ложных клятв?

Неумолчный звон…
За собой, поверь,
Как из жизни вон,
Я захлопну дверь!      
   




 













В  ВИХРЯХ  ЯРКОГО  СВЕТА

В вихрях яркого света
Ты всегда появлялась.
Или, может, всё это
Мне хотелось, казалось?
Взор бесстрастный налево,
Взгляд направо – разящий.
Ты была королевой,
Править очень уставшей.
От неё всё живое
Приходило в смятенье,
Даже Мёртвое море
Ей лизало колени.
Я влюблен был навылет,
Я пропал под завязку,
Я завидовал пыли
На туфлях моей сказки.
Но моя королева –
Все напрасны потуги –
На меня не глядела –
Ей нужны только слуги.

               

ОЖИДАНИЕ

Нет оснований для раздора,
Всё погребёт девятый вал.
Я жду тебя, как приговора,
Который вынес трибунал.

Я жду тебя, часы спешат,
Я взбешен, зол, какие оды!
Я стрелки двигаю назад,
А ты всё так и ты не приходишь!

Я жду уже тысячелетье,
Как заарканенная дичь!
Как абсолютного бессмертья,
Которого нельзя достичь!

Я прокляну твоё жеманство
И глаз холодное стекло!
Я весь, как мёртвое пространство,
В котором время истекло.

Нет слов, которыми унижу
И раны все я растравлю!
О, как себя я ненавижу
За то, что так тебя люблю!
 


Там – задыхающийся шёпот
Пальбой – в промозглой тишине!
А слева гулко рвётся молот,
Что это снова не ко мне.

Но вот – ступеньки я считаю, –
Как песня, цокот каблуков!
Да, это ты! Я оживаю.
Я всё простить тебе готов.


 


 


МОЛОДА  Я

Молода я, хоть от роду
Лет немало мне.
Но жила все эти годы,
Как в бездонном сне.

Крови древней я и верной,
Знак мой – знак Огня.
Заколдованной царевной
Я ждала тебя.

Годы медленно листались,
Дни сучились в нить…
Очень многие пытались
Сердце разбудить.

Но ни мыслей, ни желаний –
Ничего не сметь!
Тяжек сон воспоминаний,
Чёрных, словно смерть.
 


Но совпали все приметы.
Ты сказал: «Живи!
Не моли, не жди, не сетуй!
Встань, прильни, люби!»
 
И от счастья пламенея
К своему стыду,
Я шепчу, совсем глупея:
– Милый, я иду!







               

СНЫ

Памяти  Т. К.

Зашуршит огонь в камине,
Снов нанизывая ложь.
И, связав вчера и ныне,
Тенью лёгкой на помине
Снова в сон ты мой войдёшь.

Колдовским прищуром сглаза,
Поворотом нервных плеч
Я опять, как тайной, связан,
Что хранить от всех обязан,
Но не в силах был сберечь.

Всё прощается в раздолье
Мира мёртвых амплитуд.
Пусть сменилась радость болью,
Пусть в висках уж перец с солью,
Всё равно мы вместе тут.



До отмеренного часа
Мы пробудем здесь вдвоём…
Жаль, что ночь должна кончаться
И пора мне возвращаться
В пробуждение своё.





               














* * *

Мы снова встретимся однажды
Случайно, глупо, беспричинно.
И задохнёшься ты от жажды
Желанья слиться воедино.

И, улыбаясь  от волненья
Вновь обретаемой утраты,
Ты пожалеешь на мгновенье,
Что это было всё когда-то…




               

ОКОНЧАНИЕ  СКАЗКИ

Сказку ты плела
Мне красивую.
Фея в ней жила –
Диво дивное…

Я тебе не муж.
Ты уклончиво
Говоришь, что уж
Всё закончено.

И застигнуто
Смотришь в зеркало,
Злостью выпукло
Исковеркана.

Сцены суть проста,
Нет в ней новости.
Заливают так
Всполох совести.

Извинения
Сыплю мысленно:
Здесь ничейный я,
Третий, лишний я!
 

Что ж, мне поделом!
Не пророчествуй!
Мне пора добром
В одиночество.

Жить потерянно,
Впредь не веруя,
Мне отмерено
Полной мерою.

Память лишь взревёт
Неизбывная:
Ты была моё
Диво  дивное!

Но волшебница
Вдруг опомнилась.
Жизнь всё вертится –
Сказка кончилась.


 
 

          ПЕСНЯ ТРУБАДУРА

Простите же наглость мне,
                Ваше Величество
Припасть и к губам, и к рукам!
Я вам обещаю такое количество
Несказанных ласк по ночам.
Я знаю, я вам некудышная пара,
И что не способен на лесть…
Что все, чем владею – перо и огарок
Свечи, чтобы вас превознесть.
Один вам напишет портреты с натуры,
Другой изваяет вас в рост.
А я лишь потомок простых трубадуров
И, в общем, не белая кость.
А жизнь беспросветная,
                о Ваша Светлость!
И как человек одинок в существе!
А счастье как неуловимая беглость,
Но вовсе не вечная твердь!
Любовь меня рвёт, раны все кровоточат.
За мною одни разве же только
                провинности…
Как хочется мне заглянуть в ваши очи,
О как я желаю всего лишь взаимности!
 


Но вы при дворе вся в балах и привычках,
Сегодня Ваш день, чтобы зреть вернисажи.
О, как я люблю Вас, без всяких кавычек
Готов оплатить это зрелище даже!
Пусть, будет все так, как решит
Ваша Милость –
Я знаю, вы чище, вы выше, добрее –
Нельзя полюбить? Примените же силу!
Велите казнить. И как можно скорее.


               



               


 

СЛОВО  О  СЛОВЕ

Было Слово, а потом,
Странные дела!
Собирали в гладкий ком
Чувств и мыслей ржавый лом,
Посеревшие от дней,
Словно камни от дождей,
Прежде яркие слова.

С поздней ночи до зари
В ожидание дня
Не молчи, ну, говори,
Тихо, про себя.

Хоть и клонишься ко сну,
Знаю, не уснёшь.
Так всегда я прихожу –
В час, когда не ждёшь.

С поздней ночи до зари
Я на улиц зов
Шёл, листал, как словари,
Тени чьих-то снов.
 


Но одна лишь мурова –
Жалок мой улов.
Редки новые слова
В залежах веков.

Вот и выродился слог –
Сер стал и дебел…
Я в отчаянье не мог
Не прийти к тебе.

Потому, что на заре
Скажешь ты, любя.
– Долги ночи в октябре
В ожиданье дня!





            


САРИТЭ

С. А.

Наконец-то выпрямлюсь.
От душевных страз
Расколдован искрами
Из раскосых глаз.

Засверкало красками,
Серость унесло.
Как с тобой мне ласково,
Сладко и тепло!

                Ночь скользит минутою
                В маленьком раю.
                В поцелуи кутаю
                Наготу твою.

           Нас несёт одна струя, –
           Не найду притворства я, –
           В нежности безумствуя,
           Глупостям потворствуя.


 


Смотришь черносливами –
Смерть для Логоса.
Медными отливами
Катишь волосы.

И стучит участливо,
Не без торжества:
Мы нахально счастливы,
Так, что просто страх!

А лишённым радости
Это невпопад.
Пусть зайдутся в зависти,
Если захотят.

          Нас кружит своя струя, –
          Удивлён проворству я, –
          Чтоб сплести, безумствуя,
          И нести, потворствуя.


 

 

* * *

Ю. Б.

Обронила раз при встрече,
Что от женщин ты отлична:
Даже кровь не человечья
И земной не идентична.

Это верно, это правда.
И тиха ты, и крамольна,
Ты всегда чему-то рада,
Вечно чем-то недовольна.

Словно создана для боли
Из тончайшего эфира,
Из свободы и неволи,
Для неведомого мира.

Как взволнованы всечасно
И нервозны эти плечи!
Видно, тем-то и прекрасны
Ненаписанные речи.

 





Оборву сомнений гроздья,
Слов не буду слушать дельных,
И в тебе признаю гостью
Из миров из параллельных.

Вся – спокойствие и страстность,
Вся – комок, и вся – безбрежность!
Как с тобой светло и ясно,
Неизведанная нежность!

На обиду – губы мелом,
Нет невнятней диалектов.
Ты – с летающих и, в целом,
С неопознанных объектов.


 

 

                * * *

Ю. Б.

Сжалась вся в комочек – и не тронь.
Больно, как ещё ни разу прежде!
Смахивает тонкая ладонь
Слёзы, словно дребезги надежды.

Бесятся лохмотья пустоты
В безднах без единого просвета.
Даже солнца огнетворный диск
Видишь ты погибшею планетой.

Но утри глаза и оглядись!
Ты у обелиска Идеала.
И иначе соткана вся жизнь:
Умер день, но новый ночь зачала.

Он тебя поутру озарит,
Сникшую, как порванные снасти,
И подарит капельку любви,
Искру заблудившегося счастья.

               

КАМЕНЬ ДОМИНО

Плющом ползущее «люблю»!
И освеклившиеся лица.
Я не поверил, думал, сплю,
А весь позор мне только снится.

Забыть, не помнить, всё простить,
В твоих набегах видеть шалость?
Из контрибуции любви
Мне роль шута лишь не досталась.

Пусть пёс затравленно завоет,
Мол, кость чужому не отдам!
Я ж заплачу большой ценою
По тем любовным векселям!

Как зачеркнуть, как отмести
Промозглой чувственности голод?
Как победителем войти
В с лица земли сметённый город?

Лежат руины, как на блюде!
Ни дать, ни взять, ни подарить!
Здесь победителей не судят,
Поскольку некому судить!
 





И не начать нам жизнь другую
На незнакомом берегу.
Ведь я безумьем не торгую
И от себя не убегу.

Смешно и страшно, пошло, грустно…
Мой сменщик пьёт моё вино!
А в чёрных душах пусто-пусто –
Ну точно камень домино!


 

 

ГРИМАСЫ

Л. А. Б.

Мрак выцветал, рассвет всё ближе.
Как затаённая печаль,
На сердце спящего Парижа
Лежала площадь Этуаль.

И город раздавал в гримасах,
С ограниченьями и без,
Одним – бездарность в Монпарнасе,
Другим – бессмертье в Пер-Лашез.

Ты ж снова просишься в объятия,
Мол, вспомнить прежнее изволь!
Какое жуткое занятье
Будить свихнувшую боль!

Твоей улыбке лицемерной
Что лязг, что звуки кастаньет…
Так ухмыляются химеры
Собора, что давно уж нет.


               
 








Перевоплощения  души





 






 


 

 


НЕ  ОСТАНАВЛИВАЙТЕ  ВСУЕ

Не выясняйте то, что ясно,
Чужим не кланяйтесь дарам.
И не глядите понапрасну
Вслед отстучавшим поездам.

Не разрывайте, что окрепло,
Не дайте злобе в душу влезть,
Не посыпайте память пеплом
Под упоительную лесть.

Друзей не проклинайте ложных,
Случайно смывших макияж:
Проклятье, брошенное в прошлом,
В грядущем выстрелит в тебя ж!

Не утопите жизнь в дизайне,
Не ждите, что вас призовут.
Дышите глубже и дерзайте,
Но не держитесь на плаву.



 



Не возводите в веру частность,
Порывам не найдя ответ, –
И осенят покой и ясность
Неотвратимо, как рассвет.

А напоследок говорю я,
Чего никак не обойти:
Не останавливайте всуе
Иные выбравших пути.


 

 


МОНОЛОГ  ПУЛИ

Уж есть полёт, а шума нет.
И труп пока что дышит,
Глушитель плотно так надет,
Что цель меня не слышит.

Не хмурьтесь! Смерть со мной нежна,
Год больше, годом меньше!
Как ваша ласка мне нужна!
Я женщина из женщин!

Уже написан этот миг,
И встреча не случайна,
Когда коснеющий язык
Проглотит с кровью тайну.

Я вам беззвучно так спою
Куплетик, но коронный.
Песнь лебединую свою,
И марш ваш похоронный.




Я шлёпну мягко так: привет!
Без ярости притворной.
Для тех, кому покоя нет,
Я лучше всех снотворных.

Стрелка назвать мне нет причин
Убийцей. Исполнитель,
Надёжный самый из мужчин
И мой руководитель.

В меня он вовсе не влюблён,
Но всё я забываю,
Когда меня ласкает он,
В обойму заряжая.

Жизнь коротка и так глупа,
А я любви не скрою,
Пусть говорят, что я слепа,
Пусть прослыла шальною.

Сказал бы только: милая!
И мне конец не страшен.
О, как его б любила я,
Головку потерявши!



О, сколько было бы огня,
Как в ожиданье кары:
Мужской характер у меня
Но женские всё ж чары.

Не любит! Сутенер! Боюсь!
И угождаю даже!
Любому шлюхой отдаюсь,
Как только он прикажет.

Сейчас рванусь я напролом.
Но что за чертовщина!
Интимно стиснута стволом,
Я становлюсь мужчиной.

Теперь любовь несёт вам боль,
Они, как сестры, дружат,
Но перепутанную роль
Сыграю я не хуже.

В хребте колючий холодок –
Проклятая беспечность!
Я в вас проделаю глазок,
Чтоб вы глядели в вечность.




Уже я слышу голоса,
Пронзительные, ибо
Вас держит страх за волоса,
Поднявшиеся дыбом.

Не пожалею мать-отца…
Что там такое? Это –
Кусочек маленький свинца
В ладони у эксперта.


 


 


ЛЕОНИД
4

Всем Родину любившим больше жизни

Я почти что говорить не в силах…
Кто захочет, тот меня поймёт,
Но стою в ущелье, в Фермопилах,
Заслонив единственный проход.

Знал сначала, буду я зарублен:
Совесть стоит только головы.
Щит мой сломан, меч давно зазубрен,
А друзья-спартанцы все мертвы.

Их потом вновь соберут всех вместе,
Чтоб отдать предвечной темноте.
Видят боги, я не обесчещен:
Царь в свой дом вернётся на щите.

Мне не выбрать этой доли лучше:
Я любил красивый свой народ,
Это мне соцветие созвучий
Посвящал неведомый рапсод,
 


Для меня плясала Эвридика,
Для меня Гефест ковал мечи…
Я их всех – от мала до велика –
Просто был обязан защитить!

Было так назначено мне извне.
Так и жил, чтобы собою быть.
Если это всё не стоит жизни,
То тогда чего же стоит жизнь?

Я ворвусь в грядущее далёко,
Как связавший временную нить…
Нелегко в прообразе пророка
В магию молчанья уходить…


 

 

КАМИКАДЗЕ

Всем обманутым посвящается

И я, и противник смертельно устали
Ждать встречи, как цели единой,
Ломать фюзеляжами
                купол хрустальный,
Над облачной ползать периной.

Как волки, мы тут,
                в поднебесном урочье.
И время транжирим небрежно.
Прогрызлися звёзды на бархате ночи
И смотрят на нас безмятежно.

Холодные эти покоя приметы
Пульсируют в вечной обиде
То фугами тени, то трелями света –
Такого с земли не увидеть!

А нынче ли мне до красот этих разве,
Волшебной картины виденья?
Я прежде был лётчик, теперь –
                камикадзе,
И гибели жду, как везенья.

      Я знаю, покажется, может, кому-то
Романтикой это прелестной:
Зонтов не раскроют мои парашюты –
В живых оставаться бесчестно!

Здесь каждый увидит лишь то, что захочет:
Наивность, безумие, глупость…
А смерть костылями своими грохочет
И требует свежего трупа.

И пусть в утешение шепчут мне пули:
«Ты национальный посредник!»
Что ж делать, бесстыдно меня обманули –
Быть первым почётней последних!

Как их ненавижу, промозглых насквозь,
Свою несмышлёную смелость!
Я должен уйти, чтоб им лучше жилось,
Жралось и гулялось, и пелось.

Мы трудно живём, умираем не легче,
Но все ж в самураи мы метим.
А им в наших спальнях любить б
наших женщин
Да спьяну глумиться над этим!

Мы лишние там, нас сюда посылают
С согласья Всевышнего Аса.
Дарёных троянских коней не смиряют,
И нет против подлости лассо.

Но если бы мне предложили награду
В оплату отыгранной роли,
Просил бы, чтоб те прощелыги и гады
Себе животы распороли.

Но думал об этом я поздно и мало,
Покорный судьбе, словно робот,
Костяшками пальцев играя штурвалом
Летучего этого гроба.

Свершилось! Все! В сердце
смертельно я ранен,
К последнему акту готовый.
Сверкая, два зла, и сцепившись
                в таране,
Покажутся вспышкой Сверхновой.

Вмиг враг мой роднею по крови
мне станет,
Мы рухнем пылающим пледом.
Обломки закружит бессмысленный та-нец
Задуманной кем-то победы!

 

ВСТРЕЧА

Как натужно порой наступает финал!
Я глазам своим жёлтым не верю,
Но меня ты учуял и точно признал,
Хоть давно потерял в себе зверя.
Не лесная тропа нас столкнула с тобой,
Где прописаны волчьи законы, –
Ты, как призрак, возник на дорожке, на той,
Что ведёт к вожделенным загонам.
Ты родился волком – хоть рычи, хоть хри-пи,
Ты был даже надеждою стаи…
Но сманили тебя. И на длинной цепи
По-собачьи ты только  не лаешь.
Непосильно богатый бесчестным трудом
Твой хозяин солидный мужчина.
Шкуру суки, вскормившей тебя молоком,
Он ковром постелил у камина.
Он ногами попрал твою бывшую мать,
Что там смерть? И к чему похороны?
Стало модно волков сторожами держать, –
Охранять от собратьев хоромы.
Но сегодня, приятель, ты ляжешь кость-ми,
И вернешься в величие майи.
В прежней жизни, должно быть,
                мы были людьми.
        Homo homini… Сам понимаешь…

                ФЛИБУСТЬЕР

Тетива горизонта крылатых
Не несёт белых стрел парусов.
Ожидать – хуже нет для пирата,
Если к встрече давно он готов.

Мы от рома давно уж опухли.
В ожидании драм мировых,
Пришвартованы к этой вот бухте
Кандалами прочнее стальных.

Целую вечность сушили мы порох
Вам, сутенеры, ханжи и менялы,
Чьими делами, заботой которых
Жизнь Побережья насквозь провоняла.

В потасовках распухшие длани
Потянулись к орлянке с судьбой,
Для кого-то последним он станет –
Долгожданный не начатый бой.

 

Мы удач у судьбы не канючим,
Не привили нам светских манер.
Знай, мечи абордажные крючья,
Да про страх позабудь, флибустьер!

Ало-солёной не жалко нам влаги,
Не осенит наши лица тревога.
Реют над нами чёрные флаги –
Траур по душам, погибшим для бога.

Вот повязка. На глаз и наискось.
Нацеплю её, в драке сойдясь…
В сундуках там слепящие искры
Золотого слепого дождя.

Их потом, очищая от скверны, –
Заиграет в бокалах струя –
Мы, любимая, спустим в таверне,
Где впервые я встретил тебя.

Я их поминал материнское лоно
И делал работу, как истинный профи.
А за резней из бочонков с дублонов
Зорко следил монархический
профиль…
 


Догорающий вечера остов
Убаюкает нашу печаль.
Ты – океан мой, я – твой полуостров!
Я гляжусь в твоих глаз литораль.

Я кричу: как чудовищно чудо!
Волшебством неизведанных сфер
Мы – потомки великого Гуда
С королевских бессрочных галер…

Кто ж там, в прицеле оптическом, стеком
Знак подаёт, чтобы клацнуть затвором?
Жалкие дети последнего века,
Наши потомки – убийцы и воры.


               

 

В  БИБЛИОТЕКЕ

Наглотавшись вволю всяких бредней
Разных наглецов и лицемеров,
Распахну я двери в мир соседний
С аккомпанементом рваных нервов.

В мире том Илья оставил мету,
Там Яга, старуха, зелье варит,
Там моя царевна триста лет уж
Спит в своём холодном будуаре.

Глупая напыщенная фея
С ней сыграла эту шутку злую.
Я мою бедняжку пожалею,
Отыщу, влюблюсь и поцелую.

Искупаюсь в чане молока я.
Стану и красивей, и смелее,
С Баюном мы вдосталь поболтаем,
Вдоволь посмеёмся над Кащеем…

 


Но нашепчет вечность-синева – и
Мне она до смерти надоела, –
Что чудес на свете не бывает.
Чудеса – несделанное дело.

Пусть. Она права. С ней трудно спорить.
Правда – в каждой мыслящей пылинке.
Восвояси уходить мне вскоре
По своей неведомой тропинке.

               



               

 


КУКУШКА

Эй, кукушка, расскажи,
Далека ль дорога?
Сколько ль мне осталось жить –
Мало или много?

Что ж, вещунья, ты в ответ,
Сразу замолчала?
Видно, мне осталось лет
Очень-очень мало.

Пусть сожгут мой смертный прах,
И развеют в небе.
Жил ли, не жил ли, и – ах! –
Словно б я и не был!
 
И оплаканный друзей
Честными слезами,
Я раскинусь средь полей
Яркими цветами.
 
               
                И в двадцатую весну
Юноша счастливый
Соберёт полей красу
В дар своей любимой.

Как букет хорош и мил
У груди прекрасной…
Что ж, я умер, как и жил,
Не совсем напрасно.












 
 

МОЙ  ТОСТ

Поистине лицемеры – они распутники!
(Коран. Сура 9, Изгнание, ст. 67)

Я за диалектику пью, погодя, – и
Всё ясно, и всё в ней известно…
Свой тост поднимаю за вас, негодяи!
Без вас чёрт поймёт, в чём же честность.

Пора снять с мозгов занавески и шоры,
С морали – замки и оковы!
Понять, вы нужны, проходимцы и воры!
Иначе порядочность – слово.

За этих несчастных пью: женщин- игру-шек,
Бедняжки так страшно скучают!
Ведь шлюх философия, мир потаскушек
Наличье любви подтверждает.

За этих, с подмостков глядящих в красав-цы,
Особенно выпить я рад бы.
За вас, разномастных лжецов и мерзав-цев,
Скорбящих под тяжестью правды!

 

За всех, кто ломали, давили, стреляли.
Не спали, чтоб что-то затеять!
За вас, кто пре- , про-  да и просто давали!
А жизнь оказалась мудрее!

Итак, пожеланья мои прозвучали.
Еще пару слов о невеждах.
За них! Вышеназванных чтоб узнавали
В обличьях любых и одеждах!





               

 


СОТВОРЕНИЕ  МИРА

Третий день был днем творенья Геи.
Новый мир лишь в замысле мерцал.
И ждала планета  Галатеей,
Лёгкого дыханья Творца.

Бог потом за миллиард парсеков,
Созерцая отблески светил,
Вздумал: не создать ли человека?
И решился, взял и сотворил.

Сколько лет я знал то бестолково,
Постулат древнейший весь изгрыз…
Да, в начале мира было Слово.
Но тогда у Слова был и смысл.


               
               

ЗЕРКАЛА

(Новая сказка о старом)

Эту сказку без трактовки
Я почти переписал.
Правят ложь, обман, уловки
Всей страной Кривых Зеркал.

Сам велел своим декретом:
Веселись и все дела!
Состраданье под запретом,
Нежность с горя умерла.

          Что не так? – Вот зеркала.
          В кривизне источник зла!

               Сколько массовых утопий
               Тот указ нагородил!
               Кто-то что-то где-то пропил –
               И в герои угодил.

       Свят! Толчет, как воду в ступе,
       Властьдержательная рать.
       Через собственные трупы
       Нелегко переступать!

         Зеркала все, зеркала!
         В них кривая завела.
             Совесть – только для парада,
             Ум давно тут не блистал.
             Гнётся ниже – дать награду,
             Крупный пост в Стране Зеркал!

         Певчих драли в пух и перья –
         Отражались в зеркалах
         Рож бесстыжих лицемерье,
         Волчья злоба, скотский страх.

Но к чему в том видеть зло?
Лжёт проклятое стекло!

Хоть терпеть нет больше мочи,
Озабочены иным:
Что случится этой ночью
С государством тем больным?

Приглашён астролог. Чтоб тот
Им на звёздах погадал,
Отчего буянит ропот
За витринами зеркал?

              Убедить, мол, как народ:
Амальгама гнусно врёт?

     А по толпам ходят толки:
     Стоят грош стекло и кровь.
     Бей! Не думай! Чтоб в осколки!
     Всё потом отстроим вновь!

Право ж, нет пути иного,
Кроме хрупкости зеркал!
Где ж тем взять ума большого,
Кто не строил, а ломал?

Ни двора хоть, ни кола –
Бей, однако, зеркала!

       Так пришла пора для акций – 
       Вызрел полностью абсцесс, –
       Для решительных реакций
       На общественный процесс.

              Кто злорадствовал, кто ахал,
              По асфальту кровь текла,
              Тех, кого сажали на кол
              Из разбитого стекла.

Чтоб по свету разнеслось,
Чем платить за всё пришлось.

              Вот какие были страсти,
              Вот какая ночь была.
              Славно бились против власти,
              Наломали ж зеркала.

         Никогда не станут новью
         Нравы сказочной поры.
         Перепившиеся кровью,
         К жертвам пламенно добры!

Да, такие вот дела
Отражали зеркала.

С зеркалами ж всё не просто.
Кто-то их оклеветал.
Ровно слишком в них всё, плоско
Для Страны Кривых Зеркал.

Пиджаков покажут створки,
Декольте прищура глаз,
     Но таится что в подкорке
     Не выносят напоказ.

Нет глупее ремесла
Бить за это зеркала!

 

              ИКАР

Икар сделал себе крылья из перьев, слепленных
воском. И решил лететь к Солнцу. Умные
сограждане предупреждали безумца, что человек
не птица и не может летать. Но Икар, вопреки
их заверениям, взлетел. А когда он подлетел к солн-цу,
то жар светила растопил воск, крылья рассыпа-лись и
Икар разбился о землю.
Легенды и мифы древней Греции

Я устал от этих лиц,
Как скопированных с Босха,
Что глядеть сюда сошлись,
Как я клею перья воском.
Каждый морщил умный лоб:
Мол, такое не годится!
Где, когда, кто слышал, чтоб
Человек летал, как птица?
Их суждения, как плеть,
Мудрость – просто в изобилье.
Я давно хотел взлететь –
Мне не раз ломали крылья.
Если просто, без затей
На мечте поставить точку,
То, умнее всех людей
Диоген, проживший в бочке.

Слушать их – к параличу!
И без грозного «бонзая»
Я вперед и вверх лечу,
Я винтом в лазурь вонзаюсь.
Здравствуй, Солнце! Не ярись!
Я внизу оставил ропот.
Первым я рванулся ввысь,
Первым я войду и в штопор.
Я не слушал греков ложь,
В ней ни слова без корсета.
Пусть я гибну, ну так что ж!
Я – дитя  огня и света.








      









   






  Программы судьбы






 





 


 

 


СЛОВО  О  СУДЬБЕ

Не верьте оправданьям,
Что связаны мы роком,
В Предсказанность деяний,
В Проставленность всех сроков!

Ведь в Предопределённом
Для малых и гигантов
Есть множество резонов
И сотни вариантов.

Их выбор не случаен,
В его основе Логос,
Который прозреваем
В Тезаурусе Рока.

Кровь б в виденье жестоком
Не спутать с киноварью!
Кого назвать пророком,
Кого же мерзкой тварью.



 

И логикой простою
Пометить каждый атом
Торговца добротою
И злобы мецената.

Как правила грамматик
Есть видимость уступок,
Что Бруно был фанатик,
А Галилей – отступник.

Не стоит удивляться:
На казни, принародно,
Местами поменяться
Они б смогли свободно.

Но цепь добра и бедствий
Куется воедино
Значением последствий,
Рождающих причину.

Расставлены лишь вехи,
Судьба в эскизе, то есть!
А средства и помехи
Им диктовала совесть.
 


И совершая дерзость
Самоубийства вроде,
Ищи закономерность –
Нет случая в природе!

Комедию иль драму
С поправкою твоей
Судьба сведёт в Программу.
И выдаст на Дисплей.







 


 

ВИВАЛЬДИ  ВЕСНОЙ  93-го

Спросила скрипка странная,
Пронзив беззвёздность ночи:
– Зачем весна желанная
Всё наступить не хочет?

Не греет солнце солодом
Зачем? Не понимаю…
Зачем слезливым холодом
Октябрь кропит по маю?

Пусть! Никуда не деться ей;
Мой тополь стал берилловым,
В серёжках весь, как девица,
На хоровод хватило бы.

В вой стуж ему не верится.
В цветения оброке
Весне, нагой изменщице,
Он – вызов. И упрёк ей.

               

 


ВСТАНЬ  И  ИДИ

Как ты себя не береги,
А отступать никак нельзя,
Когда ещё сильны враги,
Пока в опасности друзья.

Себя получше подготовь
Ходить по лезвию всегда,
Пока в сердцах живёт любовь,
Пока на свете есть вражда.

Пока не погребли в ночи
Твою беспомощную тень,
Вставай, и, стиснув страх, иди!
Чтоб наступил назавтра день.


 


 

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Опустилась мгла ночная
На замерзшие поля.
Во Вселенной проплывая,
Спит в сиянии Земля.

Ветер с Космосом поспоря,
Облака прогонит прочь.
И в сверкающем уборе
Околдованная ночь.

Вон блестит частица света!
То, низверженной с небес,
Молча, падает комета
На глухой притихший лес

Бриллиантовым узором
У истоков Млечных рек
Звёздный плач нестройным хором
С ней прощается. На …век.



 


Галактической утробе
Вышло крепко потрудиться,
Чтоб без глупости и злобы
Ночь такой смогла родиться.

Я шепну тебе украдкой,
Что открыть уж глазки лень.
Спи, родная, сладко-сладко…
Завтра снова будет день.









 

 

РЕЦЕПТ

Когда в тиши, дрожащей от прелюдий,
Ты просишь дать поэзии рецепт,
Мне предлагая бешенство иллюзий,
Я принимаю сделанный акцепт.

Итак, поэзию состряпать очень просто.
Собрать, оставив прочие дела
Её в миру разбросанное просо,
Питающее фениксов и лам.

Взять в тех краях, где никогда и не был,
Где ничего за так не отдают,
Сверхчистых боли, радости и гнева
В обмен на страх, довольство и уют.
И всё сварить в котле большого неба.

И в точке наивысшего кипенья
Значенье Слова оплодотворить,
Как Лермонтов, рельефностью мышле-нья,
Как Фет, неординарностью любви.


 

Ну вот, глядишь, готово что-то вроде.
Теперь сюда добавить хоть чуть-чуть
Неистовость Высоцкого Володи,
Есенина отчаянную грусть,

В которых сам Тартини аж застонет,
Которых Босх не смог б вообразить…
Смотри: вот во Вселенском Камертоне
Твой звук к другим протягивает нить.

Банально, словно истина в последней
Инстанции, где правит абсолют,
Родилось чудо. Пусть кому-то бредни,
Но люди с сердцем песню узнают.


 

 

* * *

Жизнь почувствуешь пустой –
Перед вечностью постой!

Жди. И ты услышишь вдруг
Отдалённый сердца стук.

И в раздавшейся тиши
Стон неслышимый души.

Среди сотен, среди тысяч
Должен это ты услышать.

И по высшему приказу
Ты найти её обязан.

В свете дня ли, в блеске звёзд
Осуши росинки слёз,

И не мудро, без затей
Возврати улыбку ей,

Ожила чтоб, расцвела,
Чтоб светилась и сияла.

Родом всё добро из зла.
Нет другого матерьяла.

               

БАНАЛЬНЫЙ  РЕКВИЕМ – 89

Памяти Олега Мажурина

Мне сегодня некого стыдиться,
Некогда заботиться о глянце –
Я пришёл сюда с собой судиться
И вернуть все взятые авансы.

Слишком слепо доверял судьбе,
Был беспечен. А она – хитра.
Вот и наломал я дров себе,
Хоть для погребального костра.

Мне открыть бы глупости лицей:
Не мудрец, не мастер, не любимый…
Я сегодня здесь в одном лице
Прокурор, свидетель, подсудимый.

К черту! Оправданьям не поверю!
Как и предсказаниям руки.
Мне не возместить мои потери,
Мне не оплатить мои долги!


 

Долог в сардонические мили
Бег людей, меня что окружали.
Все, кто мог купить меня, – купили,
Кто не мог, – те мною торговали.

Ну а что ж мне с тех торгов досталось
На валюту лжи и лицемерья?
Мелкая дождливая усталость,
Серое безветрие безверья.

Женщина чужая с панагией
На диване и окурков куча!
Господи прости и помоги ей
Отыскать кого-нибудь получше!

Мебель, «Ревилон», фарфор,
                «Фламинго»…
Дорого! Вот повод, веселимся!
Принесли, купили, взяли с рынка…
Не с того ль, к которому стремимся?

Вот и всё, что нажил, набивая
Шишки, выдрав щедрости ростки.
Да ещё свирепая и злая
Чернота космической тоски.

 

Горы сладких, круглых слов – черешен,
И не кровь в висках, а киноварь,
Будто я прижизненно безгрешен,
Словно генеральный секретарь.

Но ведь были те, кто и щадили,
Кто любили. И, вконец отчаясь,
Кто, не улыбаясь, уходили.
По-английски. Молча. Не прощаясь!

А теперь, как выскребли – всё чисто,
Крах не собирает никого!
Буйный алкоголь самоубийства
Бьёт под дых и «занавес!» орёт.

Всепрощеньем мерзость не обидишь,
Ничего нельзя перерешить!
Видно, вот он, мой последний финиш –
У обрыва в пропасти души…


 
 

СКАЗКА

Милая добрая фея
С брильянтами ласковых глаз!
Послушай же, фея,
Скорее, скорее
Вели, чтобы свет их погас!

Под окнами глаз твоих ходит
Ужасный уродливый гном.
Он очень начитан,
Он злобой пропитан,
В тебя безгранично влюблён.

Милая добрая фея,
Не надо его искушать!
Сквозь дым бриллиантов
Не видно гигантов,
Пигмеев тем более не увидать!

Милая добрая фея,
Он облик изменит и стать!
Ведь гном твой постылый
Волшебною силой
Владеет и принцем захочет предстать.

 

Милая добрая фея!
Страшилу злодея
Легко обмануть.
Орёл или решка –
В скорлупке орешка,
Листочек – твой парус,
Брильянт на стеклярус
Смени. И немедленно – в путь.

Милая добрая фея!
Беги же, сошёл он с ума!
Скорее, скорее,
Иначе, иначе
Брильянты проплачешь,
И ведьмою станешь сама.



 

 

ЭМИГРАНТСКАЯ  РУССКОЯЗЫЧНАЯ

Как облака бы быть свободным –
Простор, куда ни оглянись!
Зачем я им не брат, хоть сводный,
В семье, кочующей без виз?

Чтоб не испытывая боли
В воспоминания огне,
Быть эмигрантом поневоле
В своей растерзанной стране!

А нам об этом возвестили
В час проходимцев и глупцов
Воры имперские России
Со свалок в поисках венцов.

Нам до Тебя не докричаться
Из триэсерской старины.
Отчизна! Жёлтому мерзавцу
Мы в жертву здесь принесены.



 


И вот чужой до неприличья
Мой бывший брат в большой родне,
«Привет, земляк русскоязычный!» –
В насмешку вслед бросает мне.

Как я хочу к Тебе вернуться,
Припасть униженным лицом!
Но к мертвецам – не дотянуться,
И не пробиться со стихом.

В такт демократии сурдинке,
Они кивают головой.
На этом новом русском рынке
Торгуют мною и Тобой.




 


 

ПАМЯТИ  СЕРГЕЯ  АЛЕКСАНДРОВИЧА
ЕСЕНИНА

Я не помню, как, когда, но где-то
Мне попался тот «персидский томик».
Сердце обнажённое поэта
Вдруг забилось на чужой ладони.

Под окном редакции газеты,
Где в Баку уже верстали сводку,
Шляпу наклонивши к Парапету ,
Он просил у Чагина на водку:

– Что уж там до спора!
Жизнь моя – беглянка –
Пронеслась, как скорый
Мимо полустанка.
 
И любовь в апреле…
Только не припомню:
В песне ли, в постели
Излилась ты томно.
Бросил я тебя ли,
Бросила ль меня ты?
Лишь осталась песня,
Словно запах мяты.

Захирели мысли
И, вконец отчаясь,
Видно, разошлись мы,
Так и не встречаясь…

По утрам его терзала боль
Жуткая, как верная примета!
– Граждане, кому не жалко сколь,
На пропитье русскому поэту!

И тогда спускался Чагин вниз,
Причитая прямо от порога:
– Деньги вот! Серёжа, поднимись
Не позорься только, ради Бога!

И опять Есенин на коне!
Будет петь и пить, назад ни шагу!
Едет он в деревню Шаганэ ,
Чтобы написать стихи про Шагу.

               


* * *

Насквозь цитируя Ахматову,
Не понимая, что к чему,
Ты мужу своему рогатому
Твердишь: люблю, люблю, люблю!

Всё для тебя одни условности,
Слова, как стая воронья.
Нет смерти гаже бездуховности,
Нет грязи мерзостней вранья!

Но тьма и сумерки – не тождество,
Тут мы не попадём впросак.
Какое всё же ты ничтожество!
Какой он всё-таки дурак!


 
 


* * *

Какой же верности ты жаждешь?
А ведь пора бы понимать,
Кто изменил себе однажды,
И дальше будет изменять.

Как подаяние по средам
Твоё умение прощать.
Тот, кто себя однажды предал
Не сможет уж не предавать.

Причём тут срок? Какие даты?
Твоих прощений одолженья?
Всё началось давно когда-то,
Сегодня – только продолженье.


 

 

ПРОКЛЯТЫЕ  ВОПРОСЫ
ДЛЯ  РУССКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

В года, давно забытые до слёз,
Интеллигент наш, сытно отобедав,
Любил попрепарировать вопрос:
Кто виноват в российских наших бедах?

С котлет картофельных непротивленья злу
Являлась удручающая смелость.
И вот душил интеллигента блуд
Другим «больным» вопросом –
что же делать?

Спустя столетие, нашли, кто виноват.
Они уж о пощаде не просили –
Кто в 45-ом принимал парад,
Кто атом дал безлапотной России…

Но мы язык чесать умеем, можем пить,
До гибельной, до самой крайней точки.
Уж нет страны, где б можно было жить,
Мы опустились до последней строчки.
 

Где выход, тщетны поиски, всё зря!
С рукой протянутой не стоит жаждать чу-да:
Истории намылена петля,
Уже давно заждался сук Иуду.

И нам теперь нечасто снятся сны –
О проданном былом величье разве ж…
На пустошах разграбленной страны
Есть место только для церквей и клад-бищ.

Из бытия опять вопрос возник.
Стоит! Его не сдвинуть ни в какую!
Есть мысли, заводящие в тупик,
Есть думы, приводящие в пивную.

Ну, пей же, пей заморский самогон –
Лекарство лучшее от подлости и фаль-ши!
А в голове гремит, как божий гром:
Ну, сукины сыны, а что же дальше?


               




* * *

Немытой стала  вновь Россия,
Страна воров, страна господ!
Тобою правят «голубые»
И давят спившийся народ.
Какие там хребты Кавказа!
Глазами телепоказух
Заокеанскую заразу
В российский превращают дух.


 

 


ВСЁ  МОГЛО  БЫ БЫТЬ  НЕ  ТАК

Все могло бы быть не так,
Все могло бы быть иначе,
Если б наш Иван-дурак
Братьям-умникам дал сдачи.

Всё ж не царь ведь! А пока
Не садился б не по чину.
И не шпорил бы бока
Друга серого волчины.

Стало б ясно: сказки лгут,
Лешаки в лесах не воют,
И на кой тут ляд сосуд
С влагой мёртвой и живою!

Что искать невесту аж
В тридевятом государстве?
И одна сплошная блажь –
Молодильное лекарство!



 


Отменен поход на вы, –
Нет провидческого гласа, –
И не рубят головы,
Чтоб над мёртвым изгаляться.

Если б думал так дурак,
Если снял бы с бельм повязку…
Впрочем, было б всё не так,
Значит, не было б и сказки.


 

 


МОЛИТВА

К Тебе я, Боже, припадаю,
Молю понять мне помоги:
Зачем нужны бандиты раю,
А власти – лишь Твои враги?
Они от прихотей устали,
Не в радость это житиё.
Но все же лживыми устами
Поют про царствие Твоё.
И как же их смиренны речи,
Любовью дышит каждый стих…
О Боже, как же ты доверчив,
За правду принимая их!
Кровоточат Христовы раны.
Неужто ж Сына кровь – вино?
Воры Ему воздвигли храмы,
Их жертв на паперти полно.
Наш мир в какой своей причуде
Иль в назиданье Ты создал?
Христопродавцы и иуды,
Лоб осеняя, правят бал.
 


Кругом рабы, одни холопы –
В том воля, Господи, Твоя?
Что люди – рвутся даже стропы
При виде мира бытия.
Твои заветы – на отмену,
Твоих апостолов – в пажи!
Что им загробная гиена?
Ты их при жизни накажи!
За кровь невинных, горя стоны,
Что человек живёт, как тля.
Или с космического трона
Безвидной стала вновь Земля?



               



               

                ЭПИГРАММА
                неограниченному кругу лиц



Я усвоил ваш урок.
Что там Фарес, Текел, Мене!1
Ваше сердце – кошелек,
Что всегда открыт для денег.





               






      __________________________
        1 Мене, Текел, Фарес (иврит) – исчислен, взвешен, разделен – огненные слова, появившиеся на стене, где пировал царь Вальтасар, означавшие, что Бог  видит все  его постыдные деяния и вскоре нашлет наказание.

СОДЕРЖАНИЕ

Вместо проло-га…………………………. 4
Неназначенные встречи ................. 6
…Я пришёл к тебе сказать…………… 8
Моя цунами……………………......... 10
Свидание…………………………….. 12
Бред…………………………………... 14
Т.Н…………………………………….. 17
Эндшпиль……………………………. 19
От любви до  ненависти только десять слов…………………………..
21
«В вихрях яркого све-та»………….. 24
Ожидание………………………........ 25
Молода я…………………………… 27
Сны…………………………………… 28
«Мы снова встретимся однаж-ды». 31
Окончание сказки…………………… 32
Песня трубадура……………………. 34
Слово о слове………………………. 36
Сари-тэ………………………………... 38
«Обронила раз при встрече»…….. 40
«Сжалась вся в комочек»…………. 42
Домино……………………………….. 43
Грима-сы……………………………… 45
Перевоплощения души………………    46
Не останавливайте всуе………...... 48
Монолог пули……………………….. 50
Лео-нид………………………………... 54
Камикадзе……………………………. 56
Встреча………………………………… 59
Флибустьер………………………........ 60
В библиоте-ке………………………..... 63
Кукушка………………………………… 65
Мой тост……………………………….. 67
Сотворение мира…………………….. 69
Зеркала………………………………… 70
Икар…………………………………….. 74
Программы судьбы ………………….. 76
Слово о судьбе……………………….. 78
Вивальди весной 93-го……………… 81
Встань и иди…………………………... 82
Колыбельная………………………….. 83
Рецепт………………………………….. 85
«Жизнь почувствуешь пустой»…….. 87
Банальный реквием-89……………… 88
Сказка………………………………….. 91
Эмигрантская русскоязычная……… 93
Памяти Сергея Александровича Есенина…………………………………
95
«Насквозь цитируя Ахмато-ву»…….. 97
«Какой же верности ты жаж-дешь?»... 98
Проклятые вопросы для русской интеллиген-ции………………………..         
99
«Ты вновь немытая Россия»………. 101
Всё могло быть не так………………. 102
Молитва……………………………….. 104
Эпиграмма……………………………..  106
      
         
 

Литературно-художественное издание



Леонид  Иванович  Бессарабов


ТРЕЩИНЫ ТАЙН
Книга стихов и песен смутного времени


В авторской редакции

Технический редактор Л.Л. Чиркова
Корректор Т. М. Ножкина
Оформление О.Н. Макарова
Оригинал-макет, дизайн С.А. Чирков
Художник Б. В. Глубоков

–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Подписано в печать 02.08. 2013. Формат 60х90 1/32
Бумага офсетная №1. Гарнитура Arial.
Усл. печ. л.3. Тираж 100.
––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Информационно-издательский комплекс «Вестник»
410010, Россия, г. Саратов, ул. Геофизическая, 31/45

Отпечатано в типографии «Саратовский источник»
410086, г. Саратов, ул. Степная, 46
–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
 
 
 
 
ЛЕОНИД  БЕССАРАБОВ







ТРЕЩИНЫ   ТАЙН

Книга стихов и песен смутного
времени



                Художник Борис Глубоков









Саратов
Информационно-издательский комплекс «Вестник»
2013
 

УДК 882-1+929
ББК 84 (2Рос=Рус)6-5
Б 53


ISBN 978-5-9999-1819-2


Л.И. Бессарабов
Б 53 Трещины Тайн /Книга стихов и песен смутного
времени /. – Саратов: ИИК «Вестник», 2013. – 100 с.

Все права принадлежат автору. Цитирование, воспроизведение любой части сборника или иное использование текстов должно быть согласовано с автором. Телефон автора в Саратове +79093415678







ISBN 978-5-9999-1819-2

УДК 882-1+929
ББК 84 (2Рос=Рус)6-5
© Л.И. Бессарабов, автор, 2013,
© ИИК «Вестник», 2013.

 

Вместо пролога

                Т.  Н.
Жизнь намного короче, чем это
многим кажется. И смысл её только
в двух вещах – в любви и в творчестве.
А сочетание их – единственный способ
сказать, что ты когда-то жил.

Любовь, как дар, но чрезвычайный,
И жизни смысл и существо,
Всегда была покрыта тайной
И порождала мастерство.
Её стремились в высшей мере,
В стихах и музыке излить.
В своём неистовстве Гварнери
Заставил скрипку говорить.
Но в старых тайнах много трещин…
Скрипичный мастер-диссидент
Счертил с любимейшей из женщин
Свой несравненный инструмент.
Виола нам поёт поныне.
В лазурно – солнечной стране,
Где режут струны, Паганини
Сыграл и на одной струне.


 


Играл, терзаемый любовью, –
За что и в смерти был гоним, –
Плевал чахоточною кровью
В лицо мучителям своим…
Я обнимаю стан твой гибкий
С крещендо первыми зари,
С тобой, моя живая скрипка,
Мы песню песней сотворим.
Как нас крутило жизни ралли,
Но в иcкореженной судьбе
Мы все ж любили и сгорали,
Оставив строчки по себе.
 









Неназначенные встречи





 







 


 

 

Я  ПРИШЁЛ  ТЕБЕ  СКАЗАТЬ

Вела к тебе не авеню
Под звездной утончённостью.
Я шёл к тебе сказать «люблю»
По предопределённости.

А чтоб слова легко лились
И заискрились песнею,
Их изначальный, вечный смысл
Очистил я от плесени.

И я пришёл тебе сказать
Назло расхожим версиям:
Твоя открытость, как азарт, –
Простой эскиз бессмертия,

Что осиянную мою,
Мою обетованную
В экстазе я боготворю
Тебя, судьбой мне данную!

И я пришёл на взлёте сил,
Помеченных удачею, – 
Что без тебя не совершил, –
С тобой мне предназначено.
 


Пойдём? Пусть хляби бытия
Разверзывает безднами.
И пусть кому-то речь моя
Покажется помпезною.

Жаль! В их убогих словарях
Нет слова «ожидание»…
Пусть осуждают, раз хотят, –
Не обращай внимания.

Мне неуютно в их раю,
Я изгнан жизнью серою,
За то, что громко говорю,
Дышу, люблю и верую.


 




 

МОЯ  ЦУНАМИ

Положи меня, как печать, на сердце
твоё, как перстень, на руку твою:
ибо крепка, как смерть, любовь.

Книга Песни песней Соломона

Ты вошла, моя цунами,
В мир мой тусклый, без желаний,
С кровоточащими снами
Неназначенных свиданий,

Упорядоченной лавой
Непредсказанных событий.
Вся как сладкая отрава –
Слаще чем, тем ядовитей.

Мне твой смех зеленоглазый –
Катастрофа в десять баллов,
Разметавшаяся разом
В стенах падающих залов.

Я губами губ касаюсь –
Каждый нерв поёт и плачет.
Как я жил, не понимаю
Без терзающей удачи!
 


Наше странное знакомство,
Как редчайшей книги главы.
Кроме лжи и вероломства,
В ней на всё имеешь право.

В нашей встрече неслучайной
От невзрачности лекарство.
Раскрывайся, словно, тайна,
Приходи, бери и властвуй!









 

 


СВИДАНИЕ

Т. К., которую буду
помнить всегда

Как было пусто! Ну так что ж –
Я жаждал дива.
Я знал и верил: ты придёшь – 
Ты приходила.

Мне так хотелось в кабалу
Твоих объятий!
А у кровати, на полу,
Лежало платье.

Прильнуть и сразу ощутить
Всей кровью, кожей:
Порвать  связавшую нас нить
Никто не сможет.

И я сжимал, как в грабеже,
Плеча лекала.
А ночь, намаявшись, уже
В рассвет стекала.

 
            Не передать – в любых словах
Всегда сутулость, –
Как я боялся целовать,
Чтоб не проснулась,

Не разбудить и тишиной,
Глухой и вязкой…
Всё было так давным-давно,
Как в старой сказке…

Но вновь пью терпкое вино –
Свиданья признак:
Сегодня гостью жду в свой дом – 
Твой добрый призрак.

Я к этой встрече уж готов
Без теней чёрных.
Тебе в подарок – ворох слов
Неизречённых.

Ко мне ты склонишься опять,
Родной и томной,
Чтоб, как молитву прошептать:
— Живи и помни!


   

БРЕД

Телефонный звонок
Из глубокого сна,
Будто мясо крючок,
Выдирает меня
 
В мир, где солнечный диск
Вполнакала горит,
Пульс Вселенной то тих,
То, как в пляске, стучит.

У галактики криз
Всех энергосистем.
Звёзды сыплются вниз,
Потрясённые тем.

Мысли цепкий репей:
Я почти что здоров,
Ведь больному страшней
Слышать скрежет миров,

Знать всегда, что ты есть
Где-то рядышком тут.
Это тяжко, как крест,
На котором распнут.
 

Твои всплески, мой мим,
Мне уже не нужны,
Словно верность с другим
Переспавшей жены.

И признанья того,
Что душой ты слаба.
Это, право, всего
Лишь пустые слова.

В них, что «против», что «за» – 
Всё по коже мороз.
Горек мне твой эрзац
Стеариновых слез,

И с полсотни в сезон
Театральнейших тем.
Снова броситься б в сон,
Даже в жуткий совсем!

Опустись пелена!
Защищать не хочу
Аллергию ума
Аллегорией чувств!


И свербит, как гобой,
Разошлась колея.
Я остался собой,
Ну, зачем тебе я?!

Ты свихнулся, звонок,
Замолчи, замолчи!
Как все в мире старо…
Мы себе палачи.


 

 


Т. Н.

Люблю! Любви крутое месиво
Пушинкой не стряхнуть с плеча.
Так не суди же опрометчиво,
И не отвергни сгоряча.
Да, через жизни, страны, смерти я
Вновь шёл и шёл к тебе одной.
Ты в очень многие столетия
Была мне любящей женой.
А ныне встретились мы снова.
Но, пламя в искру ограня,
Ты смотришь строго и сурово,
И ты не узнаёшь меня!
Мы оказались в мире штаммов,
А если коротко и в суть –
Здесь лихо действуют программы
По изнасилованью судьб.
И память тут давно распята,
И счёт потерям не измеришь.
Закономерная расплата…
Ты смотришь, веришь и не веришь!




Готов рыдать, смеяться, каяться…
Да что я глупости порю!
Итог всё тот же получается:
Бесстыдно я тебя люблю!
Как камень в дорогой оправе
Переливаешься огнями,
Все, как  в древнейшем римском праве,
Мы, сильные, решили сами.
               








               

ЭНДШПИЛЬ

Всё сказано! Притом
И сделано уже.
И пройден Рубикон
Предельных рубежей.
 
И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

И не понятно лишь,
Чего же ты ждала?
Потеряно сидишь
У краешка стола.

И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Застывшая мольба:
Пойми и помоги!
И вертится едва,
Что мы почти враги.
 
               
                И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Чтоб в эндшпиле ничьей
Ты вновь была права,
Из глупости речей
Плету я кружева.

И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Что день несёт двоим?
Как ужас он глазаст…
Давай уж помолчим,
Раз нечего сказать.




 

 
 
Вот перед вами два портрета – вот и вот!
На этих двух портретах лица братьев.
В. Шекспир
      ОТ ЛЮБВИ ДО НЕНАВИСТИ ТОЛЬКО
                ДЕСЯТЬ СЛОВ…
                Г. К.

                1
В счастливый день, в счастливый час
Кружимся мы смеясь,
Поет гобой для нас с тобой
И мир чарует глаз…
        О. Уайльд «Баллада Редингской тюрьмы»
Брови ты крыло
Гнешь, беспечная!
Что произошло?
Чудо вечное.
Речи сыплешь лишь
Просто грудами,
На меня глядишь
Изумрудами.
Я  пью допьяна,
Как в последний раз,
Зелена вина
Твоих чистых глаз.
И, испивши,  смолк.
Слушать вечно рад
Как шуршит твой шёлк
Нежных сладких клятв.
И сквозь счастье стон:
Без тебя, поверь,
Хоть из жизни вон!
И захлопнуть дверь!               

                2

               
Что ж, люди правы: их дела,
Как мысли их черны.
Ни вечный Бог, ни Божий сын
Их видеть не должны.
                О. Уайльд «Баллада Редингской тюрьмы»

Брови ты крыло
Зря коверкаешь!
Что ушло – ушло,
Что поделаешь!

Речи  сыплешь лишь
Просто грудами,
На меня глядишь
Изумрудами.

Выпью допьяна,
Я в последний раз
Зелена вина
Твоих лживых глаз.

Голос сердца смолк…
Ну, на кой мне ляд
Этот гладкий шёлк
Твоих ложных клятв?

Неумолчный звон…
За собой, поверь,
Как из жизни вон,
Я захлопну дверь!      
   




 













В  ВИХРЯХ  ЯРКОГО  СВЕТА

В вихрях яркого света
Ты всегда появлялась.
Или, может, всё это
Мне хотелось, казалось?
Взор бесстрастный налево,
Взгляд направо – разящий.
Ты была королевой,
Править очень уставшей.
От неё всё живое
Приходило в смятенье,
Даже Мёртвое море
Ей лизало колени.
Я влюблен был навылет,
Я пропал под завязку,
Я завидовал пыли
На туфлях моей сказки.
Но моя королева –
Все напрасны потуги –
На меня не глядела –
Ей нужны только слуги.

               

ОЖИДАНИЕ

Нет оснований для раздора,
Всё погребёт девятый вал.
Я жду тебя, как приговора,
Который вынес трибунал.

Я жду тебя, часы спешат,
Я взбешен, зол, какие оды!
Я стрелки двигаю назад,
А ты всё так и ты не приходишь!

Я жду уже тысячелетье,
Как заарканенная дичь!
Как абсолютного бессмертья,
Которого нельзя достичь!

Я прокляну твоё жеманство
И глаз холодное стекло!
Я весь, как мёртвое пространство,
В котором время истекло.

Нет слов, которыми унижу
И раны все я растравлю!
О, как себя я ненавижу
За то, что так тебя люблю!
 


Там – задыхающийся шёпот
Пальбой – в промозглой тишине!
А слева гулко рвётся молот,
Что это снова не ко мне.

Но вот – ступеньки я считаю, –
Как песня, цокот каблуков!
Да, это ты! Я оживаю.
Я всё простить тебе готов.


 


 


МОЛОДА  Я

Молода я, хоть от роду
Лет немало мне.
Но жила все эти годы,
Как в бездонном сне.

Крови древней я и верной,
Знак мой – знак Огня.
Заколдованной царевной
Я ждала тебя.

Годы медленно листались,
Дни сучились в нить…
Очень многие пытались
Сердце разбудить.

Но ни мыслей, ни желаний –
Ничего не сметь!
Тяжек сон воспоминаний,
Чёрных, словно смерть.
 


Но совпали все приметы.
Ты сказал: «Живи!
Не моли, не жди, не сетуй!
Встань, прильни, люби!»
 
И от счастья пламенея
К своему стыду,
Я шепчу, совсем глупея:
– Милый, я иду!







               

СНЫ

Памяти  Т. К.

Зашуршит огонь в камине,
Снов нанизывая ложь.
И, связав вчера и ныне,
Тенью лёгкой на помине
Снова в сон ты мой войдёшь.

Колдовским прищуром сглаза,
Поворотом нервных плеч
Я опять, как тайной, связан,
Что хранить от всех обязан,
Но не в силах был сберечь.

Всё прощается в раздолье
Мира мёртвых амплитуд.
Пусть сменилась радость болью,
Пусть в висках уж перец с солью,
Всё равно мы вместе тут.



До отмеренного часа
Мы пробудем здесь вдвоём…
Жаль, что ночь должна кончаться
И пора мне возвращаться
В пробуждение своё.





               














* * *

Мы снова встретимся однажды
Случайно, глупо, беспричинно.
И задохнёшься ты от жажды
Желанья слиться воедино.

И, улыбаясь  от волненья
Вновь обретаемой утраты,
Ты пожалеешь на мгновенье,
Что это было всё когда-то…




               

ОКОНЧАНИЕ  СКАЗКИ

Сказку ты плела
Мне красивую.
Фея в ней жила –
Диво дивное…

Я тебе не муж.
Ты уклончиво
Говоришь, что уж
Всё закончено.

И застигнуто
Смотришь в зеркало,
Злостью выпукло
Исковеркана.

Сцены суть проста,
Нет в ней новости.
Заливают так
Всполох совести.

Извинения
Сыплю мысленно:
Здесь ничейный я,
Третий, лишний я!
 

Что ж, мне поделом!
Не пророчествуй!
Мне пора добром
В одиночество.

Жить потерянно,
Впредь не веруя,
Мне отмерено
Полной мерою.

Память лишь взревёт
Неизбывная:
Ты была моё
Диво  дивное!

Но волшебница
Вдруг опомнилась.
Жизнь всё вертится –
Сказка кончилась.


 
 

          ПЕСНЯ ТРУБАДУРА

Простите же наглость мне,
                Ваше Величество
Припасть и к губам, и к рукам!
Я вам обещаю такое количество
Несказанных ласк по ночам.
Я знаю, я вам некудышная пара,
И что не способен на лесть…
Что все, чем владею – перо и огарок
Свечи, чтобы вас превознесть.
Один вам напишет портреты с натуры,
Другой изваяет вас в рост.
А я лишь потомок простых трубадуров
И, в общем, не белая кость.
А жизнь беспросветная,
                о Ваша Светлость!
И как человек одинок в существе!
А счастье как неуловимая беглость,
Но вовсе не вечная твердь!
Любовь меня рвёт, раны все кровоточат.
За мною одни разве же только
                провинности…
Как хочется мне заглянуть в ваши очи,
О как я желаю всего лишь взаимности!
 


Но вы при дворе вся в балах и привычках,
Сегодня Ваш день, чтобы зреть вернисажи.
О, как я люблю Вас, без всяких кавычек
Готов оплатить это зрелище даже!
Пусть, будет все так, как решит
Ваша Милость –
Я знаю, вы чище, вы выше, добрее –
Нельзя полюбить? Примените же силу!
Велите казнить. И как можно скорее.


               



               


 

СЛОВО  О  СЛОВЕ

Было Слово, а потом,
Странные дела!
Собирали в гладкий ком
Чувств и мыслей ржавый лом,
Посеревшие от дней,
Словно камни от дождей,
Прежде яркие слова.

С поздней ночи до зари
В ожидание дня
Не молчи, ну, говори,
Тихо, про себя.

Хоть и клонишься ко сну,
Знаю, не уснёшь.
Так всегда я прихожу –
В час, когда не ждёшь.

С поздней ночи до зари
Я на улиц зов
Шёл, листал, как словари,
Тени чьих-то снов.
 


Но одна лишь мурова –
Жалок мой улов.
Редки новые слова
В залежах веков.

Вот и выродился слог –
Сер стал и дебел…
Я в отчаянье не мог
Не прийти к тебе.

Потому, что на заре
Скажешь ты, любя.
– Долги ночи в октябре
В ожиданье дня!





            


САРИТЭ

С. А.

Наконец-то выпрямлюсь.
От душевных страз
Расколдован искрами
Из раскосых глаз.

Засверкало красками,
Серость унесло.
Как с тобой мне ласково,
Сладко и тепло!

                Ночь скользит минутою
                В маленьком раю.
                В поцелуи кутаю
                Наготу твою.

           Нас несёт одна струя, –
           Не найду притворства я, –
           В нежности безумствуя,
           Глупостям потворствуя.


 


Смотришь черносливами –
Смерть для Логоса.
Медными отливами
Катишь волосы.

И стучит участливо,
Не без торжества:
Мы нахально счастливы,
Так, что просто страх!

А лишённым радости
Это невпопад.
Пусть зайдутся в зависти,
Если захотят.

          Нас кружит своя струя, –
          Удивлён проворству я, –
          Чтоб сплести, безумствуя,
          И нести, потворствуя.


 

 

* * *

Ю. Б.

Обронила раз при встрече,
Что от женщин ты отлична:
Даже кровь не человечья
И земной не идентична.

Это верно, это правда.
И тиха ты, и крамольна,
Ты всегда чему-то рада,
Вечно чем-то недовольна.

Словно создана для боли
Из тончайшего эфира,
Из свободы и неволи,
Для неведомого мира.

Как взволнованы всечасно
И нервозны эти плечи!
Видно, тем-то и прекрасны
Ненаписанные речи.

 





Оборву сомнений гроздья,
Слов не буду слушать дельных,
И в тебе признаю гостью
Из миров из параллельных.

Вся – спокойствие и страстность,
Вся – комок, и вся – безбрежность!
Как с тобой светло и ясно,
Неизведанная нежность!

На обиду – губы мелом,
Нет невнятней диалектов.
Ты – с летающих и, в целом,
С неопознанных объектов.


 

 

                * * *

Ю. Б.

Сжалась вся в комочек – и не тронь.
Больно, как ещё ни разу прежде!
Смахивает тонкая ладонь
Слёзы, словно дребезги надежды.

Бесятся лохмотья пустоты
В безднах без единого просвета.
Даже солнца огнетворный диск
Видишь ты погибшею планетой.

Но утри глаза и оглядись!
Ты у обелиска Идеала.
И иначе соткана вся жизнь:
Умер день, но новый ночь зачала.

Он тебя поутру озарит,
Сникшую, как порванные снасти,
И подарит капельку любви,
Искру заблудившегося счастья.

               

КАМЕНЬ ДОМИНО

Плющом ползущее «люблю»!
И освеклившиеся лица.
Я не поверил, думал, сплю,
А весь позор мне только снится.

Забыть, не помнить, всё простить,
В твоих набегах видеть шалость?
Из контрибуции любви
Мне роль шута лишь не досталась.

Пусть пёс затравленно завоет,
Мол, кость чужому не отдам!
Я ж заплачу большой ценою
По тем любовным векселям!

Как зачеркнуть, как отмести
Промозглой чувственности голод?
Как победителем войти
В с лица земли сметённый город?

Лежат руины, как на блюде!
Ни дать, ни взять, ни подарить!
Здесь победителей не судят,
Поскольку некому судить!
 





И не начать нам жизнь другую
На незнакомом берегу.
Ведь я безумьем не торгую
И от себя не убегу.

Смешно и страшно, пошло, грустно…
Мой сменщик пьёт моё вино!
А в чёрных душах пусто-пусто –
Ну точно камень домино!


 

 

ГРИМАСЫ

Л. А. Б.

Мрак выцветал, рассвет всё ближе.
Как затаённая печаль,
На сердце спящего Парижа
Лежала площадь Этуаль.

И город раздавал в гримасах,
С ограниченьями и без,
Одним – бездарность в Монпарнасе,
Другим – бессмертье в Пер-Лашез.

Ты ж снова просишься в объятия,
Мол, вспомнить прежнее изволь!
Какое жуткое занятье
Будить свихнувшую боль!

Твоей улыбке лицемерной
Что лязг, что звуки кастаньет…
Так ухмыляются химеры
Собора, что давно уж нет.


               
 








Перевоплощения  души





 






 


 

 


НЕ  ОСТАНАВЛИВАЙТЕ  ВСУЕ

Не выясняйте то, что ясно,
Чужим не кланяйтесь дарам.
И не глядите понапрасну
Вслед отстучавшим поездам.

Не разрывайте, что окрепло,
Не дайте злобе в душу влезть,
Не посыпайте память пеплом
Под упоительную лесть.

Друзей не проклинайте ложных,
Случайно смывших макияж:
Проклятье, брошенное в прошлом,
В грядущем выстрелит в тебя ж!

Не утопите жизнь в дизайне,
Не ждите, что вас призовут.
Дышите глубже и дерзайте,
Но не держитесь на плаву.



 



Не возводите в веру частность,
Порывам не найдя ответ, –
И осенят покой и ясность
Неотвратимо, как рассвет.

А напоследок говорю я,
Чего никак не обойти:
Не останавливайте всуе
Иные выбравших пути.


 

 


МОНОЛОГ  ПУЛИ

Уж есть полёт, а шума нет.
И труп пока что дышит,
Глушитель плотно так надет,
Что цель меня не слышит.

Не хмурьтесь! Смерть со мной нежна,
Год больше, годом меньше!
Как ваша ласка мне нужна!
Я женщина из женщин!

Уже написан этот миг,
И встреча не случайна,
Когда коснеющий язык
Проглотит с кровью тайну.

Я вам беззвучно так спою
Куплетик, но коронный.
Песнь лебединую свою,
И марш ваш похоронный.




Я шлёпну мягко так: привет!
Без ярости притворной.
Для тех, кому покоя нет,
Я лучше всех снотворных.

Стрелка назвать мне нет причин
Убийцей. Исполнитель,
Надёжный самый из мужчин
И мой руководитель.

В меня он вовсе не влюблён,
Но всё я забываю,
Когда меня ласкает он,
В обойму заряжая.

Жизнь коротка и так глупа,
А я любви не скрою,
Пусть говорят, что я слепа,
Пусть прослыла шальною.

Сказал бы только: милая!
И мне конец не страшен.
О, как его б любила я,
Головку потерявши!



О, сколько было бы огня,
Как в ожиданье кары:
Мужской характер у меня
Но женские всё ж чары.

Не любит! Сутенер! Боюсь!
И угождаю даже!
Любому шлюхой отдаюсь,
Как только он прикажет.

Сейчас рванусь я напролом.
Но что за чертовщина!
Интимно стиснута стволом,
Я становлюсь мужчиной.

Теперь любовь несёт вам боль,
Они, как сестры, дружат,
Но перепутанную роль
Сыграю я не хуже.

В хребте колючий холодок –
Проклятая беспечность!
Я в вас проделаю глазок,
Чтоб вы глядели в вечность.




Уже я слышу голоса,
Пронзительные, ибо
Вас держит страх за волоса,
Поднявшиеся дыбом.

Не пожалею мать-отца…
Что там такое? Это –
Кусочек маленький свинца
В ладони у эксперта.


 


 


ЛЕОНИД
4

Всем Родину любившим больше жизни

Я почти что говорить не в силах…
Кто захочет, тот меня поймёт,
Но стою в ущелье, в Фермопилах,
Заслонив единственный проход.

Знал сначала, буду я зарублен:
Совесть стоит только головы.
Щит мой сломан, меч давно зазубрен,
А друзья-спартанцы все мертвы.

Их потом вновь соберут всех вместе,
Чтоб отдать предвечной темноте.
Видят боги, я не обесчещен:
Царь в свой дом вернётся на щите.

Мне не выбрать этой доли лучше:
Я любил красивый свой народ,
Это мне соцветие созвучий
Посвящал неведомый рапсод,
 


Для меня плясала Эвридика,
Для меня Гефест ковал мечи…
Я их всех – от мала до велика –
Просто был обязан защитить!

Было так назначено мне извне.
Так и жил, чтобы собою быть.
Если это всё не стоит жизни,
То тогда чего же стоит жизнь?

Я ворвусь в грядущее далёко,
Как связавший временную нить…
Нелегко в прообразе пророка
В магию молчанья уходить…


 

 

КАМИКАДЗЕ

Всем обманутым посвящается

И я, и противник смертельно устали
Ждать встречи, как цели единой,
Ломать фюзеляжами
                купол хрустальный,
Над облачной ползать периной.

Как волки, мы тут,
                в поднебесном урочье.
И время транжирим небрежно.
Прогрызлися звёзды на бархате ночи
И смотрят на нас безмятежно.

Холодные эти покоя приметы
Пульсируют в вечной обиде
То фугами тени, то трелями света –
Такого с земли не увидеть!

А нынче ли мне до красот этих разве,
Волшебной картины виденья?
Я прежде был лётчик, теперь –
                камикадзе,
И гибели жду, как везенья.

      Я знаю, покажется, может, кому-то
Романтикой это прелестной:
Зонтов не раскроют мои парашюты –
В живых оставаться бесчестно!

Здесь каждый увидит лишь то, что захочет:
Наивность, безумие, глупость…
А смерть костылями своими грохочет
И требует свежего трупа.

И пусть в утешение шепчут мне пули:
«Ты национальный посредник!»
Что ж делать, бесстыдно меня обманули –
Быть первым почётней последних!

Как их ненавижу, промозглых насквозь,
Свою несмышлёную смелость!
Я должен уйти, чтоб им лучше жилось,
Жралось и гулялось, и пелось.

Мы трудно живём, умираем не легче,
Но все ж в самураи мы метим.
А им в наших спальнях любить б
наших женщин
Да спьяну глумиться над этим!

Мы лишние там, нас сюда посылают
С согласья Всевышнего Аса.
Дарёных троянских коней не смиряют,
И нет против подлости лассо.

Но если бы мне предложили награду
В оплату отыгранной роли,
Просил бы, чтоб те прощелыги и гады
Себе животы распороли.

Но думал об этом я поздно и мало,
Покорный судьбе, словно робот,
Костяшками пальцев играя штурвалом
Летучего этого гроба.

Свершилось! Все! В сердце
смертельно я ранен,
К последнему акту готовый.
Сверкая, два зла, и сцепившись
                в таране,
Покажутся вспышкой Сверхновой.

Вмиг враг мой роднею по крови
мне станет,
Мы рухнем пылающим пледом.
Обломки закружит бессмысленный та-нец
Задуманной кем-то победы!

 

ВСТРЕЧА

Как натужно порой наступает финал!
Я глазам своим жёлтым не верю,
Но меня ты учуял и точно признал,
Хоть давно потерял в себе зверя.
Не лесная тропа нас столкнула с тобой,
Где прописаны волчьи законы, –
Ты, как призрак, возник на дорожке, на той,
Что ведёт к вожделенным загонам.
Ты родился волком – хоть рычи, хоть хри-пи,
Ты был даже надеждою стаи…
Но сманили тебя. И на длинной цепи
По-собачьи ты только  не лаешь.
Непосильно богатый бесчестным трудом
Твой хозяин солидный мужчина.
Шкуру суки, вскормившей тебя молоком,
Он ковром постелил у камина.
Он ногами попрал твою бывшую мать,
Что там смерть? И к чему похороны?
Стало модно волков сторожами держать, –
Охранять от собратьев хоромы.
Но сегодня, приятель, ты ляжешь кость-ми,
И вернешься в величие майи.
В прежней жизни, должно быть,
                мы были людьми.
        Homo homini… Сам понимаешь…

                ФЛИБУСТЬЕР

Тетива горизонта крылатых
Не несёт белых стрел парусов.
Ожидать – хуже нет для пирата,
Если к встрече давно он готов.

Мы от рома давно уж опухли.
В ожидании драм мировых,
Пришвартованы к этой вот бухте
Кандалами прочнее стальных.

Целую вечность сушили мы порох
Вам, сутенеры, ханжи и менялы,
Чьими делами, заботой которых
Жизнь Побережья насквозь провоняла.

В потасовках распухшие длани
Потянулись к орлянке с судьбой,
Для кого-то последним он станет –
Долгожданный не начатый бой.

 

Мы удач у судьбы не канючим,
Не привили нам светских манер.
Знай, мечи абордажные крючья,
Да про страх позабудь, флибустьер!

Ало-солёной не жалко нам влаги,
Не осенит наши лица тревога.
Реют над нами чёрные флаги –
Траур по душам, погибшим для бога.

Вот повязка. На глаз и наискось.
Нацеплю её, в драке сойдясь…
В сундуках там слепящие искры
Золотого слепого дождя.

Их потом, очищая от скверны, –
Заиграет в бокалах струя –
Мы, любимая, спустим в таверне,
Где впервые я встретил тебя.

Я их поминал материнское лоно
И делал работу, как истинный профи.
А за резней из бочонков с дублонов
Зорко следил монархический
профиль…
 


Догорающий вечера остов
Убаюкает нашу печаль.
Ты – океан мой, я – твой полуостров!
Я гляжусь в твоих глаз литораль.

Я кричу: как чудовищно чудо!
Волшебством неизведанных сфер
Мы – потомки великого Гуда
С королевских бессрочных галер…

Кто ж там, в прицеле оптическом, стеком
Знак подаёт, чтобы клацнуть затвором?
Жалкие дети последнего века,
Наши потомки – убийцы и воры.


               

 

В  БИБЛИОТЕКЕ

Наглотавшись вволю всяких бредней
Разных наглецов и лицемеров,
Распахну я двери в мир соседний
С аккомпанементом рваных нервов.

В мире том Илья оставил мету,
Там Яга, старуха, зелье варит,
Там моя царевна триста лет уж
Спит в своём холодном будуаре.

Глупая напыщенная фея
С ней сыграла эту шутку злую.
Я мою бедняжку пожалею,
Отыщу, влюблюсь и поцелую.

Искупаюсь в чане молока я.
Стану и красивей, и смелее,
С Баюном мы вдосталь поболтаем,
Вдоволь посмеёмся над Кащеем…

 


Но нашепчет вечность-синева – и
Мне она до смерти надоела, –
Что чудес на свете не бывает.
Чудеса – несделанное дело.

Пусть. Она права. С ней трудно спорить.
Правда – в каждой мыслящей пылинке.
Восвояси уходить мне вскоре
По своей неведомой тропинке.

               



               

 


КУКУШКА

Эй, кукушка, расскажи,
Далека ль дорога?
Сколько ль мне осталось жить –
Мало или много?

Что ж, вещунья, ты в ответ,
Сразу замолчала?
Видно, мне осталось лет
Очень-очень мало.

Пусть сожгут мой смертный прах,
И развеют в небе.
Жил ли, не жил ли, и – ах! –
Словно б я и не был!
 
И оплаканный друзей
Честными слезами,
Я раскинусь средь полей
Яркими цветами.
 
               
                И в двадцатую весну
Юноша счастливый
Соберёт полей красу
В дар своей любимой.

Как букет хорош и мил
У груди прекрасной…
Что ж, я умер, как и жил,
Не совсем напрасно.












 
 

МОЙ  ТОСТ

Поистине лицемеры – они распутники!
(Коран. Сура 9, Изгнание, ст. 67)

Я за диалектику пью, погодя, – и
Всё ясно, и всё в ней известно…
Свой тост поднимаю за вас, негодяи!
Без вас чёрт поймёт, в чём же честность.

Пора снять с мозгов занавески и шоры,
С морали – замки и оковы!
Понять, вы нужны, проходимцы и воры!
Иначе порядочность – слово.

За этих несчастных пью: женщин- игру-шек,
Бедняжки так страшно скучают!
Ведь шлюх философия, мир потаскушек
Наличье любви подтверждает.

За этих, с подмостков глядящих в красав-цы,
Особенно выпить я рад бы.
За вас, разномастных лжецов и мерзав-цев,
Скорбящих под тяжестью правды!

 

За всех, кто ломали, давили, стреляли.
Не спали, чтоб что-то затеять!
За вас, кто пре- , про-  да и просто давали!
А жизнь оказалась мудрее!

Итак, пожеланья мои прозвучали.
Еще пару слов о невеждах.
За них! Вышеназванных чтоб узнавали
В обличьях любых и одеждах!





               

 


СОТВОРЕНИЕ  МИРА

Третий день был днем творенья Геи.
Новый мир лишь в замысле мерцал.
И ждала планета  Галатеей,
Лёгкого дыханья Творца.

Бог потом за миллиард парсеков,
Созерцая отблески светил,
Вздумал: не создать ли человека?
И решился, взял и сотворил.

Сколько лет я знал то бестолково,
Постулат древнейший весь изгрыз…
Да, в начале мира было Слово.
Но тогда у Слова был и смысл.


               
               

ЗЕРКАЛА

(Новая сказка о старом)

Эту сказку без трактовки
Я почти переписал.
Правят ложь, обман, уловки
Всей страной Кривых Зеркал.

Сам велел своим декретом:
Веселись и все дела!
Состраданье под запретом,
Нежность с горя умерла.

          Что не так? – Вот зеркала.
          В кривизне источник зла!

               Сколько массовых утопий
               Тот указ нагородил!
               Кто-то что-то где-то пропил –
               И в герои угодил.

       Свят! Толчет, как воду в ступе,
       Властьдержательная рать.
       Через собственные трупы
       Нелегко переступать!

         Зеркала все, зеркала!
         В них кривая завела.
             Совесть – только для парада,
             Ум давно тут не блистал.
             Гнётся ниже – дать награду,
             Крупный пост в Стране Зеркал!

         Певчих драли в пух и перья –
         Отражались в зеркалах
         Рож бесстыжих лицемерье,
         Волчья злоба, скотский страх.

Но к чему в том видеть зло?
Лжёт проклятое стекло!

Хоть терпеть нет больше мочи,
Озабочены иным:
Что случится этой ночью
С государством тем больным?

Приглашён астролог. Чтоб тот
Им на звёздах погадал,
Отчего буянит ропот
За витринами зеркал?

              Убедить, мол, как народ:
Амальгама гнусно врёт?

     А по толпам ходят толки:
     Стоят грош стекло и кровь.
     Бей! Не думай! Чтоб в осколки!
     Всё потом отстроим вновь!

Право ж, нет пути иного,
Кроме хрупкости зеркал!
Где ж тем взять ума большого,
Кто не строил, а ломал?

Ни двора хоть, ни кола –
Бей, однако, зеркала!

       Так пришла пора для акций – 
       Вызрел полностью абсцесс, –
       Для решительных реакций
       На общественный процесс.

              Кто злорадствовал, кто ахал,
              По асфальту кровь текла,
              Тех, кого сажали на кол
              Из разбитого стекла.

Чтоб по свету разнеслось,
Чем платить за всё пришлось.

              Вот какие были страсти,
              Вот какая ночь была.
              Славно бились против власти,
              Наломали ж зеркала.

         Никогда не станут новью
         Нравы сказочной поры.
         Перепившиеся кровью,
         К жертвам пламенно добры!

Да, такие вот дела
Отражали зеркала.

С зеркалами ж всё не просто.
Кто-то их оклеветал.
Ровно слишком в них всё, плоско
Для Страны Кривых Зеркал.

Пиджаков покажут створки,
Декольте прищура глаз,
     Но таится что в подкорке
     Не выносят напоказ.

Нет глупее ремесла
Бить за это зеркала!

 

              ИКАР

Икар сделал себе крылья из перьев, слепленных
воском. И решил лететь к Солнцу. Умные
сограждане предупреждали безумца, что человек
не птица и не может летать. Но Икар, вопреки
их заверениям, взлетел. А когда он подлетел к солн-цу,
то жар светила растопил воск, крылья рассыпа-лись и
Икар разбился о землю.
Легенды и мифы древней Греции

Я устал от этих лиц,
Как скопированных с Босха,
Что глядеть сюда сошлись,
Как я клею перья воском.
Каждый морщил умный лоб:
Мол, такое не годится!
Где, когда, кто слышал, чтоб
Человек летал, как птица?
Их суждения, как плеть,
Мудрость – просто в изобилье.
Я давно хотел взлететь –
Мне не раз ломали крылья.
Если просто, без затей
На мечте поставить точку,
То, умнее всех людей
Диоген, проживший в бочке.

Слушать их – к параличу!
И без грозного «бонзая»
Я вперед и вверх лечу,
Я винтом в лазурь вонзаюсь.
Здравствуй, Солнце! Не ярись!
Я внизу оставил ропот.
Первым я рванулся ввысь,
Первым я войду и в штопор.
Я не слушал греков ложь,
В ней ни слова без корсета.
Пусть я гибну, ну так что ж!
Я – дитя  огня и света.








      









   






  Программы судьбы






 





 


 

 


СЛОВО  О  СУДЬБЕ

Не верьте оправданьям,
Что связаны мы роком,
В Предсказанность деяний,
В Проставленность всех сроков!

Ведь в Предопределённом
Для малых и гигантов
Есть множество резонов
И сотни вариантов.

Их выбор не случаен,
В его основе Логос,
Который прозреваем
В Тезаурусе Рока.

Кровь б в виденье жестоком
Не спутать с киноварью!
Кого назвать пророком,
Кого же мерзкой тварью.



 

И логикой простою
Пометить каждый атом
Торговца добротою
И злобы мецената.

Как правила грамматик
Есть видимость уступок,
Что Бруно был фанатик,
А Галилей – отступник.

Не стоит удивляться:
На казни, принародно,
Местами поменяться
Они б смогли свободно.

Но цепь добра и бедствий
Куется воедино
Значением последствий,
Рождающих причину.

Расставлены лишь вехи,
Судьба в эскизе, то есть!
А средства и помехи
Им диктовала совесть.
 


И совершая дерзость
Самоубийства вроде,
Ищи закономерность –
Нет случая в природе!

Комедию иль драму
С поправкою твоей
Судьба сведёт в Программу.
И выдаст на Дисплей.







 


 

ВИВАЛЬДИ  ВЕСНОЙ  93-го

Спросила скрипка странная,
Пронзив беззвёздность ночи:
– Зачем весна желанная
Всё наступить не хочет?

Не греет солнце солодом
Зачем? Не понимаю…
Зачем слезливым холодом
Октябрь кропит по маю?

Пусть! Никуда не деться ей;
Мой тополь стал берилловым,
В серёжках весь, как девица,
На хоровод хватило бы.

В вой стуж ему не верится.
В цветения оброке
Весне, нагой изменщице,
Он – вызов. И упрёк ей.

               

 


ВСТАНЬ  И  ИДИ

Как ты себя не береги,
А отступать никак нельзя,
Когда ещё сильны враги,
Пока в опасности друзья.

Себя получше подготовь
Ходить по лезвию всегда,
Пока в сердцах живёт любовь,
Пока на свете есть вражда.

Пока не погребли в ночи
Твою беспомощную тень,
Вставай, и, стиснув страх, иди!
Чтоб наступил назавтра день.


 


 

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Опустилась мгла ночная
На замерзшие поля.
Во Вселенной проплывая,
Спит в сиянии Земля.

Ветер с Космосом поспоря,
Облака прогонит прочь.
И в сверкающем уборе
Околдованная ночь.

Вон блестит частица света!
То, низверженной с небес,
Молча, падает комета
На глухой притихший лес

Бриллиантовым узором
У истоков Млечных рек
Звёздный плач нестройным хором
С ней прощается. На …век.



 


Галактической утробе
Вышло крепко потрудиться,
Чтоб без глупости и злобы
Ночь такой смогла родиться.

Я шепну тебе украдкой,
Что открыть уж глазки лень.
Спи, родная, сладко-сладко…
Завтра снова будет день.









 

 

РЕЦЕПТ

Когда в тиши, дрожащей от прелюдий,
Ты просишь дать поэзии рецепт,
Мне предлагая бешенство иллюзий,
Я принимаю сделанный акцепт.

Итак, поэзию состряпать очень просто.
Собрать, оставив прочие дела
Её в миру разбросанное просо,
Питающее фениксов и лам.

Взять в тех краях, где никогда и не был,
Где ничего за так не отдают,
Сверхчистых боли, радости и гнева
В обмен на страх, довольство и уют.
И всё сварить в котле большого неба.

И в точке наивысшего кипенья
Значенье Слова оплодотворить,
Как Лермонтов, рельефностью мышле-нья,
Как Фет, неординарностью любви.


 

Ну вот, глядишь, готово что-то вроде.
Теперь сюда добавить хоть чуть-чуть
Неистовость Высоцкого Володи,
Есенина отчаянную грусть,

В которых сам Тартини аж застонет,
Которых Босх не смог б вообразить…
Смотри: вот во Вселенском Камертоне
Твой звук к другим протягивает нить.

Банально, словно истина в последней
Инстанции, где правит абсолют,
Родилось чудо. Пусть кому-то бредни,
Но люди с сердцем песню узнают.


 

 

* * *

Жизнь почувствуешь пустой –
Перед вечностью постой!

Жди. И ты услышишь вдруг
Отдалённый сердца стук.

И в раздавшейся тиши
Стон неслышимый души.

Среди сотен, среди тысяч
Должен это ты услышать.

И по высшему приказу
Ты найти её обязан.

В свете дня ли, в блеске звёзд
Осуши росинки слёз,

И не мудро, без затей
Возврати улыбку ей,

Ожила чтоб, расцвела,
Чтоб светилась и сияла.

Родом всё добро из зла.
Нет другого матерьяла.

               

БАНАЛЬНЫЙ  РЕКВИЕМ – 89

Памяти Олега Мажурина

Мне сегодня некого стыдиться,
Некогда заботиться о глянце –
Я пришёл сюда с собой судиться
И вернуть все взятые авансы.

Слишком слепо доверял судьбе,
Был беспечен. А она – хитра.
Вот и наломал я дров себе,
Хоть для погребального костра.

Мне открыть бы глупости лицей:
Не мудрец, не мастер, не любимый…
Я сегодня здесь в одном лице
Прокурор, свидетель, подсудимый.

К черту! Оправданьям не поверю!
Как и предсказаниям руки.
Мне не возместить мои потери,
Мне не оплатить мои долги!


 

Долог в сардонические мили
Бег людей, меня что окружали.
Все, кто мог купить меня, – купили,
Кто не мог, – те мною торговали.

Ну а что ж мне с тех торгов досталось
На валюту лжи и лицемерья?
Мелкая дождливая усталость,
Серое безветрие безверья.

Женщина чужая с панагией
На диване и окурков куча!
Господи прости и помоги ей
Отыскать кого-нибудь получше!

Мебель, «Ревилон», фарфор,
                «Фламинго»…
Дорого! Вот повод, веселимся!
Принесли, купили, взяли с рынка…
Не с того ль, к которому стремимся?

Вот и всё, что нажил, набивая
Шишки, выдрав щедрости ростки.
Да ещё свирепая и злая
Чернота космической тоски.

 

Горы сладких, круглых слов – черешен,
И не кровь в висках, а киноварь,
Будто я прижизненно безгрешен,
Словно генеральный секретарь.

Но ведь были те, кто и щадили,
Кто любили. И, вконец отчаясь,
Кто, не улыбаясь, уходили.
По-английски. Молча. Не прощаясь!

А теперь, как выскребли – всё чисто,
Крах не собирает никого!
Буйный алкоголь самоубийства
Бьёт под дых и «занавес!» орёт.

Всепрощеньем мерзость не обидишь,
Ничего нельзя перерешить!
Видно, вот он, мой последний финиш –
У обрыва в пропасти души…


 
 

СКАЗКА

Милая добрая фея
С брильянтами ласковых глаз!
Послушай же, фея,
Скорее, скорее
Вели, чтобы свет их погас!

Под окнами глаз твоих ходит
Ужасный уродливый гном.
Он очень начитан,
Он злобой пропитан,
В тебя безгранично влюблён.

Милая добрая фея,
Не надо его искушать!
Сквозь дым бриллиантов
Не видно гигантов,
Пигмеев тем более не увидать!

Милая добрая фея,
Он облик изменит и стать!
Ведь гном твой постылый
Волшебною силой
Владеет и принцем захочет предстать.

 

Милая добрая фея!
Страшилу злодея
Легко обмануть.
Орёл или решка –
В скорлупке орешка,
Листочек – твой парус,
Брильянт на стеклярус
Смени. И немедленно – в путь.

Милая добрая фея!
Беги же, сошёл он с ума!
Скорее, скорее,
Иначе, иначе
Брильянты проплачешь,
И ведьмою станешь сама.



 

 

ЭМИГРАНТСКАЯ  РУССКОЯЗЫЧНАЯ

Как облака бы быть свободным –
Простор, куда ни оглянись!
Зачем я им не брат, хоть сводный,
В семье, кочующей без виз?

Чтоб не испытывая боли
В воспоминания огне,
Быть эмигрантом поневоле
В своей растерзанной стране!

А нам об этом возвестили
В час проходимцев и глупцов
Воры имперские России
Со свалок в поисках венцов.

Нам до Тебя не докричаться
Из триэсерской старины.
Отчизна! Жёлтому мерзавцу
Мы в жертву здесь принесены.



 


И вот чужой до неприличья
Мой бывший брат в большой родне,
«Привет, земляк русскоязычный!» –
В насмешку вслед бросает мне.

Как я хочу к Тебе вернуться,
Припасть униженным лицом!
Но к мертвецам – не дотянуться,
И не пробиться со стихом.

В такт демократии сурдинке,
Они кивают головой.
На этом новом русском рынке
Торгуют мною и Тобой.




 


 

ПАМЯТИ  СЕРГЕЯ  АЛЕКСАНДРОВИЧА
ЕСЕНИНА

Я не помню, как, когда, но где-то
Мне попался тот «персидский томик».
Сердце обнажённое поэта
Вдруг забилось на чужой ладони.

Под окном редакции газеты,
Где в Баку уже верстали сводку,
Шляпу наклонивши к Парапету ,
Он просил у Чагина на водку:

– Что уж там до спора!
Жизнь моя – беглянка –
Пронеслась, как скорый
Мимо полустанка.
 
И любовь в апреле…
Только не припомню:
В песне ли, в постели
Излилась ты томно.
Бросил я тебя ли,
Бросила ль меня ты?
Лишь осталась песня,
Словно запах мяты.

Захирели мысли
И, вконец отчаясь,
Видно, разошлись мы,
Так и не встречаясь…

По утрам его терзала боль
Жуткая, как верная примета!
– Граждане, кому не жалко сколь,
На пропитье русскому поэту!

И тогда спускался Чагин вниз,
Причитая прямо от порога:
– Деньги вот! Серёжа, поднимись
Не позорься только, ради Бога!

И опять Есенин на коне!
Будет петь и пить, назад ни шагу!
Едет он в деревню Шаганэ ,
Чтобы написать стихи про Шагу.

               


* * *

Насквозь цитируя Ахматову,
Не понимая, что к чему,
Ты мужу своему рогатому
Твердишь: люблю, люблю, люблю!

Всё для тебя одни условности,
Слова, как стая воронья.
Нет смерти гаже бездуховности,
Нет грязи мерзостней вранья!

Но тьма и сумерки – не тождество,
Тут мы не попадём впросак.
Какое всё же ты ничтожество!
Какой он всё-таки дурак!


 
 


* * *

Какой же верности ты жаждешь?
А ведь пора бы понимать,
Кто изменил себе однажды,
И дальше будет изменять.

Как подаяние по средам
Твоё умение прощать.
Тот, кто себя однажды предал
Не сможет уж не предавать.

Причём тут срок? Какие даты?
Твоих прощений одолженья?
Всё началось давно когда-то,
Сегодня – только продолженье.


 

 

ПРОКЛЯТЫЕ  ВОПРОСЫ
ДЛЯ  РУССКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

В года, давно забытые до слёз,
Интеллигент наш, сытно отобедав,
Любил попрепарировать вопрос:
Кто виноват в российских наших бедах?

С котлет картофельных непротивленья злу
Являлась удручающая смелость.
И вот душил интеллигента блуд
Другим «больным» вопросом –
что же делать?

Спустя столетие, нашли, кто виноват.
Они уж о пощаде не просили –
Кто в 45-ом принимал парад,
Кто атом дал безлапотной России…

Но мы язык чесать умеем, можем пить,
До гибельной, до самой крайней точки.
Уж нет страны, где б можно было жить,
Мы опустились до последней строчки.
 

Где выход, тщетны поиски, всё зря!
С рукой протянутой не стоит жаждать чу-да:
Истории намылена петля,
Уже давно заждался сук Иуду.

И нам теперь нечасто снятся сны –
О проданном былом величье разве ж…
На пустошах разграбленной страны
Есть место только для церквей и клад-бищ.

Из бытия опять вопрос возник.
Стоит! Его не сдвинуть ни в какую!
Есть мысли, заводящие в тупик,
Есть думы, приводящие в пивную.

Ну, пей же, пей заморский самогон –
Лекарство лучшее от подлости и фаль-ши!
А в голове гремит, как божий гром:
Ну, сукины сыны, а что же дальше?


               




* * *

Немытой стала  вновь Россия,
Страна воров, страна господ!
Тобою правят «голубые»
И давят спившийся народ.
Какие там хребты Кавказа!
Глазами телепоказух
Заокеанскую заразу
В российский превращают дух.


 

 


ВСЁ  МОГЛО  БЫ БЫТЬ  НЕ  ТАК

Все могло бы быть не так,
Все могло бы быть иначе,
Если б наш Иван-дурак
Братьям-умникам дал сдачи.

Всё ж не царь ведь! А пока
Не садился б не по чину.
И не шпорил бы бока
Друга серого волчины.

Стало б ясно: сказки лгут,
Лешаки в лесах не воют,
И на кой тут ляд сосуд
С влагой мёртвой и живою!

Что искать невесту аж
В тридевятом государстве?
И одна сплошная блажь –
Молодильное лекарство!



 


Отменен поход на вы, –
Нет провидческого гласа, –
И не рубят головы,
Чтоб над мёртвым изгаляться.

Если б думал так дурак,
Если снял бы с бельм повязку…
Впрочем, было б всё не так,
Значит, не было б и сказки.


 

 


МОЛИТВА

К Тебе я, Боже, припадаю,
Молю понять мне помоги:
Зачем нужны бандиты раю,
А власти – лишь Твои враги?
Они от прихотей устали,
Не в радость это житиё.
Но все же лживыми устами
Поют про царствие Твоё.
И как же их смиренны речи,
Любовью дышит каждый стих…
О Боже, как же ты доверчив,
За правду принимая их!
Кровоточат Христовы раны.
Неужто ж Сына кровь – вино?
Воры Ему воздвигли храмы,
Их жертв на паперти полно.
Наш мир в какой своей причуде
Иль в назиданье Ты создал?
Христопродавцы и иуды,
Лоб осеняя, правят бал.
 


Кругом рабы, одни холопы –
В том воля, Господи, Твоя?
Что люди – рвутся даже стропы
При виде мира бытия.
Твои заветы – на отмену,
Твоих апостолов – в пажи!
Что им загробная гиена?
Ты их при жизни накажи!
За кровь невинных, горя стоны,
Что человек живёт, как тля.
Или с космического трона
Безвидной стала вновь Земля?



               



               

                ЭПИГРАММА
                неограниченному кругу лиц



Я усвоил ваш урок.
Что там Фарес, Текел, Мене!1
Ваше сердце – кошелек,
Что всегда открыт для денег.





               






      __________________________
        1 Мене, Текел, Фарес (иврит) – исчислен, взвешен, разделен – огненные слова, появившиеся на стене, где пировал царь Вальтасар, означавшие, что Бог  видит все  его постыдные деяния и вскоре нашлет наказание.

СОДЕРЖАНИЕ

Вместо проло-га…………………………. 4
Неназначенные встречи ................. 6
…Я пришёл к тебе сказать…………… 8
Моя цунами……………………......... 10
Свидание…………………………….. 12
Бред…………………………………... 14
Т.Н…………………………………….. 17
Эндшпиль……………………………. 19
От любви до  ненависти только десять слов…………………………..
21
«В вихрях яркого све-та»………….. 24
Ожидание………………………........ 25
Молода я…………………………… 27
Сны…………………………………… 28
«Мы снова встретимся однаж-ды». 31
Окончание сказки…………………… 32
Песня трубадура……………………. 34
Слово о слове………………………. 36
Сари-тэ………………………………... 38
«Обронила раз при встрече»…….. 40
«Сжалась вся в комочек»…………. 42
Домино……………………………….. 43
Грима-сы……………………………… 45
Перевоплощения души………………    46
Не останавливайте всуе………...... 48
Монолог пули……………………….. 50
Лео-нид………………………………... 54
Камикадзе……………………………. 56
Встреча………………………………… 59
Флибустьер………………………........ 60
В библиоте-ке………………………..... 63
Кукушка………………………………… 65
Мой тост……………………………….. 67
Сотворение мира…………………….. 69
Зеркала………………………………… 70
Икар…………………………………….. 74
Программы судьбы ………………….. 76
Слово о судьбе……………………….. 78
Вивальди весной 93-го……………… 81
Встань и иди…………………………... 82
Колыбельная………………………….. 83
Рецепт………………………………….. 85
«Жизнь почувствуешь пустой»…….. 87
Банальный реквием-89……………… 88
Сказка………………………………….. 91
Эмигрантская русскоязычная……… 93
Памяти Сергея Александровича Есенина…………………………………
95
«Насквозь цитируя Ахмато-ву»…….. 97
«Какой же верности ты жаж-дешь?»... 98
Проклятые вопросы для русской интеллиген-ции………………………..         
99
«Ты вновь немытая Россия»………. 101
Всё могло быть не так………………. 102
Молитва……………………………….. 104
Эпиграмма……………………………..  106
      
         
 

Литературно-художественное издание



Леонид  Иванович  Бессарабов


ТРЕЩИНЫ ТАЙН
Книга стихов и песен смутного времени


В авторской редакции

Технический редактор Л.Л. Чиркова
Корректор Т. М. Ножкина
Оформление О.Н. Макарова
Оригинал-макет, дизайн С.А. Чирков
Художник Б. В. Глубоков

–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Подписано в печать 02.08. 2013. Формат 60х90 1/32
Бумага офсетная №1. Гарнитура Arial.
Усл. печ. л.3. Тираж 100.
––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Информационно-издательский комплекс «Вестник»
410010, Россия, г. Саратов, ул. Геофизическая, 31/45

Отпечатано в типографии «Саратовский источник»
410086, г. Саратов, ул. Степная, 46
–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
 
 
 
 
ЛЕОНИД  БЕССАРАБОВ







ТРЕЩИНЫ   ТАЙН

Книга стихов и песен смутного
времени



                Художник Борис Глубоков









Саратов
Информационно-издательский комплекс «Вестник»
2013
 

УДК 882-1+929
ББК 84 (2Рос=Рус)6-5
Б 53


ISBN 978-5-9999-1819-2


Л.И. Бессарабов
Б 53 Трещины Тайн /Книга стихов и песен смутного
времени /. – Саратов: ИИК «Вестник», 2013. – 100 с.

Все права принадлежат автору. Цитирование, воспроизведение любой части сборника или иное использование текстов должно быть согласовано с автором. Телефон автора в Саратове +79093415678







ISBN 978-5-9999-1819-2

УДК 882-1+929
ББК 84 (2Рос=Рус)6-5
© Л.И. Бессарабов, автор, 2013,
© ИИК «Вестник», 2013.

 

Вместо пролога

                Т.  Н.
Жизнь намного короче, чем это
многим кажется. И смысл её только
в двух вещах – в любви и в творчестве.
А сочетание их – единственный способ
сказать, что ты когда-то жил.

Любовь, как дар, но чрезвычайный,
И жизни смысл и существо,
Всегда была покрыта тайной
И порождала мастерство.
Её стремились в высшей мере,
В стихах и музыке излить.
В своём неистовстве Гварнери
Заставил скрипку говорить.
Но в старых тайнах много трещин…
Скрипичный мастер-диссидент
Счертил с любимейшей из женщин
Свой несравненный инструмент.
Виола нам поёт поныне.
В лазурно – солнечной стране,
Где режут струны, Паганини
Сыграл и на одной струне.


 


Играл, терзаемый любовью, –
За что и в смерти был гоним, –
Плевал чахоточною кровью
В лицо мучителям своим…
Я обнимаю стан твой гибкий
С крещендо первыми зари,
С тобой, моя живая скрипка,
Мы песню песней сотворим.
Как нас крутило жизни ралли,
Но в иcкореженной судьбе
Мы все ж любили и сгорали,
Оставив строчки по себе.
 









Неназначенные встречи





 







 


 

 

Я  ПРИШЁЛ  ТЕБЕ  СКАЗАТЬ

Вела к тебе не авеню
Под звездной утончённостью.
Я шёл к тебе сказать «люблю»
По предопределённости.

А чтоб слова легко лились
И заискрились песнею,
Их изначальный, вечный смысл
Очистил я от плесени.

И я пришёл тебе сказать
Назло расхожим версиям:
Твоя открытость, как азарт, –
Простой эскиз бессмертия,

Что осиянную мою,
Мою обетованную
В экстазе я боготворю
Тебя, судьбой мне данную!

И я пришёл на взлёте сил,
Помеченных удачею, – 
Что без тебя не совершил, –
С тобой мне предназначено.
 


Пойдём? Пусть хляби бытия
Разверзывает безднами.
И пусть кому-то речь моя
Покажется помпезною.

Жаль! В их убогих словарях
Нет слова «ожидание»…
Пусть осуждают, раз хотят, –
Не обращай внимания.

Мне неуютно в их раю,
Я изгнан жизнью серою,
За то, что громко говорю,
Дышу, люблю и верую.


 




 

МОЯ  ЦУНАМИ

Положи меня, как печать, на сердце
твоё, как перстень, на руку твою:
ибо крепка, как смерть, любовь.

Книга Песни песней Соломона

Ты вошла, моя цунами,
В мир мой тусклый, без желаний,
С кровоточащими снами
Неназначенных свиданий,

Упорядоченной лавой
Непредсказанных событий.
Вся как сладкая отрава –
Слаще чем, тем ядовитей.

Мне твой смех зеленоглазый –
Катастрофа в десять баллов,
Разметавшаяся разом
В стенах падающих залов.

Я губами губ касаюсь –
Каждый нерв поёт и плачет.
Как я жил, не понимаю
Без терзающей удачи!
 


Наше странное знакомство,
Как редчайшей книги главы.
Кроме лжи и вероломства,
В ней на всё имеешь право.

В нашей встрече неслучайной
От невзрачности лекарство.
Раскрывайся, словно, тайна,
Приходи, бери и властвуй!









 

 


СВИДАНИЕ

Т. К., которую буду
помнить всегда

Как было пусто! Ну так что ж –
Я жаждал дива.
Я знал и верил: ты придёшь – 
Ты приходила.

Мне так хотелось в кабалу
Твоих объятий!
А у кровати, на полу,
Лежало платье.

Прильнуть и сразу ощутить
Всей кровью, кожей:
Порвать  связавшую нас нить
Никто не сможет.

И я сжимал, как в грабеже,
Плеча лекала.
А ночь, намаявшись, уже
В рассвет стекала.

 
            Не передать – в любых словах
Всегда сутулость, –
Как я боялся целовать,
Чтоб не проснулась,

Не разбудить и тишиной,
Глухой и вязкой…
Всё было так давным-давно,
Как в старой сказке…

Но вновь пью терпкое вино –
Свиданья признак:
Сегодня гостью жду в свой дом – 
Твой добрый призрак.

Я к этой встрече уж готов
Без теней чёрных.
Тебе в подарок – ворох слов
Неизречённых.

Ко мне ты склонишься опять,
Родной и томной,
Чтоб, как молитву прошептать:
— Живи и помни!


   

БРЕД

Телефонный звонок
Из глубокого сна,
Будто мясо крючок,
Выдирает меня
 
В мир, где солнечный диск
Вполнакала горит,
Пульс Вселенной то тих,
То, как в пляске, стучит.

У галактики криз
Всех энергосистем.
Звёзды сыплются вниз,
Потрясённые тем.

Мысли цепкий репей:
Я почти что здоров,
Ведь больному страшней
Слышать скрежет миров,

Знать всегда, что ты есть
Где-то рядышком тут.
Это тяжко, как крест,
На котором распнут.
 

Твои всплески, мой мим,
Мне уже не нужны,
Словно верность с другим
Переспавшей жены.

И признанья того,
Что душой ты слаба.
Это, право, всего
Лишь пустые слова.

В них, что «против», что «за» – 
Всё по коже мороз.
Горек мне твой эрзац
Стеариновых слез,

И с полсотни в сезон
Театральнейших тем.
Снова броситься б в сон,
Даже в жуткий совсем!

Опустись пелена!
Защищать не хочу
Аллергию ума
Аллегорией чувств!


И свербит, как гобой,
Разошлась колея.
Я остался собой,
Ну, зачем тебе я?!

Ты свихнулся, звонок,
Замолчи, замолчи!
Как все в мире старо…
Мы себе палачи.


 

 


Т. Н.

Люблю! Любви крутое месиво
Пушинкой не стряхнуть с плеча.
Так не суди же опрометчиво,
И не отвергни сгоряча.
Да, через жизни, страны, смерти я
Вновь шёл и шёл к тебе одной.
Ты в очень многие столетия
Была мне любящей женой.
А ныне встретились мы снова.
Но, пламя в искру ограня,
Ты смотришь строго и сурово,
И ты не узнаёшь меня!
Мы оказались в мире штаммов,
А если коротко и в суть –
Здесь лихо действуют программы
По изнасилованью судьб.
И память тут давно распята,
И счёт потерям не измеришь.
Закономерная расплата…
Ты смотришь, веришь и не веришь!




Готов рыдать, смеяться, каяться…
Да что я глупости порю!
Итог всё тот же получается:
Бесстыдно я тебя люблю!
Как камень в дорогой оправе
Переливаешься огнями,
Все, как  в древнейшем римском праве,
Мы, сильные, решили сами.
               








               

ЭНДШПИЛЬ

Всё сказано! Притом
И сделано уже.
И пройден Рубикон
Предельных рубежей.
 
И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

И не понятно лишь,
Чего же ты ждала?
Потеряно сидишь
У краешка стола.

И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Застывшая мольба:
Пойми и помоги!
И вертится едва,
Что мы почти враги.
 
               
                И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Чтоб в эндшпиле ничьей
Ты вновь была права,
Из глупости речей
Плету я кружева.

И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Что день несёт двоим?
Как ужас он глазаст…
Давай уж помолчим,
Раз нечего сказать.




 

 
 
Вот перед вами два портрета – вот и вот!
На этих двух портретах лица братьев.
В. Шекспир
      ОТ ЛЮБВИ ДО НЕНАВИСТИ ТОЛЬКО
                ДЕСЯТЬ СЛОВ…
                Г. К.

                1
В счастливый день, в счастливый час
Кружимся мы смеясь,
Поет гобой для нас с тобой
И мир чарует глаз…
        О. Уайльд «Баллада Редингской тюрьмы»
Брови ты крыло
Гнешь, беспечная!
Что произошло?
Чудо вечное.
Речи сыплешь лишь
Просто грудами,
На меня глядишь
Изумрудами.
Я  пью допьяна,
Как в последний раз,
Зелена вина
Твоих чистых глаз.
И, испивши,  смолк.
Слушать вечно рад
Как шуршит твой шёлк
Нежных сладких клятв.
И сквозь счастье стон:
Без тебя, поверь,
Хоть из жизни вон!
И захлопнуть дверь!               

                2

               
Что ж, люди правы: их дела,
Как мысли их черны.
Ни вечный Бог, ни Божий сын
Их видеть не должны.
                О. Уайльд «Баллада Редингской тюрьмы»

Брови ты крыло
Зря коверкаешь!
Что ушло – ушло,
Что поделаешь!

Речи  сыплешь лишь
Просто грудами,
На меня глядишь
Изумрудами.

Выпью допьяна,
Я в последний раз
Зелена вина
Твоих лживых глаз.

Голос сердца смолк…
Ну, на кой мне ляд
Этот гладкий шёлк
Твоих ложных клятв?

Неумолчный звон…
За собой, поверь,
Как из жизни вон,
Я захлопну дверь!      
   




 













В  ВИХРЯХ  ЯРКОГО  СВЕТА

В вихрях яркого света
Ты всегда появлялась.
Или, может, всё это
Мне хотелось, казалось?
Взор бесстрастный налево,
Взгляд направо – разящий.
Ты была королевой,
Править очень уставшей.
От неё всё живое
Приходило в смятенье,
Даже Мёртвое море
Ей лизало колени.
Я влюблен был навылет,
Я пропал под завязку,
Я завидовал пыли
На туфлях моей сказки.
Но моя королева –
Все напрасны потуги –
На меня не глядела –
Ей нужны только слуги.

               

ОЖИДАНИЕ

Нет оснований для раздора,
Всё погребёт девятый вал.
Я жду тебя, как приговора,
Который вынес трибунал.

Я жду тебя, часы спешат,
Я взбешен, зол, какие оды!
Я стрелки двигаю назад,
А ты всё так и ты не приходишь!

Я жду уже тысячелетье,
Как заарканенная дичь!
Как абсолютного бессмертья,
Которого нельзя достичь!

Я прокляну твоё жеманство
И глаз холодное стекло!
Я весь, как мёртвое пространство,
В котором время истекло.

Нет слов, которыми унижу
И раны все я растравлю!
О, как себя я ненавижу
За то, что так тебя люблю!
 


Там – задыхающийся шёпот
Пальбой – в промозглой тишине!
А слева гулко рвётся молот,
Что это снова не ко мне.

Но вот – ступеньки я считаю, –
Как песня, цокот каблуков!
Да, это ты! Я оживаю.
Я всё простить тебе готов.


 


 


МОЛОДА  Я

Молода я, хоть от роду
Лет немало мне.
Но жила все эти годы,
Как в бездонном сне.

Крови древней я и верной,
Знак мой – знак Огня.
Заколдованной царевной
Я ждала тебя.

Годы медленно листались,
Дни сучились в нить…
Очень многие пытались
Сердце разбудить.

Но ни мыслей, ни желаний –
Ничего не сметь!
Тяжек сон воспоминаний,
Чёрных, словно смерть.
 


Но совпали все приметы.
Ты сказал: «Живи!
Не моли, не жди, не сетуй!
Встань, прильни, люби!»
 
И от счастья пламенея
К своему стыду,
Я шепчу, совсем глупея:
– Милый, я иду!







               

СНЫ

Памяти  Т. К.

Зашуршит огонь в камине,
Снов нанизывая ложь.
И, связав вчера и ныне,
Тенью лёгкой на помине
Снова в сон ты мой войдёшь.

Колдовским прищуром сглаза,
Поворотом нервных плеч
Я опять, как тайной, связан,
Что хранить от всех обязан,
Но не в силах был сберечь.

Всё прощается в раздолье
Мира мёртвых амплитуд.
Пусть сменилась радость болью,
Пусть в висках уж перец с солью,
Всё равно мы вместе тут.



До отмеренного часа
Мы пробудем здесь вдвоём…
Жаль, что ночь должна кончаться
И пора мне возвращаться
В пробуждение своё.





               














* * *

Мы снова встретимся однажды
Случайно, глупо, беспричинно.
И задохнёшься ты от жажды
Желанья слиться воедино.

И, улыбаясь  от волненья
Вновь обретаемой утраты,
Ты пожалеешь на мгновенье,
Что это было всё когда-то…




               

ОКОНЧАНИЕ  СКАЗКИ

Сказку ты плела
Мне красивую.
Фея в ней жила –
Диво дивное…

Я тебе не муж.
Ты уклончиво
Говоришь, что уж
Всё закончено.

И застигнуто
Смотришь в зеркало,
Злостью выпукло
Исковеркана.

Сцены суть проста,
Нет в ней новости.
Заливают так
Всполох совести.

Извинения
Сыплю мысленно:
Здесь ничейный я,
Третий, лишний я!
 

Что ж, мне поделом!
Не пророчествуй!
Мне пора добром
В одиночество.

Жить потерянно,
Впредь не веруя,
Мне отмерено
Полной мерою.

Память лишь взревёт
Неизбывная:
Ты была моё
Диво  дивное!

Но волшебница
Вдруг опомнилась.
Жизнь всё вертится –
Сказка кончилась.


 
 

          ПЕСНЯ ТРУБАДУРА

Простите же наглость мне,
                Ваше Величество
Припасть и к губам, и к рукам!
Я вам обещаю такое количество
Несказанных ласк по ночам.
Я знаю, я вам некудышная пара,
И что не способен на лесть…
Что все, чем владею – перо и огарок
Свечи, чтобы вас превознесть.
Один вам напишет портреты с натуры,
Другой изваяет вас в рост.
А я лишь потомок простых трубадуров
И, в общем, не белая кость.
А жизнь беспросветная,
                о Ваша Светлость!
И как человек одинок в существе!
А счастье как неуловимая беглость,
Но вовсе не вечная твердь!
Любовь меня рвёт, раны все кровоточат.
За мною одни разве же только
                провинности…
Как хочется мне заглянуть в ваши очи,
О как я желаю всего лишь взаимности!
 


Но вы при дворе вся в балах и привычках,
Сегодня Ваш день, чтобы зреть вернисажи.
О, как я люблю Вас, без всяких кавычек
Готов оплатить это зрелище даже!
Пусть, будет все так, как решит
Ваша Милость –
Я знаю, вы чище, вы выше, добрее –
Нельзя полюбить? Примените же силу!
Велите казнить. И как можно скорее.


               



               


 

СЛОВО  О  СЛОВЕ

Было Слово, а потом,
Странные дела!
Собирали в гладкий ком
Чувств и мыслей ржавый лом,
Посеревшие от дней,
Словно камни от дождей,
Прежде яркие слова.

С поздней ночи до зари
В ожидание дня
Не молчи, ну, говори,
Тихо, про себя.

Хоть и клонишься ко сну,
Знаю, не уснёшь.
Так всегда я прихожу –
В час, когда не ждёшь.

С поздней ночи до зари
Я на улиц зов
Шёл, листал, как словари,
Тени чьих-то снов.
 


Но одна лишь мурова –
Жалок мой улов.
Редки новые слова
В залежах веков.

Вот и выродился слог –
Сер стал и дебел…
Я в отчаянье не мог
Не прийти к тебе.

Потому, что на заре
Скажешь ты, любя.
– Долги ночи в октябре
В ожиданье дня!





            


САРИТЭ

С. А.

Наконец-то выпрямлюсь.
От душевных страз
Расколдован искрами
Из раскосых глаз.

Засверкало красками,
Серость унесло.
Как с тобой мне ласково,
Сладко и тепло!

                Ночь скользит минутою
                В маленьком раю.
                В поцелуи кутаю
                Наготу твою.

           Нас несёт одна струя, –
           Не найду притворства я, –
           В нежности безумствуя,
           Глупостям потворствуя.


 


Смотришь черносливами –
Смерть для Логоса.
Медными отливами
Катишь волосы.

И стучит участливо,
Не без торжества:
Мы нахально счастливы,
Так, что просто страх!

А лишённым радости
Это невпопад.
Пусть зайдутся в зависти,
Если захотят.

          Нас кружит своя струя, –
          Удивлён проворству я, –
          Чтоб сплести, безумствуя,
          И нести, потворствуя.


 

 

* * *

Ю. Б.

Обронила раз при встрече,
Что от женщин ты отлична:
Даже кровь не человечья
И земной не идентична.

Это верно, это правда.
И тиха ты, и крамольна,
Ты всегда чему-то рада,
Вечно чем-то недовольна.

Словно создана для боли
Из тончайшего эфира,
Из свободы и неволи,
Для неведомого мира.

Как взволнованы всечасно
И нервозны эти плечи!
Видно, тем-то и прекрасны
Ненаписанные речи.

 





Оборву сомнений гроздья,
Слов не буду слушать дельных,
И в тебе признаю гостью
Из миров из параллельных.

Вся – спокойствие и страстность,
Вся – комок, и вся – безбрежность!
Как с тобой светло и ясно,
Неизведанная нежность!

На обиду – губы мелом,
Нет невнятней диалектов.
Ты – с летающих и, в целом,
С неопознанных объектов.


 

 

                * * *

Ю. Б.

Сжалась вся в комочек – и не тронь.
Больно, как ещё ни разу прежде!
Смахивает тонкая ладонь
Слёзы, словно дребезги надежды.

Бесятся лохмотья пустоты
В безднах без единого просвета.
Даже солнца огнетворный диск
Видишь ты погибшею планетой.

Но утри глаза и оглядись!
Ты у обелиска Идеала.
И иначе соткана вся жизнь:
Умер день, но новый ночь зачала.

Он тебя поутру озарит,
Сникшую, как порванные снасти,
И подарит капельку любви,
Искру заблудившегося счастья.

               

КАМЕНЬ ДОМИНО

Плющом ползущее «люблю»!
И освеклившиеся лица.
Я не поверил, думал, сплю,
А весь позор мне только снится.

Забыть, не помнить, всё простить,
В твоих набегах видеть шалость?
Из контрибуции любви
Мне роль шута лишь не досталась.

Пусть пёс затравленно завоет,
Мол, кость чужому не отдам!
Я ж заплачу большой ценою
По тем любовным векселям!

Как зачеркнуть, как отмести
Промозглой чувственности голод?
Как победителем войти
В с лица земли сметённый город?

Лежат руины, как на блюде!
Ни дать, ни взять, ни подарить!
Здесь победителей не судят,
Поскольку некому судить!
 





И не начать нам жизнь другую
На незнакомом берегу.
Ведь я безумьем не торгую
И от себя не убегу.

Смешно и страшно, пошло, грустно…
Мой сменщик пьёт моё вино!
А в чёрных душах пусто-пусто –
Ну точно камень домино!


 

 

ГРИМАСЫ

Л. А. Б.

Мрак выцветал, рассвет всё ближе.
Как затаённая печаль,
На сердце спящего Парижа
Лежала площадь Этуаль.

И город раздавал в гримасах,
С ограниченьями и без,
Одним – бездарность в Монпарнасе,
Другим – бессмертье в Пер-Лашез.

Ты ж снова просишься в объятия,
Мол, вспомнить прежнее изволь!
Какое жуткое занятье
Будить свихнувшую боль!

Твоей улыбке лицемерной
Что лязг, что звуки кастаньет…
Так ухмыляются химеры
Собора, что давно уж нет.


               
 








Перевоплощения  души





 






 


 

 


НЕ  ОСТАНАВЛИВАЙТЕ  ВСУЕ

Не выясняйте то, что ясно,
Чужим не кланяйтесь дарам.
И не глядите понапрасну
Вслед отстучавшим поездам.

Не разрывайте, что окрепло,
Не дайте злобе в душу влезть,
Не посыпайте память пеплом
Под упоительную лесть.

Друзей не проклинайте ложных,
Случайно смывших макияж:
Проклятье, брошенное в прошлом,
В грядущем выстрелит в тебя ж!

Не утопите жизнь в дизайне,
Не ждите, что вас призовут.
Дышите глубже и дерзайте,
Но не держитесь на плаву.



 



Не возводите в веру частность,
Порывам не найдя ответ, –
И осенят покой и ясность
Неотвратимо, как рассвет.

А напоследок говорю я,
Чего никак не обойти:
Не останавливайте всуе
Иные выбравших пути.


 

 


МОНОЛОГ  ПУЛИ

Уж есть полёт, а шума нет.
И труп пока что дышит,
Глушитель плотно так надет,
Что цель меня не слышит.

Не хмурьтесь! Смерть со мной нежна,
Год больше, годом меньше!
Как ваша ласка мне нужна!
Я женщина из женщин!

Уже написан этот миг,
И встреча не случайна,
Когда коснеющий язык
Проглотит с кровью тайну.

Я вам беззвучно так спою
Куплетик, но коронный.
Песнь лебединую свою,
И марш ваш похоронный.




Я шлёпну мягко так: привет!
Без ярости притворной.
Для тех, кому покоя нет,
Я лучше всех снотворных.

Стрелка назвать мне нет причин
Убийцей. Исполнитель,
Надёжный самый из мужчин
И мой руководитель.

В меня он вовсе не влюблён,
Но всё я забываю,
Когда меня ласкает он,
В обойму заряжая.

Жизнь коротка и так глупа,
А я любви не скрою,
Пусть говорят, что я слепа,
Пусть прослыла шальною.

Сказал бы только: милая!
И мне конец не страшен.
О, как его б любила я,
Головку потерявши!



О, сколько было бы огня,
Как в ожиданье кары:
Мужской характер у меня
Но женские всё ж чары.

Не любит! Сутенер! Боюсь!
И угождаю даже!
Любому шлюхой отдаюсь,
Как только он прикажет.

Сейчас рванусь я напролом.
Но что за чертовщина!
Интимно стиснута стволом,
Я становлюсь мужчиной.

Теперь любовь несёт вам боль,
Они, как сестры, дружат,
Но перепутанную роль
Сыграю я не хуже.

В хребте колючий холодок –
Проклятая беспечность!
Я в вас проделаю глазок,
Чтоб вы глядели в вечность.




Уже я слышу голоса,
Пронзительные, ибо
Вас держит страх за волоса,
Поднявшиеся дыбом.

Не пожалею мать-отца…
Что там такое? Это –
Кусочек маленький свинца
В ладони у эксперта.


 


 


ЛЕОНИД
4

Всем Родину любившим больше жизни

Я почти что говорить не в силах…
Кто захочет, тот меня поймёт,
Но стою в ущелье, в Фермопилах,
Заслонив единственный проход.

Знал сначала, буду я зарублен:
Совесть стоит только головы.
Щит мой сломан, меч давно зазубрен,
А друзья-спартанцы все мертвы.

Их потом вновь соберут всех вместе,
Чтоб отдать предвечной темноте.
Видят боги, я не обесчещен:
Царь в свой дом вернётся на щите.

Мне не выбрать этой доли лучше:
Я любил красивый свой народ,
Это мне соцветие созвучий
Посвящал неведомый рапсод,
 


Для меня плясала Эвридика,
Для меня Гефест ковал мечи…
Я их всех – от мала до велика –
Просто был обязан защитить!

Было так назначено мне извне.
Так и жил, чтобы собою быть.
Если это всё не стоит жизни,
То тогда чего же стоит жизнь?

Я ворвусь в грядущее далёко,
Как связавший временную нить…
Нелегко в прообразе пророка
В магию молчанья уходить…


 

 

КАМИКАДЗЕ

Всем обманутым посвящается

И я, и противник смертельно устали
Ждать встречи, как цели единой,
Ломать фюзеляжами
                купол хрустальный,
Над облачной ползать периной.

Как волки, мы тут,
                в поднебесном урочье.
И время транжирим небрежно.
Прогрызлися звёзды на бархате ночи
И смотрят на нас безмятежно.

Холодные эти покоя приметы
Пульсируют в вечной обиде
То фугами тени, то трелями света –
Такого с земли не увидеть!

А нынче ли мне до красот этих разве,
Волшебной картины виденья?
Я прежде был лётчик, теперь –
                камикадзе,
И гибели жду, как везенья.

      Я знаю, покажется, может, кому-то
Романтикой это прелестной:
Зонтов не раскроют мои парашюты –
В живых оставаться бесчестно!

Здесь каждый увидит лишь то, что захочет:
Наивность, безумие, глупость…
А смерть костылями своими грохочет
И требует свежего трупа.

И пусть в утешение шепчут мне пули:
«Ты национальный посредник!»
Что ж делать, бесстыдно меня обманули –
Быть первым почётней последних!

Как их ненавижу, промозглых насквозь,
Свою несмышлёную смелость!
Я должен уйти, чтоб им лучше жилось,
Жралось и гулялось, и пелось.

Мы трудно живём, умираем не легче,
Но все ж в самураи мы метим.
А им в наших спальнях любить б
наших женщин
Да спьяну глумиться над этим!

Мы лишние там, нас сюда посылают
С согласья Всевышнего Аса.
Дарёных троянских коней не смиряют,
И нет против подлости лассо.

Но если бы мне предложили награду
В оплату отыгранной роли,
Просил бы, чтоб те прощелыги и гады
Себе животы распороли.

Но думал об этом я поздно и мало,
Покорный судьбе, словно робот,
Костяшками пальцев играя штурвалом
Летучего этого гроба.

Свершилось! Все! В сердце
смертельно я ранен,
К последнему акту готовый.
Сверкая, два зла, и сцепившись
                в таране,
Покажутся вспышкой Сверхновой.

Вмиг враг мой роднею по крови
мне станет,
Мы рухнем пылающим пледом.
Обломки закружит бессмысленный та-нец
Задуманной кем-то победы!

 

ВСТРЕЧА

Как натужно порой наступает финал!
Я глазам своим жёлтым не верю,
Но меня ты учуял и точно признал,
Хоть давно потерял в себе зверя.
Не лесная тропа нас столкнула с тобой,
Где прописаны волчьи законы, –
Ты, как призрак, возник на дорожке, на той,
Что ведёт к вожделенным загонам.
Ты родился волком – хоть рычи, хоть хри-пи,
Ты был даже надеждою стаи…
Но сманили тебя. И на длинной цепи
По-собачьи ты только  не лаешь.
Непосильно богатый бесчестным трудом
Твой хозяин солидный мужчина.
Шкуру суки, вскормившей тебя молоком,
Он ковром постелил у камина.
Он ногами попрал твою бывшую мать,
Что там смерть? И к чему похороны?
Стало модно волков сторожами держать, –
Охранять от собратьев хоромы.
Но сегодня, приятель, ты ляжешь кость-ми,
И вернешься в величие майи.
В прежней жизни, должно быть,
                мы были людьми.
        Homo homini… Сам понимаешь…

                ФЛИБУСТЬЕР

Тетива горизонта крылатых
Не несёт белых стрел парусов.
Ожидать – хуже нет для пирата,
Если к встрече давно он готов.

Мы от рома давно уж опухли.
В ожидании драм мировых,
Пришвартованы к этой вот бухте
Кандалами прочнее стальных.

Целую вечность сушили мы порох
Вам, сутенеры, ханжи и менялы,
Чьими делами, заботой которых
Жизнь Побережья насквозь провоняла.

В потасовках распухшие длани
Потянулись к орлянке с судьбой,
Для кого-то последним он станет –
Долгожданный не начатый бой.

 

Мы удач у судьбы не канючим,
Не привили нам светских манер.
Знай, мечи абордажные крючья,
Да про страх позабудь, флибустьер!

Ало-солёной не жалко нам влаги,
Не осенит наши лица тревога.
Реют над нами чёрные флаги –
Траур по душам, погибшим для бога.

Вот повязка. На глаз и наискось.
Нацеплю её, в драке сойдясь…
В сундуках там слепящие искры
Золотого слепого дождя.

Их потом, очищая от скверны, –
Заиграет в бокалах струя –
Мы, любимая, спустим в таверне,
Где впервые я встретил тебя.

Я их поминал материнское лоно
И делал работу, как истинный профи.
А за резней из бочонков с дублонов
Зорко следил монархический
профиль…
 


Догорающий вечера остов
Убаюкает нашу печаль.
Ты – океан мой, я – твой полуостров!
Я гляжусь в твоих глаз литораль.

Я кричу: как чудовищно чудо!
Волшебством неизведанных сфер
Мы – потомки великого Гуда
С королевских бессрочных галер…

Кто ж там, в прицеле оптическом, стеком
Знак подаёт, чтобы клацнуть затвором?
Жалкие дети последнего века,
Наши потомки – убийцы и воры.


               

 

В  БИБЛИОТЕКЕ

Наглотавшись вволю всяких бредней
Разных наглецов и лицемеров,
Распахну я двери в мир соседний
С аккомпанементом рваных нервов.

В мире том Илья оставил мету,
Там Яга, старуха, зелье варит,
Там моя царевна триста лет уж
Спит в своём холодном будуаре.

Глупая напыщенная фея
С ней сыграла эту шутку злую.
Я мою бедняжку пожалею,
Отыщу, влюблюсь и поцелую.

Искупаюсь в чане молока я.
Стану и красивей, и смелее,
С Баюном мы вдосталь поболтаем,
Вдоволь посмеёмся над Кащеем…

 


Но нашепчет вечность-синева – и
Мне она до смерти надоела, –
Что чудес на свете не бывает.
Чудеса – несделанное дело.

Пусть. Она права. С ней трудно спорить.
Правда – в каждой мыслящей пылинке.
Восвояси уходить мне вскоре
По своей неведомой тропинке.

               



               

 


КУКУШКА

Эй, кукушка, расскажи,
Далека ль дорога?
Сколько ль мне осталось жить –
Мало или много?

Что ж, вещунья, ты в ответ,
Сразу замолчала?
Видно, мне осталось лет
Очень-очень мало.

Пусть сожгут мой смертный прах,
И развеют в небе.
Жил ли, не жил ли, и – ах! –
Словно б я и не был!
 
И оплаканный друзей
Честными слезами,
Я раскинусь средь полей
Яркими цветами.
 
               
                И в двадцатую весну
Юноша счастливый
Соберёт полей красу
В дар своей любимой.

Как букет хорош и мил
У груди прекрасной…
Что ж, я умер, как и жил,
Не совсем напрасно.












 
 

МОЙ  ТОСТ

Поистине лицемеры – они распутники!
(Коран. Сура 9, Изгнание, ст. 67)

Я за диалектику пью, погодя, – и
Всё ясно, и всё в ней известно…
Свой тост поднимаю за вас, негодяи!
Без вас чёрт поймёт, в чём же честность.

Пора снять с мозгов занавески и шоры,
С морали – замки и оковы!
Понять, вы нужны, проходимцы и воры!
Иначе порядочность – слово.

За этих несчастных пью: женщин- игру-шек,
Бедняжки так страшно скучают!
Ведь шлюх философия, мир потаскушек
Наличье любви подтверждает.

За этих, с подмостков глядящих в красав-цы,
Особенно выпить я рад бы.
За вас, разномастных лжецов и мерзав-цев,
Скорбящих под тяжестью правды!

 

За всех, кто ломали, давили, стреляли.
Не спали, чтоб что-то затеять!
За вас, кто пре- , про-  да и просто давали!
А жизнь оказалась мудрее!

Итак, пожеланья мои прозвучали.
Еще пару слов о невеждах.
За них! Вышеназванных чтоб узнавали
В обличьях любых и одеждах!





               

 


СОТВОРЕНИЕ  МИРА

Третий день был днем творенья Геи.
Новый мир лишь в замысле мерцал.
И ждала планета  Галатеей,
Лёгкого дыханья Творца.

Бог потом за миллиард парсеков,
Созерцая отблески светил,
Вздумал: не создать ли человека?
И решился, взял и сотворил.

Сколько лет я знал то бестолково,
Постулат древнейший весь изгрыз…
Да, в начале мира было Слово.
Но тогда у Слова был и смысл.


               
               

ЗЕРКАЛА

(Новая сказка о старом)

Эту сказку без трактовки
Я почти переписал.
Правят ложь, обман, уловки
Всей страной Кривых Зеркал.

Сам велел своим декретом:
Веселись и все дела!
Состраданье под запретом,
Нежность с горя умерла.

          Что не так? – Вот зеркала.
          В кривизне источник зла!

               Сколько массовых утопий
               Тот указ нагородил!
               Кто-то что-то где-то пропил –
               И в герои угодил.

       Свят! Толчет, как воду в ступе,
       Властьдержательная рать.
       Через собственные трупы
       Нелегко переступать!

         Зеркала все, зеркала!
         В них кривая завела.
             Совесть – только для парада,
             Ум давно тут не блистал.
             Гнётся ниже – дать награду,
             Крупный пост в Стране Зеркал!

         Певчих драли в пух и перья –
         Отражались в зеркалах
         Рож бесстыжих лицемерье,
         Волчья злоба, скотский страх.

Но к чему в том видеть зло?
Лжёт проклятое стекло!

Хоть терпеть нет больше мочи,
Озабочены иным:
Что случится этой ночью
С государством тем больным?

Приглашён астролог. Чтоб тот
Им на звёздах погадал,
Отчего буянит ропот
За витринами зеркал?

              Убедить, мол, как народ:
Амальгама гнусно врёт?

     А по толпам ходят толки:
     Стоят грош стекло и кровь.
     Бей! Не думай! Чтоб в осколки!
     Всё потом отстроим вновь!

Право ж, нет пути иного,
Кроме хрупкости зеркал!
Где ж тем взять ума большого,
Кто не строил, а ломал?

Ни двора хоть, ни кола –
Бей, однако, зеркала!

       Так пришла пора для акций – 
       Вызрел полностью абсцесс, –
       Для решительных реакций
       На общественный процесс.

              Кто злорадствовал, кто ахал,
              По асфальту кровь текла,
              Тех, кого сажали на кол
              Из разбитого стекла.

Чтоб по свету разнеслось,
Чем платить за всё пришлось.

              Вот какие были страсти,
              Вот какая ночь была.
              Славно бились против власти,
              Наломали ж зеркала.

         Никогда не станут новью
         Нравы сказочной поры.
         Перепившиеся кровью,
         К жертвам пламенно добры!

Да, такие вот дела
Отражали зеркала.

С зеркалами ж всё не просто.
Кто-то их оклеветал.
Ровно слишком в них всё, плоско
Для Страны Кривых Зеркал.

Пиджаков покажут створки,
Декольте прищура глаз,
     Но таится что в подкорке
     Не выносят напоказ.

Нет глупее ремесла
Бить за это зеркала!

 

              ИКАР

Икар сделал себе крылья из перьев, слепленных
воском. И решил лететь к Солнцу. Умные
сограждане предупреждали безумца, что человек
не птица и не может летать. Но Икар, вопреки
их заверениям, взлетел. А когда он подлетел к солн-цу,
то жар светила растопил воск, крылья рассыпа-лись и
Икар разбился о землю.
Легенды и мифы древней Греции

Я устал от этих лиц,
Как скопированных с Босха,
Что глядеть сюда сошлись,
Как я клею перья воском.
Каждый морщил умный лоб:
Мол, такое не годится!
Где, когда, кто слышал, чтоб
Человек летал, как птица?
Их суждения, как плеть,
Мудрость – просто в изобилье.
Я давно хотел взлететь –
Мне не раз ломали крылья.
Если просто, без затей
На мечте поставить точку,
То, умнее всех людей
Диоген, проживший в бочке.

Слушать их – к параличу!
И без грозного «бонзая»
Я вперед и вверх лечу,
Я винтом в лазурь вонзаюсь.
Здравствуй, Солнце! Не ярись!
Я внизу оставил ропот.
Первым я рванулся ввысь,
Первым я войду и в штопор.
Я не слушал греков ложь,
В ней ни слова без корсета.
Пусть я гибну, ну так что ж!
Я – дитя  огня и света.








      









   






  Программы судьбы






 





 


 

 


СЛОВО  О  СУДЬБЕ

Не верьте оправданьям,
Что связаны мы роком,
В Предсказанность деяний,
В Проставленность всех сроков!

Ведь в Предопределённом
Для малых и гигантов
Есть множество резонов
И сотни вариантов.

Их выбор не случаен,
В его основе Логос,
Который прозреваем
В Тезаурусе Рока.

Кровь б в виденье жестоком
Не спутать с киноварью!
Кого назвать пророком,
Кого же мерзкой тварью.



 

И логикой простою
Пометить каждый атом
Торговца добротою
И злобы мецената.

Как правила грамматик
Есть видимость уступок,
Что Бруно был фанатик,
А Галилей – отступник.

Не стоит удивляться:
На казни, принародно,
Местами поменяться
Они б смогли свободно.

Но цепь добра и бедствий
Куется воедино
Значением последствий,
Рождающих причину.

Расставлены лишь вехи,
Судьба в эскизе, то есть!
А средства и помехи
Им диктовала совесть.
 


И совершая дерзость
Самоубийства вроде,
Ищи закономерность –
Нет случая в природе!

Комедию иль драму
С поправкою твоей
Судьба сведёт в Программу.
И выдаст на Дисплей.







 


 

ВИВАЛЬДИ  ВЕСНОЙ  93-го

Спросила скрипка странная,
Пронзив беззвёздность ночи:
– Зачем весна желанная
Всё наступить не хочет?

Не греет солнце солодом
Зачем? Не понимаю…
Зачем слезливым холодом
Октябрь кропит по маю?

Пусть! Никуда не деться ей;
Мой тополь стал берилловым,
В серёжках весь, как девица,
На хоровод хватило бы.

В вой стуж ему не верится.
В цветения оброке
Весне, нагой изменщице,
Он – вызов. И упрёк ей.

               

 


ВСТАНЬ  И  ИДИ

Как ты себя не береги,
А отступать никак нельзя,
Когда ещё сильны враги,
Пока в опасности друзья.

Себя получше подготовь
Ходить по лезвию всегда,
Пока в сердцах живёт любовь,
Пока на свете есть вражда.

Пока не погребли в ночи
Твою беспомощную тень,
Вставай, и, стиснув страх, иди!
Чтоб наступил назавтра день.


 


 

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Опустилась мгла ночная
На замерзшие поля.
Во Вселенной проплывая,
Спит в сиянии Земля.

Ветер с Космосом поспоря,
Облака прогонит прочь.
И в сверкающем уборе
Околдованная ночь.

Вон блестит частица света!
То, низверженной с небес,
Молча, падает комета
На глухой притихший лес

Бриллиантовым узором
У истоков Млечных рек
Звёздный плач нестройным хором
С ней прощается. На …век.



 


Галактической утробе
Вышло крепко потрудиться,
Чтоб без глупости и злобы
Ночь такой смогла родиться.

Я шепну тебе украдкой,
Что открыть уж глазки лень.
Спи, родная, сладко-сладко…
Завтра снова будет день.









 

 

РЕЦЕПТ

Когда в тиши, дрожащей от прелюдий,
Ты просишь дать поэзии рецепт,
Мне предлагая бешенство иллюзий,
Я принимаю сделанный акцепт.

Итак, поэзию состряпать очень просто.
Собрать, оставив прочие дела
Её в миру разбросанное просо,
Питающее фениксов и лам.

Взять в тех краях, где никогда и не был,
Где ничего за так не отдают,
Сверхчистых боли, радости и гнева
В обмен на страх, довольство и уют.
И всё сварить в котле большого неба.

И в точке наивысшего кипенья
Значенье Слова оплодотворить,
Как Лермонтов, рельефностью мышле-нья,
Как Фет, неординарностью любви.


 

Ну вот, глядишь, готово что-то вроде.
Теперь сюда добавить хоть чуть-чуть
Неистовость Высоцкого Володи,
Есенина отчаянную грусть,

В которых сам Тартини аж застонет,
Которых Босх не смог б вообразить…
Смотри: вот во Вселенском Камертоне
Твой звук к другим протягивает нить.

Банально, словно истина в последней
Инстанции, где правит абсолют,
Родилось чудо. Пусть кому-то бредни,
Но люди с сердцем песню узнают.


 

 

* * *

Жизнь почувствуешь пустой –
Перед вечностью постой!

Жди. И ты услышишь вдруг
Отдалённый сердца стук.

И в раздавшейся тиши
Стон неслышимый души.

Среди сотен, среди тысяч
Должен это ты услышать.

И по высшему приказу
Ты найти её обязан.

В свете дня ли, в блеске звёзд
Осуши росинки слёз,

И не мудро, без затей
Возврати улыбку ей,

Ожила чтоб, расцвела,
Чтоб светилась и сияла.

Родом всё добро из зла.
Нет другого матерьяла.

               

БАНАЛЬНЫЙ  РЕКВИЕМ – 89

Памяти Олега Мажурина

Мне сегодня некого стыдиться,
Некогда заботиться о глянце –
Я пришёл сюда с собой судиться
И вернуть все взятые авансы.

Слишком слепо доверял судьбе,
Был беспечен. А она – хитра.
Вот и наломал я дров себе,
Хоть для погребального костра.

Мне открыть бы глупости лицей:
Не мудрец, не мастер, не любимый…
Я сегодня здесь в одном лице
Прокурор, свидетель, подсудимый.

К черту! Оправданьям не поверю!
Как и предсказаниям руки.
Мне не возместить мои потери,
Мне не оплатить мои долги!


 

Долог в сардонические мили
Бег людей, меня что окружали.
Все, кто мог купить меня, – купили,
Кто не мог, – те мною торговали.

Ну а что ж мне с тех торгов досталось
На валюту лжи и лицемерья?
Мелкая дождливая усталость,
Серое безветрие безверья.

Женщина чужая с панагией
На диване и окурков куча!
Господи прости и помоги ей
Отыскать кого-нибудь получше!

Мебель, «Ревилон», фарфор,
                «Фламинго»…
Дорого! Вот повод, веселимся!
Принесли, купили, взяли с рынка…
Не с того ль, к которому стремимся?

Вот и всё, что нажил, набивая
Шишки, выдрав щедрости ростки.
Да ещё свирепая и злая
Чернота космической тоски.

 

Горы сладких, круглых слов – черешен,
И не кровь в висках, а киноварь,
Будто я прижизненно безгрешен,
Словно генеральный секретарь.

Но ведь были те, кто и щадили,
Кто любили. И, вконец отчаясь,
Кто, не улыбаясь, уходили.
По-английски. Молча. Не прощаясь!

А теперь, как выскребли – всё чисто,
Крах не собирает никого!
Буйный алкоголь самоубийства
Бьёт под дых и «занавес!» орёт.

Всепрощеньем мерзость не обидишь,
Ничего нельзя перерешить!
Видно, вот он, мой последний финиш –
У обрыва в пропасти души…


 
 

СКАЗКА

Милая добрая фея
С брильянтами ласковых глаз!
Послушай же, фея,
Скорее, скорее
Вели, чтобы свет их погас!

Под окнами глаз твоих ходит
Ужасный уродливый гном.
Он очень начитан,
Он злобой пропитан,
В тебя безгранично влюблён.

Милая добрая фея,
Не надо его искушать!
Сквозь дым бриллиантов
Не видно гигантов,
Пигмеев тем более не увидать!

Милая добрая фея,
Он облик изменит и стать!
Ведь гном твой постылый
Волшебною силой
Владеет и принцем захочет предстать.

 

Милая добрая фея!
Страшилу злодея
Легко обмануть.
Орёл или решка –
В скорлупке орешка,
Листочек – твой парус,
Брильянт на стеклярус
Смени. И немедленно – в путь.

Милая добрая фея!
Беги же, сошёл он с ума!
Скорее, скорее,
Иначе, иначе
Брильянты проплачешь,
И ведьмою станешь сама.



 

 

ЭМИГРАНТСКАЯ  РУССКОЯЗЫЧНАЯ

Как облака бы быть свободным –
Простор, куда ни оглянись!
Зачем я им не брат, хоть сводный,
В семье, кочующей без виз?

Чтоб не испытывая боли
В воспоминания огне,
Быть эмигрантом поневоле
В своей растерзанной стране!

А нам об этом возвестили
В час проходимцев и глупцов
Воры имперские России
Со свалок в поисках венцов.

Нам до Тебя не докричаться
Из триэсерской старины.
Отчизна! Жёлтому мерзавцу
Мы в жертву здесь принесены.



 


И вот чужой до неприличья
Мой бывший брат в большой родне,
«Привет, земляк русскоязычный!» –
В насмешку вслед бросает мне.

Как я хочу к Тебе вернуться,
Припасть униженным лицом!
Но к мертвецам – не дотянуться,
И не пробиться со стихом.

В такт демократии сурдинке,
Они кивают головой.
На этом новом русском рынке
Торгуют мною и Тобой.




 


 

ПАМЯТИ  СЕРГЕЯ  АЛЕКСАНДРОВИЧА
ЕСЕНИНА

Я не помню, как, когда, но где-то
Мне попался тот «персидский томик».
Сердце обнажённое поэта
Вдруг забилось на чужой ладони.

Под окном редакции газеты,
Где в Баку уже верстали сводку,
Шляпу наклонивши к Парапету ,
Он просил у Чагина на водку:

– Что уж там до спора!
Жизнь моя – беглянка –
Пронеслась, как скорый
Мимо полустанка.
 
И любовь в апреле…
Только не припомню:
В песне ли, в постели
Излилась ты томно.
Бросил я тебя ли,
Бросила ль меня ты?
Лишь осталась песня,
Словно запах мяты.

Захирели мысли
И, вконец отчаясь,
Видно, разошлись мы,
Так и не встречаясь…

По утрам его терзала боль
Жуткая, как верная примета!
– Граждане, кому не жалко сколь,
На пропитье русскому поэту!

И тогда спускался Чагин вниз,
Причитая прямо от порога:
– Деньги вот! Серёжа, поднимись
Не позорься только, ради Бога!

И опять Есенин на коне!
Будет петь и пить, назад ни шагу!
Едет он в деревню Шаганэ ,
Чтобы написать стихи про Шагу.

               


* * *

Насквозь цитируя Ахматову,
Не понимая, что к чему,
Ты мужу своему рогатому
Твердишь: люблю, люблю, люблю!

Всё для тебя одни условности,
Слова, как стая воронья.
Нет смерти гаже бездуховности,
Нет грязи мерзостней вранья!

Но тьма и сумерки – не тождество,
Тут мы не попадём впросак.
Какое всё же ты ничтожество!
Какой он всё-таки дурак!


 
 


* * *

Какой же верности ты жаждешь?
А ведь пора бы понимать,
Кто изменил себе однажды,
И дальше будет изменять.

Как подаяние по средам
Твоё умение прощать.
Тот, кто себя однажды предал
Не сможет уж не предавать.

Причём тут срок? Какие даты?
Твоих прощений одолженья?
Всё началось давно когда-то,
Сегодня – только продолженье.


 

 

ПРОКЛЯТЫЕ  ВОПРОСЫ
ДЛЯ  РУССКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

В года, давно забытые до слёз,
Интеллигент наш, сытно отобедав,
Любил попрепарировать вопрос:
Кто виноват в российских наших бедах?

С котлет картофельных непротивленья злу
Являлась удручающая смелость.
И вот душил интеллигента блуд
Другим «больным» вопросом –
что же делать?

Спустя столетие, нашли, кто виноват.
Они уж о пощаде не просили –
Кто в 45-ом принимал парад,
Кто атом дал безлапотной России…

Но мы язык чесать умеем, можем пить,
До гибельной, до самой крайней точки.
Уж нет страны, где б можно было жить,
Мы опустились до последней строчки.
 

Где выход, тщетны поиски, всё зря!
С рукой протянутой не стоит жаждать чу-да:
Истории намылена петля,
Уже давно заждался сук Иуду.

И нам теперь нечасто снятся сны –
О проданном былом величье разве ж…
На пустошах разграбленной страны
Есть место только для церквей и клад-бищ.

Из бытия опять вопрос возник.
Стоит! Его не сдвинуть ни в какую!
Есть мысли, заводящие в тупик,
Есть думы, приводящие в пивную.

Ну, пей же, пей заморский самогон –
Лекарство лучшее от подлости и фаль-ши!
А в голове гремит, как божий гром:
Ну, сукины сыны, а что же дальше?


               




* * *

Немытой стала  вновь Россия,
Страна воров, страна господ!
Тобою правят «голубые»
И давят спившийся народ.
Какие там хребты Кавказа!
Глазами телепоказух
Заокеанскую заразу
В российский превращают дух.


 

 


ВСЁ  МОГЛО  БЫ БЫТЬ  НЕ  ТАК

Все могло бы быть не так,
Все могло бы быть иначе,
Если б наш Иван-дурак
Братьям-умникам дал сдачи.

Всё ж не царь ведь! А пока
Не садился б не по чину.
И не шпорил бы бока
Друга серого волчины.

Стало б ясно: сказки лгут,
Лешаки в лесах не воют,
И на кой тут ляд сосуд
С влагой мёртвой и живою!

Что искать невесту аж
В тридевятом государстве?
И одна сплошная блажь –
Молодильное лекарство!



 


Отменен поход на вы, –
Нет провидческого гласа, –
И не рубят головы,
Чтоб над мёртвым изгаляться.

Если б думал так дурак,
Если снял бы с бельм повязку…
Впрочем, было б всё не так,
Значит, не было б и сказки.


 

 


МОЛИТВА

К Тебе я, Боже, припадаю,
Молю понять мне помоги:
Зачем нужны бандиты раю,
А власти – лишь Твои враги?
Они от прихотей устали,
Не в радость это житиё.
Но все же лживыми устами
Поют про царствие Твоё.
И как же их смиренны речи,
Любовью дышит каждый стих…
О Боже, как же ты доверчив,
За правду принимая их!
Кровоточат Христовы раны.
Неужто ж Сына кровь – вино?
Воры Ему воздвигли храмы,
Их жертв на паперти полно.
Наш мир в какой своей причуде
Иль в назиданье Ты создал?
Христопродавцы и иуды,
Лоб осеняя, правят бал.
 


Кругом рабы, одни холопы –
В том воля, Господи, Твоя?
Что люди – рвутся даже стропы
При виде мира бытия.
Твои заветы – на отмену,
Твоих апостолов – в пажи!
Что им загробная гиена?
Ты их при жизни накажи!
За кровь невинных, горя стоны,
Что человек живёт, как тля.
Или с космического трона
Безвидной стала вновь Земля?



               



               

                ЭПИГРАММА
                неограниченному кругу лиц



Я усвоил ваш урок.
Что там Фарес, Текел, Мене!1
Ваше сердце – кошелек,
Что всегда открыт для денег.





               






      __________________________
        1 Мене, Текел, Фарес (иврит) – исчислен, взвешен, разделен – огненные слова, появившиеся на стене, где пировал царь Вальтасар, означавшие, что Бог  видит все  его постыдные деяния и вскоре нашлет наказание.

СОДЕРЖАНИЕ

Вместо проло-га…………………………. 4
Неназначенные встречи ................. 6
…Я пришёл к тебе сказать…………… 8
Моя цунами……………………......... 10
Свидание…………………………….. 12
Бред…………………………………... 14
Т.Н…………………………………….. 17
Эндшпиль……………………………. 19
От любви до  ненависти только десять слов…………………………..
21
«В вихрях яркого све-та»………….. 24
Ожидание………………………........ 25
Молода я…………………………… 27
Сны…………………………………… 28
«Мы снова встретимся однаж-ды». 31
Окончание сказки…………………… 32
Песня трубадура……………………. 34
Слово о слове………………………. 36
Сари-тэ………………………………... 38
«Обронила раз при встрече»…….. 40
«Сжалась вся в комочек»…………. 42
Домино……………………………….. 43
Грима-сы……………………………… 45
Перевоплощения души………………    46
Не останавливайте всуе………...... 48
Монолог пули……………………….. 50
Лео-нид………………………………... 54
Камикадзе……………………………. 56
Встреча………………………………… 59
Флибустьер………………………........ 60
В библиоте-ке………………………..... 63
Кукушка………………………………… 65
Мой тост……………………………….. 67
Сотворение мира…………………….. 69
Зеркала………………………………… 70
Икар…………………………………….. 74
Программы судьбы ………………….. 76
Слово о судьбе……………………….. 78
Вивальди весной 93-го……………… 81
Встань и иди…………………………... 82
Колыбельная………………………….. 83
Рецепт………………………………….. 85
«Жизнь почувствуешь пустой»…….. 87
Банальный реквием-89……………… 88
Сказка………………………………….. 91
Эмигрантская русскоязычная……… 93
Памяти Сергея Александровича Есенина…………………………………
95
«Насквозь цитируя Ахмато-ву»…….. 97
«Какой же верности ты жаж-дешь?»... 98
Проклятые вопросы для русской интеллиген-ции………………………..         
99
«Ты вновь немытая Россия»………. 101
Всё могло быть не так………………. 102
Молитва……………………………….. 104
Эпиграмма……………………………..  106
      
         
 

Литературно-художественное издание



Леонид  Иванович  Бессарабов


ТРЕЩИНЫ ТАЙН
Книга стихов и песен смутного времени


В авторской редакции

Технический редактор Л.Л. Чиркова
Корректор Т. М. Ножкина
Оформление О.Н. Макарова
Оригинал-макет, дизайн С.А. Чирков
Художник Б. В. Глубоков

–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Подписано в печать 02.08. 2013. Формат 60х90 1/32
Бумага офсетная №1. Гарнитура Arial.
Усл. печ. л.3. Тираж 100.
––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Информационно-издательский комплекс «Вестник»
410010, Россия, г. Саратов, ул. Геофизическая, 31/45

Отпечатано в типографии «Саратовский источник»
410086, г. Саратов, ул. Степная, 46
–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
 
 
 
 
ЛЕОНИД  БЕССАРАБОВ







ТРЕЩИНЫ   ТАЙН

Книга стихов и песен смутного
времени



                Художник Борис Глубоков









Саратов
Информационно-издательский комплекс «Вестник»
2013
 

УДК 882-1+929
ББК 84 (2Рос=Рус)6-5
Б 53


ISBN 978-5-9999-1819-2


Л.И. Бессарабов
Б 53 Трещины Тайн /Книга стихов и песен смутного
времени /. – Саратов: ИИК «Вестник», 2013. – 100 с.

Все права принадлежат автору. Цитирование, воспроизведение любой части сборника или иное использование текстов должно быть согласовано с автором. Телефон автора в Саратове +79093415678







ISBN 978-5-9999-1819-2

УДК 882-1+929
ББК 84 (2Рос=Рус)6-5
© Л.И. Бессарабов, автор, 2013,
© ИИК «Вестник», 2013.

 

Вместо пролога

                Т.  Н.
Жизнь намного короче, чем это
многим кажется. И смысл её только
в двух вещах – в любви и в творчестве.
А сочетание их – единственный способ
сказать, что ты когда-то жил.

Любовь, как дар, но чрезвычайный,
И жизни смысл и существо,
Всегда была покрыта тайной
И порождала мастерство.
Её стремились в высшей мере,
В стихах и музыке излить.
В своём неистовстве Гварнери
Заставил скрипку говорить.
Но в старых тайнах много трещин…
Скрипичный мастер-диссидент
Счертил с любимейшей из женщин
Свой несравненный инструмент.
Виола нам поёт поныне.
В лазурно – солнечной стране,
Где режут струны, Паганини
Сыграл и на одной струне.


 


Играл, терзаемый любовью, –
За что и в смерти был гоним, –
Плевал чахоточною кровью
В лицо мучителям своим…
Я обнимаю стан твой гибкий
С крещендо первыми зари,
С тобой, моя живая скрипка,
Мы песню песней сотворим.
Как нас крутило жизни ралли,
Но в иcкореженной судьбе
Мы все ж любили и сгорали,
Оставив строчки по себе.
 









Неназначенные встречи





 







 


 

 

Я  ПРИШЁЛ  ТЕБЕ  СКАЗАТЬ

Вела к тебе не авеню
Под звездной утончённостью.
Я шёл к тебе сказать «люблю»
По предопределённости.

А чтоб слова легко лились
И заискрились песнею,
Их изначальный, вечный смысл
Очистил я от плесени.

И я пришёл тебе сказать
Назло расхожим версиям:
Твоя открытость, как азарт, –
Простой эскиз бессмертия,

Что осиянную мою,
Мою обетованную
В экстазе я боготворю
Тебя, судьбой мне данную!

И я пришёл на взлёте сил,
Помеченных удачею, – 
Что без тебя не совершил, –
С тобой мне предназначено.
 


Пойдём? Пусть хляби бытия
Разверзывает безднами.
И пусть кому-то речь моя
Покажется помпезною.

Жаль! В их убогих словарях
Нет слова «ожидание»…
Пусть осуждают, раз хотят, –
Не обращай внимания.

Мне неуютно в их раю,
Я изгнан жизнью серою,
За то, что громко говорю,
Дышу, люблю и верую.


 




 

МОЯ  ЦУНАМИ

Положи меня, как печать, на сердце
твоё, как перстень, на руку твою:
ибо крепка, как смерть, любовь.

Книга Песни песней Соломона

Ты вошла, моя цунами,
В мир мой тусклый, без желаний,
С кровоточащими снами
Неназначенных свиданий,

Упорядоченной лавой
Непредсказанных событий.
Вся как сладкая отрава –
Слаще чем, тем ядовитей.

Мне твой смех зеленоглазый –
Катастрофа в десять баллов,
Разметавшаяся разом
В стенах падающих залов.

Я губами губ касаюсь –
Каждый нерв поёт и плачет.
Как я жил, не понимаю
Без терзающей удачи!
 


Наше странное знакомство,
Как редчайшей книги главы.
Кроме лжи и вероломства,
В ней на всё имеешь право.

В нашей встрече неслучайной
От невзрачности лекарство.
Раскрывайся, словно, тайна,
Приходи, бери и властвуй!









 

 


СВИДАНИЕ

Т. К., которую буду
помнить всегда

Как было пусто! Ну так что ж –
Я жаждал дива.
Я знал и верил: ты придёшь – 
Ты приходила.

Мне так хотелось в кабалу
Твоих объятий!
А у кровати, на полу,
Лежало платье.

Прильнуть и сразу ощутить
Всей кровью, кожей:
Порвать  связавшую нас нить
Никто не сможет.

И я сжимал, как в грабеже,
Плеча лекала.
А ночь, намаявшись, уже
В рассвет стекала.

 
            Не передать – в любых словах
Всегда сутулость, –
Как я боялся целовать,
Чтоб не проснулась,

Не разбудить и тишиной,
Глухой и вязкой…
Всё было так давным-давно,
Как в старой сказке…

Но вновь пью терпкое вино –
Свиданья признак:
Сегодня гостью жду в свой дом – 
Твой добрый призрак.

Я к этой встрече уж готов
Без теней чёрных.
Тебе в подарок – ворох слов
Неизречённых.

Ко мне ты склонишься опять,
Родной и томной,
Чтоб, как молитву прошептать:
— Живи и помни!


   

БРЕД

Телефонный звонок
Из глубокого сна,
Будто мясо крючок,
Выдирает меня
 
В мир, где солнечный диск
Вполнакала горит,
Пульс Вселенной то тих,
То, как в пляске, стучит.

У галактики криз
Всех энергосистем.
Звёзды сыплются вниз,
Потрясённые тем.

Мысли цепкий репей:
Я почти что здоров,
Ведь больному страшней
Слышать скрежет миров,

Знать всегда, что ты есть
Где-то рядышком тут.
Это тяжко, как крест,
На котором распнут.
 

Твои всплески, мой мим,
Мне уже не нужны,
Словно верность с другим
Переспавшей жены.

И признанья того,
Что душой ты слаба.
Это, право, всего
Лишь пустые слова.

В них, что «против», что «за» – 
Всё по коже мороз.
Горек мне твой эрзац
Стеариновых слез,

И с полсотни в сезон
Театральнейших тем.
Снова броситься б в сон,
Даже в жуткий совсем!

Опустись пелена!
Защищать не хочу
Аллергию ума
Аллегорией чувств!


И свербит, как гобой,
Разошлась колея.
Я остался собой,
Ну, зачем тебе я?!

Ты свихнулся, звонок,
Замолчи, замолчи!
Как все в мире старо…
Мы себе палачи.


 

 


Т. Н.

Люблю! Любви крутое месиво
Пушинкой не стряхнуть с плеча.
Так не суди же опрометчиво,
И не отвергни сгоряча.
Да, через жизни, страны, смерти я
Вновь шёл и шёл к тебе одной.
Ты в очень многие столетия
Была мне любящей женой.
А ныне встретились мы снова.
Но, пламя в искру ограня,
Ты смотришь строго и сурово,
И ты не узнаёшь меня!
Мы оказались в мире штаммов,
А если коротко и в суть –
Здесь лихо действуют программы
По изнасилованью судьб.
И память тут давно распята,
И счёт потерям не измеришь.
Закономерная расплата…
Ты смотришь, веришь и не веришь!




Готов рыдать, смеяться, каяться…
Да что я глупости порю!
Итог всё тот же получается:
Бесстыдно я тебя люблю!
Как камень в дорогой оправе
Переливаешься огнями,
Все, как  в древнейшем римском праве,
Мы, сильные, решили сами.
               








               

ЭНДШПИЛЬ

Всё сказано! Притом
И сделано уже.
И пройден Рубикон
Предельных рубежей.
 
И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

И не понятно лишь,
Чего же ты ждала?
Потеряно сидишь
У краешка стола.

И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Застывшая мольба:
Пойми и помоги!
И вертится едва,
Что мы почти враги.
 
               
                И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Чтоб в эндшпиле ничьей
Ты вновь была права,
Из глупости речей
Плету я кружева.

И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Что день несёт двоим?
Как ужас он глазаст…
Давай уж помолчим,
Раз нечего сказать.




 

 
 
Вот перед вами два портрета – вот и вот!
На этих двух портретах лица братьев.
В. Шекспир
      ОТ ЛЮБВИ ДО НЕНАВИСТИ ТОЛЬКО
                ДЕСЯТЬ СЛОВ…
                Г. К.

                1
В счастливый день, в счастливый час
Кружимся мы смеясь,
Поет гобой для нас с тобой
И мир чарует глаз…
        О. Уайльд «Баллада Редингской тюрьмы»
Брови ты крыло
Гнешь, беспечная!
Что произошло?
Чудо вечное.
Речи сыплешь лишь
Просто грудами,
На меня глядишь
Изумрудами.
Я  пью допьяна,
Как в последний раз,
Зелена вина
Твоих чистых глаз.
И, испивши,  смолк.
Слушать вечно рад
Как шуршит твой шёлк
Нежных сладких клятв.
И сквозь счастье стон:
Без тебя, поверь,
Хоть из жизни вон!
И захлопнуть дверь!               

                2

               
Что ж, люди правы: их дела,
Как мысли их черны.
Ни вечный Бог, ни Божий сын
Их видеть не должны.
                О. Уайльд «Баллада Редингской тюрьмы»

Брови ты крыло
Зря коверкаешь!
Что ушло – ушло,
Что поделаешь!

Речи  сыплешь лишь
Просто грудами,
На меня глядишь
Изумрудами.

Выпью допьяна,
Я в последний раз
Зелена вина
Твоих лживых глаз.

Голос сердца смолк…
Ну, на кой мне ляд
Этот гладкий шёлк
Твоих ложных клятв?

Неумолчный звон…
За собой, поверь,
Как из жизни вон,
Я захлопну дверь!      
   




 













В  ВИХРЯХ  ЯРКОГО  СВЕТА

В вихрях яркого света
Ты всегда появлялась.
Или, может, всё это
Мне хотелось, казалось?
Взор бесстрастный налево,
Взгляд направо – разящий.
Ты была королевой,
Править очень уставшей.
От неё всё живое
Приходило в смятенье,
Даже Мёртвое море
Ей лизало колени.
Я влюблен был навылет,
Я пропал под завязку,
Я завидовал пыли
На туфлях моей сказки.
Но моя королева –
Все напрасны потуги –
На меня не глядела –
Ей нужны только слуги.

               

ОЖИДАНИЕ

Нет оснований для раздора,
Всё погребёт девятый вал.
Я жду тебя, как приговора,
Который вынес трибунал.

Я жду тебя, часы спешат,
Я взбешен, зол, какие оды!
Я стрелки двигаю назад,
А ты всё так и ты не приходишь!

Я жду уже тысячелетье,
Как заарканенная дичь!
Как абсолютного бессмертья,
Которого нельзя достичь!

Я прокляну твоё жеманство
И глаз холодное стекло!
Я весь, как мёртвое пространство,
В котором время истекло.

Нет слов, которыми унижу
И раны все я растравлю!
О, как себя я ненавижу
За то, что так тебя люблю!
 


Там – задыхающийся шёпот
Пальбой – в промозглой тишине!
А слева гулко рвётся молот,
Что это снова не ко мне.

Но вот – ступеньки я считаю, –
Как песня, цокот каблуков!
Да, это ты! Я оживаю.
Я всё простить тебе готов.


 


 


МОЛОДА  Я

Молода я, хоть от роду
Лет немало мне.
Но жила все эти годы,
Как в бездонном сне.

Крови древней я и верной,
Знак мой – знак Огня.
Заколдованной царевной
Я ждала тебя.

Годы медленно листались,
Дни сучились в нить…
Очень многие пытались
Сердце разбудить.

Но ни мыслей, ни желаний –
Ничего не сметь!
Тяжек сон воспоминаний,
Чёрных, словно смерть.
 


Но совпали все приметы.
Ты сказал: «Живи!
Не моли, не жди, не сетуй!
Встань, прильни, люби!»
 
И от счастья пламенея
К своему стыду,
Я шепчу, совсем глупея:
– Милый, я иду!







               

СНЫ

Памяти  Т. К.

Зашуршит огонь в камине,
Снов нанизывая ложь.
И, связав вчера и ныне,
Тенью лёгкой на помине
Снова в сон ты мой войдёшь.

Колдовским прищуром сглаза,
Поворотом нервных плеч
Я опять, как тайной, связан,
Что хранить от всех обязан,
Но не в силах был сберечь.

Всё прощается в раздолье
Мира мёртвых амплитуд.
Пусть сменилась радость болью,
Пусть в висках уж перец с солью,
Всё равно мы вместе тут.



До отмеренного часа
Мы пробудем здесь вдвоём…
Жаль, что ночь должна кончаться
И пора мне возвращаться
В пробуждение своё.





               














* * *

Мы снова встретимся однажды
Случайно, глупо, беспричинно.
И задохнёшься ты от жажды
Желанья слиться воедино.

И, улыбаясь  от волненья
Вновь обретаемой утраты,
Ты пожалеешь на мгновенье,
Что это было всё когда-то…




               

ОКОНЧАНИЕ  СКАЗКИ

Сказку ты плела
Мне красивую.
Фея в ней жила –
Диво дивное…

Я тебе не муж.
Ты уклончиво
Говоришь, что уж
Всё закончено.

И застигнуто
Смотришь в зеркало,
Злостью выпукло
Исковеркана.

Сцены суть проста,
Нет в ней новости.
Заливают так
Всполох совести.

Извинения
Сыплю мысленно:
Здесь ничейный я,
Третий, лишний я!
 

Что ж, мне поделом!
Не пророчествуй!
Мне пора добром
В одиночество.

Жить потерянно,
Впредь не веруя,
Мне отмерено
Полной мерою.

Память лишь взревёт
Неизбывная:
Ты была моё
Диво  дивное!

Но волшебница
Вдруг опомнилась.
Жизнь всё вертится –
Сказка кончилась.


 
 

          ПЕСНЯ ТРУБАДУРА

Простите же наглость мне,
                Ваше Величество
Припасть и к губам, и к рукам!
Я вам обещаю такое количество
Несказанных ласк по ночам.
Я знаю, я вам некудышная пара,
И что не способен на лесть…
Что все, чем владею – перо и огарок
Свечи, чтобы вас превознесть.
Один вам напишет портреты с натуры,
Другой изваяет вас в рост.
А я лишь потомок простых трубадуров
И, в общем, не белая кость.
А жизнь беспросветная,
                о Ваша Светлость!
И как человек одинок в существе!
А счастье как неуловимая беглость,
Но вовсе не вечная твердь!
Любовь меня рвёт, раны все кровоточат.
За мною одни разве же только
                провинности…
Как хочется мне заглянуть в ваши очи,
О как я желаю всего лишь взаимности!
 


Но вы при дворе вся в балах и привычках,
Сегодня Ваш день, чтобы зреть вернисажи.
О, как я люблю Вас, без всяких кавычек
Готов оплатить это зрелище даже!
Пусть, будет все так, как решит
Ваша Милость –
Я знаю, вы чище, вы выше, добрее –
Нельзя полюбить? Примените же силу!
Велите казнить. И как можно скорее.


               



               


 

СЛОВО  О  СЛОВЕ

Было Слово, а потом,
Странные дела!
Собирали в гладкий ком
Чувств и мыслей ржавый лом,
Посеревшие от дней,
Словно камни от дождей,
Прежде яркие слова.

С поздней ночи до зари
В ожидание дня
Не молчи, ну, говори,
Тихо, про себя.

Хоть и клонишься ко сну,
Знаю, не уснёшь.
Так всегда я прихожу –
В час, когда не ждёшь.

С поздней ночи до зари
Я на улиц зов
Шёл, листал, как словари,
Тени чьих-то снов.
 


Но одна лишь мурова –
Жалок мой улов.
Редки новые слова
В залежах веков.

Вот и выродился слог –
Сер стал и дебел…
Я в отчаянье не мог
Не прийти к тебе.

Потому, что на заре
Скажешь ты, любя.
– Долги ночи в октябре
В ожиданье дня!





            


САРИТЭ

С. А.

Наконец-то выпрямлюсь.
От душевных страз
Расколдован искрами
Из раскосых глаз.

Засверкало красками,
Серость унесло.
Как с тобой мне ласково,
Сладко и тепло!

                Ночь скользит минутою
                В маленьком раю.
                В поцелуи кутаю
                Наготу твою.

           Нас несёт одна струя, –
           Не найду притворства я, –
           В нежности безумствуя,
           Глупостям потворствуя.


 


Смотришь черносливами –
Смерть для Логоса.
Медными отливами
Катишь волосы.

И стучит участливо,
Не без торжества:
Мы нахально счастливы,
Так, что просто страх!

А лишённым радости
Это невпопад.
Пусть зайдутся в зависти,
Если захотят.

          Нас кружит своя струя, –
          Удивлён проворству я, –
          Чтоб сплести, безумствуя,
          И нести, потворствуя.


 

 

* * *

Ю. Б.

Обронила раз при встрече,
Что от женщин ты отлична:
Даже кровь не человечья
И земной не идентична.

Это верно, это правда.
И тиха ты, и крамольна,
Ты всегда чему-то рада,
Вечно чем-то недовольна.

Словно создана для боли
Из тончайшего эфира,
Из свободы и неволи,
Для неведомого мира.

Как взволнованы всечасно
И нервозны эти плечи!
Видно, тем-то и прекрасны
Ненаписанные речи.

 





Оборву сомнений гроздья,
Слов не буду слушать дельных,
И в тебе признаю гостью
Из миров из параллельных.

Вся – спокойствие и страстность,
Вся – комок, и вся – безбрежность!
Как с тобой светло и ясно,
Неизведанная нежность!

На обиду – губы мелом,
Нет невнятней диалектов.
Ты – с летающих и, в целом,
С неопознанных объектов.


 

 

                * * *

Ю. Б.

Сжалась вся в комочек – и не тронь.
Больно, как ещё ни разу прежде!
Смахивает тонкая ладонь
Слёзы, словно дребезги надежды.

Бесятся лохмотья пустоты
В безднах без единого просвета.
Даже солнца огнетворный диск
Видишь ты погибшею планетой.

Но утри глаза и оглядись!
Ты у обелиска Идеала.
И иначе соткана вся жизнь:
Умер день, но новый ночь зачала.

Он тебя поутру озарит,
Сникшую, как порванные снасти,
И подарит капельку любви,
Искру заблудившегося счастья.

               

КАМЕНЬ ДОМИНО

Плющом ползущее «люблю»!
И освеклившиеся лица.
Я не поверил, думал, сплю,
А весь позор мне только снится.

Забыть, не помнить, всё простить,
В твоих набегах видеть шалость?
Из контрибуции любви
Мне роль шута лишь не досталась.

Пусть пёс затравленно завоет,
Мол, кость чужому не отдам!
Я ж заплачу большой ценою
По тем любовным векселям!

Как зачеркнуть, как отмести
Промозглой чувственности голод?
Как победителем войти
В с лица земли сметённый город?

Лежат руины, как на блюде!
Ни дать, ни взять, ни подарить!
Здесь победителей не судят,
Поскольку некому судить!
 





И не начать нам жизнь другую
На незнакомом берегу.
Ведь я безумьем не торгую
И от себя не убегу.

Смешно и страшно, пошло, грустно…
Мой сменщик пьёт моё вино!
А в чёрных душах пусто-пусто –
Ну точно камень домино!


 

 

ГРИМАСЫ

Л. А. Б.

Мрак выцветал, рассвет всё ближе.
Как затаённая печаль,
На сердце спящего Парижа
Лежала площадь Этуаль.

И город раздавал в гримасах,
С ограниченьями и без,
Одним – бездарность в Монпарнасе,
Другим – бессмертье в Пер-Лашез.

Ты ж снова просишься в объятия,
Мол, вспомнить прежнее изволь!
Какое жуткое занятье
Будить свихнувшую боль!

Твоей улыбке лицемерной
Что лязг, что звуки кастаньет…
Так ухмыляются химеры
Собора, что давно уж нет.


               
 








Перевоплощения  души





 






 


 

 


НЕ  ОСТАНАВЛИВАЙТЕ  ВСУЕ

Не выясняйте то, что ясно,
Чужим не кланяйтесь дарам.
И не глядите понапрасну
Вслед отстучавшим поездам.

Не разрывайте, что окрепло,
Не дайте злобе в душу влезть,
Не посыпайте память пеплом
Под упоительную лесть.

Друзей не проклинайте ложных,
Случайно смывших макияж:
Проклятье, брошенное в прошлом,
В грядущем выстрелит в тебя ж!

Не утопите жизнь в дизайне,
Не ждите, что вас призовут.
Дышите глубже и дерзайте,
Но не держитесь на плаву.



 



Не возводите в веру частность,
Порывам не найдя ответ, –
И осенят покой и ясность
Неотвратимо, как рассвет.

А напоследок говорю я,
Чего никак не обойти:
Не останавливайте всуе
Иные выбравших пути.


 

 


МОНОЛОГ  ПУЛИ

Уж есть полёт, а шума нет.
И труп пока что дышит,
Глушитель плотно так надет,
Что цель меня не слышит.

Не хмурьтесь! Смерть со мной нежна,
Год больше, годом меньше!
Как ваша ласка мне нужна!
Я женщина из женщин!

Уже написан этот миг,
И встреча не случайна,
Когда коснеющий язык
Проглотит с кровью тайну.

Я вам беззвучно так спою
Куплетик, но коронный.
Песнь лебединую свою,
И марш ваш похоронный.




Я шлёпну мягко так: привет!
Без ярости притворной.
Для тех, кому покоя нет,
Я лучше всех снотворных.

Стрелка назвать мне нет причин
Убийцей. Исполнитель,
Надёжный самый из мужчин
И мой руководитель.

В меня он вовсе не влюблён,
Но всё я забываю,
Когда меня ласкает он,
В обойму заряжая.

Жизнь коротка и так глупа,
А я любви не скрою,
Пусть говорят, что я слепа,
Пусть прослыла шальною.

Сказал бы только: милая!
И мне конец не страшен.
О, как его б любила я,
Головку потерявши!



О, сколько было бы огня,
Как в ожиданье кары:
Мужской характер у меня
Но женские всё ж чары.

Не любит! Сутенер! Боюсь!
И угождаю даже!
Любому шлюхой отдаюсь,
Как только он прикажет.

Сейчас рванусь я напролом.
Но что за чертовщина!
Интимно стиснута стволом,
Я становлюсь мужчиной.

Теперь любовь несёт вам боль,
Они, как сестры, дружат,
Но перепутанную роль
Сыграю я не хуже.

В хребте колючий холодок –
Проклятая беспечность!
Я в вас проделаю глазок,
Чтоб вы глядели в вечность.




Уже я слышу голоса,
Пронзительные, ибо
Вас держит страх за волоса,
Поднявшиеся дыбом.

Не пожалею мать-отца…
Что там такое? Это –
Кусочек маленький свинца
В ладони у эксперта.


 


 


ЛЕОНИД
4

Всем Родину любившим больше жизни

Я почти что говорить не в силах…
Кто захочет, тот меня поймёт,
Но стою в ущелье, в Фермопилах,
Заслонив единственный проход.

Знал сначала, буду я зарублен:
Совесть стоит только головы.
Щит мой сломан, меч давно зазубрен,
А друзья-спартанцы все мертвы.

Их потом вновь соберут всех вместе,
Чтоб отдать предвечной темноте.
Видят боги, я не обесчещен:
Царь в свой дом вернётся на щите.

Мне не выбрать этой доли лучше:
Я любил красивый свой народ,
Это мне соцветие созвучий
Посвящал неведомый рапсод,
 


Для меня плясала Эвридика,
Для меня Гефест ковал мечи…
Я их всех – от мала до велика –
Просто был обязан защитить!

Было так назначено мне извне.
Так и жил, чтобы собою быть.
Если это всё не стоит жизни,
То тогда чего же стоит жизнь?

Я ворвусь в грядущее далёко,
Как связавший временную нить…
Нелегко в прообразе пророка
В магию молчанья уходить…


 

 

КАМИКАДЗЕ

Всем обманутым посвящается

И я, и противник смертельно устали
Ждать встречи, как цели единой,
Ломать фюзеляжами
                купол хрустальный,
Над облачной ползать периной.

Как волки, мы тут,
                в поднебесном урочье.
И время транжирим небрежно.
Прогрызлися звёзды на бархате ночи
И смотрят на нас безмятежно.

Холодные эти покоя приметы
Пульсируют в вечной обиде
То фугами тени, то трелями света –
Такого с земли не увидеть!

А нынче ли мне до красот этих разве,
Волшебной картины виденья?
Я прежде был лётчик, теперь –
                камикадзе,
И гибели жду, как везенья.

      Я знаю, покажется, может, кому-то
Романтикой это прелестной:
Зонтов не раскроют мои парашюты –
В живых оставаться бесчестно!

Здесь каждый увидит лишь то, что захочет:
Наивность, безумие, глупость…
А смерть костылями своими грохочет
И требует свежего трупа.

И пусть в утешение шепчут мне пули:
«Ты национальный посредник!»
Что ж делать, бесстыдно меня обманули –
Быть первым почётней последних!

Как их ненавижу, промозглых насквозь,
Свою несмышлёную смелость!
Я должен уйти, чтоб им лучше жилось,
Жралось и гулялось, и пелось.

Мы трудно живём, умираем не легче,
Но все ж в самураи мы метим.
А им в наших спальнях любить б
наших женщин
Да спьяну глумиться над этим!

Мы лишние там, нас сюда посылают
С согласья Всевышнего Аса.
Дарёных троянских коней не смиряют,
И нет против подлости лассо.

Но если бы мне предложили награду
В оплату отыгранной роли,
Просил бы, чтоб те прощелыги и гады
Себе животы распороли.

Но думал об этом я поздно и мало,
Покорный судьбе, словно робот,
Костяшками пальцев играя штурвалом
Летучего этого гроба.

Свершилось! Все! В сердце
смертельно я ранен,
К последнему акту готовый.
Сверкая, два зла, и сцепившись
                в таране,
Покажутся вспышкой Сверхновой.

Вмиг враг мой роднею по крови
мне станет,
Мы рухнем пылающим пледом.
Обломки закружит бессмысленный та-нец
Задуманной кем-то победы!

 

ВСТРЕЧА

Как натужно порой наступает финал!
Я глазам своим жёлтым не верю,
Но меня ты учуял и точно признал,
Хоть давно потерял в себе зверя.
Не лесная тропа нас столкнула с тобой,
Где прописаны волчьи законы, –
Ты, как призрак, возник на дорожке, на той,
Что ведёт к вожделенным загонам.
Ты родился волком – хоть рычи, хоть хри-пи,
Ты был даже надеждою стаи…
Но сманили тебя. И на длинной цепи
По-собачьи ты только  не лаешь.
Непосильно богатый бесчестным трудом
Твой хозяин солидный мужчина.
Шкуру суки, вскормившей тебя молоком,
Он ковром постелил у камина.
Он ногами попрал твою бывшую мать,
Что там смерть? И к чему похороны?
Стало модно волков сторожами держать, –
Охранять от собратьев хоромы.
Но сегодня, приятель, ты ляжешь кость-ми,
И вернешься в величие майи.
В прежней жизни, должно быть,
                мы были людьми.
        Homo homini… Сам понимаешь…

                ФЛИБУСТЬЕР

Тетива горизонта крылатых
Не несёт белых стрел парусов.
Ожидать – хуже нет для пирата,
Если к встрече давно он готов.

Мы от рома давно уж опухли.
В ожидании драм мировых,
Пришвартованы к этой вот бухте
Кандалами прочнее стальных.

Целую вечность сушили мы порох
Вам, сутенеры, ханжи и менялы,
Чьими делами, заботой которых
Жизнь Побережья насквозь провоняла.

В потасовках распухшие длани
Потянулись к орлянке с судьбой,
Для кого-то последним он станет –
Долгожданный не начатый бой.

 

Мы удач у судьбы не канючим,
Не привили нам светских манер.
Знай, мечи абордажные крючья,
Да про страх позабудь, флибустьер!

Ало-солёной не жалко нам влаги,
Не осенит наши лица тревога.
Реют над нами чёрные флаги –
Траур по душам, погибшим для бога.

Вот повязка. На глаз и наискось.
Нацеплю её, в драке сойдясь…
В сундуках там слепящие искры
Золотого слепого дождя.

Их потом, очищая от скверны, –
Заиграет в бокалах струя –
Мы, любимая, спустим в таверне,
Где впервые я встретил тебя.

Я их поминал материнское лоно
И делал работу, как истинный профи.
А за резней из бочонков с дублонов
Зорко следил монархический
профиль…
 


Догорающий вечера остов
Убаюкает нашу печаль.
Ты – океан мой, я – твой полуостров!
Я гляжусь в твоих глаз литораль.

Я кричу: как чудовищно чудо!
Волшебством неизведанных сфер
Мы – потомки великого Гуда
С королевских бессрочных галер…

Кто ж там, в прицеле оптическом, стеком
Знак подаёт, чтобы клацнуть затвором?
Жалкие дети последнего века,
Наши потомки – убийцы и воры.


               

 

В  БИБЛИОТЕКЕ

Наглотавшись вволю всяких бредней
Разных наглецов и лицемеров,
Распахну я двери в мир соседний
С аккомпанементом рваных нервов.

В мире том Илья оставил мету,
Там Яга, старуха, зелье варит,
Там моя царевна триста лет уж
Спит в своём холодном будуаре.

Глупая напыщенная фея
С ней сыграла эту шутку злую.
Я мою бедняжку пожалею,
Отыщу, влюблюсь и поцелую.

Искупаюсь в чане молока я.
Стану и красивей, и смелее,
С Баюном мы вдосталь поболтаем,
Вдоволь посмеёмся над Кащеем…

 


Но нашепчет вечность-синева – и
Мне она до смерти надоела, –
Что чудес на свете не бывает.
Чудеса – несделанное дело.

Пусть. Она права. С ней трудно спорить.
Правда – в каждой мыслящей пылинке.
Восвояси уходить мне вскоре
По своей неведомой тропинке.

               



               

 


КУКУШКА

Эй, кукушка, расскажи,
Далека ль дорога?
Сколько ль мне осталось жить –
Мало или много?

Что ж, вещунья, ты в ответ,
Сразу замолчала?
Видно, мне осталось лет
Очень-очень мало.

Пусть сожгут мой смертный прах,
И развеют в небе.
Жил ли, не жил ли, и – ах! –
Словно б я и не был!
 
И оплаканный друзей
Честными слезами,
Я раскинусь средь полей
Яркими цветами.
 
               
                И в двадцатую весну
Юноша счастливый
Соберёт полей красу
В дар своей любимой.

Как букет хорош и мил
У груди прекрасной…
Что ж, я умер, как и жил,
Не совсем напрасно.












 
 

МОЙ  ТОСТ

Поистине лицемеры – они распутники!
(Коран. Сура 9, Изгнание, ст. 67)

Я за диалектику пью, погодя, – и
Всё ясно, и всё в ней известно…
Свой тост поднимаю за вас, негодяи!
Без вас чёрт поймёт, в чём же честность.

Пора снять с мозгов занавески и шоры,
С морали – замки и оковы!
Понять, вы нужны, проходимцы и воры!
Иначе порядочность – слово.

За этих несчастных пью: женщин- игру-шек,
Бедняжки так страшно скучают!
Ведь шлюх философия, мир потаскушек
Наличье любви подтверждает.

За этих, с подмостков глядящих в красав-цы,
Особенно выпить я рад бы.
За вас, разномастных лжецов и мерзав-цев,
Скорбящих под тяжестью правды!

 

За всех, кто ломали, давили, стреляли.
Не спали, чтоб что-то затеять!
За вас, кто пре- , про-  да и просто давали!
А жизнь оказалась мудрее!

Итак, пожеланья мои прозвучали.
Еще пару слов о невеждах.
За них! Вышеназванных чтоб узнавали
В обличьях любых и одеждах!





               

 


СОТВОРЕНИЕ  МИРА

Третий день был днем творенья Геи.
Новый мир лишь в замысле мерцал.
И ждала планета  Галатеей,
Лёгкого дыханья Творца.

Бог потом за миллиард парсеков,
Созерцая отблески светил,
Вздумал: не создать ли человека?
И решился, взял и сотворил.

Сколько лет я знал то бестолково,
Постулат древнейший весь изгрыз…
Да, в начале мира было Слово.
Но тогда у Слова был и смысл.


               
               

ЗЕРКАЛА

(Новая сказка о старом)

Эту сказку без трактовки
Я почти переписал.
Правят ложь, обман, уловки
Всей страной Кривых Зеркал.

Сам велел своим декретом:
Веселись и все дела!
Состраданье под запретом,
Нежность с горя умерла.

          Что не так? – Вот зеркала.
          В кривизне источник зла!

               Сколько массовых утопий
               Тот указ нагородил!
               Кто-то что-то где-то пропил –
               И в герои угодил.

       Свят! Толчет, как воду в ступе,
       Властьдержательная рать.
       Через собственные трупы
       Нелегко переступать!

         Зеркала все, зеркала!
         В них кривая завела.
             Совесть – только для парада,
             Ум давно тут не блистал.
             Гнётся ниже – дать награду,
             Крупный пост в Стране Зеркал!

         Певчих драли в пух и перья –
         Отражались в зеркалах
         Рож бесстыжих лицемерье,
         Волчья злоба, скотский страх.

Но к чему в том видеть зло?
Лжёт проклятое стекло!

Хоть терпеть нет больше мочи,
Озабочены иным:
Что случится этой ночью
С государством тем больным?

Приглашён астролог. Чтоб тот
Им на звёздах погадал,
Отчего буянит ропот
За витринами зеркал?

              Убедить, мол, как народ:
Амальгама гнусно врёт?

     А по толпам ходят толки:
     Стоят грош стекло и кровь.
     Бей! Не думай! Чтоб в осколки!
     Всё потом отстроим вновь!

Право ж, нет пути иного,
Кроме хрупкости зеркал!
Где ж тем взять ума большого,
Кто не строил, а ломал?

Ни двора хоть, ни кола –
Бей, однако, зеркала!

       Так пришла пора для акций – 
       Вызрел полностью абсцесс, –
       Для решительных реакций
       На общественный процесс.

              Кто злорадствовал, кто ахал,
              По асфальту кровь текла,
              Тех, кого сажали на кол
              Из разбитого стекла.

Чтоб по свету разнеслось,
Чем платить за всё пришлось.

              Вот какие были страсти,
              Вот какая ночь была.
              Славно бились против власти,
              Наломали ж зеркала.

         Никогда не станут новью
         Нравы сказочной поры.
         Перепившиеся кровью,
         К жертвам пламенно добры!

Да, такие вот дела
Отражали зеркала.

С зеркалами ж всё не просто.
Кто-то их оклеветал.
Ровно слишком в них всё, плоско
Для Страны Кривых Зеркал.

Пиджаков покажут створки,
Декольте прищура глаз,
     Но таится что в подкорке
     Не выносят напоказ.

Нет глупее ремесла
Бить за это зеркала!

 

              ИКАР

Икар сделал себе крылья из перьев, слепленных
воском. И решил лететь к Солнцу. Умные
сограждане предупреждали безумца, что человек
не птица и не может летать. Но Икар, вопреки
их заверениям, взлетел. А когда он подлетел к солн-цу,
то жар светила растопил воск, крылья рассыпа-лись и
Икар разбился о землю.
Легенды и мифы древней Греции

Я устал от этих лиц,
Как скопированных с Босха,
Что глядеть сюда сошлись,
Как я клею перья воском.
Каждый морщил умный лоб:
Мол, такое не годится!
Где, когда, кто слышал, чтоб
Человек летал, как птица?
Их суждения, как плеть,
Мудрость – просто в изобилье.
Я давно хотел взлететь –
Мне не раз ломали крылья.
Если просто, без затей
На мечте поставить точку,
То, умнее всех людей
Диоген, проживший в бочке.

Слушать их – к параличу!
И без грозного «бонзая»
Я вперед и вверх лечу,
Я винтом в лазурь вонзаюсь.
Здравствуй, Солнце! Не ярись!
Я внизу оставил ропот.
Первым я рванулся ввысь,
Первым я войду и в штопор.
Я не слушал греков ложь,
В ней ни слова без корсета.
Пусть я гибну, ну так что ж!
Я – дитя  огня и света.








      









   






  Программы судьбы






 





 


 

 


СЛОВО  О  СУДЬБЕ

Не верьте оправданьям,
Что связаны мы роком,
В Предсказанность деяний,
В Проставленность всех сроков!

Ведь в Предопределённом
Для малых и гигантов
Есть множество резонов
И сотни вариантов.

Их выбор не случаен,
В его основе Логос,
Который прозреваем
В Тезаурусе Рока.

Кровь б в виденье жестоком
Не спутать с киноварью!
Кого назвать пророком,
Кого же мерзкой тварью.



 

И логикой простою
Пометить каждый атом
Торговца добротою
И злобы мецената.

Как правила грамматик
Есть видимость уступок,
Что Бруно был фанатик,
А Галилей – отступник.

Не стоит удивляться:
На казни, принародно,
Местами поменяться
Они б смогли свободно.

Но цепь добра и бедствий
Куется воедино
Значением последствий,
Рождающих причину.

Расставлены лишь вехи,
Судьба в эскизе, то есть!
А средства и помехи
Им диктовала совесть.
 


И совершая дерзость
Самоубийства вроде,
Ищи закономерность –
Нет случая в природе!

Комедию иль драму
С поправкою твоей
Судьба сведёт в Программу.
И выдаст на Дисплей.







 


 

ВИВАЛЬДИ  ВЕСНОЙ  93-го

Спросила скрипка странная,
Пронзив беззвёздность ночи:
– Зачем весна желанная
Всё наступить не хочет?

Не греет солнце солодом
Зачем? Не понимаю…
Зачем слезливым холодом
Октябрь кропит по маю?

Пусть! Никуда не деться ей;
Мой тополь стал берилловым,
В серёжках весь, как девица,
На хоровод хватило бы.

В вой стуж ему не верится.
В цветения оброке
Весне, нагой изменщице,
Он – вызов. И упрёк ей.

               

 


ВСТАНЬ  И  ИДИ

Как ты себя не береги,
А отступать никак нельзя,
Когда ещё сильны враги,
Пока в опасности друзья.

Себя получше подготовь
Ходить по лезвию всегда,
Пока в сердцах живёт любовь,
Пока на свете есть вражда.

Пока не погребли в ночи
Твою беспомощную тень,
Вставай, и, стиснув страх, иди!
Чтоб наступил назавтра день.


 


 

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Опустилась мгла ночная
На замерзшие поля.
Во Вселенной проплывая,
Спит в сиянии Земля.

Ветер с Космосом поспоря,
Облака прогонит прочь.
И в сверкающем уборе
Околдованная ночь.

Вон блестит частица света!
То, низверженной с небес,
Молча, падает комета
На глухой притихший лес

Бриллиантовым узором
У истоков Млечных рек
Звёздный плач нестройным хором
С ней прощается. На …век.



 


Галактической утробе
Вышло крепко потрудиться,
Чтоб без глупости и злобы
Ночь такой смогла родиться.

Я шепну тебе украдкой,
Что открыть уж глазки лень.
Спи, родная, сладко-сладко…
Завтра снова будет день.









 

 

РЕЦЕПТ

Когда в тиши, дрожащей от прелюдий,
Ты просишь дать поэзии рецепт,
Мне предлагая бешенство иллюзий,
Я принимаю сделанный акцепт.

Итак, поэзию состряпать очень просто.
Собрать, оставив прочие дела
Её в миру разбросанное просо,
Питающее фениксов и лам.

Взять в тех краях, где никогда и не был,
Где ничего за так не отдают,
Сверхчистых боли, радости и гнева
В обмен на страх, довольство и уют.
И всё сварить в котле большого неба.

И в точке наивысшего кипенья
Значенье Слова оплодотворить,
Как Лермонтов, рельефностью мышле-нья,
Как Фет, неординарностью любви.


 

Ну вот, глядишь, готово что-то вроде.
Теперь сюда добавить хоть чуть-чуть
Неистовость Высоцкого Володи,
Есенина отчаянную грусть,

В которых сам Тартини аж застонет,
Которых Босх не смог б вообразить…
Смотри: вот во Вселенском Камертоне
Твой звук к другим протягивает нить.

Банально, словно истина в последней
Инстанции, где правит абсолют,
Родилось чудо. Пусть кому-то бредни,
Но люди с сердцем песню узнают.


 

 

* * *

Жизнь почувствуешь пустой –
Перед вечностью постой!

Жди. И ты услышишь вдруг
Отдалённый сердца стук.

И в раздавшейся тиши
Стон неслышимый души.

Среди сотен, среди тысяч
Должен это ты услышать.

И по высшему приказу
Ты найти её обязан.

В свете дня ли, в блеске звёзд
Осуши росинки слёз,

И не мудро, без затей
Возврати улыбку ей,

Ожила чтоб, расцвела,
Чтоб светилась и сияла.

Родом всё добро из зла.
Нет другого матерьяла.

               

БАНАЛЬНЫЙ  РЕКВИЕМ – 89

Памяти Олега Мажурина

Мне сегодня некого стыдиться,
Некогда заботиться о глянце –
Я пришёл сюда с собой судиться
И вернуть все взятые авансы.

Слишком слепо доверял судьбе,
Был беспечен. А она – хитра.
Вот и наломал я дров себе,
Хоть для погребального костра.

Мне открыть бы глупости лицей:
Не мудрец, не мастер, не любимый…
Я сегодня здесь в одном лице
Прокурор, свидетель, подсудимый.

К черту! Оправданьям не поверю!
Как и предсказаниям руки.
Мне не возместить мои потери,
Мне не оплатить мои долги!


 

Долог в сардонические мили
Бег людей, меня что окружали.
Все, кто мог купить меня, – купили,
Кто не мог, – те мною торговали.

Ну а что ж мне с тех торгов досталось
На валюту лжи и лицемерья?
Мелкая дождливая усталость,
Серое безветрие безверья.

Женщина чужая с панагией
На диване и окурков куча!
Господи прости и помоги ей
Отыскать кого-нибудь получше!

Мебель, «Ревилон», фарфор,
                «Фламинго»…
Дорого! Вот повод, веселимся!
Принесли, купили, взяли с рынка…
Не с того ль, к которому стремимся?

Вот и всё, что нажил, набивая
Шишки, выдрав щедрости ростки.
Да ещё свирепая и злая
Чернота космической тоски.

 

Горы сладких, круглых слов – черешен,
И не кровь в висках, а киноварь,
Будто я прижизненно безгрешен,
Словно генеральный секретарь.

Но ведь были те, кто и щадили,
Кто любили. И, вконец отчаясь,
Кто, не улыбаясь, уходили.
По-английски. Молча. Не прощаясь!

А теперь, как выскребли – всё чисто,
Крах не собирает никого!
Буйный алкоголь самоубийства
Бьёт под дых и «занавес!» орёт.

Всепрощеньем мерзость не обидишь,
Ничего нельзя перерешить!
Видно, вот он, мой последний финиш –
У обрыва в пропасти души…


 
 

СКАЗКА

Милая добрая фея
С брильянтами ласковых глаз!
Послушай же, фея,
Скорее, скорее
Вели, чтобы свет их погас!

Под окнами глаз твоих ходит
Ужасный уродливый гном.
Он очень начитан,
Он злобой пропитан,
В тебя безгранично влюблён.

Милая добрая фея,
Не надо его искушать!
Сквозь дым бриллиантов
Не видно гигантов,
Пигмеев тем более не увидать!

Милая добрая фея,
Он облик изменит и стать!
Ведь гном твой постылый
Волшебною силой
Владеет и принцем захочет предстать.

 

Милая добрая фея!
Страшилу злодея
Легко обмануть.
Орёл или решка –
В скорлупке орешка,
Листочек – твой парус,
Брильянт на стеклярус
Смени. И немедленно – в путь.

Милая добрая фея!
Беги же, сошёл он с ума!
Скорее, скорее,
Иначе, иначе
Брильянты проплачешь,
И ведьмою станешь сама.



 

 

ЭМИГРАНТСКАЯ  РУССКОЯЗЫЧНАЯ

Как облака бы быть свободным –
Простор, куда ни оглянись!
Зачем я им не брат, хоть сводный,
В семье, кочующей без виз?

Чтоб не испытывая боли
В воспоминания огне,
Быть эмигрантом поневоле
В своей растерзанной стране!

А нам об этом возвестили
В час проходимцев и глупцов
Воры имперские России
Со свалок в поисках венцов.

Нам до Тебя не докричаться
Из триэсерской старины.
Отчизна! Жёлтому мерзавцу
Мы в жертву здесь принесены.



 


И вот чужой до неприличья
Мой бывший брат в большой родне,
«Привет, земляк русскоязычный!» –
В насмешку вслед бросает мне.

Как я хочу к Тебе вернуться,
Припасть униженным лицом!
Но к мертвецам – не дотянуться,
И не пробиться со стихом.

В такт демократии сурдинке,
Они кивают головой.
На этом новом русском рынке
Торгуют мною и Тобой.




 


 

ПАМЯТИ  СЕРГЕЯ  АЛЕКСАНДРОВИЧА
ЕСЕНИНА

Я не помню, как, когда, но где-то
Мне попался тот «персидский томик».
Сердце обнажённое поэта
Вдруг забилось на чужой ладони.

Под окном редакции газеты,
Где в Баку уже верстали сводку,
Шляпу наклонивши к Парапету ,
Он просил у Чагина на водку:

– Что уж там до спора!
Жизнь моя – беглянка –
Пронеслась, как скорый
Мимо полустанка.
 
И любовь в апреле…
Только не припомню:
В песне ли, в постели
Излилась ты томно.
Бросил я тебя ли,
Бросила ль меня ты?
Лишь осталась песня,
Словно запах мяты.

Захирели мысли
И, вконец отчаясь,
Видно, разошлись мы,
Так и не встречаясь…

По утрам его терзала боль
Жуткая, как верная примета!
– Граждане, кому не жалко сколь,
На пропитье русскому поэту!

И тогда спускался Чагин вниз,
Причитая прямо от порога:
– Деньги вот! Серёжа, поднимись
Не позорься только, ради Бога!

И опять Есенин на коне!
Будет петь и пить, назад ни шагу!
Едет он в деревню Шаганэ ,
Чтобы написать стихи про Шагу.

               


* * *

Насквозь цитируя Ахматову,
Не понимая, что к чему,
Ты мужу своему рогатому
Твердишь: люблю, люблю, люблю!

Всё для тебя одни условности,
Слова, как стая воронья.
Нет смерти гаже бездуховности,
Нет грязи мерзостней вранья!

Но тьма и сумерки – не тождество,
Тут мы не попадём впросак.
Какое всё же ты ничтожество!
Какой он всё-таки дурак!


 
 


* * *

Какой же верности ты жаждешь?
А ведь пора бы понимать,
Кто изменил себе однажды,
И дальше будет изменять.

Как подаяние по средам
Твоё умение прощать.
Тот, кто себя однажды предал
Не сможет уж не предавать.

Причём тут срок? Какие даты?
Твоих прощений одолженья?
Всё началось давно когда-то,
Сегодня – только продолженье.


 

 

ПРОКЛЯТЫЕ  ВОПРОСЫ
ДЛЯ  РУССКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

В года, давно забытые до слёз,
Интеллигент наш, сытно отобедав,
Любил попрепарировать вопрос:
Кто виноват в российских наших бедах?

С котлет картофельных непротивленья злу
Являлась удручающая смелость.
И вот душил интеллигента блуд
Другим «больным» вопросом –
что же делать?

Спустя столетие, нашли, кто виноват.
Они уж о пощаде не просили –
Кто в 45-ом принимал парад,
Кто атом дал безлапотной России…

Но мы язык чесать умеем, можем пить,
До гибельной, до самой крайней точки.
Уж нет страны, где б можно было жить,
Мы опустились до последней строчки.
 

Где выход, тщетны поиски, всё зря!
С рукой протянутой не стоит жаждать чу-да:
Истории намылена петля,
Уже давно заждался сук Иуду.

И нам теперь нечасто снятся сны –
О проданном былом величье разве ж…
На пустошах разграбленной страны
Есть место только для церквей и клад-бищ.

Из бытия опять вопрос возник.
Стоит! Его не сдвинуть ни в какую!
Есть мысли, заводящие в тупик,
Есть думы, приводящие в пивную.

Ну, пей же, пей заморский самогон –
Лекарство лучшее от подлости и фаль-ши!
А в голове гремит, как божий гром:
Ну, сукины сыны, а что же дальше?


               




* * *

Немытой стала  вновь Россия,
Страна воров, страна господ!
Тобою правят «голубые»
И давят спившийся народ.
Какие там хребты Кавказа!
Глазами телепоказух
Заокеанскую заразу
В российский превращают дух.


 

 


ВСЁ  МОГЛО  БЫ БЫТЬ  НЕ  ТАК

Все могло бы быть не так,
Все могло бы быть иначе,
Если б наш Иван-дурак
Братьям-умникам дал сдачи.

Всё ж не царь ведь! А пока
Не садился б не по чину.
И не шпорил бы бока
Друга серого волчины.

Стало б ясно: сказки лгут,
Лешаки в лесах не воют,
И на кой тут ляд сосуд
С влагой мёртвой и живою!

Что искать невесту аж
В тридевятом государстве?
И одна сплошная блажь –
Молодильное лекарство!



 


Отменен поход на вы, –
Нет провидческого гласа, –
И не рубят головы,
Чтоб над мёртвым изгаляться.

Если б думал так дурак,
Если снял бы с бельм повязку…
Впрочем, было б всё не так,
Значит, не было б и сказки.


 

 


МОЛИТВА

К Тебе я, Боже, припадаю,
Молю понять мне помоги:
Зачем нужны бандиты раю,
А власти – лишь Твои враги?
Они от прихотей устали,
Не в радость это житиё.
Но все же лживыми устами
Поют про царствие Твоё.
И как же их смиренны речи,
Любовью дышит каждый стих…
О Боже, как же ты доверчив,
За правду принимая их!
Кровоточат Христовы раны.
Неужто ж Сына кровь – вино?
Воры Ему воздвигли храмы,
Их жертв на паперти полно.
Наш мир в какой своей причуде
Иль в назиданье Ты создал?
Христопродавцы и иуды,
Лоб осеняя, правят бал.
 


Кругом рабы, одни холопы –
В том воля, Господи, Твоя?
Что люди – рвутся даже стропы
При виде мира бытия.
Твои заветы – на отмену,
Твоих апостолов – в пажи!
Что им загробная гиена?
Ты их при жизни накажи!
За кровь невинных, горя стоны,
Что человек живёт, как тля.
Или с космического трона
Безвидной стала вновь Земля?



               



               

                ЭПИГРАММА
                неограниченному кругу лиц



Я усвоил ваш урок.
Что там Фарес, Текел, Мене!1
Ваше сердце – кошелек,
Что всегда открыт для денег.





               






      __________________________
        1 Мене, Текел, Фарес (иврит) – исчислен, взвешен, разделен – огненные слова, появившиеся на стене, где пировал царь Вальтасар, означавшие, что Бог  видит все  его постыдные деяния и вскоре нашлет наказание.

СОДЕРЖАНИЕ

Вместо проло-га…………………………. 4
Неназначенные встречи ................. 6
…Я пришёл к тебе сказать…………… 8
Моя цунами……………………......... 10
Свидание…………………………….. 12
Бред…………………………………... 14
Т.Н…………………………………….. 17
Эндшпиль……………………………. 19
От любви до  ненависти только десять слов…………………………..
21
«В вихрях яркого све-та»………….. 24
Ожидание………………………........ 25
Молода я…………………………… 27
Сны…………………………………… 28
«Мы снова встретимся однаж-ды». 31
Окончание сказки…………………… 32
Песня трубадура……………………. 34
Слово о слове………………………. 36
Сари-тэ………………………………... 38
«Обронила раз при встрече»…….. 40
«Сжалась вся в комочек»…………. 42
Домино……………………………….. 43
Грима-сы……………………………… 45
Перевоплощения души………………    46
Не останавливайте всуе………...... 48
Монолог пули……………………….. 50
Лео-нид………………………………... 54
Камикадзе……………………………. 56
Встреча………………………………… 59
Флибустьер………………………........ 60
В библиоте-ке………………………..... 63
Кукушка………………………………… 65
Мой тост……………………………….. 67
Сотворение мира…………………….. 69
Зеркала………………………………… 70
Икар…………………………………….. 74
Программы судьбы ………………….. 76
Слово о судьбе……………………….. 78
Вивальди весной 93-го……………… 81
Встань и иди…………………………... 82
Колыбельная………………………….. 83
Рецепт………………………………….. 85
«Жизнь почувствуешь пустой»…….. 87
Банальный реквием-89……………… 88
Сказка………………………………….. 91
Эмигрантская русскоязычная……… 93
Памяти Сергея Александровича Есенина…………………………………
95
«Насквозь цитируя Ахмато-ву»…….. 97
«Какой же верности ты жаж-дешь?»... 98
Проклятые вопросы для русской интеллиген-ции………………………..         
99
«Ты вновь немытая Россия»………. 101
Всё могло быть не так………………. 102
Молитва……………………………….. 104
Эпиграмма……………………………..  106
      
         
 

Литературно-художественное издание



Леонид  Иванович  Бессарабов


ТРЕЩИНЫ ТАЙН
Книга стихов и песен смутного времени


В авторской редакции

Технический редактор Л.Л. Чиркова
Корректор Т. М. Ножкина
Оформление О.Н. Макарова
Оригинал-макет, дизайн С.А. Чирков
Художник Б. В. Глубоков

–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Подписано в печать 02.08. 2013. Формат 60х90 1/32
Бумага офсетная №1. Гарнитура Arial.
Усл. печ. л.3. Тираж 100.
––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Информационно-издательский комплекс «Вестник»
410010, Россия, г. Саратов, ул. Геофизическая, 31/45

Отпечатано в типографии «Саратовский источник»
410086, г. Саратов, ул. Степная, 46
–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
 
 
 
 
ЛЕОНИД  БЕССАРАБОВ







ТРЕЩИНЫ   ТАЙН

Книга стихов и песен смутного
времени



                Художник Борис Глубоков









Саратов
Информационно-издательский комплекс «Вестник»
2013
 

УДК 882-1+929
ББК 84 (2Рос=Рус)6-5
Б 53


ISBN 978-5-9999-1819-2


Л.И. Бессарабов
Б 53 Трещины Тайн /Книга стихов и песен смутного
времени /. – Саратов: ИИК «Вестник», 2013. – 100 с.

Все права принадлежат автору. Цитирование, воспроизведение любой части сборника или иное использование текстов должно быть согласовано с автором. Телефон автора в Саратове +79093415678







ISBN 978-5-9999-1819-2

УДК 882-1+929
ББК 84 (2Рос=Рус)6-5
© Л.И. Бессарабов, автор, 2013,
© ИИК «Вестник», 2013.

 

Вместо пролога

                Т.  Н.
Жизнь намного короче, чем это
многим кажется. И смысл её только
в двух вещах – в любви и в творчестве.
А сочетание их – единственный способ
сказать, что ты когда-то жил.

Любовь, как дар, но чрезвычайный,
И жизни смысл и существо,
Всегда была покрыта тайной
И порождала мастерство.
Её стремились в высшей мере,
В стихах и музыке излить.
В своём неистовстве Гварнери
Заставил скрипку говорить.
Но в старых тайнах много трещин…
Скрипичный мастер-диссидент
Счертил с любимейшей из женщин
Свой несравненный инструмент.
Виола нам поёт поныне.
В лазурно – солнечной стране,
Где режут струны, Паганини
Сыграл и на одной струне.


 


Играл, терзаемый любовью, –
За что и в смерти был гоним, –
Плевал чахоточною кровью
В лицо мучителям своим…
Я обнимаю стан твой гибкий
С крещендо первыми зари,
С тобой, моя живая скрипка,
Мы песню песней сотворим.
Как нас крутило жизни ралли,
Но в иcкореженной судьбе
Мы все ж любили и сгорали,
Оставив строчки по себе.
 









Неназначенные встречи





 







 


 

 

Я  ПРИШЁЛ  ТЕБЕ  СКАЗАТЬ

Вела к тебе не авеню
Под звездной утончённостью.
Я шёл к тебе сказать «люблю»
По предопределённости.

А чтоб слова легко лились
И заискрились песнею,
Их изначальный, вечный смысл
Очистил я от плесени.

И я пришёл тебе сказать
Назло расхожим версиям:
Твоя открытость, как азарт, –
Простой эскиз бессмертия,

Что осиянную мою,
Мою обетованную
В экстазе я боготворю
Тебя, судьбой мне данную!

И я пришёл на взлёте сил,
Помеченных удачею, – 
Что без тебя не совершил, –
С тобой мне предназначено.
 


Пойдём? Пусть хляби бытия
Разверзывает безднами.
И пусть кому-то речь моя
Покажется помпезною.

Жаль! В их убогих словарях
Нет слова «ожидание»…
Пусть осуждают, раз хотят, –
Не обращай внимания.

Мне неуютно в их раю,
Я изгнан жизнью серою,
За то, что громко говорю,
Дышу, люблю и верую.


 




 

МОЯ  ЦУНАМИ

Положи меня, как печать, на сердце
твоё, как перстень, на руку твою:
ибо крепка, как смерть, любовь.

Книга Песни песней Соломона

Ты вошла, моя цунами,
В мир мой тусклый, без желаний,
С кровоточащими снами
Неназначенных свиданий,

Упорядоченной лавой
Непредсказанных событий.
Вся как сладкая отрава –
Слаще чем, тем ядовитей.

Мне твой смех зеленоглазый –
Катастрофа в десять баллов,
Разметавшаяся разом
В стенах падающих залов.

Я губами губ касаюсь –
Каждый нерв поёт и плачет.
Как я жил, не понимаю
Без терзающей удачи!
 


Наше странное знакомство,
Как редчайшей книги главы.
Кроме лжи и вероломства,
В ней на всё имеешь право.

В нашей встрече неслучайной
От невзрачности лекарство.
Раскрывайся, словно, тайна,
Приходи, бери и властвуй!









 

 


СВИДАНИЕ

Т. К., которую буду
помнить всегда

Как было пусто! Ну так что ж –
Я жаждал дива.
Я знал и верил: ты придёшь – 
Ты приходила.

Мне так хотелось в кабалу
Твоих объятий!
А у кровати, на полу,
Лежало платье.

Прильнуть и сразу ощутить
Всей кровью, кожей:
Порвать  связавшую нас нить
Никто не сможет.

И я сжимал, как в грабеже,
Плеча лекала.
А ночь, намаявшись, уже
В рассвет стекала.

 
            Не передать – в любых словах
Всегда сутулость, –
Как я боялся целовать,
Чтоб не проснулась,

Не разбудить и тишиной,
Глухой и вязкой…
Всё было так давным-давно,
Как в старой сказке…

Но вновь пью терпкое вино –
Свиданья признак:
Сегодня гостью жду в свой дом – 
Твой добрый призрак.

Я к этой встрече уж готов
Без теней чёрных.
Тебе в подарок – ворох слов
Неизречённых.

Ко мне ты склонишься опять,
Родной и томной,
Чтоб, как молитву прошептать:
— Живи и помни!


   

БРЕД

Телефонный звонок
Из глубокого сна,
Будто мясо крючок,
Выдирает меня
 
В мир, где солнечный диск
Вполнакала горит,
Пульс Вселенной то тих,
То, как в пляске, стучит.

У галактики криз
Всех энергосистем.
Звёзды сыплются вниз,
Потрясённые тем.

Мысли цепкий репей:
Я почти что здоров,
Ведь больному страшней
Слышать скрежет миров,

Знать всегда, что ты есть
Где-то рядышком тут.
Это тяжко, как крест,
На котором распнут.
 

Твои всплески, мой мим,
Мне уже не нужны,
Словно верность с другим
Переспавшей жены.

И признанья того,
Что душой ты слаба.
Это, право, всего
Лишь пустые слова.

В них, что «против», что «за» – 
Всё по коже мороз.
Горек мне твой эрзац
Стеариновых слез,

И с полсотни в сезон
Театральнейших тем.
Снова броситься б в сон,
Даже в жуткий совсем!

Опустись пелена!
Защищать не хочу
Аллергию ума
Аллегорией чувств!


И свербит, как гобой,
Разошлась колея.
Я остался собой,
Ну, зачем тебе я?!

Ты свихнулся, звонок,
Замолчи, замолчи!
Как все в мире старо…
Мы себе палачи.


 

 


Т. Н.

Люблю! Любви крутое месиво
Пушинкой не стряхнуть с плеча.
Так не суди же опрометчиво,
И не отвергни сгоряча.
Да, через жизни, страны, смерти я
Вновь шёл и шёл к тебе одной.
Ты в очень многие столетия
Была мне любящей женой.
А ныне встретились мы снова.
Но, пламя в искру ограня,
Ты смотришь строго и сурово,
И ты не узнаёшь меня!
Мы оказались в мире штаммов,
А если коротко и в суть –
Здесь лихо действуют программы
По изнасилованью судьб.
И память тут давно распята,
И счёт потерям не измеришь.
Закономерная расплата…
Ты смотришь, веришь и не веришь!




Готов рыдать, смеяться, каяться…
Да что я глупости порю!
Итог всё тот же получается:
Бесстыдно я тебя люблю!
Как камень в дорогой оправе
Переливаешься огнями,
Все, как  в древнейшем римском праве,
Мы, сильные, решили сами.
               








               

ЭНДШПИЛЬ

Всё сказано! Притом
И сделано уже.
И пройден Рубикон
Предельных рубежей.
 
И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

И не понятно лишь,
Чего же ты ждала?
Потеряно сидишь
У краешка стола.

И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Застывшая мольба:
Пойми и помоги!
И вертится едва,
Что мы почти враги.
 
               
                И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Чтоб в эндшпиле ничьей
Ты вновь была права,
Из глупости речей
Плету я кружева.

И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Что день несёт двоим?
Как ужас он глазаст…
Давай уж помолчим,
Раз нечего сказать.




 

 
 
Вот перед вами два портрета – вот и вот!
На этих двух портретах лица братьев.
В. Шекспир
      ОТ ЛЮБВИ ДО НЕНАВИСТИ ТОЛЬКО
                ДЕСЯТЬ СЛОВ…
                Г. К.

                1
В счастливый день, в счастливый час
Кружимся мы смеясь,
Поет гобой для нас с тобой
И мир чарует глаз…
        О. Уайльд «Баллада Редингской тюрьмы»
Брови ты крыло
Гнешь, беспечная!
Что произошло?
Чудо вечное.
Речи сыплешь лишь
Просто грудами,
На меня глядишь
Изумрудами.
Я  пью допьяна,
Как в последний раз,
Зелена вина
Твоих чистых глаз.
И, испивши,  смолк.
Слушать вечно рад
Как шуршит твой шёлк
Нежных сладких клятв.
И сквозь счастье стон:
Без тебя, поверь,
Хоть из жизни вон!
И захлопнуть дверь!               

                2

               
Что ж, люди правы: их дела,
Как мысли их черны.
Ни вечный Бог, ни Божий сын
Их видеть не должны.
                О. Уайльд «Баллада Редингской тюрьмы»

Брови ты крыло
Зря коверкаешь!
Что ушло – ушло,
Что поделаешь!

Речи  сыплешь лишь
Просто грудами,
На меня глядишь
Изумрудами.

Выпью допьяна,
Я в последний раз
Зелена вина
Твоих лживых глаз.

Голос сердца смолк…
Ну, на кой мне ляд
Этот гладкий шёлк
Твоих ложных клятв?

Неумолчный звон…
За собой, поверь,
Как из жизни вон,
Я захлопну дверь!      
   




 













В  ВИХРЯХ  ЯРКОГО  СВЕТА

В вихрях яркого света
Ты всегда появлялась.
Или, может, всё это
Мне хотелось, казалось?
Взор бесстрастный налево,
Взгляд направо – разящий.
Ты была королевой,
Править очень уставшей.
От неё всё живое
Приходило в смятенье,
Даже Мёртвое море
Ей лизало колени.
Я влюблен был навылет,
Я пропал под завязку,
Я завидовал пыли
На туфлях моей сказки.
Но моя королева –
Все напрасны потуги –
На меня не глядела –
Ей нужны только слуги.

               

ОЖИДАНИЕ

Нет оснований для раздора,
Всё погребёт девятый вал.
Я жду тебя, как приговора,
Который вынес трибунал.

Я жду тебя, часы спешат,
Я взбешен, зол, какие оды!
Я стрелки двигаю назад,
А ты всё так и ты не приходишь!

Я жду уже тысячелетье,
Как заарканенная дичь!
Как абсолютного бессмертья,
Которого нельзя достичь!

Я прокляну твоё жеманство
И глаз холодное стекло!
Я весь, как мёртвое пространство,
В котором время истекло.

Нет слов, которыми унижу
И раны все я растравлю!
О, как себя я ненавижу
За то, что так тебя люблю!
 


Там – задыхающийся шёпот
Пальбой – в промозглой тишине!
А слева гулко рвётся молот,
Что это снова не ко мне.

Но вот – ступеньки я считаю, –
Как песня, цокот каблуков!
Да, это ты! Я оживаю.
Я всё простить тебе готов.


 


 


МОЛОДА  Я

Молода я, хоть от роду
Лет немало мне.
Но жила все эти годы,
Как в бездонном сне.

Крови древней я и верной,
Знак мой – знак Огня.
Заколдованной царевной
Я ждала тебя.

Годы медленно листались,
Дни сучились в нить…
Очень многие пытались
Сердце разбудить.

Но ни мыслей, ни желаний –
Ничего не сметь!
Тяжек сон воспоминаний,
Чёрных, словно смерть.
 


Но совпали все приметы.
Ты сказал: «Живи!
Не моли, не жди, не сетуй!
Встань, прильни, люби!»
 
И от счастья пламенея
К своему стыду,
Я шепчу, совсем глупея:
– Милый, я иду!







               

СНЫ

Памяти  Т. К.

Зашуршит огонь в камине,
Снов нанизывая ложь.
И, связав вчера и ныне,
Тенью лёгкой на помине
Снова в сон ты мой войдёшь.

Колдовским прищуром сглаза,
Поворотом нервных плеч
Я опять, как тайной, связан,
Что хранить от всех обязан,
Но не в силах был сберечь.

Всё прощается в раздолье
Мира мёртвых амплитуд.
Пусть сменилась радость болью,
Пусть в висках уж перец с солью,
Всё равно мы вместе тут.



До отмеренного часа
Мы пробудем здесь вдвоём…
Жаль, что ночь должна кончаться
И пора мне возвращаться
В пробуждение своё.





               














* * *

Мы снова встретимся однажды
Случайно, глупо, беспричинно.
И задохнёшься ты от жажды
Желанья слиться воедино.

И, улыбаясь  от волненья
Вновь обретаемой утраты,
Ты пожалеешь на мгновенье,
Что это было всё когда-то…




               

ОКОНЧАНИЕ  СКАЗКИ

Сказку ты плела
Мне красивую.
Фея в ней жила –
Диво дивное…

Я тебе не муж.
Ты уклончиво
Говоришь, что уж
Всё закончено.

И застигнуто
Смотришь в зеркало,
Злостью выпукло
Исковеркана.

Сцены суть проста,
Нет в ней новости.
Заливают так
Всполох совести.

Извинения
Сыплю мысленно:
Здесь ничейный я,
Третий, лишний я!
 

Что ж, мне поделом!
Не пророчествуй!
Мне пора добром
В одиночество.

Жить потерянно,
Впредь не веруя,
Мне отмерено
Полной мерою.

Память лишь взревёт
Неизбывная:
Ты была моё
Диво  дивное!

Но волшебница
Вдруг опомнилась.
Жизнь всё вертится –
Сказка кончилась.


 
 

          ПЕСНЯ ТРУБАДУРА

Простите же наглость мне,
                Ваше Величество
Припасть и к губам, и к рукам!
Я вам обещаю такое количество
Несказанных ласк по ночам.
Я знаю, я вам некудышная пара,
И что не способен на лесть…
Что все, чем владею – перо и огарок
Свечи, чтобы вас превознесть.
Один вам напишет портреты с натуры,
Другой изваяет вас в рост.
А я лишь потомок простых трубадуров
И, в общем, не белая кость.
А жизнь беспросветная,
                о Ваша Светлость!
И как человек одинок в существе!
А счастье как неуловимая беглость,
Но вовсе не вечная твердь!
Любовь меня рвёт, раны все кровоточат.
За мною одни разве же только
                провинности…
Как хочется мне заглянуть в ваши очи,
О как я желаю всего лишь взаимности!
 


Но вы при дворе вся в балах и привычках,
Сегодня Ваш день, чтобы зреть вернисажи.
О, как я люблю Вас, без всяких кавычек
Готов оплатить это зрелище даже!
Пусть, будет все так, как решит
Ваша Милость –
Я знаю, вы чище, вы выше, добрее –
Нельзя полюбить? Примените же силу!
Велите казнить. И как можно скорее.


               



               


 

СЛОВО  О  СЛОВЕ

Было Слово, а потом,
Странные дела!
Собирали в гладкий ком
Чувств и мыслей ржавый лом,
Посеревшие от дней,
Словно камни от дождей,
Прежде яркие слова.

С поздней ночи до зари
В ожидание дня
Не молчи, ну, говори,
Тихо, про себя.

Хоть и клонишься ко сну,
Знаю, не уснёшь.
Так всегда я прихожу –
В час, когда не ждёшь.

С поздней ночи до зари
Я на улиц зов
Шёл, листал, как словари,
Тени чьих-то снов.
 


Но одна лишь мурова –
Жалок мой улов.
Редки новые слова
В залежах веков.

Вот и выродился слог –
Сер стал и дебел…
Я в отчаянье не мог
Не прийти к тебе.

Потому, что на заре
Скажешь ты, любя.
– Долги ночи в октябре
В ожиданье дня!





            


САРИТЭ

С. А.

Наконец-то выпрямлюсь.
От душевных страз
Расколдован искрами
Из раскосых глаз.

Засверкало красками,
Серость унесло.
Как с тобой мне ласково,
Сладко и тепло!

                Ночь скользит минутою
                В маленьком раю.
                В поцелуи кутаю
                Наготу твою.

           Нас несёт одна струя, –
           Не найду притворства я, –
           В нежности безумствуя,
           Глупостям потворствуя.


 


Смотришь черносливами –
Смерть для Логоса.
Медными отливами
Катишь волосы.

И стучит участливо,
Не без торжества:
Мы нахально счастливы,
Так, что просто страх!

А лишённым радости
Это невпопад.
Пусть зайдутся в зависти,
Если захотят.

          Нас кружит своя струя, –
          Удивлён проворству я, –
          Чтоб сплести, безумствуя,
          И нести, потворствуя.


 

 

* * *

Ю. Б.

Обронила раз при встрече,
Что от женщин ты отлична:
Даже кровь не человечья
И земной не идентична.

Это верно, это правда.
И тиха ты, и крамольна,
Ты всегда чему-то рада,
Вечно чем-то недовольна.

Словно создана для боли
Из тончайшего эфира,
Из свободы и неволи,
Для неведомого мира.

Как взволнованы всечасно
И нервозны эти плечи!
Видно, тем-то и прекрасны
Ненаписанные речи.

 





Оборву сомнений гроздья,
Слов не буду слушать дельных,
И в тебе признаю гостью
Из миров из параллельных.

Вся – спокойствие и страстность,
Вся – комок, и вся – безбрежность!
Как с тобой светло и ясно,
Неизведанная нежность!

На обиду – губы мелом,
Нет невнятней диалектов.
Ты – с летающих и, в целом,
С неопознанных объектов.


 

 

                * * *

Ю. Б.

Сжалась вся в комочек – и не тронь.
Больно, как ещё ни разу прежде!
Смахивает тонкая ладонь
Слёзы, словно дребезги надежды.

Бесятся лохмотья пустоты
В безднах без единого просвета.
Даже солнца огнетворный диск
Видишь ты погибшею планетой.

Но утри глаза и оглядись!
Ты у обелиска Идеала.
И иначе соткана вся жизнь:
Умер день, но новый ночь зачала.

Он тебя поутру озарит,
Сникшую, как порванные снасти,
И подарит капельку любви,
Искру заблудившегося счастья.

               

КАМЕНЬ ДОМИНО

Плющом ползущее «люблю»!
И освеклившиеся лица.
Я не поверил, думал, сплю,
А весь позор мне только снится.

Забыть, не помнить, всё простить,
В твоих набегах видеть шалость?
Из контрибуции любви
Мне роль шута лишь не досталась.

Пусть пёс затравленно завоет,
Мол, кость чужому не отдам!
Я ж заплачу большой ценою
По тем любовным векселям!

Как зачеркнуть, как отмести
Промозглой чувственности голод?
Как победителем войти
В с лица земли сметённый город?

Лежат руины, как на блюде!
Ни дать, ни взять, ни подарить!
Здесь победителей не судят,
Поскольку некому судить!
 





И не начать нам жизнь другую
На незнакомом берегу.
Ведь я безумьем не торгую
И от себя не убегу.

Смешно и страшно, пошло, грустно…
Мой сменщик пьёт моё вино!
А в чёрных душах пусто-пусто –
Ну точно камень домино!


 

 

ГРИМАСЫ

Л. А. Б.

Мрак выцветал, рассвет всё ближе.
Как затаённая печаль,
На сердце спящего Парижа
Лежала площадь Этуаль.

И город раздавал в гримасах,
С ограниченьями и без,
Одним – бездарность в Монпарнасе,
Другим – бессмертье в Пер-Лашез.

Ты ж снова просишься в объятия,
Мол, вспомнить прежнее изволь!
Какое жуткое занятье
Будить свихнувшую боль!

Твоей улыбке лицемерной
Что лязг, что звуки кастаньет…
Так ухмыляются химеры
Собора, что давно уж нет.


               
 








Перевоплощения  души





 






 


 

 


НЕ  ОСТАНАВЛИВАЙТЕ  ВСУЕ

Не выясняйте то, что ясно,
Чужим не кланяйтесь дарам.
И не глядите понапрасну
Вслед отстучавшим поездам.

Не разрывайте, что окрепло,
Не дайте злобе в душу влезть,
Не посыпайте память пеплом
Под упоительную лесть.

Друзей не проклинайте ложных,
Случайно смывших макияж:
Проклятье, брошенное в прошлом,
В грядущем выстрелит в тебя ж!

Не утопите жизнь в дизайне,
Не ждите, что вас призовут.
Дышите глубже и дерзайте,
Но не держитесь на плаву.



 



Не возводите в веру частность,
Порывам не найдя ответ, –
И осенят покой и ясность
Неотвратимо, как рассвет.

А напоследок говорю я,
Чего никак не обойти:
Не останавливайте всуе
Иные выбравших пути.


 

 


МОНОЛОГ  ПУЛИ

Уж есть полёт, а шума нет.
И труп пока что дышит,
Глушитель плотно так надет,
Что цель меня не слышит.

Не хмурьтесь! Смерть со мной нежна,
Год больше, годом меньше!
Как ваша ласка мне нужна!
Я женщина из женщин!

Уже написан этот миг,
И встреча не случайна,
Когда коснеющий язык
Проглотит с кровью тайну.

Я вам беззвучно так спою
Куплетик, но коронный.
Песнь лебединую свою,
И марш ваш похоронный.




Я шлёпну мягко так: привет!
Без ярости притворной.
Для тех, кому покоя нет,
Я лучше всех снотворных.

Стрелка назвать мне нет причин
Убийцей. Исполнитель,
Надёжный самый из мужчин
И мой руководитель.

В меня он вовсе не влюблён,
Но всё я забываю,
Когда меня ласкает он,
В обойму заряжая.

Жизнь коротка и так глупа,
А я любви не скрою,
Пусть говорят, что я слепа,
Пусть прослыла шальною.

Сказал бы только: милая!
И мне конец не страшен.
О, как его б любила я,
Головку потерявши!



О, сколько было бы огня,
Как в ожиданье кары:
Мужской характер у меня
Но женские всё ж чары.

Не любит! Сутенер! Боюсь!
И угождаю даже!
Любому шлюхой отдаюсь,
Как только он прикажет.

Сейчас рванусь я напролом.
Но что за чертовщина!
Интимно стиснута стволом,
Я становлюсь мужчиной.

Теперь любовь несёт вам боль,
Они, как сестры, дружат,
Но перепутанную роль
Сыграю я не хуже.

В хребте колючий холодок –
Проклятая беспечность!
Я в вас проделаю глазок,
Чтоб вы глядели в вечность.




Уже я слышу голоса,
Пронзительные, ибо
Вас держит страх за волоса,
Поднявшиеся дыбом.

Не пожалею мать-отца…
Что там такое? Это –
Кусочек маленький свинца
В ладони у эксперта.


 


 


ЛЕОНИД
4

Всем Родину любившим больше жизни

Я почти что говорить не в силах…
Кто захочет, тот меня поймёт,
Но стою в ущелье, в Фермопилах,
Заслонив единственный проход.

Знал сначала, буду я зарублен:
Совесть стоит только головы.
Щит мой сломан, меч давно зазубрен,
А друзья-спартанцы все мертвы.

Их потом вновь соберут всех вместе,
Чтоб отдать предвечной темноте.
Видят боги, я не обесчещен:
Царь в свой дом вернётся на щите.

Мне не выбрать этой доли лучше:
Я любил красивый свой народ,
Это мне соцветие созвучий
Посвящал неведомый рапсод,
 


Для меня плясала Эвридика,
Для меня Гефест ковал мечи…
Я их всех – от мала до велика –
Просто был обязан защитить!

Было так назначено мне извне.
Так и жил, чтобы собою быть.
Если это всё не стоит жизни,
То тогда чего же стоит жизнь?

Я ворвусь в грядущее далёко,
Как связавший временную нить…
Нелегко в прообразе пророка
В магию молчанья уходить…


 

 

КАМИКАДЗЕ

Всем обманутым посвящается

И я, и противник смертельно устали
Ждать встречи, как цели единой,
Ломать фюзеляжами
                купол хрустальный,
Над облачной ползать периной.

Как волки, мы тут,
                в поднебесном урочье.
И время транжирим небрежно.
Прогрызлися звёзды на бархате ночи
И смотрят на нас безмятежно.

Холодные эти покоя приметы
Пульсируют в вечной обиде
То фугами тени, то трелями света –
Такого с земли не увидеть!

А нынче ли мне до красот этих разве,
Волшебной картины виденья?
Я прежде был лётчик, теперь –
                камикадзе,
И гибели жду, как везенья.

      Я знаю, покажется, может, кому-то
Романтикой это прелестной:
Зонтов не раскроют мои парашюты –
В живых оставаться бесчестно!

Здесь каждый увидит лишь то, что захочет:
Наивность, безумие, глупость…
А смерть костылями своими грохочет
И требует свежего трупа.

И пусть в утешение шепчут мне пули:
«Ты национальный посредник!»
Что ж делать, бесстыдно меня обманули –
Быть первым почётней последних!

Как их ненавижу, промозглых насквозь,
Свою несмышлёную смелость!
Я должен уйти, чтоб им лучше жилось,
Жралось и гулялось, и пелось.

Мы трудно живём, умираем не легче,
Но все ж в самураи мы метим.
А им в наших спальнях любить б
наших женщин
Да спьяну глумиться над этим!

Мы лишние там, нас сюда посылают
С согласья Всевышнего Аса.
Дарёных троянских коней не смиряют,
И нет против подлости лассо.

Но если бы мне предложили награду
В оплату отыгранной роли,
Просил бы, чтоб те прощелыги и гады
Себе животы распороли.

Но думал об этом я поздно и мало,
Покорный судьбе, словно робот,
Костяшками пальцев играя штурвалом
Летучего этого гроба.

Свершилось! Все! В сердце
смертельно я ранен,
К последнему акту готовый.
Сверкая, два зла, и сцепившись
                в таране,
Покажутся вспышкой Сверхновой.

Вмиг враг мой роднею по крови
мне станет,
Мы рухнем пылающим пледом.
Обломки закружит бессмысленный та-нец
Задуманной кем-то победы!

 

ВСТРЕЧА

Как натужно порой наступает финал!
Я глазам своим жёлтым не верю,
Но меня ты учуял и точно признал,
Хоть давно потерял в себе зверя.
Не лесная тропа нас столкнула с тобой,
Где прописаны волчьи законы, –
Ты, как призрак, возник на дорожке, на той,
Что ведёт к вожделенным загонам.
Ты родился волком – хоть рычи, хоть хри-пи,
Ты был даже надеждою стаи…
Но сманили тебя. И на длинной цепи
По-собачьи ты только  не лаешь.
Непосильно богатый бесчестным трудом
Твой хозяин солидный мужчина.
Шкуру суки, вскормившей тебя молоком,
Он ковром постелил у камина.
Он ногами попрал твою бывшую мать,
Что там смерть? И к чему похороны?
Стало модно волков сторожами держать, –
Охранять от собратьев хоромы.
Но сегодня, приятель, ты ляжешь кость-ми,
И вернешься в величие майи.
В прежней жизни, должно быть,
                мы были людьми.
        Homo homini… Сам понимаешь…

                ФЛИБУСТЬЕР

Тетива горизонта крылатых
Не несёт белых стрел парусов.
Ожидать – хуже нет для пирата,
Если к встрече давно он готов.

Мы от рома давно уж опухли.
В ожидании драм мировых,
Пришвартованы к этой вот бухте
Кандалами прочнее стальных.

Целую вечность сушили мы порох
Вам, сутенеры, ханжи и менялы,
Чьими делами, заботой которых
Жизнь Побережья насквозь провоняла.

В потасовках распухшие длани
Потянулись к орлянке с судьбой,
Для кого-то последним он станет –
Долгожданный не начатый бой.

 

Мы удач у судьбы не канючим,
Не привили нам светских манер.
Знай, мечи абордажные крючья,
Да про страх позабудь, флибустьер!

Ало-солёной не жалко нам влаги,
Не осенит наши лица тревога.
Реют над нами чёрные флаги –
Траур по душам, погибшим для бога.

Вот повязка. На глаз и наискось.
Нацеплю её, в драке сойдясь…
В сундуках там слепящие искры
Золотого слепого дождя.

Их потом, очищая от скверны, –
Заиграет в бокалах струя –
Мы, любимая, спустим в таверне,
Где впервые я встретил тебя.

Я их поминал материнское лоно
И делал работу, как истинный профи.
А за резней из бочонков с дублонов
Зорко следил монархический
профиль…
 


Догорающий вечера остов
Убаюкает нашу печаль.
Ты – океан мой, я – твой полуостров!
Я гляжусь в твоих глаз литораль.

Я кричу: как чудовищно чудо!
Волшебством неизведанных сфер
Мы – потомки великого Гуда
С королевских бессрочных галер…

Кто ж там, в прицеле оптическом, стеком
Знак подаёт, чтобы клацнуть затвором?
Жалкие дети последнего века,
Наши потомки – убийцы и воры.


               

 

В  БИБЛИОТЕКЕ

Наглотавшись вволю всяких бредней
Разных наглецов и лицемеров,
Распахну я двери в мир соседний
С аккомпанементом рваных нервов.

В мире том Илья оставил мету,
Там Яга, старуха, зелье варит,
Там моя царевна триста лет уж
Спит в своём холодном будуаре.

Глупая напыщенная фея
С ней сыграла эту шутку злую.
Я мою бедняжку пожалею,
Отыщу, влюблюсь и поцелую.

Искупаюсь в чане молока я.
Стану и красивей, и смелее,
С Баюном мы вдосталь поболтаем,
Вдоволь посмеёмся над Кащеем…

 


Но нашепчет вечность-синева – и
Мне она до смерти надоела, –
Что чудес на свете не бывает.
Чудеса – несделанное дело.

Пусть. Она права. С ней трудно спорить.
Правда – в каждой мыслящей пылинке.
Восвояси уходить мне вскоре
По своей неведомой тропинке.

               



               

 


КУКУШКА

Эй, кукушка, расскажи,
Далека ль дорога?
Сколько ль мне осталось жить –
Мало или много?

Что ж, вещунья, ты в ответ,
Сразу замолчала?
Видно, мне осталось лет
Очень-очень мало.

Пусть сожгут мой смертный прах,
И развеют в небе.
Жил ли, не жил ли, и – ах! –
Словно б я и не был!
 
И оплаканный друзей
Честными слезами,
Я раскинусь средь полей
Яркими цветами.
 
               
                И в двадцатую весну
Юноша счастливый
Соберёт полей красу
В дар своей любимой.

Как букет хорош и мил
У груди прекрасной…
Что ж, я умер, как и жил,
Не совсем напрасно.












 
 

МОЙ  ТОСТ

Поистине лицемеры – они распутники!
(Коран. Сура 9, Изгнание, ст. 67)

Я за диалектику пью, погодя, – и
Всё ясно, и всё в ней известно…
Свой тост поднимаю за вас, негодяи!
Без вас чёрт поймёт, в чём же честность.

Пора снять с мозгов занавески и шоры,
С морали – замки и оковы!
Понять, вы нужны, проходимцы и воры!
Иначе порядочность – слово.

За этих несчастных пью: женщин- игру-шек,
Бедняжки так страшно скучают!
Ведь шлюх философия, мир потаскушек
Наличье любви подтверждает.

За этих, с подмостков глядящих в красав-цы,
Особенно выпить я рад бы.
За вас, разномастных лжецов и мерзав-цев,
Скорбящих под тяжестью правды!

 

За всех, кто ломали, давили, стреляли.
Не спали, чтоб что-то затеять!
За вас, кто пре- , про-  да и просто давали!
А жизнь оказалась мудрее!

Итак, пожеланья мои прозвучали.
Еще пару слов о невеждах.
За них! Вышеназванных чтоб узнавали
В обличьях любых и одеждах!





               

 


СОТВОРЕНИЕ  МИРА

Третий день был днем творенья Геи.
Новый мир лишь в замысле мерцал.
И ждала планета  Галатеей,
Лёгкого дыханья Творца.

Бог потом за миллиард парсеков,
Созерцая отблески светил,
Вздумал: не создать ли человека?
И решился, взял и сотворил.

Сколько лет я знал то бестолково,
Постулат древнейший весь изгрыз…
Да, в начале мира было Слово.
Но тогда у Слова был и смысл.


               
               

ЗЕРКАЛА

(Новая сказка о старом)

Эту сказку без трактовки
Я почти переписал.
Правят ложь, обман, уловки
Всей страной Кривых Зеркал.

Сам велел своим декретом:
Веселись и все дела!
Состраданье под запретом,
Нежность с горя умерла.

          Что не так? – Вот зеркала.
          В кривизне источник зла!

               Сколько массовых утопий
               Тот указ нагородил!
               Кто-то что-то где-то пропил –
               И в герои угодил.

       Свят! Толчет, как воду в ступе,
       Властьдержательная рать.
       Через собственные трупы
       Нелегко переступать!

         Зеркала все, зеркала!
         В них кривая завела.
             Совесть – только для парада,
             Ум давно тут не блистал.
             Гнётся ниже – дать награду,
             Крупный пост в Стране Зеркал!

         Певчих драли в пух и перья –
         Отражались в зеркалах
         Рож бесстыжих лицемерье,
         Волчья злоба, скотский страх.

Но к чему в том видеть зло?
Лжёт проклятое стекло!

Хоть терпеть нет больше мочи,
Озабочены иным:
Что случится этой ночью
С государством тем больным?

Приглашён астролог. Чтоб тот
Им на звёздах погадал,
Отчего буянит ропот
За витринами зеркал?

              Убедить, мол, как народ:
Амальгама гнусно врёт?

     А по толпам ходят толки:
     Стоят грош стекло и кровь.
     Бей! Не думай! Чтоб в осколки!
     Всё потом отстроим вновь!

Право ж, нет пути иного,
Кроме хрупкости зеркал!
Где ж тем взять ума большого,
Кто не строил, а ломал?

Ни двора хоть, ни кола –
Бей, однако, зеркала!

       Так пришла пора для акций – 
       Вызрел полностью абсцесс, –
       Для решительных реакций
       На общественный процесс.

              Кто злорадствовал, кто ахал,
              По асфальту кровь текла,
              Тех, кого сажали на кол
              Из разбитого стекла.

Чтоб по свету разнеслось,
Чем платить за всё пришлось.

              Вот какие были страсти,
              Вот какая ночь была.
              Славно бились против власти,
              Наломали ж зеркала.

         Никогда не станут новью
         Нравы сказочной поры.
         Перепившиеся кровью,
         К жертвам пламенно добры!

Да, такие вот дела
Отражали зеркала.

С зеркалами ж всё не просто.
Кто-то их оклеветал.
Ровно слишком в них всё, плоско
Для Страны Кривых Зеркал.

Пиджаков покажут створки,
Декольте прищура глаз,
     Но таится что в подкорке
     Не выносят напоказ.

Нет глупее ремесла
Бить за это зеркала!

 

              ИКАР

Икар сделал себе крылья из перьев, слепленных
воском. И решил лететь к Солнцу. Умные
сограждане предупреждали безумца, что человек
не птица и не может летать. Но Икар, вопреки
их заверениям, взлетел. А когда он подлетел к солн-цу,
то жар светила растопил воск, крылья рассыпа-лись и
Икар разбился о землю.
Легенды и мифы древней Греции

Я устал от этих лиц,
Как скопированных с Босха,
Что глядеть сюда сошлись,
Как я клею перья воском.
Каждый морщил умный лоб:
Мол, такое не годится!
Где, когда, кто слышал, чтоб
Человек летал, как птица?
Их суждения, как плеть,
Мудрость – просто в изобилье.
Я давно хотел взлететь –
Мне не раз ломали крылья.
Если просто, без затей
На мечте поставить точку,
То, умнее всех людей
Диоген, проживший в бочке.

Слушать их – к параличу!
И без грозного «бонзая»
Я вперед и вверх лечу,
Я винтом в лазурь вонзаюсь.
Здравствуй, Солнце! Не ярись!
Я внизу оставил ропот.
Первым я рванулся ввысь,
Первым я войду и в штопор.
Я не слушал греков ложь,
В ней ни слова без корсета.
Пусть я гибну, ну так что ж!
Я – дитя  огня и света.








      









   






  Программы судьбы






 





 


 

 


СЛОВО  О  СУДЬБЕ

Не верьте оправданьям,
Что связаны мы роком,
В Предсказанность деяний,
В Проставленность всех сроков!

Ведь в Предопределённом
Для малых и гигантов
Есть множество резонов
И сотни вариантов.

Их выбор не случаен,
В его основе Логос,
Который прозреваем
В Тезаурусе Рока.

Кровь б в виденье жестоком
Не спутать с киноварью!
Кого назвать пророком,
Кого же мерзкой тварью.



 

И логикой простою
Пометить каждый атом
Торговца добротою
И злобы мецената.

Как правила грамматик
Есть видимость уступок,
Что Бруно был фанатик,
А Галилей – отступник.

Не стоит удивляться:
На казни, принародно,
Местами поменяться
Они б смогли свободно.

Но цепь добра и бедствий
Куется воедино
Значением последствий,
Рождающих причину.

Расставлены лишь вехи,
Судьба в эскизе, то есть!
А средства и помехи
Им диктовала совесть.
 


И совершая дерзость
Самоубийства вроде,
Ищи закономерность –
Нет случая в природе!

Комедию иль драму
С поправкою твоей
Судьба сведёт в Программу.
И выдаст на Дисплей.







 


 

ВИВАЛЬДИ  ВЕСНОЙ  93-го

Спросила скрипка странная,
Пронзив беззвёздность ночи:
– Зачем весна желанная
Всё наступить не хочет?

Не греет солнце солодом
Зачем? Не понимаю…
Зачем слезливым холодом
Октябрь кропит по маю?

Пусть! Никуда не деться ей;
Мой тополь стал берилловым,
В серёжках весь, как девица,
На хоровод хватило бы.

В вой стуж ему не верится.
В цветения оброке
Весне, нагой изменщице,
Он – вызов. И упрёк ей.

               

 


ВСТАНЬ  И  ИДИ

Как ты себя не береги,
А отступать никак нельзя,
Когда ещё сильны враги,
Пока в опасности друзья.

Себя получше подготовь
Ходить по лезвию всегда,
Пока в сердцах живёт любовь,
Пока на свете есть вражда.

Пока не погребли в ночи
Твою беспомощную тень,
Вставай, и, стиснув страх, иди!
Чтоб наступил назавтра день.


 


 

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Опустилась мгла ночная
На замерзшие поля.
Во Вселенной проплывая,
Спит в сиянии Земля.

Ветер с Космосом поспоря,
Облака прогонит прочь.
И в сверкающем уборе
Околдованная ночь.

Вон блестит частица света!
То, низверженной с небес,
Молча, падает комета
На глухой притихший лес

Бриллиантовым узором
У истоков Млечных рек
Звёздный плач нестройным хором
С ней прощается. На …век.



 


Галактической утробе
Вышло крепко потрудиться,
Чтоб без глупости и злобы
Ночь такой смогла родиться.

Я шепну тебе украдкой,
Что открыть уж глазки лень.
Спи, родная, сладко-сладко…
Завтра снова будет день.









 

 

РЕЦЕПТ

Когда в тиши, дрожащей от прелюдий,
Ты просишь дать поэзии рецепт,
Мне предлагая бешенство иллюзий,
Я принимаю сделанный акцепт.

Итак, поэзию состряпать очень просто.
Собрать, оставив прочие дела
Её в миру разбросанное просо,
Питающее фениксов и лам.

Взять в тех краях, где никогда и не был,
Где ничего за так не отдают,
Сверхчистых боли, радости и гнева
В обмен на страх, довольство и уют.
И всё сварить в котле большого неба.

И в точке наивысшего кипенья
Значенье Слова оплодотворить,
Как Лермонтов, рельефностью мышле-нья,
Как Фет, неординарностью любви.


 

Ну вот, глядишь, готово что-то вроде.
Теперь сюда добавить хоть чуть-чуть
Неистовость Высоцкого Володи,
Есенина отчаянную грусть,

В которых сам Тартини аж застонет,
Которых Босх не смог б вообразить…
Смотри: вот во Вселенском Камертоне
Твой звук к другим протягивает нить.

Банально, словно истина в последней
Инстанции, где правит абсолют,
Родилось чудо. Пусть кому-то бредни,
Но люди с сердцем песню узнают.


 

 

* * *

Жизнь почувствуешь пустой –
Перед вечностью постой!

Жди. И ты услышишь вдруг
Отдалённый сердца стук.

И в раздавшейся тиши
Стон неслышимый души.

Среди сотен, среди тысяч
Должен это ты услышать.

И по высшему приказу
Ты найти её обязан.

В свете дня ли, в блеске звёзд
Осуши росинки слёз,

И не мудро, без затей
Возврати улыбку ей,

Ожила чтоб, расцвела,
Чтоб светилась и сияла.

Родом всё добро из зла.
Нет другого матерьяла.

               

БАНАЛЬНЫЙ  РЕКВИЕМ – 89

Памяти Олега Мажурина

Мне сегодня некого стыдиться,
Некогда заботиться о глянце –
Я пришёл сюда с собой судиться
И вернуть все взятые авансы.

Слишком слепо доверял судьбе,
Был беспечен. А она – хитра.
Вот и наломал я дров себе,
Хоть для погребального костра.

Мне открыть бы глупости лицей:
Не мудрец, не мастер, не любимый…
Я сегодня здесь в одном лице
Прокурор, свидетель, подсудимый.

К черту! Оправданьям не поверю!
Как и предсказаниям руки.
Мне не возместить мои потери,
Мне не оплатить мои долги!


 

Долог в сардонические мили
Бег людей, меня что окружали.
Все, кто мог купить меня, – купили,
Кто не мог, – те мною торговали.

Ну а что ж мне с тех торгов досталось
На валюту лжи и лицемерья?
Мелкая дождливая усталость,
Серое безветрие безверья.

Женщина чужая с панагией
На диване и окурков куча!
Господи прости и помоги ей
Отыскать кого-нибудь получше!

Мебель, «Ревилон», фарфор,
                «Фламинго»…
Дорого! Вот повод, веселимся!
Принесли, купили, взяли с рынка…
Не с того ль, к которому стремимся?

Вот и всё, что нажил, набивая
Шишки, выдрав щедрости ростки.
Да ещё свирепая и злая
Чернота космической тоски.

 

Горы сладких, круглых слов – черешен,
И не кровь в висках, а киноварь,
Будто я прижизненно безгрешен,
Словно генеральный секретарь.

Но ведь были те, кто и щадили,
Кто любили. И, вконец отчаясь,
Кто, не улыбаясь, уходили.
По-английски. Молча. Не прощаясь!

А теперь, как выскребли – всё чисто,
Крах не собирает никого!
Буйный алкоголь самоубийства
Бьёт под дых и «занавес!» орёт.

Всепрощеньем мерзость не обидишь,
Ничего нельзя перерешить!
Видно, вот он, мой последний финиш –
У обрыва в пропасти души…


 
 

СКАЗКА

Милая добрая фея
С брильянтами ласковых глаз!
Послушай же, фея,
Скорее, скорее
Вели, чтобы свет их погас!

Под окнами глаз твоих ходит
Ужасный уродливый гном.
Он очень начитан,
Он злобой пропитан,
В тебя безгранично влюблён.

Милая добрая фея,
Не надо его искушать!
Сквозь дым бриллиантов
Не видно гигантов,
Пигмеев тем более не увидать!

Милая добрая фея,
Он облик изменит и стать!
Ведь гном твой постылый
Волшебною силой
Владеет и принцем захочет предстать.

 

Милая добрая фея!
Страшилу злодея
Легко обмануть.
Орёл или решка –
В скорлупке орешка,
Листочек – твой парус,
Брильянт на стеклярус
Смени. И немедленно – в путь.

Милая добрая фея!
Беги же, сошёл он с ума!
Скорее, скорее,
Иначе, иначе
Брильянты проплачешь,
И ведьмою станешь сама.



 

 

ЭМИГРАНТСКАЯ  РУССКОЯЗЫЧНАЯ

Как облака бы быть свободным –
Простор, куда ни оглянись!
Зачем я им не брат, хоть сводный,
В семье, кочующей без виз?

Чтоб не испытывая боли
В воспоминания огне,
Быть эмигрантом поневоле
В своей растерзанной стране!

А нам об этом возвестили
В час проходимцев и глупцов
Воры имперские России
Со свалок в поисках венцов.

Нам до Тебя не докричаться
Из триэсерской старины.
Отчизна! Жёлтому мерзавцу
Мы в жертву здесь принесены.



 


И вот чужой до неприличья
Мой бывший брат в большой родне,
«Привет, земляк русскоязычный!» –
В насмешку вслед бросает мне.

Как я хочу к Тебе вернуться,
Припасть униженным лицом!
Но к мертвецам – не дотянуться,
И не пробиться со стихом.

В такт демократии сурдинке,
Они кивают головой.
На этом новом русском рынке
Торгуют мною и Тобой.




 


 

ПАМЯТИ  СЕРГЕЯ  АЛЕКСАНДРОВИЧА
ЕСЕНИНА

Я не помню, как, когда, но где-то
Мне попался тот «персидский томик».
Сердце обнажённое поэта
Вдруг забилось на чужой ладони.

Под окном редакции газеты,
Где в Баку уже верстали сводку,
Шляпу наклонивши к Парапету ,
Он просил у Чагина на водку:

– Что уж там до спора!
Жизнь моя – беглянка –
Пронеслась, как скорый
Мимо полустанка.
 
И любовь в апреле…
Только не припомню:
В песне ли, в постели
Излилась ты томно.
Бросил я тебя ли,
Бросила ль меня ты?
Лишь осталась песня,
Словно запах мяты.

Захирели мысли
И, вконец отчаясь,
Видно, разошлись мы,
Так и не встречаясь…

По утрам его терзала боль
Жуткая, как верная примета!
– Граждане, кому не жалко сколь,
На пропитье русскому поэту!

И тогда спускался Чагин вниз,
Причитая прямо от порога:
– Деньги вот! Серёжа, поднимись
Не позорься только, ради Бога!

И опять Есенин на коне!
Будет петь и пить, назад ни шагу!
Едет он в деревню Шаганэ ,
Чтобы написать стихи про Шагу.

               


* * *

Насквозь цитируя Ахматову,
Не понимая, что к чему,
Ты мужу своему рогатому
Твердишь: люблю, люблю, люблю!

Всё для тебя одни условности,
Слова, как стая воронья.
Нет смерти гаже бездуховности,
Нет грязи мерзостней вранья!

Но тьма и сумерки – не тождество,
Тут мы не попадём впросак.
Какое всё же ты ничтожество!
Какой он всё-таки дурак!


 
 


* * *

Какой же верности ты жаждешь?
А ведь пора бы понимать,
Кто изменил себе однажды,
И дальше будет изменять.

Как подаяние по средам
Твоё умение прощать.
Тот, кто себя однажды предал
Не сможет уж не предавать.

Причём тут срок? Какие даты?
Твоих прощений одолженья?
Всё началось давно когда-то,
Сегодня – только продолженье.


 

 

ПРОКЛЯТЫЕ  ВОПРОСЫ
ДЛЯ  РУССКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

В года, давно забытые до слёз,
Интеллигент наш, сытно отобедав,
Любил попрепарировать вопрос:
Кто виноват в российских наших бедах?

С котлет картофельных непротивленья злу
Являлась удручающая смелость.
И вот душил интеллигента блуд
Другим «больным» вопросом –
что же делать?

Спустя столетие, нашли, кто виноват.
Они уж о пощаде не просили –
Кто в 45-ом принимал парад,
Кто атом дал безлапотной России…

Но мы язык чесать умеем, можем пить,
До гибельной, до самой крайней точки.
Уж нет страны, где б можно было жить,
Мы опустились до последней строчки.
 

Где выход, тщетны поиски, всё зря!
С рукой протянутой не стоит жаждать чу-да:
Истории намылена петля,
Уже давно заждался сук Иуду.

И нам теперь нечасто снятся сны –
О проданном былом величье разве ж…
На пустошах разграбленной страны
Есть место только для церквей и клад-бищ.

Из бытия опять вопрос возник.
Стоит! Его не сдвинуть ни в какую!
Есть мысли, заводящие в тупик,
Есть думы, приводящие в пивную.

Ну, пей же, пей заморский самогон –
Лекарство лучшее от подлости и фаль-ши!
А в голове гремит, как божий гром:
Ну, сукины сыны, а что же дальше?


               




* * *

Немытой стала  вновь Россия,
Страна воров, страна господ!
Тобою правят «голубые»
И давят спившийся народ.
Какие там хребты Кавказа!
Глазами телепоказух
Заокеанскую заразу
В российский превращают дух.


 

 


ВСЁ  МОГЛО  БЫ БЫТЬ  НЕ  ТАК

Все могло бы быть не так,
Все могло бы быть иначе,
Если б наш Иван-дурак
Братьям-умникам дал сдачи.

Всё ж не царь ведь! А пока
Не садился б не по чину.
И не шпорил бы бока
Друга серого волчины.

Стало б ясно: сказки лгут,
Лешаки в лесах не воют,
И на кой тут ляд сосуд
С влагой мёртвой и живою!

Что искать невесту аж
В тридевятом государстве?
И одна сплошная блажь –
Молодильное лекарство!



 


Отменен поход на вы, –
Нет провидческого гласа, –
И не рубят головы,
Чтоб над мёртвым изгаляться.

Если б думал так дурак,
Если снял бы с бельм повязку…
Впрочем, было б всё не так,
Значит, не было б и сказки.


 

 


МОЛИТВА

К Тебе я, Боже, припадаю,
Молю понять мне помоги:
Зачем нужны бандиты раю,
А власти – лишь Твои враги?
Они от прихотей устали,
Не в радость это житиё.
Но все же лживыми устами
Поют про царствие Твоё.
И как же их смиренны речи,
Любовью дышит каждый стих…
О Боже, как же ты доверчив,
За правду принимая их!
Кровоточат Христовы раны.
Неужто ж Сына кровь – вино?
Воры Ему воздвигли храмы,
Их жертв на паперти полно.
Наш мир в какой своей причуде
Иль в назиданье Ты создал?
Христопродавцы и иуды,
Лоб осеняя, правят бал.
 


Кругом рабы, одни холопы –
В том воля, Господи, Твоя?
Что люди – рвутся даже стропы
При виде мира бытия.
Твои заветы – на отмену,
Твоих апостолов – в пажи!
Что им загробная гиена?
Ты их при жизни накажи!
За кровь невинных, горя стоны,
Что человек живёт, как тля.
Или с космического трона
Безвидной стала вновь Земля?



               



               

                ЭПИГРАММА
                неограниченному кругу лиц



Я усвоил ваш урок.
Что там Фарес, Текел, Мене!1
Ваше сердце – кошелек,
Что всегда открыт для денег.





               






      __________________________
        1 Мене, Текел, Фарес (иврит) – исчислен, взвешен, разделен – огненные слова, появившиеся на стене, где пировал царь Вальтасар, означавшие, что Бог  видит все  его постыдные деяния и вскоре нашлет наказание.

СОДЕРЖАНИЕ

Вместо проло-га…………………………. 4
Неназначенные встречи ................. 6
…Я пришёл к тебе сказать…………… 8
Моя цунами……………………......... 10
Свидание…………………………….. 12
Бред…………………………………... 14
Т.Н…………………………………….. 17
Эндшпиль……………………………. 19
От любви до  ненависти только десять слов…………………………..
21
«В вихрях яркого све-та»………….. 24
Ожидание………………………........ 25
Молода я…………………………… 27
Сны…………………………………… 28
«Мы снова встретимся однаж-ды». 31
Окончание сказки…………………… 32
Песня трубадура……………………. 34
Слово о слове………………………. 36
Сари-тэ………………………………... 38
«Обронила раз при встрече»…….. 40
«Сжалась вся в комочек»…………. 42
Домино……………………………….. 43
Грима-сы……………………………… 45
Перевоплощения души………………    46
Не останавливайте всуе………...... 48
Монолог пули……………………….. 50
Лео-нид………………………………... 54
Камикадзе……………………………. 56
Встреча………………………………… 59
Флибустьер………………………........ 60
В библиоте-ке………………………..... 63
Кукушка………………………………… 65
Мой тост……………………………….. 67
Сотворение мира…………………….. 69
Зеркала………………………………… 70
Икар…………………………………….. 74
Программы судьбы ………………….. 76
Слово о судьбе……………………….. 78
Вивальди весной 93-го……………… 81
Встань и иди…………………………... 82
Колыбельная………………………….. 83
Рецепт………………………………….. 85
«Жизнь почувствуешь пустой»…….. 87
Банальный реквием-89……………… 88
Сказка………………………………….. 91
Эмигрантская русскоязычная……… 93
Памяти Сергея Александровича Есенина…………………………………
95
«Насквозь цитируя Ахмато-ву»…….. 97
«Какой же верности ты жаж-дешь?»... 98
Проклятые вопросы для русской интеллиген-ции………………………..         
99
«Ты вновь немытая Россия»………. 101
Всё могло быть не так………………. 102
Молитва……………………………….. 104
Эпиграмма……………………………..  106
      
         
 

Литературно-художественное издание



Леонид  Иванович  Бессарабов


ТРЕЩИНЫ ТАЙН
Книга стихов и песен смутного времени


В авторской редакции

Технический редактор Л.Л. Чиркова
Корректор Т. М. Ножкина
Оформление О.Н. Макарова
Оригинал-макет, дизайн С.А. Чирков
Художник Б. В. Глубоков

–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Подписано в печать 02.08. 2013. Формат 60х90 1/32
Бумага офсетная №1. Гарнитура Arial.
Усл. печ. л.3. Тираж 100.
––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Информационно-издательский комплекс «Вестник»
410010, Россия, г. Саратов, ул. Геофизическая, 31/45

Отпечатано в типографии «Саратовский источник»
410086, г. Саратов, ул. Степная, 46
–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
 
 
 
 
ЛЕОНИД  БЕССАРАБОВ







ТРЕЩИНЫ   ТАЙН

Книга стихов и песен смутного
времени



                Художник Борис Глубоков









Саратов
Информационно-издательский комплекс «Вестник»
2013
 

УДК 882-1+929
ББК 84 (2Рос=Рус)6-5
Б 53


ISBN 978-5-9999-1819-2


Л.И. Бессарабов
Б 53 Трещины Тайн /Книга стихов и песен смутного
времени /. – Саратов: ИИК «Вестник», 2013. – 100 с.

Все права принадлежат автору. Цитирование, воспроизведение любой части сборника или иное использование текстов должно быть согласовано с автором. Телефон автора в Саратове +79093415678







ISBN 978-5-9999-1819-2

УДК 882-1+929
ББК 84 (2Рос=Рус)6-5
© Л.И. Бессарабов, автор, 2013,
© ИИК «Вестник», 2013.

 

Вместо пролога

                Т.  Н.
Жизнь намного короче, чем это
многим кажется. И смысл её только
в двух вещах – в любви и в творчестве.
А сочетание их – единственный способ
сказать, что ты когда-то жил.

Любовь, как дар, но чрезвычайный,
И жизни смысл и существо,
Всегда была покрыта тайной
И порождала мастерство.
Её стремились в высшей мере,
В стихах и музыке излить.
В своём неистовстве Гварнери
Заставил скрипку говорить.
Но в старых тайнах много трещин…
Скрипичный мастер-диссидент
Счертил с любимейшей из женщин
Свой несравненный инструмент.
Виола нам поёт поныне.
В лазурно – солнечной стране,
Где режут струны, Паганини
Сыграл и на одной струне.


 


Играл, терзаемый любовью, –
За что и в смерти был гоним, –
Плевал чахоточною кровью
В лицо мучителям своим…
Я обнимаю стан твой гибкий
С крещендо первыми зари,
С тобой, моя живая скрипка,
Мы песню песней сотворим.
Как нас крутило жизни ралли,
Но в иcкореженной судьбе
Мы все ж любили и сгорали,
Оставив строчки по себе.
 









Неназначенные встречи





 







 


 

 

Я  ПРИШЁЛ  ТЕБЕ  СКАЗАТЬ

Вела к тебе не авеню
Под звездной утончённостью.
Я шёл к тебе сказать «люблю»
По предопределённости.

А чтоб слова легко лились
И заискрились песнею,
Их изначальный, вечный смысл
Очистил я от плесени.

И я пришёл тебе сказать
Назло расхожим версиям:
Твоя открытость, как азарт, –
Простой эскиз бессмертия,

Что осиянную мою,
Мою обетованную
В экстазе я боготворю
Тебя, судьбой мне данную!

И я пришёл на взлёте сил,
Помеченных удачею, – 
Что без тебя не совершил, –
С тобой мне предназначено.
 


Пойдём? Пусть хляби бытия
Разверзывает безднами.
И пусть кому-то речь моя
Покажется помпезною.

Жаль! В их убогих словарях
Нет слова «ожидание»…
Пусть осуждают, раз хотят, –
Не обращай внимания.

Мне неуютно в их раю,
Я изгнан жизнью серою,
За то, что громко говорю,
Дышу, люблю и верую.


 




 

МОЯ  ЦУНАМИ

Положи меня, как печать, на сердце
твоё, как перстень, на руку твою:
ибо крепка, как смерть, любовь.

Книга Песни песней Соломона

Ты вошла, моя цунами,
В мир мой тусклый, без желаний,
С кровоточащими снами
Неназначенных свиданий,

Упорядоченной лавой
Непредсказанных событий.
Вся как сладкая отрава –
Слаще чем, тем ядовитей.

Мне твой смех зеленоглазый –
Катастрофа в десять баллов,
Разметавшаяся разом
В стенах падающих залов.

Я губами губ касаюсь –
Каждый нерв поёт и плачет.
Как я жил, не понимаю
Без терзающей удачи!
 


Наше странное знакомство,
Как редчайшей книги главы.
Кроме лжи и вероломства,
В ней на всё имеешь право.

В нашей встрече неслучайной
От невзрачности лекарство.
Раскрывайся, словно, тайна,
Приходи, бери и властвуй!









 

 


СВИДАНИЕ

Т. К., которую буду
помнить всегда

Как было пусто! Ну так что ж –
Я жаждал дива.
Я знал и верил: ты придёшь – 
Ты приходила.

Мне так хотелось в кабалу
Твоих объятий!
А у кровати, на полу,
Лежало платье.

Прильнуть и сразу ощутить
Всей кровью, кожей:
Порвать  связавшую нас нить
Никто не сможет.

И я сжимал, как в грабеже,
Плеча лекала.
А ночь, намаявшись, уже
В рассвет стекала.

 
            Не передать – в любых словах
Всегда сутулость, –
Как я боялся целовать,
Чтоб не проснулась,

Не разбудить и тишиной,
Глухой и вязкой…
Всё было так давным-давно,
Как в старой сказке…

Но вновь пью терпкое вино –
Свиданья признак:
Сегодня гостью жду в свой дом – 
Твой добрый призрак.

Я к этой встрече уж готов
Без теней чёрных.
Тебе в подарок – ворох слов
Неизречённых.

Ко мне ты склонишься опять,
Родной и томной,
Чтоб, как молитву прошептать:
— Живи и помни!


   

БРЕД

Телефонный звонок
Из глубокого сна,
Будто мясо крючок,
Выдирает меня
 
В мир, где солнечный диск
Вполнакала горит,
Пульс Вселенной то тих,
То, как в пляске, стучит.

У галактики криз
Всех энергосистем.
Звёзды сыплются вниз,
Потрясённые тем.

Мысли цепкий репей:
Я почти что здоров,
Ведь больному страшней
Слышать скрежет миров,

Знать всегда, что ты есть
Где-то рядышком тут.
Это тяжко, как крест,
На котором распнут.
 

Твои всплески, мой мим,
Мне уже не нужны,
Словно верность с другим
Переспавшей жены.

И признанья того,
Что душой ты слаба.
Это, право, всего
Лишь пустые слова.

В них, что «против», что «за» – 
Всё по коже мороз.
Горек мне твой эрзац
Стеариновых слез,

И с полсотни в сезон
Театральнейших тем.
Снова броситься б в сон,
Даже в жуткий совсем!

Опустись пелена!
Защищать не хочу
Аллергию ума
Аллегорией чувств!


И свербит, как гобой,
Разошлась колея.
Я остался собой,
Ну, зачем тебе я?!

Ты свихнулся, звонок,
Замолчи, замолчи!
Как все в мире старо…
Мы себе палачи.


 

 


Т. Н.

Люблю! Любви крутое месиво
Пушинкой не стряхнуть с плеча.
Так не суди же опрометчиво,
И не отвергни сгоряча.
Да, через жизни, страны, смерти я
Вновь шёл и шёл к тебе одной.
Ты в очень многие столетия
Была мне любящей женой.
А ныне встретились мы снова.
Но, пламя в искру ограня,
Ты смотришь строго и сурово,
И ты не узнаёшь меня!
Мы оказались в мире штаммов,
А если коротко и в суть –
Здесь лихо действуют программы
По изнасилованью судьб.
И память тут давно распята,
И счёт потерям не измеришь.
Закономерная расплата…
Ты смотришь, веришь и не веришь!




Готов рыдать, смеяться, каяться…
Да что я глупости порю!
Итог всё тот же получается:
Бесстыдно я тебя люблю!
Как камень в дорогой оправе
Переливаешься огнями,
Все, как  в древнейшем римском праве,
Мы, сильные, решили сами.
               








               

ЭНДШПИЛЬ

Всё сказано! Притом
И сделано уже.
И пройден Рубикон
Предельных рубежей.
 
И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

И не понятно лишь,
Чего же ты ждала?
Потеряно сидишь
У краешка стола.

И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Застывшая мольба:
Пойми и помоги!
И вертится едва,
Что мы почти враги.
 
               
                И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Чтоб в эндшпиле ничьей
Ты вновь была права,
Из глупости речей
Плету я кружева.

И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Что день несёт двоим?
Как ужас он глазаст…
Давай уж помолчим,
Раз нечего сказать.




 

 
 
Вот перед вами два портрета – вот и вот!
На этих двух портретах лица братьев.
В. Шекспир
      ОТ ЛЮБВИ ДО НЕНАВИСТИ ТОЛЬКО
                ДЕСЯТЬ СЛОВ…
                Г. К.

                1
В счастливый день, в счастливый час
Кружимся мы смеясь,
Поет гобой для нас с тобой
И мир чарует глаз…
        О. Уайльд «Баллада Редингской тюрьмы»
Брови ты крыло
Гнешь, беспечная!
Что произошло?
Чудо вечное.
Речи сыплешь лишь
Просто грудами,
На меня глядишь
Изумрудами.
Я  пью допьяна,
Как в последний раз,
Зелена вина
Твоих чистых глаз.
И, испивши,  смолк.
Слушать вечно рад
Как шуршит твой шёлк
Нежных сладких клятв.
И сквозь счастье стон:
Без тебя, поверь,
Хоть из жизни вон!
И захлопнуть дверь!               

                2

               
Что ж, люди правы: их дела,
Как мысли их черны.
Ни вечный Бог, ни Божий сын
Их видеть не должны.
                О. Уайльд «Баллада Редингской тюрьмы»

Брови ты крыло
Зря коверкаешь!
Что ушло – ушло,
Что поделаешь!

Речи  сыплешь лишь
Просто грудами,
На меня глядишь
Изумрудами.

Выпью допьяна,
Я в последний раз
Зелена вина
Твоих лживых глаз.

Голос сердца смолк…
Ну, на кой мне ляд
Этот гладкий шёлк
Твоих ложных клятв?

Неумолчный звон…
За собой, поверь,
Как из жизни вон,
Я захлопну дверь!      
   




 













В  ВИХРЯХ  ЯРКОГО  СВЕТА

В вихрях яркого света
Ты всегда появлялась.
Или, может, всё это
Мне хотелось, казалось?
Взор бесстрастный налево,
Взгляд направо – разящий.
Ты была королевой,
Править очень уставшей.
От неё всё живое
Приходило в смятенье,
Даже Мёртвое море
Ей лизало колени.
Я влюблен был навылет,
Я пропал под завязку,
Я завидовал пыли
На туфлях моей сказки.
Но моя королева –
Все напрасны потуги –
На меня не глядела –
Ей нужны только слуги.

               

ОЖИДАНИЕ

Нет оснований для раздора,
Всё погребёт девятый вал.
Я жду тебя, как приговора,
Который вынес трибунал.

Я жду тебя, часы спешат,
Я взбешен, зол, какие оды!
Я стрелки двигаю назад,
А ты всё так и ты не приходишь!

Я жду уже тысячелетье,
Как заарканенная дичь!
Как абсолютного бессмертья,
Которого нельзя достичь!

Я прокляну твоё жеманство
И глаз холодное стекло!
Я весь, как мёртвое пространство,
В котором время истекло.

Нет слов, которыми унижу
И раны все я растравлю!
О, как себя я ненавижу
За то, что так тебя люблю!
 


Там – задыхающийся шёпот
Пальбой – в промозглой тишине!
А слева гулко рвётся молот,
Что это снова не ко мне.

Но вот – ступеньки я считаю, –
Как песня, цокот каблуков!
Да, это ты! Я оживаю.
Я всё простить тебе готов.


 


 


МОЛОДА  Я

Молода я, хоть от роду
Лет немало мне.
Но жила все эти годы,
Как в бездонном сне.

Крови древней я и верной,
Знак мой – знак Огня.
Заколдованной царевной
Я ждала тебя.

Годы медленно листались,
Дни сучились в нить…
Очень многие пытались
Сердце разбудить.

Но ни мыслей, ни желаний –
Ничего не сметь!
Тяжек сон воспоминаний,
Чёрных, словно смерть.
 


Но совпали все приметы.
Ты сказал: «Живи!
Не моли, не жди, не сетуй!
Встань, прильни, люби!»
 
И от счастья пламенея
К своему стыду,
Я шепчу, совсем глупея:
– Милый, я иду!







               

СНЫ

Памяти  Т. К.

Зашуршит огонь в камине,
Снов нанизывая ложь.
И, связав вчера и ныне,
Тенью лёгкой на помине
Снова в сон ты мой войдёшь.

Колдовским прищуром сглаза,
Поворотом нервных плеч
Я опять, как тайной, связан,
Что хранить от всех обязан,
Но не в силах был сберечь.

Всё прощается в раздолье
Мира мёртвых амплитуд.
Пусть сменилась радость болью,
Пусть в висках уж перец с солью,
Всё равно мы вместе тут.



До отмеренного часа
Мы пробудем здесь вдвоём…
Жаль, что ночь должна кончаться
И пора мне возвращаться
В пробуждение своё.





               














* * *

Мы снова встретимся однажды
Случайно, глупо, беспричинно.
И задохнёшься ты от жажды
Желанья слиться воедино.

И, улыбаясь  от волненья
Вновь обретаемой утраты,
Ты пожалеешь на мгновенье,
Что это было всё когда-то…




               

ОКОНЧАНИЕ  СКАЗКИ

Сказку ты плела
Мне красивую.
Фея в ней жила –
Диво дивное…

Я тебе не муж.
Ты уклончиво
Говоришь, что уж
Всё закончено.

И застигнуто
Смотришь в зеркало,
Злостью выпукло
Исковеркана.

Сцены суть проста,
Нет в ней новости.
Заливают так
Всполох совести.

Извинения
Сыплю мысленно:
Здесь ничейный я,
Третий, лишний я!
 

Что ж, мне поделом!
Не пророчествуй!
Мне пора добром
В одиночество.

Жить потерянно,
Впредь не веруя,
Мне отмерено
Полной мерою.

Память лишь взревёт
Неизбывная:
Ты была моё
Диво  дивное!

Но волшебница
Вдруг опомнилась.
Жизнь всё вертится –
Сказка кончилась.


 
 

          ПЕСНЯ ТРУБАДУРА

Простите же наглость мне,
                Ваше Величество
Припасть и к губам, и к рукам!
Я вам обещаю такое количество
Несказанных ласк по ночам.
Я знаю, я вам некудышная пара,
И что не способен на лесть…
Что все, чем владею – перо и огарок
Свечи, чтобы вас превознесть.
Один вам напишет портреты с натуры,
Другой изваяет вас в рост.
А я лишь потомок простых трубадуров
И, в общем, не белая кость.
А жизнь беспросветная,
                о Ваша Светлость!
И как человек одинок в существе!
А счастье как неуловимая беглость,
Но вовсе не вечная твердь!
Любовь меня рвёт, раны все кровоточат.
За мною одни разве же только
                провинности…
Как хочется мне заглянуть в ваши очи,
О как я желаю всего лишь взаимности!
 


Но вы при дворе вся в балах и привычках,
Сегодня Ваш день, чтобы зреть вернисажи.
О, как я люблю Вас, без всяких кавычек
Готов оплатить это зрелище даже!
Пусть, будет все так, как решит
Ваша Милость –
Я знаю, вы чище, вы выше, добрее –
Нельзя полюбить? Примените же силу!
Велите казнить. И как можно скорее.


               



               


 

СЛОВО  О  СЛОВЕ

Было Слово, а потом,
Странные дела!
Собирали в гладкий ком
Чувств и мыслей ржавый лом,
Посеревшие от дней,
Словно камни от дождей,
Прежде яркие слова.

С поздней ночи до зари
В ожидание дня
Не молчи, ну, говори,
Тихо, про себя.

Хоть и клонишься ко сну,
Знаю, не уснёшь.
Так всегда я прихожу –
В час, когда не ждёшь.

С поздней ночи до зари
Я на улиц зов
Шёл, листал, как словари,
Тени чьих-то снов.
 


Но одна лишь мурова –
Жалок мой улов.
Редки новые слова
В залежах веков.

Вот и выродился слог –
Сер стал и дебел…
Я в отчаянье не мог
Не прийти к тебе.

Потому, что на заре
Скажешь ты, любя.
– Долги ночи в октябре
В ожиданье дня!





            


САРИТЭ

С. А.

Наконец-то выпрямлюсь.
От душевных страз
Расколдован искрами
Из раскосых глаз.

Засверкало красками,
Серость унесло.
Как с тобой мне ласково,
Сладко и тепло!

                Ночь скользит минутою
                В маленьком раю.
                В поцелуи кутаю
                Наготу твою.

           Нас несёт одна струя, –
           Не найду притворства я, –
           В нежности безумствуя,
           Глупостям потворствуя.


 


Смотришь черносливами –
Смерть для Логоса.
Медными отливами
Катишь волосы.

И стучит участливо,
Не без торжества:
Мы нахально счастливы,
Так, что просто страх!

А лишённым радости
Это невпопад.
Пусть зайдутся в зависти,
Если захотят.

          Нас кружит своя струя, –
          Удивлён проворству я, –
          Чтоб сплести, безумствуя,
          И нести, потворствуя.


 

 

* * *

Ю. Б.

Обронила раз при встрече,
Что от женщин ты отлична:
Даже кровь не человечья
И земной не идентична.

Это верно, это правда.
И тиха ты, и крамольна,
Ты всегда чему-то рада,
Вечно чем-то недовольна.

Словно создана для боли
Из тончайшего эфира,
Из свободы и неволи,
Для неведомого мира.

Как взволнованы всечасно
И нервозны эти плечи!
Видно, тем-то и прекрасны
Ненаписанные речи.

 





Оборву сомнений гроздья,
Слов не буду слушать дельных,
И в тебе признаю гостью
Из миров из параллельных.

Вся – спокойствие и страстность,
Вся – комок, и вся – безбрежность!
Как с тобой светло и ясно,
Неизведанная нежность!

На обиду – губы мелом,
Нет невнятней диалектов.
Ты – с летающих и, в целом,
С неопознанных объектов.


 

 

                * * *

Ю. Б.

Сжалась вся в комочек – и не тронь.
Больно, как ещё ни разу прежде!
Смахивает тонкая ладонь
Слёзы, словно дребезги надежды.

Бесятся лохмотья пустоты
В безднах без единого просвета.
Даже солнца огнетворный диск
Видишь ты погибшею планетой.

Но утри глаза и оглядись!
Ты у обелиска Идеала.
И иначе соткана вся жизнь:
Умер день, но новый ночь зачала.

Он тебя поутру озарит,
Сникшую, как порванные снасти,
И подарит капельку любви,
Искру заблудившегося счастья.

               

КАМЕНЬ ДОМИНО

Плющом ползущее «люблю»!
И освеклившиеся лица.
Я не поверил, думал, сплю,
А весь позор мне только снится.

Забыть, не помнить, всё простить,
В твоих набегах видеть шалость?
Из контрибуции любви
Мне роль шута лишь не досталась.

Пусть пёс затравленно завоет,
Мол, кость чужому не отдам!
Я ж заплачу большой ценою
По тем любовным векселям!

Как зачеркнуть, как отмести
Промозглой чувственности голод?
Как победителем войти
В с лица земли сметённый город?

Лежат руины, как на блюде!
Ни дать, ни взять, ни подарить!
Здесь победителей не судят,
Поскольку некому судить!
 





И не начать нам жизнь другую
На незнакомом берегу.
Ведь я безумьем не торгую
И от себя не убегу.

Смешно и страшно, пошло, грустно…
Мой сменщик пьёт моё вино!
А в чёрных душах пусто-пусто –
Ну точно камень домино!


 

 

ГРИМАСЫ

Л. А. Б.

Мрак выцветал, рассвет всё ближе.
Как затаённая печаль,
На сердце спящего Парижа
Лежала площадь Этуаль.

И город раздавал в гримасах,
С ограниченьями и без,
Одним – бездарность в Монпарнасе,
Другим – бессмертье в Пер-Лашез.

Ты ж снова просишься в объятия,
Мол, вспомнить прежнее изволь!
Какое жуткое занятье
Будить свихнувшую боль!

Твоей улыбке лицемерной
Что лязг, что звуки кастаньет…
Так ухмыляются химеры
Собора, что давно уж нет.


               
 








Перевоплощения  души





 






 


 

 


НЕ  ОСТАНАВЛИВАЙТЕ  ВСУЕ

Не выясняйте то, что ясно,
Чужим не кланяйтесь дарам.
И не глядите понапрасну
Вслед отстучавшим поездам.

Не разрывайте, что окрепло,
Не дайте злобе в душу влезть,
Не посыпайте память пеплом
Под упоительную лесть.

Друзей не проклинайте ложных,
Случайно смывших макияж:
Проклятье, брошенное в прошлом,
В грядущем выстрелит в тебя ж!

Не утопите жизнь в дизайне,
Не ждите, что вас призовут.
Дышите глубже и дерзайте,
Но не держитесь на плаву.



 



Не возводите в веру частность,
Порывам не найдя ответ, –
И осенят покой и ясность
Неотвратимо, как рассвет.

А напоследок говорю я,
Чего никак не обойти:
Не останавливайте всуе
Иные выбравших пути.


 

 


МОНОЛОГ  ПУЛИ

Уж есть полёт, а шума нет.
И труп пока что дышит,
Глушитель плотно так надет,
Что цель меня не слышит.

Не хмурьтесь! Смерть со мной нежна,
Год больше, годом меньше!
Как ваша ласка мне нужна!
Я женщина из женщин!

Уже написан этот миг,
И встреча не случайна,
Когда коснеющий язык
Проглотит с кровью тайну.

Я вам беззвучно так спою
Куплетик, но коронный.
Песнь лебединую свою,
И марш ваш похоронный.




Я шлёпну мягко так: привет!
Без ярости притворной.
Для тех, кому покоя нет,
Я лучше всех снотворных.

Стрелка назвать мне нет причин
Убийцей. Исполнитель,
Надёжный самый из мужчин
И мой руководитель.

В меня он вовсе не влюблён,
Но всё я забываю,
Когда меня ласкает он,
В обойму заряжая.

Жизнь коротка и так глупа,
А я любви не скрою,
Пусть говорят, что я слепа,
Пусть прослыла шальною.

Сказал бы только: милая!
И мне конец не страшен.
О, как его б любила я,
Головку потерявши!



О, сколько было бы огня,
Как в ожиданье кары:
Мужской характер у меня
Но женские всё ж чары.

Не любит! Сутенер! Боюсь!
И угождаю даже!
Любому шлюхой отдаюсь,
Как только он прикажет.

Сейчас рванусь я напролом.
Но что за чертовщина!
Интимно стиснута стволом,
Я становлюсь мужчиной.

Теперь любовь несёт вам боль,
Они, как сестры, дружат,
Но перепутанную роль
Сыграю я не хуже.

В хребте колючий холодок –
Проклятая беспечность!
Я в вас проделаю глазок,
Чтоб вы глядели в вечность.




Уже я слышу голоса,
Пронзительные, ибо
Вас держит страх за волоса,
Поднявшиеся дыбом.

Не пожалею мать-отца…
Что там такое? Это –
Кусочек маленький свинца
В ладони у эксперта.


 


 


ЛЕОНИД
4

Всем Родину любившим больше жизни

Я почти что говорить не в силах…
Кто захочет, тот меня поймёт,
Но стою в ущелье, в Фермопилах,
Заслонив единственный проход.

Знал сначала, буду я зарублен:
Совесть стоит только головы.
Щит мой сломан, меч давно зазубрен,
А друзья-спартанцы все мертвы.

Их потом вновь соберут всех вместе,
Чтоб отдать предвечной темноте.
Видят боги, я не обесчещен:
Царь в свой дом вернётся на щите.

Мне не выбрать этой доли лучше:
Я любил красивый свой народ,
Это мне соцветие созвучий
Посвящал неведомый рапсод,
 


Для меня плясала Эвридика,
Для меня Гефест ковал мечи…
Я их всех – от мала до велика –
Просто был обязан защитить!

Было так назначено мне извне.
Так и жил, чтобы собою быть.
Если это всё не стоит жизни,
То тогда чего же стоит жизнь?

Я ворвусь в грядущее далёко,
Как связавший временную нить…
Нелегко в прообразе пророка
В магию молчанья уходить…


 

 

КАМИКАДЗЕ

Всем обманутым посвящается

И я, и противник смертельно устали
Ждать встречи, как цели единой,
Ломать фюзеляжами
                купол хрустальный,
Над облачной ползать периной.

Как волки, мы тут,
                в поднебесном урочье.
И время транжирим небрежно.
Прогрызлися звёзды на бархате ночи
И смотрят на нас безмятежно.

Холодные эти покоя приметы
Пульсируют в вечной обиде
То фугами тени, то трелями света –
Такого с земли не увидеть!

А нынче ли мне до красот этих разве,
Волшебной картины виденья?
Я прежде был лётчик, теперь –
                камикадзе,
И гибели жду, как везенья.

      Я знаю, покажется, может, кому-то
Романтикой это прелестной:
Зонтов не раскроют мои парашюты –
В живых оставаться бесчестно!

Здесь каждый увидит лишь то, что захочет:
Наивность, безумие, глупость…
А смерть костылями своими грохочет
И требует свежего трупа.

И пусть в утешение шепчут мне пули:
«Ты национальный посредник!»
Что ж делать, бесстыдно меня обманули –
Быть первым почётней последних!

Как их ненавижу, промозглых насквозь,
Свою несмышлёную смелость!
Я должен уйти, чтоб им лучше жилось,
Жралось и гулялось, и пелось.

Мы трудно живём, умираем не легче,
Но все ж в самураи мы метим.
А им в наших спальнях любить б
наших женщин
Да спьяну глумиться над этим!

Мы лишние там, нас сюда посылают
С согласья Всевышнего Аса.
Дарёных троянских коней не смиряют,
И нет против подлости лассо.

Но если бы мне предложили награду
В оплату отыгранной роли,
Просил бы, чтоб те прощелыги и гады
Себе животы распороли.

Но думал об этом я поздно и мало,
Покорный судьбе, словно робот,
Костяшками пальцев играя штурвалом
Летучего этого гроба.

Свершилось! Все! В сердце
смертельно я ранен,
К последнему акту готовый.
Сверкая, два зла, и сцепившись
                в таране,
Покажутся вспышкой Сверхновой.

Вмиг враг мой роднею по крови
мне станет,
Мы рухнем пылающим пледом.
Обломки закружит бессмысленный та-нец
Задуманной кем-то победы!

 

ВСТРЕЧА

Как натужно порой наступает финал!
Я глазам своим жёлтым не верю,
Но меня ты учуял и точно признал,
Хоть давно потерял в себе зверя.
Не лесная тропа нас столкнула с тобой,
Где прописаны волчьи законы, –
Ты, как призрак, возник на дорожке, на той,
Что ведёт к вожделенным загонам.
Ты родился волком – хоть рычи, хоть хри-пи,
Ты был даже надеждою стаи…
Но сманили тебя. И на длинной цепи
По-собачьи ты только  не лаешь.
Непосильно богатый бесчестным трудом
Твой хозяин солидный мужчина.
Шкуру суки, вскормившей тебя молоком,
Он ковром постелил у камина.
Он ногами попрал твою бывшую мать,
Что там смерть? И к чему похороны?
Стало модно волков сторожами держать, –
Охранять от собратьев хоромы.
Но сегодня, приятель, ты ляжешь кость-ми,
И вернешься в величие майи.
В прежней жизни, должно быть,
                мы были людьми.
        Homo homini… Сам понимаешь…

                ФЛИБУСТЬЕР

Тетива горизонта крылатых
Не несёт белых стрел парусов.
Ожидать – хуже нет для пирата,
Если к встрече давно он готов.

Мы от рома давно уж опухли.
В ожидании драм мировых,
Пришвартованы к этой вот бухте
Кандалами прочнее стальных.

Целую вечность сушили мы порох
Вам, сутенеры, ханжи и менялы,
Чьими делами, заботой которых
Жизнь Побережья насквозь провоняла.

В потасовках распухшие длани
Потянулись к орлянке с судьбой,
Для кого-то последним он станет –
Долгожданный не начатый бой.

 

Мы удач у судьбы не канючим,
Не привили нам светских манер.
Знай, мечи абордажные крючья,
Да про страх позабудь, флибустьер!

Ало-солёной не жалко нам влаги,
Не осенит наши лица тревога.
Реют над нами чёрные флаги –
Траур по душам, погибшим для бога.

Вот повязка. На глаз и наискось.
Нацеплю её, в драке сойдясь…
В сундуках там слепящие искры
Золотого слепого дождя.

Их потом, очищая от скверны, –
Заиграет в бокалах струя –
Мы, любимая, спустим в таверне,
Где впервые я встретил тебя.

Я их поминал материнское лоно
И делал работу, как истинный профи.
А за резней из бочонков с дублонов
Зорко следил монархический
профиль…
 


Догорающий вечера остов
Убаюкает нашу печаль.
Ты – океан мой, я – твой полуостров!
Я гляжусь в твоих глаз литораль.

Я кричу: как чудовищно чудо!
Волшебством неизведанных сфер
Мы – потомки великого Гуда
С королевских бессрочных галер…

Кто ж там, в прицеле оптическом, стеком
Знак подаёт, чтобы клацнуть затвором?
Жалкие дети последнего века,
Наши потомки – убийцы и воры.


               

 

В  БИБЛИОТЕКЕ

Наглотавшись вволю всяких бредней
Разных наглецов и лицемеров,
Распахну я двери в мир соседний
С аккомпанементом рваных нервов.

В мире том Илья оставил мету,
Там Яга, старуха, зелье варит,
Там моя царевна триста лет уж
Спит в своём холодном будуаре.

Глупая напыщенная фея
С ней сыграла эту шутку злую.
Я мою бедняжку пожалею,
Отыщу, влюблюсь и поцелую.

Искупаюсь в чане молока я.
Стану и красивей, и смелее,
С Баюном мы вдосталь поболтаем,
Вдоволь посмеёмся над Кащеем…

 


Но нашепчет вечность-синева – и
Мне она до смерти надоела, –
Что чудес на свете не бывает.
Чудеса – несделанное дело.

Пусть. Она права. С ней трудно спорить.
Правда – в каждой мыслящей пылинке.
Восвояси уходить мне вскоре
По своей неведомой тропинке.

               



               

 


КУКУШКА

Эй, кукушка, расскажи,
Далека ль дорога?
Сколько ль мне осталось жить –
Мало или много?

Что ж, вещунья, ты в ответ,
Сразу замолчала?
Видно, мне осталось лет
Очень-очень мало.

Пусть сожгут мой смертный прах,
И развеют в небе.
Жил ли, не жил ли, и – ах! –
Словно б я и не был!
 
И оплаканный друзей
Честными слезами,
Я раскинусь средь полей
Яркими цветами.
 
               
                И в двадцатую весну
Юноша счастливый
Соберёт полей красу
В дар своей любимой.

Как букет хорош и мил
У груди прекрасной…
Что ж, я умер, как и жил,
Не совсем напрасно.












 
 

МОЙ  ТОСТ

Поистине лицемеры – они распутники!
(Коран. Сура 9, Изгнание, ст. 67)

Я за диалектику пью, погодя, – и
Всё ясно, и всё в ней известно…
Свой тост поднимаю за вас, негодяи!
Без вас чёрт поймёт, в чём же честность.

Пора снять с мозгов занавески и шоры,
С морали – замки и оковы!
Понять, вы нужны, проходимцы и воры!
Иначе порядочность – слово.

За этих несчастных пью: женщин- игру-шек,
Бедняжки так страшно скучают!
Ведь шлюх философия, мир потаскушек
Наличье любви подтверждает.

За этих, с подмостков глядящих в красав-цы,
Особенно выпить я рад бы.
За вас, разномастных лжецов и мерзав-цев,
Скорбящих под тяжестью правды!

 

За всех, кто ломали, давили, стреляли.
Не спали, чтоб что-то затеять!
За вас, кто пре- , про-  да и просто давали!
А жизнь оказалась мудрее!

Итак, пожеланья мои прозвучали.
Еще пару слов о невеждах.
За них! Вышеназванных чтоб узнавали
В обличьях любых и одеждах!





               

 


СОТВОРЕНИЕ  МИРА

Третий день был днем творенья Геи.
Новый мир лишь в замысле мерцал.
И ждала планета  Галатеей,
Лёгкого дыханья Творца.

Бог потом за миллиард парсеков,
Созерцая отблески светил,
Вздумал: не создать ли человека?
И решился, взял и сотворил.

Сколько лет я знал то бестолково,
Постулат древнейший весь изгрыз…
Да, в начале мира было Слово.
Но тогда у Слова был и смысл.


               
               

ЗЕРКАЛА

(Новая сказка о старом)

Эту сказку без трактовки
Я почти переписал.
Правят ложь, обман, уловки
Всей страной Кривых Зеркал.

Сам велел своим декретом:
Веселись и все дела!
Состраданье под запретом,
Нежность с горя умерла.

          Что не так? – Вот зеркала.
          В кривизне источник зла!

               Сколько массовых утопий
               Тот указ нагородил!
               Кто-то что-то где-то пропил –
               И в герои угодил.

       Свят! Толчет, как воду в ступе,
       Властьдержательная рать.
       Через собственные трупы
       Нелегко переступать!

         Зеркала все, зеркала!
         В них кривая завела.
             Совесть – только для парада,
             Ум давно тут не блистал.
             Гнётся ниже – дать награду,
             Крупный пост в Стране Зеркал!

         Певчих драли в пух и перья –
         Отражались в зеркалах
         Рож бесстыжих лицемерье,
         Волчья злоба, скотский страх.

Но к чему в том видеть зло?
Лжёт проклятое стекло!

Хоть терпеть нет больше мочи,
Озабочены иным:
Что случится этой ночью
С государством тем больным?

Приглашён астролог. Чтоб тот
Им на звёздах погадал,
Отчего буянит ропот
За витринами зеркал?

              Убедить, мол, как народ:
Амальгама гнусно врёт?

     А по толпам ходят толки:
     Стоят грош стекло и кровь.
     Бей! Не думай! Чтоб в осколки!
     Всё потом отстроим вновь!

Право ж, нет пути иного,
Кроме хрупкости зеркал!
Где ж тем взять ума большого,
Кто не строил, а ломал?

Ни двора хоть, ни кола –
Бей, однако, зеркала!

       Так пришла пора для акций – 
       Вызрел полностью абсцесс, –
       Для решительных реакций
       На общественный процесс.

              Кто злорадствовал, кто ахал,
              По асфальту кровь текла,
              Тех, кого сажали на кол
              Из разбитого стекла.

Чтоб по свету разнеслось,
Чем платить за всё пришлось.

              Вот какие были страсти,
              Вот какая ночь была.
              Славно бились против власти,
              Наломали ж зеркала.

         Никогда не станут новью
         Нравы сказочной поры.
         Перепившиеся кровью,
         К жертвам пламенно добры!

Да, такие вот дела
Отражали зеркала.

С зеркалами ж всё не просто.
Кто-то их оклеветал.
Ровно слишком в них всё, плоско
Для Страны Кривых Зеркал.

Пиджаков покажут створки,
Декольте прищура глаз,
     Но таится что в подкорке
     Не выносят напоказ.

Нет глупее ремесла
Бить за это зеркала!

 

              ИКАР

Икар сделал себе крылья из перьев, слепленных
воском. И решил лететь к Солнцу. Умные
сограждане предупреждали безумца, что человек
не птица и не может летать. Но Икар, вопреки
их заверениям, взлетел. А когда он подлетел к солн-цу,
то жар светила растопил воск, крылья рассыпа-лись и
Икар разбился о землю.
Легенды и мифы древней Греции

Я устал от этих лиц,
Как скопированных с Босха,
Что глядеть сюда сошлись,
Как я клею перья воском.
Каждый морщил умный лоб:
Мол, такое не годится!
Где, когда, кто слышал, чтоб
Человек летал, как птица?
Их суждения, как плеть,
Мудрость – просто в изобилье.
Я давно хотел взлететь –
Мне не раз ломали крылья.
Если просто, без затей
На мечте поставить точку,
То, умнее всех людей
Диоген, проживший в бочке.

Слушать их – к параличу!
И без грозного «бонзая»
Я вперед и вверх лечу,
Я винтом в лазурь вонзаюсь.
Здравствуй, Солнце! Не ярись!
Я внизу оставил ропот.
Первым я рванулся ввысь,
Первым я войду и в штопор.
Я не слушал греков ложь,
В ней ни слова без корсета.
Пусть я гибну, ну так что ж!
Я – дитя  огня и света.








      









   






  Программы судьбы






 





 


 

 


СЛОВО  О  СУДЬБЕ

Не верьте оправданьям,
Что связаны мы роком,
В Предсказанность деяний,
В Проставленность всех сроков!

Ведь в Предопределённом
Для малых и гигантов
Есть множество резонов
И сотни вариантов.

Их выбор не случаен,
В его основе Логос,
Который прозреваем
В Тезаурусе Рока.

Кровь б в виденье жестоком
Не спутать с киноварью!
Кого назвать пророком,
Кого же мерзкой тварью.



 

И логикой простою
Пометить каждый атом
Торговца добротою
И злобы мецената.

Как правила грамматик
Есть видимость уступок,
Что Бруно был фанатик,
А Галилей – отступник.

Не стоит удивляться:
На казни, принародно,
Местами поменяться
Они б смогли свободно.

Но цепь добра и бедствий
Куется воедино
Значением последствий,
Рождающих причину.

Расставлены лишь вехи,
Судьба в эскизе, то есть!
А средства и помехи
Им диктовала совесть.
 


И совершая дерзость
Самоубийства вроде,
Ищи закономерность –
Нет случая в природе!

Комедию иль драму
С поправкою твоей
Судьба сведёт в Программу.
И выдаст на Дисплей.







 


 

ВИВАЛЬДИ  ВЕСНОЙ  93-го

Спросила скрипка странная,
Пронзив беззвёздность ночи:
– Зачем весна желанная
Всё наступить не хочет?

Не греет солнце солодом
Зачем? Не понимаю…
Зачем слезливым холодом
Октябрь кропит по маю?

Пусть! Никуда не деться ей;
Мой тополь стал берилловым,
В серёжках весь, как девица,
На хоровод хватило бы.

В вой стуж ему не верится.
В цветения оброке
Весне, нагой изменщице,
Он – вызов. И упрёк ей.

               

 


ВСТАНЬ  И  ИДИ

Как ты себя не береги,
А отступать никак нельзя,
Когда ещё сильны враги,
Пока в опасности друзья.

Себя получше подготовь
Ходить по лезвию всегда,
Пока в сердцах живёт любовь,
Пока на свете есть вражда.

Пока не погребли в ночи
Твою беспомощную тень,
Вставай, и, стиснув страх, иди!
Чтоб наступил назавтра день.


 


 

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Опустилась мгла ночная
На замерзшие поля.
Во Вселенной проплывая,
Спит в сиянии Земля.

Ветер с Космосом поспоря,
Облака прогонит прочь.
И в сверкающем уборе
Околдованная ночь.

Вон блестит частица света!
То, низверженной с небес,
Молча, падает комета
На глухой притихший лес

Бриллиантовым узором
У истоков Млечных рек
Звёздный плач нестройным хором
С ней прощается. На …век.



 


Галактической утробе
Вышло крепко потрудиться,
Чтоб без глупости и злобы
Ночь такой смогла родиться.

Я шепну тебе украдкой,
Что открыть уж глазки лень.
Спи, родная, сладко-сладко…
Завтра снова будет день.









 

 

РЕЦЕПТ

Когда в тиши, дрожащей от прелюдий,
Ты просишь дать поэзии рецепт,
Мне предлагая бешенство иллюзий,
Я принимаю сделанный акцепт.

Итак, поэзию состряпать очень просто.
Собрать, оставив прочие дела
Её в миру разбросанное просо,
Питающее фениксов и лам.

Взять в тех краях, где никогда и не был,
Где ничего за так не отдают,
Сверхчистых боли, радости и гнева
В обмен на страх, довольство и уют.
И всё сварить в котле большого неба.

И в точке наивысшего кипенья
Значенье Слова оплодотворить,
Как Лермонтов, рельефностью мышле-нья,
Как Фет, неординарностью любви.


 

Ну вот, глядишь, готово что-то вроде.
Теперь сюда добавить хоть чуть-чуть
Неистовость Высоцкого Володи,
Есенина отчаянную грусть,

В которых сам Тартини аж застонет,
Которых Босх не смог б вообразить…
Смотри: вот во Вселенском Камертоне
Твой звук к другим протягивает нить.

Банально, словно истина в последней
Инстанции, где правит абсолют,
Родилось чудо. Пусть кому-то бредни,
Но люди с сердцем песню узнают.


 

 

* * *

Жизнь почувствуешь пустой –
Перед вечностью постой!

Жди. И ты услышишь вдруг
Отдалённый сердца стук.

И в раздавшейся тиши
Стон неслышимый души.

Среди сотен, среди тысяч
Должен это ты услышать.

И по высшему приказу
Ты найти её обязан.

В свете дня ли, в блеске звёзд
Осуши росинки слёз,

И не мудро, без затей
Возврати улыбку ей,

Ожила чтоб, расцвела,
Чтоб светилась и сияла.

Родом всё добро из зла.
Нет другого матерьяла.

               

БАНАЛЬНЫЙ  РЕКВИЕМ – 89

Памяти Олега Мажурина

Мне сегодня некого стыдиться,
Некогда заботиться о глянце –
Я пришёл сюда с собой судиться
И вернуть все взятые авансы.

Слишком слепо доверял судьбе,
Был беспечен. А она – хитра.
Вот и наломал я дров себе,
Хоть для погребального костра.

Мне открыть бы глупости лицей:
Не мудрец, не мастер, не любимый…
Я сегодня здесь в одном лице
Прокурор, свидетель, подсудимый.

К черту! Оправданьям не поверю!
Как и предсказаниям руки.
Мне не возместить мои потери,
Мне не оплатить мои долги!


 

Долог в сардонические мили
Бег людей, меня что окружали.
Все, кто мог купить меня, – купили,
Кто не мог, – те мною торговали.

Ну а что ж мне с тех торгов досталось
На валюту лжи и лицемерья?
Мелкая дождливая усталость,
Серое безветрие безверья.

Женщина чужая с панагией
На диване и окурков куча!
Господи прости и помоги ей
Отыскать кого-нибудь получше!

Мебель, «Ревилон», фарфор,
                «Фламинго»…
Дорого! Вот повод, веселимся!
Принесли, купили, взяли с рынка…
Не с того ль, к которому стремимся?

Вот и всё, что нажил, набивая
Шишки, выдрав щедрости ростки.
Да ещё свирепая и злая
Чернота космической тоски.

 

Горы сладких, круглых слов – черешен,
И не кровь в висках, а киноварь,
Будто я прижизненно безгрешен,
Словно генеральный секретарь.

Но ведь были те, кто и щадили,
Кто любили. И, вконец отчаясь,
Кто, не улыбаясь, уходили.
По-английски. Молча. Не прощаясь!

А теперь, как выскребли – всё чисто,
Крах не собирает никого!
Буйный алкоголь самоубийства
Бьёт под дых и «занавес!» орёт.

Всепрощеньем мерзость не обидишь,
Ничего нельзя перерешить!
Видно, вот он, мой последний финиш –
У обрыва в пропасти души…


 
 

СКАЗКА

Милая добрая фея
С брильянтами ласковых глаз!
Послушай же, фея,
Скорее, скорее
Вели, чтобы свет их погас!

Под окнами глаз твоих ходит
Ужасный уродливый гном.
Он очень начитан,
Он злобой пропитан,
В тебя безгранично влюблён.

Милая добрая фея,
Не надо его искушать!
Сквозь дым бриллиантов
Не видно гигантов,
Пигмеев тем более не увидать!

Милая добрая фея,
Он облик изменит и стать!
Ведь гном твой постылый
Волшебною силой
Владеет и принцем захочет предстать.

 

Милая добрая фея!
Страшилу злодея
Легко обмануть.
Орёл или решка –
В скорлупке орешка,
Листочек – твой парус,
Брильянт на стеклярус
Смени. И немедленно – в путь.

Милая добрая фея!
Беги же, сошёл он с ума!
Скорее, скорее,
Иначе, иначе
Брильянты проплачешь,
И ведьмою станешь сама.



 

 

ЭМИГРАНТСКАЯ  РУССКОЯЗЫЧНАЯ

Как облака бы быть свободным –
Простор, куда ни оглянись!
Зачем я им не брат, хоть сводный,
В семье, кочующей без виз?

Чтоб не испытывая боли
В воспоминания огне,
Быть эмигрантом поневоле
В своей растерзанной стране!

А нам об этом возвестили
В час проходимцев и глупцов
Воры имперские России
Со свалок в поисках венцов.

Нам до Тебя не докричаться
Из триэсерской старины.
Отчизна! Жёлтому мерзавцу
Мы в жертву здесь принесены.



 


И вот чужой до неприличья
Мой бывший брат в большой родне,
«Привет, земляк русскоязычный!» –
В насмешку вслед бросает мне.

Как я хочу к Тебе вернуться,
Припасть униженным лицом!
Но к мертвецам – не дотянуться,
И не пробиться со стихом.

В такт демократии сурдинке,
Они кивают головой.
На этом новом русском рынке
Торгуют мною и Тобой.




 


 

ПАМЯТИ  СЕРГЕЯ  АЛЕКСАНДРОВИЧА
ЕСЕНИНА

Я не помню, как, когда, но где-то
Мне попался тот «персидский томик».
Сердце обнажённое поэта
Вдруг забилось на чужой ладони.

Под окном редакции газеты,
Где в Баку уже верстали сводку,
Шляпу наклонивши к Парапету ,
Он просил у Чагина на водку:

– Что уж там до спора!
Жизнь моя – беглянка –
Пронеслась, как скорый
Мимо полустанка.
 
И любовь в апреле…
Только не припомню:
В песне ли, в постели
Излилась ты томно.
Бросил я тебя ли,
Бросила ль меня ты?
Лишь осталась песня,
Словно запах мяты.

Захирели мысли
И, вконец отчаясь,
Видно, разошлись мы,
Так и не встречаясь…

По утрам его терзала боль
Жуткая, как верная примета!
– Граждане, кому не жалко сколь,
На пропитье русскому поэту!

И тогда спускался Чагин вниз,
Причитая прямо от порога:
– Деньги вот! Серёжа, поднимись
Не позорься только, ради Бога!

И опять Есенин на коне!
Будет петь и пить, назад ни шагу!
Едет он в деревню Шаганэ ,
Чтобы написать стихи про Шагу.

               


* * *

Насквозь цитируя Ахматову,
Не понимая, что к чему,
Ты мужу своему рогатому
Твердишь: люблю, люблю, люблю!

Всё для тебя одни условности,
Слова, как стая воронья.
Нет смерти гаже бездуховности,
Нет грязи мерзостней вранья!

Но тьма и сумерки – не тождество,
Тут мы не попадём впросак.
Какое всё же ты ничтожество!
Какой он всё-таки дурак!


 
 


* * *

Какой же верности ты жаждешь?
А ведь пора бы понимать,
Кто изменил себе однажды,
И дальше будет изменять.

Как подаяние по средам
Твоё умение прощать.
Тот, кто себя однажды предал
Не сможет уж не предавать.

Причём тут срок? Какие даты?
Твоих прощений одолженья?
Всё началось давно когда-то,
Сегодня – только продолженье.


 

 

ПРОКЛЯТЫЕ  ВОПРОСЫ
ДЛЯ  РУССКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

В года, давно забытые до слёз,
Интеллигент наш, сытно отобедав,
Любил попрепарировать вопрос:
Кто виноват в российских наших бедах?

С котлет картофельных непротивленья злу
Являлась удручающая смелость.
И вот душил интеллигента блуд
Другим «больным» вопросом –
что же делать?

Спустя столетие, нашли, кто виноват.
Они уж о пощаде не просили –
Кто в 45-ом принимал парад,
Кто атом дал безлапотной России…

Но мы язык чесать умеем, можем пить,
До гибельной, до самой крайней точки.
Уж нет страны, где б можно было жить,
Мы опустились до последней строчки.
 

Где выход, тщетны поиски, всё зря!
С рукой протянутой не стоит жаждать чу-да:
Истории намылена петля,
Уже давно заждался сук Иуду.

И нам теперь нечасто снятся сны –
О проданном былом величье разве ж…
На пустошах разграбленной страны
Есть место только для церквей и клад-бищ.

Из бытия опять вопрос возник.
Стоит! Его не сдвинуть ни в какую!
Есть мысли, заводящие в тупик,
Есть думы, приводящие в пивную.

Ну, пей же, пей заморский самогон –
Лекарство лучшее от подлости и фаль-ши!
А в голове гремит, как божий гром:
Ну, сукины сыны, а что же дальше?


               




* * *

Немытой стала  вновь Россия,
Страна воров, страна господ!
Тобою правят «голубые»
И давят спившийся народ.
Какие там хребты Кавказа!
Глазами телепоказух
Заокеанскую заразу
В российский превращают дух.


 

 


ВСЁ  МОГЛО  БЫ БЫТЬ  НЕ  ТАК

Все могло бы быть не так,
Все могло бы быть иначе,
Если б наш Иван-дурак
Братьям-умникам дал сдачи.

Всё ж не царь ведь! А пока
Не садился б не по чину.
И не шпорил бы бока
Друга серого волчины.

Стало б ясно: сказки лгут,
Лешаки в лесах не воют,
И на кой тут ляд сосуд
С влагой мёртвой и живою!

Что искать невесту аж
В тридевятом государстве?
И одна сплошная блажь –
Молодильное лекарство!



 


Отменен поход на вы, –
Нет провидческого гласа, –
И не рубят головы,
Чтоб над мёртвым изгаляться.

Если б думал так дурак,
Если снял бы с бельм повязку…
Впрочем, было б всё не так,
Значит, не было б и сказки.


 

 


МОЛИТВА

К Тебе я, Боже, припадаю,
Молю понять мне помоги:
Зачем нужны бандиты раю,
А власти – лишь Твои враги?
Они от прихотей устали,
Не в радость это житиё.
Но все же лживыми устами
Поют про царствие Твоё.
И как же их смиренны речи,
Любовью дышит каждый стих…
О Боже, как же ты доверчив,
За правду принимая их!
Кровоточат Христовы раны.
Неужто ж Сына кровь – вино?
Воры Ему воздвигли храмы,
Их жертв на паперти полно.
Наш мир в какой своей причуде
Иль в назиданье Ты создал?
Христопродавцы и иуды,
Лоб осеняя, правят бал.
 


Кругом рабы, одни холопы –
В том воля, Господи, Твоя?
Что люди – рвутся даже стропы
При виде мира бытия.
Твои заветы – на отмену,
Твоих апостолов – в пажи!
Что им загробная гиена?
Ты их при жизни накажи!
За кровь невинных, горя стоны,
Что человек живёт, как тля.
Или с космического трона
Безвидной стала вновь Земля?



               



               

                ЭПИГРАММА
                неограниченному кругу лиц



Я усвоил ваш урок.
Что там Фарес, Текел, Мене!1
Ваше сердце – кошелек,
Что всегда открыт для денег.





               






      __________________________
        1 Мене, Текел, Фарес (иврит) – исчислен, взвешен, разделен – огненные слова, появившиеся на стене, где пировал царь Вальтасар, означавшие, что Бог  видит все  его постыдные деяния и вскоре нашлет наказание.

СОДЕРЖАНИЕ

Вместо проло-га…………………………. 4
Неназначенные встречи ................. 6
…Я пришёл к тебе сказать…………… 8
Моя цунами……………………......... 10
Свидание…………………………….. 12
Бред…………………………………... 14
Т.Н…………………………………….. 17
Эндшпиль……………………………. 19
От любви до  ненависти только десять слов…………………………..
21
«В вихрях яркого све-та»………….. 24
Ожидание………………………........ 25
Молода я…………………………… 27
Сны…………………………………… 28
«Мы снова встретимся однаж-ды». 31
Окончание сказки…………………… 32
Песня трубадура……………………. 34
Слово о слове………………………. 36
Сари-тэ………………………………... 38
«Обронила раз при встрече»…….. 40
«Сжалась вся в комочек»…………. 42
Домино……………………………….. 43
Грима-сы……………………………… 45
Перевоплощения души………………    46
Не останавливайте всуе………...... 48
Монолог пули……………………….. 50
Лео-нид………………………………... 54
Камикадзе……………………………. 56
Встреча………………………………… 59
Флибустьер………………………........ 60
В библиоте-ке………………………..... 63
Кукушка………………………………… 65
Мой тост……………………………….. 67
Сотворение мира…………………….. 69
Зеркала………………………………… 70
Икар…………………………………….. 74
Программы судьбы ………………….. 76
Слово о судьбе……………………….. 78
Вивальди весной 93-го……………… 81
Встань и иди…………………………... 82
Колыбельная………………………….. 83
Рецепт………………………………….. 85
«Жизнь почувствуешь пустой»…….. 87
Банальный реквием-89……………… 88
Сказка………………………………….. 91
Эмигрантская русскоязычная……… 93
Памяти Сергея Александровича Есенина…………………………………
95
«Насквозь цитируя Ахмато-ву»…….. 97
«Какой же верности ты жаж-дешь?»... 98
Проклятые вопросы для русской интеллиген-ции………………………..         
99
«Ты вновь немытая Россия»………. 101
Всё могло быть не так………………. 102
Молитва……………………………….. 104
Эпиграмма……………………………..  106
      
         
 

Литературно-художественное издание



Леонид  Иванович  Бессарабов


ТРЕЩИНЫ ТАЙН
Книга стихов и песен смутного времени


В авторской редакции

Технический редактор Л.Л. Чиркова
Корректор Т. М. Ножкина
Оформление О.Н. Макарова
Оригинал-макет, дизайн С.А. Чирков
Художник Б. В. Глубоков

–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Подписано в печать 02.08. 2013. Формат 60х90 1/32
Бумага офсетная №1. Гарнитура Arial.
Усл. печ. л.3. Тираж 100.
––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Информационно-издательский комплекс «Вестник»
410010, Россия, г. Саратов, ул. Геофизическая, 31/45

Отпечатано в типографии «Саратовский источник»
410086, г. Саратов, ул. Степная, 46
–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
 
 
 
 
ЛЕОНИД  БЕССАРАБОВ







ТРЕЩИНЫ   ТАЙН

Книга стихов и песен смутного
времени



                Художник Борис Глубоков









Саратов
Информационно-издательский комплекс «Вестник»
2013
 

УДК 882-1+929
ББК 84 (2Рос=Рус)6-5
Б 53


ISBN 978-5-9999-1819-2


Л.И. Бессарабов
Б 53 Трещины Тайн /Книга стихов и песен смутного
времени /. – Саратов: ИИК «Вестник», 2013. – 100 с.

Все права принадлежат автору. Цитирование, воспроизведение любой части сборника или иное использование текстов должно быть согласовано с автором. Телефон автора в Саратове +79093415678







ISBN 978-5-9999-1819-2

УДК 882-1+929
ББК 84 (2Рос=Рус)6-5
© Л.И. Бессарабов, автор, 2013,
© ИИК «Вестник», 2013.

 

Вместо пролога

                Т.  Н.
Жизнь намного короче, чем это
многим кажется. И смысл её только
в двух вещах – в любви и в творчестве.
А сочетание их – единственный способ
сказать, что ты когда-то жил.

Любовь, как дар, но чрезвычайный,
И жизни смысл и существо,
Всегда была покрыта тайной
И порождала мастерство.
Её стремились в высшей мере,
В стихах и музыке излить.
В своём неистовстве Гварнери
Заставил скрипку говорить.
Но в старых тайнах много трещин…
Скрипичный мастер-диссидент
Счертил с любимейшей из женщин
Свой несравненный инструмент.
Виола нам поёт поныне.
В лазурно – солнечной стране,
Где режут струны, Паганини
Сыграл и на одной струне.


 


Играл, терзаемый любовью, –
За что и в смерти был гоним, –
Плевал чахоточною кровью
В лицо мучителям своим…
Я обнимаю стан твой гибкий
С крещендо первыми зари,
С тобой, моя живая скрипка,
Мы песню песней сотворим.
Как нас крутило жизни ралли,
Но в иcкореженной судьбе
Мы все ж любили и сгорали,
Оставив строчки по себе.
 









Неназначенные встречи





 







 


 

 

Я  ПРИШЁЛ  ТЕБЕ  СКАЗАТЬ

Вела к тебе не авеню
Под звездной утончённостью.
Я шёл к тебе сказать «люблю»
По предопределённости.

А чтоб слова легко лились
И заискрились песнею,
Их изначальный, вечный смысл
Очистил я от плесени.

И я пришёл тебе сказать
Назло расхожим версиям:
Твоя открытость, как азарт, –
Простой эскиз бессмертия,

Что осиянную мою,
Мою обетованную
В экстазе я боготворю
Тебя, судьбой мне данную!

И я пришёл на взлёте сил,
Помеченных удачею, – 
Что без тебя не совершил, –
С тобой мне предназначено.
 


Пойдём? Пусть хляби бытия
Разверзывает безднами.
И пусть кому-то речь моя
Покажется помпезною.

Жаль! В их убогих словарях
Нет слова «ожидание»…
Пусть осуждают, раз хотят, –
Не обращай внимания.

Мне неуютно в их раю,
Я изгнан жизнью серою,
За то, что громко говорю,
Дышу, люблю и верую.


 




 

МОЯ  ЦУНАМИ

Положи меня, как печать, на сердце
твоё, как перстень, на руку твою:
ибо крепка, как смерть, любовь.

Книга Песни песней Соломона

Ты вошла, моя цунами,
В мир мой тусклый, без желаний,
С кровоточащими снами
Неназначенных свиданий,

Упорядоченной лавой
Непредсказанных событий.
Вся как сладкая отрава –
Слаще чем, тем ядовитей.

Мне твой смех зеленоглазый –
Катастрофа в десять баллов,
Разметавшаяся разом
В стенах падающих залов.

Я губами губ касаюсь –
Каждый нерв поёт и плачет.
Как я жил, не понимаю
Без терзающей удачи!
 


Наше странное знакомство,
Как редчайшей книги главы.
Кроме лжи и вероломства,
В ней на всё имеешь право.

В нашей встрече неслучайной
От невзрачности лекарство.
Раскрывайся, словно, тайна,
Приходи, бери и властвуй!









 

 


СВИДАНИЕ

Т. К., которую буду
помнить всегда

Как было пусто! Ну так что ж –
Я жаждал дива.
Я знал и верил: ты придёшь – 
Ты приходила.

Мне так хотелось в кабалу
Твоих объятий!
А у кровати, на полу,
Лежало платье.

Прильнуть и сразу ощутить
Всей кровью, кожей:
Порвать  связавшую нас нить
Никто не сможет.

И я сжимал, как в грабеже,
Плеча лекала.
А ночь, намаявшись, уже
В рассвет стекала.

 
            Не передать – в любых словах
Всегда сутулость, –
Как я боялся целовать,
Чтоб не проснулась,

Не разбудить и тишиной,
Глухой и вязкой…
Всё было так давным-давно,
Как в старой сказке…

Но вновь пью терпкое вино –
Свиданья признак:
Сегодня гостью жду в свой дом – 
Твой добрый призрак.

Я к этой встрече уж готов
Без теней чёрных.
Тебе в подарок – ворох слов
Неизречённых.

Ко мне ты склонишься опять,
Родной и томной,
Чтоб, как молитву прошептать:
— Живи и помни!


   

БРЕД

Телефонный звонок
Из глубокого сна,
Будто мясо крючок,
Выдирает меня
 
В мир, где солнечный диск
Вполнакала горит,
Пульс Вселенной то тих,
То, как в пляске, стучит.

У галактики криз
Всех энергосистем.
Звёзды сыплются вниз,
Потрясённые тем.

Мысли цепкий репей:
Я почти что здоров,
Ведь больному страшней
Слышать скрежет миров,

Знать всегда, что ты есть
Где-то рядышком тут.
Это тяжко, как крест,
На котором распнут.
 

Твои всплески, мой мим,
Мне уже не нужны,
Словно верность с другим
Переспавшей жены.

И признанья того,
Что душой ты слаба.
Это, право, всего
Лишь пустые слова.

В них, что «против», что «за» – 
Всё по коже мороз.
Горек мне твой эрзац
Стеариновых слез,

И с полсотни в сезон
Театральнейших тем.
Снова броситься б в сон,
Даже в жуткий совсем!

Опустись пелена!
Защищать не хочу
Аллергию ума
Аллегорией чувств!


И свербит, как гобой,
Разошлась колея.
Я остался собой,
Ну, зачем тебе я?!

Ты свихнулся, звонок,
Замолчи, замолчи!
Как все в мире старо…
Мы себе палачи.


 

 


Т. Н.

Люблю! Любви крутое месиво
Пушинкой не стряхнуть с плеча.
Так не суди же опрометчиво,
И не отвергни сгоряча.
Да, через жизни, страны, смерти я
Вновь шёл и шёл к тебе одной.
Ты в очень многие столетия
Была мне любящей женой.
А ныне встретились мы снова.
Но, пламя в искру ограня,
Ты смотришь строго и сурово,
И ты не узнаёшь меня!
Мы оказались в мире штаммов,
А если коротко и в суть –
Здесь лихо действуют программы
По изнасилованью судьб.
И память тут давно распята,
И счёт потерям не измеришь.
Закономерная расплата…
Ты смотришь, веришь и не веришь!




Готов рыдать, смеяться, каяться…
Да что я глупости порю!
Итог всё тот же получается:
Бесстыдно я тебя люблю!
Как камень в дорогой оправе
Переливаешься огнями,
Все, как  в древнейшем римском праве,
Мы, сильные, решили сами.
               








               

ЭНДШПИЛЬ

Всё сказано! Притом
И сделано уже.
И пройден Рубикон
Предельных рубежей.
 
И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

И не понятно лишь,
Чего же ты ждала?
Потеряно сидишь
У краешка стола.

И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Застывшая мольба:
Пойми и помоги!
И вертится едва,
Что мы почти враги.
 
               
                И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Чтоб в эндшпиле ничьей
Ты вновь была права,
Из глупости речей
Плету я кружева.

И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Что день несёт двоим?
Как ужас он глазаст…
Давай уж помолчим,
Раз нечего сказать.




 

 
 
Вот перед вами два портрета – вот и вот!
На этих двух портретах лица братьев.
В. Шекспир
      ОТ ЛЮБВИ ДО НЕНАВИСТИ ТОЛЬКО
                ДЕСЯТЬ СЛОВ…
                Г. К.

                1
В счастливый день, в счастливый час
Кружимся мы смеясь,
Поет гобой для нас с тобой
И мир чарует глаз…
        О. Уайльд «Баллада Редингской тюрьмы»
Брови ты крыло
Гнешь, беспечная!
Что произошло?
Чудо вечное.
Речи сыплешь лишь
Просто грудами,
На меня глядишь
Изумрудами.
Я  пью допьяна,
Как в последний раз,
Зелена вина
Твоих чистых глаз.
И, испивши,  смолк.
Слушать вечно рад
Как шуршит твой шёлк
Нежных сладких клятв.
И сквозь счастье стон:
Без тебя, поверь,
Хоть из жизни вон!
И захлопнуть дверь!               

                2

               
Что ж, люди правы: их дела,
Как мысли их черны.
Ни вечный Бог, ни Божий сын
Их видеть не должны.
                О. Уайльд «Баллада Редингской тюрьмы»

Брови ты крыло
Зря коверкаешь!
Что ушло – ушло,
Что поделаешь!

Речи  сыплешь лишь
Просто грудами,
На меня глядишь
Изумрудами.

Выпью допьяна,
Я в последний раз
Зелена вина
Твоих лживых глаз.

Голос сердца смолк…
Ну, на кой мне ляд
Этот гладкий шёлк
Твоих ложных клятв?

Неумолчный звон…
За собой, поверь,
Как из жизни вон,
Я захлопну дверь!      
   




 













В  ВИХРЯХ  ЯРКОГО  СВЕТА

В вихрях яркого света
Ты всегда появлялась.
Или, может, всё это
Мне хотелось, казалось?
Взор бесстрастный налево,
Взгляд направо – разящий.
Ты была королевой,
Править очень уставшей.
От неё всё живое
Приходило в смятенье,
Даже Мёртвое море
Ей лизало колени.
Я влюблен был навылет,
Я пропал под завязку,
Я завидовал пыли
На туфлях моей сказки.
Но моя королева –
Все напрасны потуги –
На меня не глядела –
Ей нужны только слуги.

               

ОЖИДАНИЕ

Нет оснований для раздора,
Всё погребёт девятый вал.
Я жду тебя, как приговора,
Который вынес трибунал.

Я жду тебя, часы спешат,
Я взбешен, зол, какие оды!
Я стрелки двигаю назад,
А ты всё так и ты не приходишь!

Я жду уже тысячелетье,
Как заарканенная дичь!
Как абсолютного бессмертья,
Которого нельзя достичь!

Я прокляну твоё жеманство
И глаз холодное стекло!
Я весь, как мёртвое пространство,
В котором время истекло.

Нет слов, которыми унижу
И раны все я растравлю!
О, как себя я ненавижу
За то, что так тебя люблю!
 


Там – задыхающийся шёпот
Пальбой – в промозглой тишине!
А слева гулко рвётся молот,
Что это снова не ко мне.

Но вот – ступеньки я считаю, –
Как песня, цокот каблуков!
Да, это ты! Я оживаю.
Я всё простить тебе готов.


 


 


МОЛОДА  Я

Молода я, хоть от роду
Лет немало мне.
Но жила все эти годы,
Как в бездонном сне.

Крови древней я и верной,
Знак мой – знак Огня.
Заколдованной царевной
Я ждала тебя.

Годы медленно листались,
Дни сучились в нить…
Очень многие пытались
Сердце разбудить.

Но ни мыслей, ни желаний –
Ничего не сметь!
Тяжек сон воспоминаний,
Чёрных, словно смерть.
 


Но совпали все приметы.
Ты сказал: «Живи!
Не моли, не жди, не сетуй!
Встань, прильни, люби!»
 
И от счастья пламенея
К своему стыду,
Я шепчу, совсем глупея:
– Милый, я иду!







               

СНЫ

Памяти  Т. К.

Зашуршит огонь в камине,
Снов нанизывая ложь.
И, связав вчера и ныне,
Тенью лёгкой на помине
Снова в сон ты мой войдёшь.

Колдовским прищуром сглаза,
Поворотом нервных плеч
Я опять, как тайной, связан,
Что хранить от всех обязан,
Но не в силах был сберечь.

Всё прощается в раздолье
Мира мёртвых амплитуд.
Пусть сменилась радость болью,
Пусть в висках уж перец с солью,
Всё равно мы вместе тут.



До отмеренного часа
Мы пробудем здесь вдвоём…
Жаль, что ночь должна кончаться
И пора мне возвращаться
В пробуждение своё.





               














* * *

Мы снова встретимся однажды
Случайно, глупо, беспричинно.
И задохнёшься ты от жажды
Желанья слиться воедино.

И, улыбаясь  от волненья
Вновь обретаемой утраты,
Ты пожалеешь на мгновенье,
Что это было всё когда-то…




               

ОКОНЧАНИЕ  СКАЗКИ

Сказку ты плела
Мне красивую.
Фея в ней жила –
Диво дивное…

Я тебе не муж.
Ты уклончиво
Говоришь, что уж
Всё закончено.

И застигнуто
Смотришь в зеркало,
Злостью выпукло
Исковеркана.

Сцены суть проста,
Нет в ней новости.
Заливают так
Всполох совести.

Извинения
Сыплю мысленно:
Здесь ничейный я,
Третий, лишний я!
 

Что ж, мне поделом!
Не пророчествуй!
Мне пора добром
В одиночество.

Жить потерянно,
Впредь не веруя,
Мне отмерено
Полной мерою.

Память лишь взревёт
Неизбывная:
Ты была моё
Диво  дивное!

Но волшебница
Вдруг опомнилась.
Жизнь всё вертится –
Сказка кончилась.


 
 

          ПЕСНЯ ТРУБАДУРА

Простите же наглость мне,
                Ваше Величество
Припасть и к губам, и к рукам!
Я вам обещаю такое количество
Несказанных ласк по ночам.
Я знаю, я вам некудышная пара,
И что не способен на лесть…
Что все, чем владею – перо и огарок
Свечи, чтобы вас превознесть.
Один вам напишет портреты с натуры,
Другой изваяет вас в рост.
А я лишь потомок простых трубадуров
И, в общем, не белая кость.
А жизнь беспросветная,
                о Ваша Светлость!
И как человек одинок в существе!
А счастье как неуловимая беглость,
Но вовсе не вечная твердь!
Любовь меня рвёт, раны все кровоточат.
За мною одни разве же только
                провинности…
Как хочется мне заглянуть в ваши очи,
О как я желаю всего лишь взаимности!
 


Но вы при дворе вся в балах и привычках,
Сегодня Ваш день, чтобы зреть вернисажи.
О, как я люблю Вас, без всяких кавычек
Готов оплатить это зрелище даже!
Пусть, будет все так, как решит
Ваша Милость –
Я знаю, вы чище, вы выше, добрее –
Нельзя полюбить? Примените же силу!
Велите казнить. И как можно скорее.


               



               


 

СЛОВО  О  СЛОВЕ

Было Слово, а потом,
Странные дела!
Собирали в гладкий ком
Чувств и мыслей ржавый лом,
Посеревшие от дней,
Словно камни от дождей,
Прежде яркие слова.

С поздней ночи до зари
В ожидание дня
Не молчи, ну, говори,
Тихо, про себя.

Хоть и клонишься ко сну,
Знаю, не уснёшь.
Так всегда я прихожу –
В час, когда не ждёшь.

С поздней ночи до зари
Я на улиц зов
Шёл, листал, как словари,
Тени чьих-то снов.
 


Но одна лишь мурова –
Жалок мой улов.
Редки новые слова
В залежах веков.

Вот и выродился слог –
Сер стал и дебел…
Я в отчаянье не мог
Не прийти к тебе.

Потому, что на заре
Скажешь ты, любя.
– Долги ночи в октябре
В ожиданье дня!





            


САРИТЭ

С. А.

Наконец-то выпрямлюсь.
От душевных страз
Расколдован искрами
Из раскосых глаз.

Засверкало красками,
Серость унесло.
Как с тобой мне ласково,
Сладко и тепло!

                Ночь скользит минутою
                В маленьком раю.
                В поцелуи кутаю
                Наготу твою.

           Нас несёт одна струя, –
           Не найду притворства я, –
           В нежности безумствуя,
           Глупостям потворствуя.


 


Смотришь черносливами –
Смерть для Логоса.
Медными отливами
Катишь волосы.

И стучит участливо,
Не без торжества:
Мы нахально счастливы,
Так, что просто страх!

А лишённым радости
Это невпопад.
Пусть зайдутся в зависти,
Если захотят.

          Нас кружит своя струя, –
          Удивлён проворству я, –
          Чтоб сплести, безумствуя,
          И нести, потворствуя.


 

 

* * *

Ю. Б.

Обронила раз при встрече,
Что от женщин ты отлична:
Даже кровь не человечья
И земной не идентична.

Это верно, это правда.
И тиха ты, и крамольна,
Ты всегда чему-то рада,
Вечно чем-то недовольна.

Словно создана для боли
Из тончайшего эфира,
Из свободы и неволи,
Для неведомого мира.

Как взволнованы всечасно
И нервозны эти плечи!
Видно, тем-то и прекрасны
Ненаписанные речи.

 





Оборву сомнений гроздья,
Слов не буду слушать дельных,
И в тебе признаю гостью
Из миров из параллельных.

Вся – спокойствие и страстность,
Вся – комок, и вся – безбрежность!
Как с тобой светло и ясно,
Неизведанная нежность!

На обиду – губы мелом,
Нет невнятней диалектов.
Ты – с летающих и, в целом,
С неопознанных объектов.


 

 

                * * *

Ю. Б.

Сжалась вся в комочек – и не тронь.
Больно, как ещё ни разу прежде!
Смахивает тонкая ладонь
Слёзы, словно дребезги надежды.

Бесятся лохмотья пустоты
В безднах без единого просвета.
Даже солнца огнетворный диск
Видишь ты погибшею планетой.

Но утри глаза и оглядись!
Ты у обелиска Идеала.
И иначе соткана вся жизнь:
Умер день, но новый ночь зачала.

Он тебя поутру озарит,
Сникшую, как порванные снасти,
И подарит капельку любви,
Искру заблудившегося счастья.

               

КАМЕНЬ ДОМИНО

Плющом ползущее «люблю»!
И освеклившиеся лица.
Я не поверил, думал, сплю,
А весь позор мне только снится.

Забыть, не помнить, всё простить,
В твоих набегах видеть шалость?
Из контрибуции любви
Мне роль шута лишь не досталась.

Пусть пёс затравленно завоет,
Мол, кость чужому не отдам!
Я ж заплачу большой ценою
По тем любовным векселям!

Как зачеркнуть, как отмести
Промозглой чувственности голод?
Как победителем войти
В с лица земли сметённый город?

Лежат руины, как на блюде!
Ни дать, ни взять, ни подарить!
Здесь победителей не судят,
Поскольку некому судить!
 





И не начать нам жизнь другую
На незнакомом берегу.
Ведь я безумьем не торгую
И от себя не убегу.

Смешно и страшно, пошло, грустно…
Мой сменщик пьёт моё вино!
А в чёрных душах пусто-пусто –
Ну точно камень домино!


 

 

ГРИМАСЫ

Л. А. Б.

Мрак выцветал, рассвет всё ближе.
Как затаённая печаль,
На сердце спящего Парижа
Лежала площадь Этуаль.

И город раздавал в гримасах,
С ограниченьями и без,
Одним – бездарность в Монпарнасе,
Другим – бессмертье в Пер-Лашез.

Ты ж снова просишься в объятия,
Мол, вспомнить прежнее изволь!
Какое жуткое занятье
Будить свихнувшую боль!

Твоей улыбке лицемерной
Что лязг, что звуки кастаньет…
Так ухмыляются химеры
Собора, что давно уж нет.


               
 








Перевоплощения  души





 






 


 

 


НЕ  ОСТАНАВЛИВАЙТЕ  ВСУЕ

Не выясняйте то, что ясно,
Чужим не кланяйтесь дарам.
И не глядите понапрасну
Вслед отстучавшим поездам.

Не разрывайте, что окрепло,
Не дайте злобе в душу влезть,
Не посыпайте память пеплом
Под упоительную лесть.

Друзей не проклинайте ложных,
Случайно смывших макияж:
Проклятье, брошенное в прошлом,
В грядущем выстрелит в тебя ж!

Не утопите жизнь в дизайне,
Не ждите, что вас призовут.
Дышите глубже и дерзайте,
Но не держитесь на плаву.



 



Не возводите в веру частность,
Порывам не найдя ответ, –
И осенят покой и ясность
Неотвратимо, как рассвет.

А напоследок говорю я,
Чего никак не обойти:
Не останавливайте всуе
Иные выбравших пути.


 

 


МОНОЛОГ  ПУЛИ

Уж есть полёт, а шума нет.
И труп пока что дышит,
Глушитель плотно так надет,
Что цель меня не слышит.

Не хмурьтесь! Смерть со мной нежна,
Год больше, годом меньше!
Как ваша ласка мне нужна!
Я женщина из женщин!

Уже написан этот миг,
И встреча не случайна,
Когда коснеющий язык
Проглотит с кровью тайну.

Я вам беззвучно так спою
Куплетик, но коронный.
Песнь лебединую свою,
И марш ваш похоронный.




Я шлёпну мягко так: привет!
Без ярости притворной.
Для тех, кому покоя нет,
Я лучше всех снотворных.

Стрелка назвать мне нет причин
Убийцей. Исполнитель,
Надёжный самый из мужчин
И мой руководитель.

В меня он вовсе не влюблён,
Но всё я забываю,
Когда меня ласкает он,
В обойму заряжая.

Жизнь коротка и так глупа,
А я любви не скрою,
Пусть говорят, что я слепа,
Пусть прослыла шальною.

Сказал бы только: милая!
И мне конец не страшен.
О, как его б любила я,
Головку потерявши!



О, сколько было бы огня,
Как в ожиданье кары:
Мужской характер у меня
Но женские всё ж чары.

Не любит! Сутенер! Боюсь!
И угождаю даже!
Любому шлюхой отдаюсь,
Как только он прикажет.

Сейчас рванусь я напролом.
Но что за чертовщина!
Интимно стиснута стволом,
Я становлюсь мужчиной.

Теперь любовь несёт вам боль,
Они, как сестры, дружат,
Но перепутанную роль
Сыграю я не хуже.

В хребте колючий холодок –
Проклятая беспечность!
Я в вас проделаю глазок,
Чтоб вы глядели в вечность.




Уже я слышу голоса,
Пронзительные, ибо
Вас держит страх за волоса,
Поднявшиеся дыбом.

Не пожалею мать-отца…
Что там такое? Это –
Кусочек маленький свинца
В ладони у эксперта.


 


 


ЛЕОНИД
4

Всем Родину любившим больше жизни

Я почти что говорить не в силах…
Кто захочет, тот меня поймёт,
Но стою в ущелье, в Фермопилах,
Заслонив единственный проход.

Знал сначала, буду я зарублен:
Совесть стоит только головы.
Щит мой сломан, меч давно зазубрен,
А друзья-спартанцы все мертвы.

Их потом вновь соберут всех вместе,
Чтоб отдать предвечной темноте.
Видят боги, я не обесчещен:
Царь в свой дом вернётся на щите.

Мне не выбрать этой доли лучше:
Я любил красивый свой народ,
Это мне соцветие созвучий
Посвящал неведомый рапсод,
 


Для меня плясала Эвридика,
Для меня Гефест ковал мечи…
Я их всех – от мала до велика –
Просто был обязан защитить!

Было так назначено мне извне.
Так и жил, чтобы собою быть.
Если это всё не стоит жизни,
То тогда чего же стоит жизнь?

Я ворвусь в грядущее далёко,
Как связавший временную нить…
Нелегко в прообразе пророка
В магию молчанья уходить…


 

 

КАМИКАДЗЕ

Всем обманутым посвящается

И я, и противник смертельно устали
Ждать встречи, как цели единой,
Ломать фюзеляжами
                купол хрустальный,
Над облачной ползать периной.

Как волки, мы тут,
                в поднебесном урочье.
И время транжирим небрежно.
Прогрызлися звёзды на бархате ночи
И смотрят на нас безмятежно.

Холодные эти покоя приметы
Пульсируют в вечной обиде
То фугами тени, то трелями света –
Такого с земли не увидеть!

А нынче ли мне до красот этих разве,
Волшебной картины виденья?
Я прежде был лётчик, теперь –
                камикадзе,
И гибели жду, как везенья.

      Я знаю, покажется, может, кому-то
Романтикой это прелестной:
Зонтов не раскроют мои парашюты –
В живых оставаться бесчестно!

Здесь каждый увидит лишь то, что захочет:
Наивность, безумие, глупость…
А смерть костылями своими грохочет
И требует свежего трупа.

И пусть в утешение шепчут мне пули:
«Ты национальный посредник!»
Что ж делать, бесстыдно меня обманули –
Быть первым почётней последних!

Как их ненавижу, промозглых насквозь,
Свою несмышлёную смелость!
Я должен уйти, чтоб им лучше жилось,
Жралось и гулялось, и пелось.

Мы трудно живём, умираем не легче,
Но все ж в самураи мы метим.
А им в наших спальнях любить б
наших женщин
Да спьяну глумиться над этим!

Мы лишние там, нас сюда посылают
С согласья Всевышнего Аса.
Дарёных троянских коней не смиряют,
И нет против подлости лассо.

Но если бы мне предложили награду
В оплату отыгранной роли,
Просил бы, чтоб те прощелыги и гады
Себе животы распороли.

Но думал об этом я поздно и мало,
Покорный судьбе, словно робот,
Костяшками пальцев играя штурвалом
Летучего этого гроба.

Свершилось! Все! В сердце
смертельно я ранен,
К последнему акту готовый.
Сверкая, два зла, и сцепившись
                в таране,
Покажутся вспышкой Сверхновой.

Вмиг враг мой роднею по крови
мне станет,
Мы рухнем пылающим пледом.
Обломки закружит бессмысленный та-нец
Задуманной кем-то победы!

 

ВСТРЕЧА

Как натужно порой наступает финал!
Я глазам своим жёлтым не верю,
Но меня ты учуял и точно признал,
Хоть давно потерял в себе зверя.
Не лесная тропа нас столкнула с тобой,
Где прописаны волчьи законы, –
Ты, как призрак, возник на дорожке, на той,
Что ведёт к вожделенным загонам.
Ты родился волком – хоть рычи, хоть хри-пи,
Ты был даже надеждою стаи…
Но сманили тебя. И на длинной цепи
По-собачьи ты только  не лаешь.
Непосильно богатый бесчестным трудом
Твой хозяин солидный мужчина.
Шкуру суки, вскормившей тебя молоком,
Он ковром постелил у камина.
Он ногами попрал твою бывшую мать,
Что там смерть? И к чему похороны?
Стало модно волков сторожами держать, –
Охранять от собратьев хоромы.
Но сегодня, приятель, ты ляжешь кость-ми,
И вернешься в величие майи.
В прежней жизни, должно быть,
                мы были людьми.
        Homo homini… Сам понимаешь…

                ФЛИБУСТЬЕР

Тетива горизонта крылатых
Не несёт белых стрел парусов.
Ожидать – хуже нет для пирата,
Если к встрече давно он готов.

Мы от рома давно уж опухли.
В ожидании драм мировых,
Пришвартованы к этой вот бухте
Кандалами прочнее стальных.

Целую вечность сушили мы порох
Вам, сутенеры, ханжи и менялы,
Чьими делами, заботой которых
Жизнь Побережья насквозь провоняла.

В потасовках распухшие длани
Потянулись к орлянке с судьбой,
Для кого-то последним он станет –
Долгожданный не начатый бой.

 

Мы удач у судьбы не канючим,
Не привили нам светских манер.
Знай, мечи абордажные крючья,
Да про страх позабудь, флибустьер!

Ало-солёной не жалко нам влаги,
Не осенит наши лица тревога.
Реют над нами чёрные флаги –
Траур по душам, погибшим для бога.

Вот повязка. На глаз и наискось.
Нацеплю её, в драке сойдясь…
В сундуках там слепящие искры
Золотого слепого дождя.

Их потом, очищая от скверны, –
Заиграет в бокалах струя –
Мы, любимая, спустим в таверне,
Где впервые я встретил тебя.

Я их поминал материнское лоно
И делал работу, как истинный профи.
А за резней из бочонков с дублонов
Зорко следил монархический
профиль…
 


Догорающий вечера остов
Убаюкает нашу печаль.
Ты – океан мой, я – твой полуостров!
Я гляжусь в твоих глаз литораль.

Я кричу: как чудовищно чудо!
Волшебством неизведанных сфер
Мы – потомки великого Гуда
С королевских бессрочных галер…

Кто ж там, в прицеле оптическом, стеком
Знак подаёт, чтобы клацнуть затвором?
Жалкие дети последнего века,
Наши потомки – убийцы и воры.


               

 

В  БИБЛИОТЕКЕ

Наглотавшись вволю всяких бредней
Разных наглецов и лицемеров,
Распахну я двери в мир соседний
С аккомпанементом рваных нервов.

В мире том Илья оставил мету,
Там Яга, старуха, зелье варит,
Там моя царевна триста лет уж
Спит в своём холодном будуаре.

Глупая напыщенная фея
С ней сыграла эту шутку злую.
Я мою бедняжку пожалею,
Отыщу, влюблюсь и поцелую.

Искупаюсь в чане молока я.
Стану и красивей, и смелее,
С Баюном мы вдосталь поболтаем,
Вдоволь посмеёмся над Кащеем…

 


Но нашепчет вечность-синева – и
Мне она до смерти надоела, –
Что чудес на свете не бывает.
Чудеса – несделанное дело.

Пусть. Она права. С ней трудно спорить.
Правда – в каждой мыслящей пылинке.
Восвояси уходить мне вскоре
По своей неведомой тропинке.

               



               

 


КУКУШКА

Эй, кукушка, расскажи,
Далека ль дорога?
Сколько ль мне осталось жить –
Мало или много?

Что ж, вещунья, ты в ответ,
Сразу замолчала?
Видно, мне осталось лет
Очень-очень мало.

Пусть сожгут мой смертный прах,
И развеют в небе.
Жил ли, не жил ли, и – ах! –
Словно б я и не был!
 
И оплаканный друзей
Честными слезами,
Я раскинусь средь полей
Яркими цветами.
 
               
                И в двадцатую весну
Юноша счастливый
Соберёт полей красу
В дар своей любимой.

Как букет хорош и мил
У груди прекрасной…
Что ж, я умер, как и жил,
Не совсем напрасно.












 
 

МОЙ  ТОСТ

Поистине лицемеры – они распутники!
(Коран. Сура 9, Изгнание, ст. 67)

Я за диалектику пью, погодя, – и
Всё ясно, и всё в ней известно…
Свой тост поднимаю за вас, негодяи!
Без вас чёрт поймёт, в чём же честность.

Пора снять с мозгов занавески и шоры,
С морали – замки и оковы!
Понять, вы нужны, проходимцы и воры!
Иначе порядочность – слово.

За этих несчастных пью: женщин- игру-шек,
Бедняжки так страшно скучают!
Ведь шлюх философия, мир потаскушек
Наличье любви подтверждает.

За этих, с подмостков глядящих в красав-цы,
Особенно выпить я рад бы.
За вас, разномастных лжецов и мерзав-цев,
Скорбящих под тяжестью правды!

 

За всех, кто ломали, давили, стреляли.
Не спали, чтоб что-то затеять!
За вас, кто пре- , про-  да и просто давали!
А жизнь оказалась мудрее!

Итак, пожеланья мои прозвучали.
Еще пару слов о невеждах.
За них! Вышеназванных чтоб узнавали
В обличьях любых и одеждах!





               

 


СОТВОРЕНИЕ  МИРА

Третий день был днем творенья Геи.
Новый мир лишь в замысле мерцал.
И ждала планета  Галатеей,
Лёгкого дыханья Творца.

Бог потом за миллиард парсеков,
Созерцая отблески светил,
Вздумал: не создать ли человека?
И решился, взял и сотворил.

Сколько лет я знал то бестолково,
Постулат древнейший весь изгрыз…
Да, в начале мира было Слово.
Но тогда у Слова был и смысл.


               
               

ЗЕРКАЛА

(Новая сказка о старом)

Эту сказку без трактовки
Я почти переписал.
Правят ложь, обман, уловки
Всей страной Кривых Зеркал.

Сам велел своим декретом:
Веселись и все дела!
Состраданье под запретом,
Нежность с горя умерла.

          Что не так? – Вот зеркала.
          В кривизне источник зла!

               Сколько массовых утопий
               Тот указ нагородил!
               Кто-то что-то где-то пропил –
               И в герои угодил.

       Свят! Толчет, как воду в ступе,
       Властьдержательная рать.
       Через собственные трупы
       Нелегко переступать!

         Зеркала все, зеркала!
         В них кривая завела.
             Совесть – только для парада,
             Ум давно тут не блистал.
             Гнётся ниже – дать награду,
             Крупный пост в Стране Зеркал!

         Певчих драли в пух и перья –
         Отражались в зеркалах
         Рож бесстыжих лицемерье,
         Волчья злоба, скотский страх.

Но к чему в том видеть зло?
Лжёт проклятое стекло!

Хоть терпеть нет больше мочи,
Озабочены иным:
Что случится этой ночью
С государством тем больным?

Приглашён астролог. Чтоб тот
Им на звёздах погадал,
Отчего буянит ропот
За витринами зеркал?

              Убедить, мол, как народ:
Амальгама гнусно врёт?

     А по толпам ходят толки:
     Стоят грош стекло и кровь.
     Бей! Не думай! Чтоб в осколки!
     Всё потом отстроим вновь!

Право ж, нет пути иного,
Кроме хрупкости зеркал!
Где ж тем взять ума большого,
Кто не строил, а ломал?

Ни двора хоть, ни кола –
Бей, однако, зеркала!

       Так пришла пора для акций – 
       Вызрел полностью абсцесс, –
       Для решительных реакций
       На общественный процесс.

              Кто злорадствовал, кто ахал,
              По асфальту кровь текла,
              Тех, кого сажали на кол
              Из разбитого стекла.

Чтоб по свету разнеслось,
Чем платить за всё пришлось.

              Вот какие были страсти,
              Вот какая ночь была.
              Славно бились против власти,
              Наломали ж зеркала.

         Никогда не станут новью
         Нравы сказочной поры.
         Перепившиеся кровью,
         К жертвам пламенно добры!

Да, такие вот дела
Отражали зеркала.

С зеркалами ж всё не просто.
Кто-то их оклеветал.
Ровно слишком в них всё, плоско
Для Страны Кривых Зеркал.

Пиджаков покажут створки,
Декольте прищура глаз,
     Но таится что в подкорке
     Не выносят напоказ.

Нет глупее ремесла
Бить за это зеркала!

 

              ИКАР

Икар сделал себе крылья из перьев, слепленных
воском. И решил лететь к Солнцу. Умные
сограждане предупреждали безумца, что человек
не птица и не может летать. Но Икар, вопреки
их заверениям, взлетел. А когда он подлетел к солн-цу,
то жар светила растопил воск, крылья рассыпа-лись и
Икар разбился о землю.
Легенды и мифы древней Греции

Я устал от этих лиц,
Как скопированных с Босха,
Что глядеть сюда сошлись,
Как я клею перья воском.
Каждый морщил умный лоб:
Мол, такое не годится!
Где, когда, кто слышал, чтоб
Человек летал, как птица?
Их суждения, как плеть,
Мудрость – просто в изобилье.
Я давно хотел взлететь –
Мне не раз ломали крылья.
Если просто, без затей
На мечте поставить точку,
То, умнее всех людей
Диоген, проживший в бочке.

Слушать их – к параличу!
И без грозного «бонзая»
Я вперед и вверх лечу,
Я винтом в лазурь вонзаюсь.
Здравствуй, Солнце! Не ярись!
Я внизу оставил ропот.
Первым я рванулся ввысь,
Первым я войду и в штопор.
Я не слушал греков ложь,
В ней ни слова без корсета.
Пусть я гибну, ну так что ж!
Я – дитя  огня и света.








      









   






  Программы судьбы






 





 


 

 


СЛОВО  О  СУДЬБЕ

Не верьте оправданьям,
Что связаны мы роком,
В Предсказанность деяний,
В Проставленность всех сроков!

Ведь в Предопределённом
Для малых и гигантов
Есть множество резонов
И сотни вариантов.

Их выбор не случаен,
В его основе Логос,
Который прозреваем
В Тезаурусе Рока.

Кровь б в виденье жестоком
Не спутать с киноварью!
Кого назвать пророком,
Кого же мерзкой тварью.



 

И логикой простою
Пометить каждый атом
Торговца добротою
И злобы мецената.

Как правила грамматик
Есть видимость уступок,
Что Бруно был фанатик,
А Галилей – отступник.

Не стоит удивляться:
На казни, принародно,
Местами поменяться
Они б смогли свободно.

Но цепь добра и бедствий
Куется воедино
Значением последствий,
Рождающих причину.

Расставлены лишь вехи,
Судьба в эскизе, то есть!
А средства и помехи
Им диктовала совесть.
 


И совершая дерзость
Самоубийства вроде,
Ищи закономерность –
Нет случая в природе!

Комедию иль драму
С поправкою твоей
Судьба сведёт в Программу.
И выдаст на Дисплей.







 


 

ВИВАЛЬДИ  ВЕСНОЙ  93-го

Спросила скрипка странная,
Пронзив беззвёздность ночи:
– Зачем весна желанная
Всё наступить не хочет?

Не греет солнце солодом
Зачем? Не понимаю…
Зачем слезливым холодом
Октябрь кропит по маю?

Пусть! Никуда не деться ей;
Мой тополь стал берилловым,
В серёжках весь, как девица,
На хоровод хватило бы.

В вой стуж ему не верится.
В цветения оброке
Весне, нагой изменщице,
Он – вызов. И упрёк ей.

               

 


ВСТАНЬ  И  ИДИ

Как ты себя не береги,
А отступать никак нельзя,
Когда ещё сильны враги,
Пока в опасности друзья.

Себя получше подготовь
Ходить по лезвию всегда,
Пока в сердцах живёт любовь,
Пока на свете есть вражда.

Пока не погребли в ночи
Твою беспомощную тень,
Вставай, и, стиснув страх, иди!
Чтоб наступил назавтра день.


 


 

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Опустилась мгла ночная
На замерзшие поля.
Во Вселенной проплывая,
Спит в сиянии Земля.

Ветер с Космосом поспоря,
Облака прогонит прочь.
И в сверкающем уборе
Околдованная ночь.

Вон блестит частица света!
То, низверженной с небес,
Молча, падает комета
На глухой притихший лес

Бриллиантовым узором
У истоков Млечных рек
Звёздный плач нестройным хором
С ней прощается. На …век.



 


Галактической утробе
Вышло крепко потрудиться,
Чтоб без глупости и злобы
Ночь такой смогла родиться.

Я шепну тебе украдкой,
Что открыть уж глазки лень.
Спи, родная, сладко-сладко…
Завтра снова будет день.









 

 

РЕЦЕПТ

Когда в тиши, дрожащей от прелюдий,
Ты просишь дать поэзии рецепт,
Мне предлагая бешенство иллюзий,
Я принимаю сделанный акцепт.

Итак, поэзию состряпать очень просто.
Собрать, оставив прочие дела
Её в миру разбросанное просо,
Питающее фениксов и лам.

Взять в тех краях, где никогда и не был,
Где ничего за так не отдают,
Сверхчистых боли, радости и гнева
В обмен на страх, довольство и уют.
И всё сварить в котле большого неба.

И в точке наивысшего кипенья
Значенье Слова оплодотворить,
Как Лермонтов, рельефностью мышле-нья,
Как Фет, неординарностью любви.


 

Ну вот, глядишь, готово что-то вроде.
Теперь сюда добавить хоть чуть-чуть
Неистовость Высоцкого Володи,
Есенина отчаянную грусть,

В которых сам Тартини аж застонет,
Которых Босх не смог б вообразить…
Смотри: вот во Вселенском Камертоне
Твой звук к другим протягивает нить.

Банально, словно истина в последней
Инстанции, где правит абсолют,
Родилось чудо. Пусть кому-то бредни,
Но люди с сердцем песню узнают.


 

 

* * *

Жизнь почувствуешь пустой –
Перед вечностью постой!

Жди. И ты услышишь вдруг
Отдалённый сердца стук.

И в раздавшейся тиши
Стон неслышимый души.

Среди сотен, среди тысяч
Должен это ты услышать.

И по высшему приказу
Ты найти её обязан.

В свете дня ли, в блеске звёзд
Осуши росинки слёз,

И не мудро, без затей
Возврати улыбку ей,

Ожила чтоб, расцвела,
Чтоб светилась и сияла.

Родом всё добро из зла.
Нет другого матерьяла.

               

БАНАЛЬНЫЙ  РЕКВИЕМ – 89

Памяти Олега Мажурина

Мне сегодня некого стыдиться,
Некогда заботиться о глянце –
Я пришёл сюда с собой судиться
И вернуть все взятые авансы.

Слишком слепо доверял судьбе,
Был беспечен. А она – хитра.
Вот и наломал я дров себе,
Хоть для погребального костра.

Мне открыть бы глупости лицей:
Не мудрец, не мастер, не любимый…
Я сегодня здесь в одном лице
Прокурор, свидетель, подсудимый.

К черту! Оправданьям не поверю!
Как и предсказаниям руки.
Мне не возместить мои потери,
Мне не оплатить мои долги!


 

Долог в сардонические мили
Бег людей, меня что окружали.
Все, кто мог купить меня, – купили,
Кто не мог, – те мною торговали.

Ну а что ж мне с тех торгов досталось
На валюту лжи и лицемерья?
Мелкая дождливая усталость,
Серое безветрие безверья.

Женщина чужая с панагией
На диване и окурков куча!
Господи прости и помоги ей
Отыскать кого-нибудь получше!

Мебель, «Ревилон», фарфор,
                «Фламинго»…
Дорого! Вот повод, веселимся!
Принесли, купили, взяли с рынка…
Не с того ль, к которому стремимся?

Вот и всё, что нажил, набивая
Шишки, выдрав щедрости ростки.
Да ещё свирепая и злая
Чернота космической тоски.

 

Горы сладких, круглых слов – черешен,
И не кровь в висках, а киноварь,
Будто я прижизненно безгрешен,
Словно генеральный секретарь.

Но ведь были те, кто и щадили,
Кто любили. И, вконец отчаясь,
Кто, не улыбаясь, уходили.
По-английски. Молча. Не прощаясь!

А теперь, как выскребли – всё чисто,
Крах не собирает никого!
Буйный алкоголь самоубийства
Бьёт под дых и «занавес!» орёт.

Всепрощеньем мерзость не обидишь,
Ничего нельзя перерешить!
Видно, вот он, мой последний финиш –
У обрыва в пропасти души…


 
 

СКАЗКА

Милая добрая фея
С брильянтами ласковых глаз!
Послушай же, фея,
Скорее, скорее
Вели, чтобы свет их погас!

Под окнами глаз твоих ходит
Ужасный уродливый гном.
Он очень начитан,
Он злобой пропитан,
В тебя безгранично влюблён.

Милая добрая фея,
Не надо его искушать!
Сквозь дым бриллиантов
Не видно гигантов,
Пигмеев тем более не увидать!

Милая добрая фея,
Он облик изменит и стать!
Ведь гном твой постылый
Волшебною силой
Владеет и принцем захочет предстать.

 

Милая добрая фея!
Страшилу злодея
Легко обмануть.
Орёл или решка –
В скорлупке орешка,
Листочек – твой парус,
Брильянт на стеклярус
Смени. И немедленно – в путь.

Милая добрая фея!
Беги же, сошёл он с ума!
Скорее, скорее,
Иначе, иначе
Брильянты проплачешь,
И ведьмою станешь сама.



 

 

ЭМИГРАНТСКАЯ  РУССКОЯЗЫЧНАЯ

Как облака бы быть свободным –
Простор, куда ни оглянись!
Зачем я им не брат, хоть сводный,
В семье, кочующей без виз?

Чтоб не испытывая боли
В воспоминания огне,
Быть эмигрантом поневоле
В своей растерзанной стране!

А нам об этом возвестили
В час проходимцев и глупцов
Воры имперские России
Со свалок в поисках венцов.

Нам до Тебя не докричаться
Из триэсерской старины.
Отчизна! Жёлтому мерзавцу
Мы в жертву здесь принесены.



 


И вот чужой до неприличья
Мой бывший брат в большой родне,
«Привет, земляк русскоязычный!» –
В насмешку вслед бросает мне.

Как я хочу к Тебе вернуться,
Припасть униженным лицом!
Но к мертвецам – не дотянуться,
И не пробиться со стихом.

В такт демократии сурдинке,
Они кивают головой.
На этом новом русском рынке
Торгуют мною и Тобой.




 


 

ПАМЯТИ  СЕРГЕЯ  АЛЕКСАНДРОВИЧА
ЕСЕНИНА

Я не помню, как, когда, но где-то
Мне попался тот «персидский томик».
Сердце обнажённое поэта
Вдруг забилось на чужой ладони.

Под окном редакции газеты,
Где в Баку уже верстали сводку,
Шляпу наклонивши к Парапету ,
Он просил у Чагина на водку:

– Что уж там до спора!
Жизнь моя – беглянка –
Пронеслась, как скорый
Мимо полустанка.
 
И любовь в апреле…
Только не припомню:
В песне ли, в постели
Излилась ты томно.
Бросил я тебя ли,
Бросила ль меня ты?
Лишь осталась песня,
Словно запах мяты.

Захирели мысли
И, вконец отчаясь,
Видно, разошлись мы,
Так и не встречаясь…

По утрам его терзала боль
Жуткая, как верная примета!
– Граждане, кому не жалко сколь,
На пропитье русскому поэту!

И тогда спускался Чагин вниз,
Причитая прямо от порога:
– Деньги вот! Серёжа, поднимись
Не позорься только, ради Бога!

И опять Есенин на коне!
Будет петь и пить, назад ни шагу!
Едет он в деревню Шаганэ ,
Чтобы написать стихи про Шагу.

               


* * *

Насквозь цитируя Ахматову,
Не понимая, что к чему,
Ты мужу своему рогатому
Твердишь: люблю, люблю, люблю!

Всё для тебя одни условности,
Слова, как стая воронья.
Нет смерти гаже бездуховности,
Нет грязи мерзостней вранья!

Но тьма и сумерки – не тождество,
Тут мы не попадём впросак.
Какое всё же ты ничтожество!
Какой он всё-таки дурак!


 
 


* * *

Какой же верности ты жаждешь?
А ведь пора бы понимать,
Кто изменил себе однажды,
И дальше будет изменять.

Как подаяние по средам
Твоё умение прощать.
Тот, кто себя однажды предал
Не сможет уж не предавать.

Причём тут срок? Какие даты?
Твоих прощений одолженья?
Всё началось давно когда-то,
Сегодня – только продолженье.


 

 

ПРОКЛЯТЫЕ  ВОПРОСЫ
ДЛЯ  РУССКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

В года, давно забытые до слёз,
Интеллигент наш, сытно отобедав,
Любил попрепарировать вопрос:
Кто виноват в российских наших бедах?

С котлет картофельных непротивленья злу
Являлась удручающая смелость.
И вот душил интеллигента блуд
Другим «больным» вопросом –
что же делать?

Спустя столетие, нашли, кто виноват.
Они уж о пощаде не просили –
Кто в 45-ом принимал парад,
Кто атом дал безлапотной России…

Но мы язык чесать умеем, можем пить,
До гибельной, до самой крайней точки.
Уж нет страны, где б можно было жить,
Мы опустились до последней строчки.
 

Где выход, тщетны поиски, всё зря!
С рукой протянутой не стоит жаждать чу-да:
Истории намылена петля,
Уже давно заждался сук Иуду.

И нам теперь нечасто снятся сны –
О проданном былом величье разве ж…
На пустошах разграбленной страны
Есть место только для церквей и клад-бищ.

Из бытия опять вопрос возник.
Стоит! Его не сдвинуть ни в какую!
Есть мысли, заводящие в тупик,
Есть думы, приводящие в пивную.

Ну, пей же, пей заморский самогон –
Лекарство лучшее от подлости и фаль-ши!
А в голове гремит, как божий гром:
Ну, сукины сыны, а что же дальше?


               




* * *

Немытой стала  вновь Россия,
Страна воров, страна господ!
Тобою правят «голубые»
И давят спившийся народ.
Какие там хребты Кавказа!
Глазами телепоказух
Заокеанскую заразу
В российский превращают дух.


 

 


ВСЁ  МОГЛО  БЫ БЫТЬ  НЕ  ТАК

Все могло бы быть не так,
Все могло бы быть иначе,
Если б наш Иван-дурак
Братьям-умникам дал сдачи.

Всё ж не царь ведь! А пока
Не садился б не по чину.
И не шпорил бы бока
Друга серого волчины.

Стало б ясно: сказки лгут,
Лешаки в лесах не воют,
И на кой тут ляд сосуд
С влагой мёртвой и живою!

Что искать невесту аж
В тридевятом государстве?
И одна сплошная блажь –
Молодильное лекарство!



 


Отменен поход на вы, –
Нет провидческого гласа, –
И не рубят головы,
Чтоб над мёртвым изгаляться.

Если б думал так дурак,
Если снял бы с бельм повязку…
Впрочем, было б всё не так,
Значит, не было б и сказки.


 

 


МОЛИТВА

К Тебе я, Боже, припадаю,
Молю понять мне помоги:
Зачем нужны бандиты раю,
А власти – лишь Твои враги?
Они от прихотей устали,
Не в радость это житиё.
Но все же лживыми устами
Поют про царствие Твоё.
И как же их смиренны речи,
Любовью дышит каждый стих…
О Боже, как же ты доверчив,
За правду принимая их!
Кровоточат Христовы раны.
Неужто ж Сына кровь – вино?
Воры Ему воздвигли храмы,
Их жертв на паперти полно.
Наш мир в какой своей причуде
Иль в назиданье Ты создал?
Христопродавцы и иуды,
Лоб осеняя, правят бал.
 


Кругом рабы, одни холопы –
В том воля, Господи, Твоя?
Что люди – рвутся даже стропы
При виде мира бытия.
Твои заветы – на отмену,
Твоих апостолов – в пажи!
Что им загробная гиена?
Ты их при жизни накажи!
За кровь невинных, горя стоны,
Что человек живёт, как тля.
Или с космического трона
Безвидной стала вновь Земля?



               



               

                ЭПИГРАММА
                неограниченному кругу лиц



Я усвоил ваш урок.
Что там Фарес, Текел, Мене!1
Ваше сердце – кошелек,
Что всегда открыт для денег.





               






      __________________________
        1 Мене, Текел, Фарес (иврит) – исчислен, взвешен, разделен – огненные слова, появившиеся на стене, где пировал царь Вальтасар, означавшие, что Бог  видит все  его постыдные деяния и вскоре нашлет наказание.

СОДЕРЖАНИЕ

Вместо проло-га…………………………. 4
Неназначенные встречи ................. 6
…Я пришёл к тебе сказать…………… 8
Моя цунами……………………......... 10
Свидание…………………………….. 12
Бред…………………………………... 14
Т.Н…………………………………….. 17
Эндшпиль……………………………. 19
От любви до  ненависти только десять слов…………………………..
21
«В вихрях яркого све-та»………….. 24
Ожидание………………………........ 25
Молода я…………………………… 27
Сны…………………………………… 28
«Мы снова встретимся однаж-ды». 31
Окончание сказки…………………… 32
Песня трубадура……………………. 34
Слово о слове………………………. 36
Сари-тэ………………………………... 38
«Обронила раз при встрече»…….. 40
«Сжалась вся в комочек»…………. 42
Домино……………………………….. 43
Грима-сы……………………………… 45
Перевоплощения души………………    46
Не останавливайте всуе………...... 48
Монолог пули……………………….. 50
Лео-нид………………………………... 54
Камикадзе……………………………. 56
Встреча………………………………… 59
Флибустьер………………………........ 60
В библиоте-ке………………………..... 63
Кукушка………………………………… 65
Мой тост……………………………….. 67
Сотворение мира…………………….. 69
Зеркала………………………………… 70
Икар…………………………………….. 74
Программы судьбы ………………….. 76
Слово о судьбе……………………….. 78
Вивальди весной 93-го……………… 81
Встань и иди…………………………... 82
Колыбельная………………………….. 83
Рецепт………………………………….. 85
«Жизнь почувствуешь пустой»…….. 87
Банальный реквием-89……………… 88
Сказка………………………………….. 91
Эмигрантская русскоязычная……… 93
Памяти Сергея Александровича Есенина…………………………………
95
«Насквозь цитируя Ахмато-ву»…….. 97
«Какой же верности ты жаж-дешь?»... 98
Проклятые вопросы для русской интеллиген-ции………………………..         
99
«Ты вновь немытая Россия»………. 101
Всё могло быть не так………………. 102
Молитва……………………………….. 104
Эпиграмма……………………………..  106
      
         
 

Литературно-художественное издание



Леонид  Иванович  Бессарабов


ТРЕЩИНЫ ТАЙН
Книга стихов и песен смутного времени


В авторской редакции

Технический редактор Л.Л. Чиркова
Корректор Т. М. Ножкина
Оформление О.Н. Макарова
Оригинал-макет, дизайн С.А. Чирков
Художник Б. В. Глубоков

–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Подписано в печать 02.08. 2013. Формат 60х90 1/32
Бумага офсетная №1. Гарнитура Arial.
Усл. печ. л.3. Тираж 100.
––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Информационно-издательский комплекс «Вестник»
410010, Россия, г. Саратов, ул. Геофизическая, 31/45

Отпечатано в типографии «Саратовский источник»
410086, г. Саратов, ул. Степная, 46
–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
 
 
 
 
ЛЕОНИД  БЕССАРАБОВ







ТРЕЩИНЫ   ТАЙН

Книга стихов и песен смутного
времени



                Художник Борис Глубоков









Саратов
Информационно-издательский комплекс «Вестник»
2013
 

УДК 882-1+929
ББК 84 (2Рос=Рус)6-5
Б 53


ISBN 978-5-9999-1819-2


Л.И. Бессарабов
Б 53 Трещины Тайн /Книга стихов и песен смутного
времени /. – Саратов: ИИК «Вестник», 2013. – 100 с.

Все права принадлежат автору. Цитирование, воспроизведение любой части сборника или иное использование текстов должно быть согласовано с автором. Телефон автора в Саратове +79093415678







ISBN 978-5-9999-1819-2

УДК 882-1+929
ББК 84 (2Рос=Рус)6-5
© Л.И. Бессарабов, автор, 2013,
© ИИК «Вестник», 2013.

 

Вместо пролога

                Т.  Н.
Жизнь намного короче, чем это
многим кажется. И смысл её только
в двух вещах – в любви и в творчестве.
А сочетание их – единственный способ
сказать, что ты когда-то жил.

Любовь, как дар, но чрезвычайный,
И жизни смысл и существо,
Всегда была покрыта тайной
И порождала мастерство.
Её стремились в высшей мере,
В стихах и музыке излить.
В своём неистовстве Гварнери
Заставил скрипку говорить.
Но в старых тайнах много трещин…
Скрипичный мастер-диссидент
Счертил с любимейшей из женщин
Свой несравненный инструмент.
Виола нам поёт поныне.
В лазурно – солнечной стране,
Где режут струны, Паганини
Сыграл и на одной струне.


 


Играл, терзаемый любовью, –
За что и в смерти был гоним, –
Плевал чахоточною кровью
В лицо мучителям своим…
Я обнимаю стан твой гибкий
С крещендо первыми зари,
С тобой, моя живая скрипка,
Мы песню песней сотворим.
Как нас крутило жизни ралли,
Но в иcкореженной судьбе
Мы все ж любили и сгорали,
Оставив строчки по себе.
 









Неназначенные встречи





 







 


 

 

Я  ПРИШЁЛ  ТЕБЕ  СКАЗАТЬ

Вела к тебе не авеню
Под звездной утончённостью.
Я шёл к тебе сказать «люблю»
По предопределённости.

А чтоб слова легко лились
И заискрились песнею,
Их изначальный, вечный смысл
Очистил я от плесени.

И я пришёл тебе сказать
Назло расхожим версиям:
Твоя открытость, как азарт, –
Простой эскиз бессмертия,

Что осиянную мою,
Мою обетованную
В экстазе я боготворю
Тебя, судьбой мне данную!

И я пришёл на взлёте сил,
Помеченных удачею, – 
Что без тебя не совершил, –
С тобой мне предназначено.
 


Пойдём? Пусть хляби бытия
Разверзывает безднами.
И пусть кому-то речь моя
Покажется помпезною.

Жаль! В их убогих словарях
Нет слова «ожидание»…
Пусть осуждают, раз хотят, –
Не обращай внимания.

Мне неуютно в их раю,
Я изгнан жизнью серою,
За то, что громко говорю,
Дышу, люблю и верую.


 




 

МОЯ  ЦУНАМИ

Положи меня, как печать, на сердце
твоё, как перстень, на руку твою:
ибо крепка, как смерть, любовь.

Книга Песни песней Соломона

Ты вошла, моя цунами,
В мир мой тусклый, без желаний,
С кровоточащими снами
Неназначенных свиданий,

Упорядоченной лавой
Непредсказанных событий.
Вся как сладкая отрава –
Слаще чем, тем ядовитей.

Мне твой смех зеленоглазый –
Катастрофа в десять баллов,
Разметавшаяся разом
В стенах падающих залов.

Я губами губ касаюсь –
Каждый нерв поёт и плачет.
Как я жил, не понимаю
Без терзающей удачи!
 


Наше странное знакомство,
Как редчайшей книги главы.
Кроме лжи и вероломства,
В ней на всё имеешь право.

В нашей встрече неслучайной
От невзрачности лекарство.
Раскрывайся, словно, тайна,
Приходи, бери и властвуй!









 

 


СВИДАНИЕ

Т. К., которую буду
помнить всегда

Как было пусто! Ну так что ж –
Я жаждал дива.
Я знал и верил: ты придёшь – 
Ты приходила.

Мне так хотелось в кабалу
Твоих объятий!
А у кровати, на полу,
Лежало платье.

Прильнуть и сразу ощутить
Всей кровью, кожей:
Порвать  связавшую нас нить
Никто не сможет.

И я сжимал, как в грабеже,
Плеча лекала.
А ночь, намаявшись, уже
В рассвет стекала.

 
            Не передать – в любых словах
Всегда сутулость, –
Как я боялся целовать,
Чтоб не проснулась,

Не разбудить и тишиной,
Глухой и вязкой…
Всё было так давным-давно,
Как в старой сказке…

Но вновь пью терпкое вино –
Свиданья признак:
Сегодня гостью жду в свой дом – 
Твой добрый призрак.

Я к этой встрече уж готов
Без теней чёрных.
Тебе в подарок – ворох слов
Неизречённых.

Ко мне ты склонишься опять,
Родной и томной,
Чтоб, как молитву прошептать:
— Живи и помни!


   

БРЕД

Телефонный звонок
Из глубокого сна,
Будто мясо крючок,
Выдирает меня
 
В мир, где солнечный диск
Вполнакала горит,
Пульс Вселенной то тих,
То, как в пляске, стучит.

У галактики криз
Всех энергосистем.
Звёзды сыплются вниз,
Потрясённые тем.

Мысли цепкий репей:
Я почти что здоров,
Ведь больному страшней
Слышать скрежет миров,

Знать всегда, что ты есть
Где-то рядышком тут.
Это тяжко, как крест,
На котором распнут.
 

Твои всплески, мой мим,
Мне уже не нужны,
Словно верность с другим
Переспавшей жены.

И признанья того,
Что душой ты слаба.
Это, право, всего
Лишь пустые слова.

В них, что «против», что «за» – 
Всё по коже мороз.
Горек мне твой эрзац
Стеариновых слез,

И с полсотни в сезон
Театральнейших тем.
Снова броситься б в сон,
Даже в жуткий совсем!

Опустись пелена!
Защищать не хочу
Аллергию ума
Аллегорией чувств!


И свербит, как гобой,
Разошлась колея.
Я остался собой,
Ну, зачем тебе я?!

Ты свихнулся, звонок,
Замолчи, замолчи!
Как все в мире старо…
Мы себе палачи.


 

 


Т. Н.

Люблю! Любви крутое месиво
Пушинкой не стряхнуть с плеча.
Так не суди же опрометчиво,
И не отвергни сгоряча.
Да, через жизни, страны, смерти я
Вновь шёл и шёл к тебе одной.
Ты в очень многие столетия
Была мне любящей женой.
А ныне встретились мы снова.
Но, пламя в искру ограня,
Ты смотришь строго и сурово,
И ты не узнаёшь меня!
Мы оказались в мире штаммов,
А если коротко и в суть –
Здесь лихо действуют программы
По изнасилованью судьб.
И память тут давно распята,
И счёт потерям не измеришь.
Закономерная расплата…
Ты смотришь, веришь и не веришь!




Готов рыдать, смеяться, каяться…
Да что я глупости порю!
Итог всё тот же получается:
Бесстыдно я тебя люблю!
Как камень в дорогой оправе
Переливаешься огнями,
Все, как  в древнейшем римском праве,
Мы, сильные, решили сами.
               








               

ЭНДШПИЛЬ

Всё сказано! Притом
И сделано уже.
И пройден Рубикон
Предельных рубежей.
 
И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

И не понятно лишь,
Чего же ты ждала?
Потеряно сидишь
У краешка стола.

И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Застывшая мольба:
Пойми и помоги!
И вертится едва,
Что мы почти враги.
 
               
                И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Чтоб в эндшпиле ничьей
Ты вновь была права,
Из глупости речей
Плету я кружева.

И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Что день несёт двоим?
Как ужас он глазаст…
Давай уж помолчим,
Раз нечего сказать.




 

 
 
Вот перед вами два портрета – вот и вот!
На этих двух портретах лица братьев.
В. Шекспир
      ОТ ЛЮБВИ ДО НЕНАВИСТИ ТОЛЬКО
                ДЕСЯТЬ СЛОВ…
                Г. К.

                1
В счастливый день, в счастливый час
Кружимся мы смеясь,
Поет гобой для нас с тобой
И мир чарует глаз…
        О. Уайльд «Баллада Редингской тюрьмы»
Брови ты крыло
Гнешь, беспечная!
Что произошло?
Чудо вечное.
Речи сыплешь лишь
Просто грудами,
На меня глядишь
Изумрудами.
Я  пью допьяна,
Как в последний раз,
Зелена вина
Твоих чистых глаз.
И, испивши,  смолк.
Слушать вечно рад
Как шуршит твой шёлк
Нежных сладких клятв.
И сквозь счастье стон:
Без тебя, поверь,
Хоть из жизни вон!
И захлопнуть дверь!               

                2

               
Что ж, люди правы: их дела,
Как мысли их черны.
Ни вечный Бог, ни Божий сын
Их видеть не должны.
                О. Уайльд «Баллада Редингской тюрьмы»

Брови ты крыло
Зря коверкаешь!
Что ушло – ушло,
Что поделаешь!

Речи  сыплешь лишь
Просто грудами,
На меня глядишь
Изумрудами.

Выпью допьяна,
Я в последний раз
Зелена вина
Твоих лживых глаз.

Голос сердца смолк…
Ну, на кой мне ляд
Этот гладкий шёлк
Твоих ложных клятв?

Неумолчный звон…
За собой, поверь,
Как из жизни вон,
Я захлопну дверь!      
   




 













В  ВИХРЯХ  ЯРКОГО  СВЕТА

В вихрях яркого света
Ты всегда появлялась.
Или, может, всё это
Мне хотелось, казалось?
Взор бесстрастный налево,
Взгляд направо – разящий.
Ты была королевой,
Править очень уставшей.
От неё всё живое
Приходило в смятенье,
Даже Мёртвое море
Ей лизало колени.
Я влюблен был навылет,
Я пропал под завязку,
Я завидовал пыли
На туфлях моей сказки.
Но моя королева –
Все напрасны потуги –
На меня не глядела –
Ей нужны только слуги.

               

ОЖИДАНИЕ

Нет оснований для раздора,
Всё погребёт девятый вал.
Я жду тебя, как приговора,
Который вынес трибунал.

Я жду тебя, часы спешат,
Я взбешен, зол, какие оды!
Я стрелки двигаю назад,
А ты всё так и ты не приходишь!

Я жду уже тысячелетье,
Как заарканенная дичь!
Как абсолютного бессмертья,
Которого нельзя достичь!

Я прокляну твоё жеманство
И глаз холодное стекло!
Я весь, как мёртвое пространство,
В котором время истекло.

Нет слов, которыми унижу
И раны все я растравлю!
О, как себя я ненавижу
За то, что так тебя люблю!
 


Там – задыхающийся шёпот
Пальбой – в промозглой тишине!
А слева гулко рвётся молот,
Что это снова не ко мне.

Но вот – ступеньки я считаю, –
Как песня, цокот каблуков!
Да, это ты! Я оживаю.
Я всё простить тебе готов.


 


 


МОЛОДА  Я

Молода я, хоть от роду
Лет немало мне.
Но жила все эти годы,
Как в бездонном сне.

Крови древней я и верной,
Знак мой – знак Огня.
Заколдованной царевной
Я ждала тебя.

Годы медленно листались,
Дни сучились в нить…
Очень многие пытались
Сердце разбудить.

Но ни мыслей, ни желаний –
Ничего не сметь!
Тяжек сон воспоминаний,
Чёрных, словно смерть.
 


Но совпали все приметы.
Ты сказал: «Живи!
Не моли, не жди, не сетуй!
Встань, прильни, люби!»
 
И от счастья пламенея
К своему стыду,
Я шепчу, совсем глупея:
– Милый, я иду!







               

СНЫ

Памяти  Т. К.

Зашуршит огонь в камине,
Снов нанизывая ложь.
И, связав вчера и ныне,
Тенью лёгкой на помине
Снова в сон ты мой войдёшь.

Колдовским прищуром сглаза,
Поворотом нервных плеч
Я опять, как тайной, связан,
Что хранить от всех обязан,
Но не в силах был сберечь.

Всё прощается в раздолье
Мира мёртвых амплитуд.
Пусть сменилась радость болью,
Пусть в висках уж перец с солью,
Всё равно мы вместе тут.



До отмеренного часа
Мы пробудем здесь вдвоём…
Жаль, что ночь должна кончаться
И пора мне возвращаться
В пробуждение своё.





               














* * *

Мы снова встретимся однажды
Случайно, глупо, беспричинно.
И задохнёшься ты от жажды
Желанья слиться воедино.

И, улыбаясь  от волненья
Вновь обретаемой утраты,
Ты пожалеешь на мгновенье,
Что это было всё когда-то…




               

ОКОНЧАНИЕ  СКАЗКИ

Сказку ты плела
Мне красивую.
Фея в ней жила –
Диво дивное…

Я тебе не муж.
Ты уклончиво
Говоришь, что уж
Всё закончено.

И застигнуто
Смотришь в зеркало,
Злостью выпукло
Исковеркана.

Сцены суть проста,
Нет в ней новости.
Заливают так
Всполох совести.

Извинения
Сыплю мысленно:
Здесь ничейный я,
Третий, лишний я!
 

Что ж, мне поделом!
Не пророчествуй!
Мне пора добром
В одиночество.

Жить потерянно,
Впредь не веруя,
Мне отмерено
Полной мерою.

Память лишь взревёт
Неизбывная:
Ты была моё
Диво  дивное!

Но волшебница
Вдруг опомнилась.
Жизнь всё вертится –
Сказка кончилась.


 
 

          ПЕСНЯ ТРУБАДУРА

Простите же наглость мне,
                Ваше Величество
Припасть и к губам, и к рукам!
Я вам обещаю такое количество
Несказанных ласк по ночам.
Я знаю, я вам некудышная пара,
И что не способен на лесть…
Что все, чем владею – перо и огарок
Свечи, чтобы вас превознесть.
Один вам напишет портреты с натуры,
Другой изваяет вас в рост.
А я лишь потомок простых трубадуров
И, в общем, не белая кость.
А жизнь беспросветная,
                о Ваша Светлость!
И как человек одинок в существе!
А счастье как неуловимая беглость,
Но вовсе не вечная твердь!
Любовь меня рвёт, раны все кровоточат.
За мною одни разве же только
                провинности…
Как хочется мне заглянуть в ваши очи,
О как я желаю всего лишь взаимности!
 


Но вы при дворе вся в балах и привычках,
Сегодня Ваш день, чтобы зреть вернисажи.
О, как я люблю Вас, без всяких кавычек
Готов оплатить это зрелище даже!
Пусть, будет все так, как решит
Ваша Милость –
Я знаю, вы чище, вы выше, добрее –
Нельзя полюбить? Примените же силу!
Велите казнить. И как можно скорее.


               



               


 

СЛОВО  О  СЛОВЕ

Было Слово, а потом,
Странные дела!
Собирали в гладкий ком
Чувств и мыслей ржавый лом,
Посеревшие от дней,
Словно камни от дождей,
Прежде яркие слова.

С поздней ночи до зари
В ожидание дня
Не молчи, ну, говори,
Тихо, про себя.

Хоть и клонишься ко сну,
Знаю, не уснёшь.
Так всегда я прихожу –
В час, когда не ждёшь.

С поздней ночи до зари
Я на улиц зов
Шёл, листал, как словари,
Тени чьих-то снов.
 


Но одна лишь мурова –
Жалок мой улов.
Редки новые слова
В залежах веков.

Вот и выродился слог –
Сер стал и дебел…
Я в отчаянье не мог
Не прийти к тебе.

Потому, что на заре
Скажешь ты, любя.
– Долги ночи в октябре
В ожиданье дня!





            


САРИТЭ

С. А.

Наконец-то выпрямлюсь.
От душевных страз
Расколдован искрами
Из раскосых глаз.

Засверкало красками,
Серость унесло.
Как с тобой мне ласково,
Сладко и тепло!

                Ночь скользит минутою
                В маленьком раю.
                В поцелуи кутаю
                Наготу твою.

           Нас несёт одна струя, –
           Не найду притворства я, –
           В нежности безумствуя,
           Глупостям потворствуя.


 


Смотришь черносливами –
Смерть для Логоса.
Медными отливами
Катишь волосы.

И стучит участливо,
Не без торжества:
Мы нахально счастливы,
Так, что просто страх!

А лишённым радости
Это невпопад.
Пусть зайдутся в зависти,
Если захотят.

          Нас кружит своя струя, –
          Удивлён проворству я, –
          Чтоб сплести, безумствуя,
          И нести, потворствуя.


 

 

* * *

Ю. Б.

Обронила раз при встрече,
Что от женщин ты отлична:
Даже кровь не человечья
И земной не идентична.

Это верно, это правда.
И тиха ты, и крамольна,
Ты всегда чему-то рада,
Вечно чем-то недовольна.

Словно создана для боли
Из тончайшего эфира,
Из свободы и неволи,
Для неведомого мира.

Как взволнованы всечасно
И нервозны эти плечи!
Видно, тем-то и прекрасны
Ненаписанные речи.

 





Оборву сомнений гроздья,
Слов не буду слушать дельных,
И в тебе признаю гостью
Из миров из параллельных.

Вся – спокойствие и страстность,
Вся – комок, и вся – безбрежность!
Как с тобой светло и ясно,
Неизведанная нежность!

На обиду – губы мелом,
Нет невнятней диалектов.
Ты – с летающих и, в целом,
С неопознанных объектов.


 

 

                * * *

Ю. Б.

Сжалась вся в комочек – и не тронь.
Больно, как ещё ни разу прежде!
Смахивает тонкая ладонь
Слёзы, словно дребезги надежды.

Бесятся лохмотья пустоты
В безднах без единого просвета.
Даже солнца огнетворный диск
Видишь ты погибшею планетой.

Но утри глаза и оглядись!
Ты у обелиска Идеала.
И иначе соткана вся жизнь:
Умер день, но новый ночь зачала.

Он тебя поутру озарит,
Сникшую, как порванные снасти,
И подарит капельку любви,
Искру заблудившегося счастья.

               

КАМЕНЬ ДОМИНО

Плющом ползущее «люблю»!
И освеклившиеся лица.
Я не поверил, думал, сплю,
А весь позор мне только снится.

Забыть, не помнить, всё простить,
В твоих набегах видеть шалость?
Из контрибуции любви
Мне роль шута лишь не досталась.

Пусть пёс затравленно завоет,
Мол, кость чужому не отдам!
Я ж заплачу большой ценою
По тем любовным векселям!

Как зачеркнуть, как отмести
Промозглой чувственности голод?
Как победителем войти
В с лица земли сметённый город?

Лежат руины, как на блюде!
Ни дать, ни взять, ни подарить!
Здесь победителей не судят,
Поскольку некому судить!
 





И не начать нам жизнь другую
На незнакомом берегу.
Ведь я безумьем не торгую
И от себя не убегу.

Смешно и страшно, пошло, грустно…
Мой сменщик пьёт моё вино!
А в чёрных душах пусто-пусто –
Ну точно камень домино!


 

 

ГРИМАСЫ

Л. А. Б.

Мрак выцветал, рассвет всё ближе.
Как затаённая печаль,
На сердце спящего Парижа
Лежала площадь Этуаль.

И город раздавал в гримасах,
С ограниченьями и без,
Одним – бездарность в Монпарнасе,
Другим – бессмертье в Пер-Лашез.

Ты ж снова просишься в объятия,
Мол, вспомнить прежнее изволь!
Какое жуткое занятье
Будить свихнувшую боль!

Твоей улыбке лицемерной
Что лязг, что звуки кастаньет…
Так ухмыляются химеры
Собора, что давно уж нет.


               
 








Перевоплощения  души





 






 


 

 


НЕ  ОСТАНАВЛИВАЙТЕ  ВСУЕ

Не выясняйте то, что ясно,
Чужим не кланяйтесь дарам.
И не глядите понапрасну
Вслед отстучавшим поездам.

Не разрывайте, что окрепло,
Не дайте злобе в душу влезть,
Не посыпайте память пеплом
Под упоительную лесть.

Друзей не проклинайте ложных,
Случайно смывших макияж:
Проклятье, брошенное в прошлом,
В грядущем выстрелит в тебя ж!

Не утопите жизнь в дизайне,
Не ждите, что вас призовут.
Дышите глубже и дерзайте,
Но не держитесь на плаву.



 



Не возводите в веру частность,
Порывам не найдя ответ, –
И осенят покой и ясность
Неотвратимо, как рассвет.

А напоследок говорю я,
Чего никак не обойти:
Не останавливайте всуе
Иные выбравших пути.


 

 


МОНОЛОГ  ПУЛИ

Уж есть полёт, а шума нет.
И труп пока что дышит,
Глушитель плотно так надет,
Что цель меня не слышит.

Не хмурьтесь! Смерть со мной нежна,
Год больше, годом меньше!
Как ваша ласка мне нужна!
Я женщина из женщин!

Уже написан этот миг,
И встреча не случайна,
Когда коснеющий язык
Проглотит с кровью тайну.

Я вам беззвучно так спою
Куплетик, но коронный.
Песнь лебединую свою,
И марш ваш похоронный.




Я шлёпну мягко так: привет!
Без ярости притворной.
Для тех, кому покоя нет,
Я лучше всех снотворных.

Стрелка назвать мне нет причин
Убийцей. Исполнитель,
Надёжный самый из мужчин
И мой руководитель.

В меня он вовсе не влюблён,
Но всё я забываю,
Когда меня ласкает он,
В обойму заряжая.

Жизнь коротка и так глупа,
А я любви не скрою,
Пусть говорят, что я слепа,
Пусть прослыла шальною.

Сказал бы только: милая!
И мне конец не страшен.
О, как его б любила я,
Головку потерявши!



О, сколько было бы огня,
Как в ожиданье кары:
Мужской характер у меня
Но женские всё ж чары.

Не любит! Сутенер! Боюсь!
И угождаю даже!
Любому шлюхой отдаюсь,
Как только он прикажет.

Сейчас рванусь я напролом.
Но что за чертовщина!
Интимно стиснута стволом,
Я становлюсь мужчиной.

Теперь любовь несёт вам боль,
Они, как сестры, дружат,
Но перепутанную роль
Сыграю я не хуже.

В хребте колючий холодок –
Проклятая беспечность!
Я в вас проделаю глазок,
Чтоб вы глядели в вечность.




Уже я слышу голоса,
Пронзительные, ибо
Вас держит страх за волоса,
Поднявшиеся дыбом.

Не пожалею мать-отца…
Что там такое? Это –
Кусочек маленький свинца
В ладони у эксперта.


 


 


ЛЕОНИД
4

Всем Родину любившим больше жизни

Я почти что говорить не в силах…
Кто захочет, тот меня поймёт,
Но стою в ущелье, в Фермопилах,
Заслонив единственный проход.

Знал сначала, буду я зарублен:
Совесть стоит только головы.
Щит мой сломан, меч давно зазубрен,
А друзья-спартанцы все мертвы.

Их потом вновь соберут всех вместе,
Чтоб отдать предвечной темноте.
Видят боги, я не обесчещен:
Царь в свой дом вернётся на щите.

Мне не выбрать этой доли лучше:
Я любил красивый свой народ,
Это мне соцветие созвучий
Посвящал неведомый рапсод,
 


Для меня плясала Эвридика,
Для меня Гефест ковал мечи…
Я их всех – от мала до велика –
Просто был обязан защитить!

Было так назначено мне извне.
Так и жил, чтобы собою быть.
Если это всё не стоит жизни,
То тогда чего же стоит жизнь?

Я ворвусь в грядущее далёко,
Как связавший временную нить…
Нелегко в прообразе пророка
В магию молчанья уходить…


 

 

КАМИКАДЗЕ

Всем обманутым посвящается

И я, и противник смертельно устали
Ждать встречи, как цели единой,
Ломать фюзеляжами
                купол хрустальный,
Над облачной ползать периной.

Как волки, мы тут,
                в поднебесном урочье.
И время транжирим небрежно.
Прогрызлися звёзды на бархате ночи
И смотрят на нас безмятежно.

Холодные эти покоя приметы
Пульсируют в вечной обиде
То фугами тени, то трелями света –
Такого с земли не увидеть!

А нынче ли мне до красот этих разве,
Волшебной картины виденья?
Я прежде был лётчик, теперь –
                камикадзе,
И гибели жду, как везенья.

      Я знаю, покажется, может, кому-то
Романтикой это прелестной:
Зонтов не раскроют мои парашюты –
В живых оставаться бесчестно!

Здесь каждый увидит лишь то, что захочет:
Наивность, безумие, глупость…
А смерть костылями своими грохочет
И требует свежего трупа.

И пусть в утешение шепчут мне пули:
«Ты национальный посредник!»
Что ж делать, бесстыдно меня обманули –
Быть первым почётней последних!

Как их ненавижу, промозглых насквозь,
Свою несмышлёную смелость!
Я должен уйти, чтоб им лучше жилось,
Жралось и гулялось, и пелось.

Мы трудно живём, умираем не легче,
Но все ж в самураи мы метим.
А им в наших спальнях любить б
наших женщин
Да спьяну глумиться над этим!

Мы лишние там, нас сюда посылают
С согласья Всевышнего Аса.
Дарёных троянских коней не смиряют,
И нет против подлости лассо.

Но если бы мне предложили награду
В оплату отыгранной роли,
Просил бы, чтоб те прощелыги и гады
Себе животы распороли.

Но думал об этом я поздно и мало,
Покорный судьбе, словно робот,
Костяшками пальцев играя штурвалом
Летучего этого гроба.

Свершилось! Все! В сердце
смертельно я ранен,
К последнему акту готовый.
Сверкая, два зла, и сцепившись
                в таране,
Покажутся вспышкой Сверхновой.

Вмиг враг мой роднею по крови
мне станет,
Мы рухнем пылающим пледом.
Обломки закружит бессмысленный та-нец
Задуманной кем-то победы!

 

ВСТРЕЧА

Как натужно порой наступает финал!
Я глазам своим жёлтым не верю,
Но меня ты учуял и точно признал,
Хоть давно потерял в себе зверя.
Не лесная тропа нас столкнула с тобой,
Где прописаны волчьи законы, –
Ты, как призрак, возник на дорожке, на той,
Что ведёт к вожделенным загонам.
Ты родился волком – хоть рычи, хоть хри-пи,
Ты был даже надеждою стаи…
Но сманили тебя. И на длинной цепи
По-собачьи ты только  не лаешь.
Непосильно богатый бесчестным трудом
Твой хозяин солидный мужчина.
Шкуру суки, вскормившей тебя молоком,
Он ковром постелил у камина.
Он ногами попрал твою бывшую мать,
Что там смерть? И к чему похороны?
Стало модно волков сторожами держать, –
Охранять от собратьев хоромы.
Но сегодня, приятель, ты ляжешь кость-ми,
И вернешься в величие майи.
В прежней жизни, должно быть,
                мы были людьми.
        Homo homini… Сам понимаешь…

                ФЛИБУСТЬЕР

Тетива горизонта крылатых
Не несёт белых стрел парусов.
Ожидать – хуже нет для пирата,
Если к встрече давно он готов.

Мы от рома давно уж опухли.
В ожидании драм мировых,
Пришвартованы к этой вот бухте
Кандалами прочнее стальных.

Целую вечность сушили мы порох
Вам, сутенеры, ханжи и менялы,
Чьими делами, заботой которых
Жизнь Побережья насквозь провоняла.

В потасовках распухшие длани
Потянулись к орлянке с судьбой,
Для кого-то последним он станет –
Долгожданный не начатый бой.

 

Мы удач у судьбы не канючим,
Не привили нам светских манер.
Знай, мечи абордажные крючья,
Да про страх позабудь, флибустьер!

Ало-солёной не жалко нам влаги,
Не осенит наши лица тревога.
Реют над нами чёрные флаги –
Траур по душам, погибшим для бога.

Вот повязка. На глаз и наискось.
Нацеплю её, в драке сойдясь…
В сундуках там слепящие искры
Золотого слепого дождя.

Их потом, очищая от скверны, –
Заиграет в бокалах струя –
Мы, любимая, спустим в таверне,
Где впервые я встретил тебя.

Я их поминал материнское лоно
И делал работу, как истинный профи.
А за резней из бочонков с дублонов
Зорко следил монархический
профиль…
 


Догорающий вечера остов
Убаюкает нашу печаль.
Ты – океан мой, я – твой полуостров!
Я гляжусь в твоих глаз литораль.

Я кричу: как чудовищно чудо!
Волшебством неизведанных сфер
Мы – потомки великого Гуда
С королевских бессрочных галер…

Кто ж там, в прицеле оптическом, стеком
Знак подаёт, чтобы клацнуть затвором?
Жалкие дети последнего века,
Наши потомки – убийцы и воры.


               

 

В  БИБЛИОТЕКЕ

Наглотавшись вволю всяких бредней
Разных наглецов и лицемеров,
Распахну я двери в мир соседний
С аккомпанементом рваных нервов.

В мире том Илья оставил мету,
Там Яга, старуха, зелье варит,
Там моя царевна триста лет уж
Спит в своём холодном будуаре.

Глупая напыщенная фея
С ней сыграла эту шутку злую.
Я мою бедняжку пожалею,
Отыщу, влюблюсь и поцелую.

Искупаюсь в чане молока я.
Стану и красивей, и смелее,
С Баюном мы вдосталь поболтаем,
Вдоволь посмеёмся над Кащеем…

 


Но нашепчет вечность-синева – и
Мне она до смерти надоела, –
Что чудес на свете не бывает.
Чудеса – несделанное дело.

Пусть. Она права. С ней трудно спорить.
Правда – в каждой мыслящей пылинке.
Восвояси уходить мне вскоре
По своей неведомой тропинке.

               



               

 


КУКУШКА

Эй, кукушка, расскажи,
Далека ль дорога?
Сколько ль мне осталось жить –
Мало или много?

Что ж, вещунья, ты в ответ,
Сразу замолчала?
Видно, мне осталось лет
Очень-очень мало.

Пусть сожгут мой смертный прах,
И развеют в небе.
Жил ли, не жил ли, и – ах! –
Словно б я и не был!
 
И оплаканный друзей
Честными слезами,
Я раскинусь средь полей
Яркими цветами.
 
               
                И в двадцатую весну
Юноша счастливый
Соберёт полей красу
В дар своей любимой.

Как букет хорош и мил
У груди прекрасной…
Что ж, я умер, как и жил,
Не совсем напрасно.












 
 

МОЙ  ТОСТ

Поистине лицемеры – они распутники!
(Коран. Сура 9, Изгнание, ст. 67)

Я за диалектику пью, погодя, – и
Всё ясно, и всё в ней известно…
Свой тост поднимаю за вас, негодяи!
Без вас чёрт поймёт, в чём же честность.

Пора снять с мозгов занавески и шоры,
С морали – замки и оковы!
Понять, вы нужны, проходимцы и воры!
Иначе порядочность – слово.

За этих несчастных пью: женщин- игру-шек,
Бедняжки так страшно скучают!
Ведь шлюх философия, мир потаскушек
Наличье любви подтверждает.

За этих, с подмостков глядящих в красав-цы,
Особенно выпить я рад бы.
За вас, разномастных лжецов и мерзав-цев,
Скорбящих под тяжестью правды!

 

За всех, кто ломали, давили, стреляли.
Не спали, чтоб что-то затеять!
За вас, кто пре- , про-  да и просто давали!
А жизнь оказалась мудрее!

Итак, пожеланья мои прозвучали.
Еще пару слов о невеждах.
За них! Вышеназванных чтоб узнавали
В обличьях любых и одеждах!





               

 


СОТВОРЕНИЕ  МИРА

Третий день был днем творенья Геи.
Новый мир лишь в замысле мерцал.
И ждала планета  Галатеей,
Лёгкого дыханья Творца.

Бог потом за миллиард парсеков,
Созерцая отблески светил,
Вздумал: не создать ли человека?
И решился, взял и сотворил.

Сколько лет я знал то бестолково,
Постулат древнейший весь изгрыз…
Да, в начале мира было Слово.
Но тогда у Слова был и смысл.


               
               

ЗЕРКАЛА

(Новая сказка о старом)

Эту сказку без трактовки
Я почти переписал.
Правят ложь, обман, уловки
Всей страной Кривых Зеркал.

Сам велел своим декретом:
Веселись и все дела!
Состраданье под запретом,
Нежность с горя умерла.

          Что не так? – Вот зеркала.
          В кривизне источник зла!

               Сколько массовых утопий
               Тот указ нагородил!
               Кто-то что-то где-то пропил –
               И в герои угодил.

       Свят! Толчет, как воду в ступе,
       Властьдержательная рать.
       Через собственные трупы
       Нелегко переступать!

         Зеркала все, зеркала!
         В них кривая завела.
             Совесть – только для парада,
             Ум давно тут не блистал.
             Гнётся ниже – дать награду,
             Крупный пост в Стране Зеркал!

         Певчих драли в пух и перья –
         Отражались в зеркалах
         Рож бесстыжих лицемерье,
         Волчья злоба, скотский страх.

Но к чему в том видеть зло?
Лжёт проклятое стекло!

Хоть терпеть нет больше мочи,
Озабочены иным:
Что случится этой ночью
С государством тем больным?

Приглашён астролог. Чтоб тот
Им на звёздах погадал,
Отчего буянит ропот
За витринами зеркал?

              Убедить, мол, как народ:
Амальгама гнусно врёт?

     А по толпам ходят толки:
     Стоят грош стекло и кровь.
     Бей! Не думай! Чтоб в осколки!
     Всё потом отстроим вновь!

Право ж, нет пути иного,
Кроме хрупкости зеркал!
Где ж тем взять ума большого,
Кто не строил, а ломал?

Ни двора хоть, ни кола –
Бей, однако, зеркала!

       Так пришла пора для акций – 
       Вызрел полностью абсцесс, –
       Для решительных реакций
       На общественный процесс.

              Кто злорадствовал, кто ахал,
              По асфальту кровь текла,
              Тех, кого сажали на кол
              Из разбитого стекла.

Чтоб по свету разнеслось,
Чем платить за всё пришлось.

              Вот какие были страсти,
              Вот какая ночь была.
              Славно бились против власти,
              Наломали ж зеркала.

         Никогда не станут новью
         Нравы сказочной поры.
         Перепившиеся кровью,
         К жертвам пламенно добры!

Да, такие вот дела
Отражали зеркала.

С зеркалами ж всё не просто.
Кто-то их оклеветал.
Ровно слишком в них всё, плоско
Для Страны Кривых Зеркал.

Пиджаков покажут створки,
Декольте прищура глаз,
     Но таится что в подкорке
     Не выносят напоказ.

Нет глупее ремесла
Бить за это зеркала!

 

              ИКАР

Икар сделал себе крылья из перьев, слепленных
воском. И решил лететь к Солнцу. Умные
сограждане предупреждали безумца, что человек
не птица и не может летать. Но Икар, вопреки
их заверениям, взлетел. А когда он подлетел к солн-цу,
то жар светила растопил воск, крылья рассыпа-лись и
Икар разбился о землю.
Легенды и мифы древней Греции

Я устал от этих лиц,
Как скопированных с Босха,
Что глядеть сюда сошлись,
Как я клею перья воском.
Каждый морщил умный лоб:
Мол, такое не годится!
Где, когда, кто слышал, чтоб
Человек летал, как птица?
Их суждения, как плеть,
Мудрость – просто в изобилье.
Я давно хотел взлететь –
Мне не раз ломали крылья.
Если просто, без затей
На мечте поставить точку,
То, умнее всех людей
Диоген, проживший в бочке.

Слушать их – к параличу!
И без грозного «бонзая»
Я вперед и вверх лечу,
Я винтом в лазурь вонзаюсь.
Здравствуй, Солнце! Не ярись!
Я внизу оставил ропот.
Первым я рванулся ввысь,
Первым я войду и в штопор.
Я не слушал греков ложь,
В ней ни слова без корсета.
Пусть я гибну, ну так что ж!
Я – дитя  огня и света.








      









   






  Программы судьбы






 





 


 

 


СЛОВО  О  СУДЬБЕ

Не верьте оправданьям,
Что связаны мы роком,
В Предсказанность деяний,
В Проставленность всех сроков!

Ведь в Предопределённом
Для малых и гигантов
Есть множество резонов
И сотни вариантов.

Их выбор не случаен,
В его основе Логос,
Который прозреваем
В Тезаурусе Рока.

Кровь б в виденье жестоком
Не спутать с киноварью!
Кого назвать пророком,
Кого же мерзкой тварью.



 

И логикой простою
Пометить каждый атом
Торговца добротою
И злобы мецената.

Как правила грамматик
Есть видимость уступок,
Что Бруно был фанатик,
А Галилей – отступник.

Не стоит удивляться:
На казни, принародно,
Местами поменяться
Они б смогли свободно.

Но цепь добра и бедствий
Куется воедино
Значением последствий,
Рождающих причину.

Расставлены лишь вехи,
Судьба в эскизе, то есть!
А средства и помехи
Им диктовала совесть.
 


И совершая дерзость
Самоубийства вроде,
Ищи закономерность –
Нет случая в природе!

Комедию иль драму
С поправкою твоей
Судьба сведёт в Программу.
И выдаст на Дисплей.







 


 

ВИВАЛЬДИ  ВЕСНОЙ  93-го

Спросила скрипка странная,
Пронзив беззвёздность ночи:
– Зачем весна желанная
Всё наступить не хочет?

Не греет солнце солодом
Зачем? Не понимаю…
Зачем слезливым холодом
Октябрь кропит по маю?

Пусть! Никуда не деться ей;
Мой тополь стал берилловым,
В серёжках весь, как девица,
На хоровод хватило бы.

В вой стуж ему не верится.
В цветения оброке
Весне, нагой изменщице,
Он – вызов. И упрёк ей.

               

 


ВСТАНЬ  И  ИДИ

Как ты себя не береги,
А отступать никак нельзя,
Когда ещё сильны враги,
Пока в опасности друзья.

Себя получше подготовь
Ходить по лезвию всегда,
Пока в сердцах живёт любовь,
Пока на свете есть вражда.

Пока не погребли в ночи
Твою беспомощную тень,
Вставай, и, стиснув страх, иди!
Чтоб наступил назавтра день.


 


 

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Опустилась мгла ночная
На замерзшие поля.
Во Вселенной проплывая,
Спит в сиянии Земля.

Ветер с Космосом поспоря,
Облака прогонит прочь.
И в сверкающем уборе
Околдованная ночь.

Вон блестит частица света!
То, низверженной с небес,
Молча, падает комета
На глухой притихший лес

Бриллиантовым узором
У истоков Млечных рек
Звёздный плач нестройным хором
С ней прощается. На …век.



 


Галактической утробе
Вышло крепко потрудиться,
Чтоб без глупости и злобы
Ночь такой смогла родиться.

Я шепну тебе украдкой,
Что открыть уж глазки лень.
Спи, родная, сладко-сладко…
Завтра снова будет день.









 

 

РЕЦЕПТ

Когда в тиши, дрожащей от прелюдий,
Ты просишь дать поэзии рецепт,
Мне предлагая бешенство иллюзий,
Я принимаю сделанный акцепт.

Итак, поэзию состряпать очень просто.
Собрать, оставив прочие дела
Её в миру разбросанное просо,
Питающее фениксов и лам.

Взять в тех краях, где никогда и не был,
Где ничего за так не отдают,
Сверхчистых боли, радости и гнева
В обмен на страх, довольство и уют.
И всё сварить в котле большого неба.

И в точке наивысшего кипенья
Значенье Слова оплодотворить,
Как Лермонтов, рельефностью мышле-нья,
Как Фет, неординарностью любви.


 

Ну вот, глядишь, готово что-то вроде.
Теперь сюда добавить хоть чуть-чуть
Неистовость Высоцкого Володи,
Есенина отчаянную грусть,

В которых сам Тартини аж застонет,
Которых Босх не смог б вообразить…
Смотри: вот во Вселенском Камертоне
Твой звук к другим протягивает нить.

Банально, словно истина в последней
Инстанции, где правит абсолют,
Родилось чудо. Пусть кому-то бредни,
Но люди с сердцем песню узнают.


 

 

* * *

Жизнь почувствуешь пустой –
Перед вечностью постой!

Жди. И ты услышишь вдруг
Отдалённый сердца стук.

И в раздавшейся тиши
Стон неслышимый души.

Среди сотен, среди тысяч
Должен это ты услышать.

И по высшему приказу
Ты найти её обязан.

В свете дня ли, в блеске звёзд
Осуши росинки слёз,

И не мудро, без затей
Возврати улыбку ей,

Ожила чтоб, расцвела,
Чтоб светилась и сияла.

Родом всё добро из зла.
Нет другого матерьяла.

               

БАНАЛЬНЫЙ  РЕКВИЕМ – 89

Памяти Олега Мажурина

Мне сегодня некого стыдиться,
Некогда заботиться о глянце –
Я пришёл сюда с собой судиться
И вернуть все взятые авансы.

Слишком слепо доверял судьбе,
Был беспечен. А она – хитра.
Вот и наломал я дров себе,
Хоть для погребального костра.

Мне открыть бы глупости лицей:
Не мудрец, не мастер, не любимый…
Я сегодня здесь в одном лице
Прокурор, свидетель, подсудимый.

К черту! Оправданьям не поверю!
Как и предсказаниям руки.
Мне не возместить мои потери,
Мне не оплатить мои долги!


 

Долог в сардонические мили
Бег людей, меня что окружали.
Все, кто мог купить меня, – купили,
Кто не мог, – те мною торговали.

Ну а что ж мне с тех торгов досталось
На валюту лжи и лицемерья?
Мелкая дождливая усталость,
Серое безветрие безверья.

Женщина чужая с панагией
На диване и окурков куча!
Господи прости и помоги ей
Отыскать кого-нибудь получше!

Мебель, «Ревилон», фарфор,
                «Фламинго»…
Дорого! Вот повод, веселимся!
Принесли, купили, взяли с рынка…
Не с того ль, к которому стремимся?

Вот и всё, что нажил, набивая
Шишки, выдрав щедрости ростки.
Да ещё свирепая и злая
Чернота космической тоски.

 

Горы сладких, круглых слов – черешен,
И не кровь в висках, а киноварь,
Будто я прижизненно безгрешен,
Словно генеральный секретарь.

Но ведь были те, кто и щадили,
Кто любили. И, вконец отчаясь,
Кто, не улыбаясь, уходили.
По-английски. Молча. Не прощаясь!

А теперь, как выскребли – всё чисто,
Крах не собирает никого!
Буйный алкоголь самоубийства
Бьёт под дых и «занавес!» орёт.

Всепрощеньем мерзость не обидишь,
Ничего нельзя перерешить!
Видно, вот он, мой последний финиш –
У обрыва в пропасти души…


 
 

СКАЗКА

Милая добрая фея
С брильянтами ласковых глаз!
Послушай же, фея,
Скорее, скорее
Вели, чтобы свет их погас!

Под окнами глаз твоих ходит
Ужасный уродливый гном.
Он очень начитан,
Он злобой пропитан,
В тебя безгранично влюблён.

Милая добрая фея,
Не надо его искушать!
Сквозь дым бриллиантов
Не видно гигантов,
Пигмеев тем более не увидать!

Милая добрая фея,
Он облик изменит и стать!
Ведь гном твой постылый
Волшебною силой
Владеет и принцем захочет предстать.

 

Милая добрая фея!
Страшилу злодея
Легко обмануть.
Орёл или решка –
В скорлупке орешка,
Листочек – твой парус,
Брильянт на стеклярус
Смени. И немедленно – в путь.

Милая добрая фея!
Беги же, сошёл он с ума!
Скорее, скорее,
Иначе, иначе
Брильянты проплачешь,
И ведьмою станешь сама.



 

 

ЭМИГРАНТСКАЯ  РУССКОЯЗЫЧНАЯ

Как облака бы быть свободным –
Простор, куда ни оглянись!
Зачем я им не брат, хоть сводный,
В семье, кочующей без виз?

Чтоб не испытывая боли
В воспоминания огне,
Быть эмигрантом поневоле
В своей растерзанной стране!

А нам об этом возвестили
В час проходимцев и глупцов
Воры имперские России
Со свалок в поисках венцов.

Нам до Тебя не докричаться
Из триэсерской старины.
Отчизна! Жёлтому мерзавцу
Мы в жертву здесь принесены.



 


И вот чужой до неприличья
Мой бывший брат в большой родне,
«Привет, земляк русскоязычный!» –
В насмешку вслед бросает мне.

Как я хочу к Тебе вернуться,
Припасть униженным лицом!
Но к мертвецам – не дотянуться,
И не пробиться со стихом.

В такт демократии сурдинке,
Они кивают головой.
На этом новом русском рынке
Торгуют мною и Тобой.




 


 

ПАМЯТИ  СЕРГЕЯ  АЛЕКСАНДРОВИЧА
ЕСЕНИНА

Я не помню, как, когда, но где-то
Мне попался тот «персидский томик».
Сердце обнажённое поэта
Вдруг забилось на чужой ладони.

Под окном редакции газеты,
Где в Баку уже верстали сводку,
Шляпу наклонивши к Парапету ,
Он просил у Чагина на водку:

– Что уж там до спора!
Жизнь моя – беглянка –
Пронеслась, как скорый
Мимо полустанка.
 
И любовь в апреле…
Только не припомню:
В песне ли, в постели
Излилась ты томно.
Бросил я тебя ли,
Бросила ль меня ты?
Лишь осталась песня,
Словно запах мяты.

Захирели мысли
И, вконец отчаясь,
Видно, разошлись мы,
Так и не встречаясь…

По утрам его терзала боль
Жуткая, как верная примета!
– Граждане, кому не жалко сколь,
На пропитье русскому поэту!

И тогда спускался Чагин вниз,
Причитая прямо от порога:
– Деньги вот! Серёжа, поднимись
Не позорься только, ради Бога!

И опять Есенин на коне!
Будет петь и пить, назад ни шагу!
Едет он в деревню Шаганэ ,
Чтобы написать стихи про Шагу.

               


* * *

Насквозь цитируя Ахматову,
Не понимая, что к чему,
Ты мужу своему рогатому
Твердишь: люблю, люблю, люблю!

Всё для тебя одни условности,
Слова, как стая воронья.
Нет смерти гаже бездуховности,
Нет грязи мерзостней вранья!

Но тьма и сумерки – не тождество,
Тут мы не попадём впросак.
Какое всё же ты ничтожество!
Какой он всё-таки дурак!


 
 


* * *

Какой же верности ты жаждешь?
А ведь пора бы понимать,
Кто изменил себе однажды,
И дальше будет изменять.

Как подаяние по средам
Твоё умение прощать.
Тот, кто себя однажды предал
Не сможет уж не предавать.

Причём тут срок? Какие даты?
Твоих прощений одолженья?
Всё началось давно когда-то,
Сегодня – только продолженье.


 

 

ПРОКЛЯТЫЕ  ВОПРОСЫ
ДЛЯ  РУССКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

В года, давно забытые до слёз,
Интеллигент наш, сытно отобедав,
Любил попрепарировать вопрос:
Кто виноват в российских наших бедах?

С котлет картофельных непротивленья злу
Являлась удручающая смелость.
И вот душил интеллигента блуд
Другим «больным» вопросом –
что же делать?

Спустя столетие, нашли, кто виноват.
Они уж о пощаде не просили –
Кто в 45-ом принимал парад,
Кто атом дал безлапотной России…

Но мы язык чесать умеем, можем пить,
До гибельной, до самой крайней точки.
Уж нет страны, где б можно было жить,
Мы опустились до последней строчки.
 

Где выход, тщетны поиски, всё зря!
С рукой протянутой не стоит жаждать чу-да:
Истории намылена петля,
Уже давно заждался сук Иуду.

И нам теперь нечасто снятся сны –
О проданном былом величье разве ж…
На пустошах разграбленной страны
Есть место только для церквей и клад-бищ.

Из бытия опять вопрос возник.
Стоит! Его не сдвинуть ни в какую!
Есть мысли, заводящие в тупик,
Есть думы, приводящие в пивную.

Ну, пей же, пей заморский самогон –
Лекарство лучшее от подлости и фаль-ши!
А в голове гремит, как божий гром:
Ну, сукины сыны, а что же дальше?


               




* * *

Немытой стала  вновь Россия,
Страна воров, страна господ!
Тобою правят «голубые»
И давят спившийся народ.
Какие там хребты Кавказа!
Глазами телепоказух
Заокеанскую заразу
В российский превращают дух.


 

 


ВСЁ  МОГЛО  БЫ БЫТЬ  НЕ  ТАК

Все могло бы быть не так,
Все могло бы быть иначе,
Если б наш Иван-дурак
Братьям-умникам дал сдачи.

Всё ж не царь ведь! А пока
Не садился б не по чину.
И не шпорил бы бока
Друга серого волчины.

Стало б ясно: сказки лгут,
Лешаки в лесах не воют,
И на кой тут ляд сосуд
С влагой мёртвой и живою!

Что искать невесту аж
В тридевятом государстве?
И одна сплошная блажь –
Молодильное лекарство!



 


Отменен поход на вы, –
Нет провидческого гласа, –
И не рубят головы,
Чтоб над мёртвым изгаляться.

Если б думал так дурак,
Если снял бы с бельм повязку…
Впрочем, было б всё не так,
Значит, не было б и сказки.


 

 


МОЛИТВА

К Тебе я, Боже, припадаю,
Молю понять мне помоги:
Зачем нужны бандиты раю,
А власти – лишь Твои враги?
Они от прихотей устали,
Не в радость это житиё.
Но все же лживыми устами
Поют про царствие Твоё.
И как же их смиренны речи,
Любовью дышит каждый стих…
О Боже, как же ты доверчив,
За правду принимая их!
Кровоточат Христовы раны.
Неужто ж Сына кровь – вино?
Воры Ему воздвигли храмы,
Их жертв на паперти полно.
Наш мир в какой своей причуде
Иль в назиданье Ты создал?
Христопродавцы и иуды,
Лоб осеняя, правят бал.
 


Кругом рабы, одни холопы –
В том воля, Господи, Твоя?
Что люди – рвутся даже стропы
При виде мира бытия.
Твои заветы – на отмену,
Твоих апостолов – в пажи!
Что им загробная гиена?
Ты их при жизни накажи!
За кровь невинных, горя стоны,
Что человек живёт, как тля.
Или с космического трона
Безвидной стала вновь Земля?



               



               

                ЭПИГРАММА
                неограниченному кругу лиц



Я усвоил ваш урок.
Что там Фарес, Текел, Мене!1
Ваше сердце – кошелек,
Что всегда открыт для денег.





               






      __________________________
        1 Мене, Текел, Фарес (иврит) – исчислен, взвешен, разделен – огненные слова, появившиеся на стене, где пировал царь Вальтасар, означавшие, что Бог  видит все  его постыдные деяния и вскоре нашлет наказание.

СОДЕРЖАНИЕ

Вместо проло-га…………………………. 4
Неназначенные встречи ................. 6
…Я пришёл к тебе сказать…………… 8
Моя цунами……………………......... 10
Свидание…………………………….. 12
Бред…………………………………... 14
Т.Н…………………………………….. 17
Эндшпиль……………………………. 19
От любви до  ненависти только десять слов…………………………..
21
«В вихрях яркого све-та»………….. 24
Ожидание………………………........ 25
Молода я…………………………… 27
Сны…………………………………… 28
«Мы снова встретимся однаж-ды». 31
Окончание сказки…………………… 32
Песня трубадура……………………. 34
Слово о слове………………………. 36
Сари-тэ………………………………... 38
«Обронила раз при встрече»…….. 40
«Сжалась вся в комочек»…………. 42
Домино……………………………….. 43
Грима-сы……………………………… 45
Перевоплощения души………………    46
Не останавливайте всуе………...... 48
Монолог пули……………………….. 50
Лео-нид………………………………... 54
Камикадзе……………………………. 56
Встреча………………………………… 59
Флибустьер………………………........ 60
В библиоте-ке………………………..... 63
Кукушка………………………………… 65
Мой тост……………………………….. 67
Сотворение мира…………………….. 69
Зеркала………………………………… 70
Икар…………………………………….. 74
Программы судьбы ………………….. 76
Слово о судьбе……………………….. 78
Вивальди весной 93-го……………… 81
Встань и иди…………………………... 82
Колыбельная………………………….. 83
Рецепт………………………………….. 85
«Жизнь почувствуешь пустой»…….. 87
Банальный реквием-89……………… 88
Сказка………………………………….. 91
Эмигрантская русскоязычная……… 93
Памяти Сергея Александровича Есенина…………………………………
95
«Насквозь цитируя Ахмато-ву»…….. 97
«Какой же верности ты жаж-дешь?»... 98
Проклятые вопросы для русской интеллиген-ции………………………..         
99
«Ты вновь немытая Россия»………. 101
Всё могло быть не так………………. 102
Молитва……………………………….. 104
Эпиграмма……………………………..  106
      
         
 

Литературно-художественное издание



Леонид  Иванович  Бессарабов


ТРЕЩИНЫ ТАЙН
Книга стихов и песен смутного времени


В авторской редакции

Технический редактор Л.Л. Чиркова
Корректор Т. М. Ножкина
Оформление О.Н. Макарова
Оригинал-макет, дизайн С.А. Чирков
Художник Б. В. Глубоков

–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Подписано в печать 02.08. 2013. Формат 60х90 1/32
Бумага офсетная №1. Гарнитура Arial.
Усл. печ. л.3. Тираж 100.
––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Информационно-издательский комплекс «Вестник»
410010, Россия, г. Саратов, ул. Геофизическая, 31/45

Отпечатано в типографии «Саратовский источник»
410086, г. Саратов, ул. Степная, 46
–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
 
 
 
 
ЛЕОНИД  БЕССАРАБОВ







ТРЕЩИНЫ   ТАЙН

Книга стихов и песен смутного
времени



                Художник Борис Глубоков









Саратов
Информационно-издательский комплекс «Вестник»
2013
 

УДК 882-1+929
ББК 84 (2Рос=Рус)6-5
Б 53


ISBN 978-5-9999-1819-2


Л.И. Бессарабов
Б 53 Трещины Тайн /Книга стихов и песен смутного
времени /. – Саратов: ИИК «Вестник», 2013. – 100 с.

Все права принадлежат автору. Цитирование, воспроизведение любой части сборника или иное использование текстов должно быть согласовано с автором. Телефон автора в Саратове +79093415678







ISBN 978-5-9999-1819-2

УДК 882-1+929
ББК 84 (2Рос=Рус)6-5
© Л.И. Бессарабов, автор, 2013,
© ИИК «Вестник», 2013.

 

Вместо пролога

                Т.  Н.
Жизнь намного короче, чем это
многим кажется. И смысл её только
в двух вещах – в любви и в творчестве.
А сочетание их – единственный способ
сказать, что ты когда-то жил.

Любовь, как дар, но чрезвычайный,
И жизни смысл и существо,
Всегда была покрыта тайной
И порождала мастерство.
Её стремились в высшей мере,
В стихах и музыке излить.
В своём неистовстве Гварнери
Заставил скрипку говорить.
Но в старых тайнах много трещин…
Скрипичный мастер-диссидент
Счертил с любимейшей из женщин
Свой несравненный инструмент.
Виола нам поёт поныне.
В лазурно – солнечной стране,
Где режут струны, Паганини
Сыграл и на одной струне.


 


Играл, терзаемый любовью, –
За что и в смерти был гоним, –
Плевал чахоточною кровью
В лицо мучителям своим…
Я обнимаю стан твой гибкий
С крещендо первыми зари,
С тобой, моя живая скрипка,
Мы песню песней сотворим.
Как нас крутило жизни ралли,
Но в иcкореженной судьбе
Мы все ж любили и сгорали,
Оставив строчки по себе.
 









Неназначенные встречи





 







 


 

 

Я  ПРИШЁЛ  ТЕБЕ  СКАЗАТЬ

Вела к тебе не авеню
Под звездной утончённостью.
Я шёл к тебе сказать «люблю»
По предопределённости.

А чтоб слова легко лились
И заискрились песнею,
Их изначальный, вечный смысл
Очистил я от плесени.

И я пришёл тебе сказать
Назло расхожим версиям:
Твоя открытость, как азарт, –
Простой эскиз бессмертия,

Что осиянную мою,
Мою обетованную
В экстазе я боготворю
Тебя, судьбой мне данную!

И я пришёл на взлёте сил,
Помеченных удачею, – 
Что без тебя не совершил, –
С тобой мне предназначено.
 


Пойдём? Пусть хляби бытия
Разверзывает безднами.
И пусть кому-то речь моя
Покажется помпезною.

Жаль! В их убогих словарях
Нет слова «ожидание»…
Пусть осуждают, раз хотят, –
Не обращай внимания.

Мне неуютно в их раю,
Я изгнан жизнью серою,
За то, что громко говорю,
Дышу, люблю и верую.


 




 

МОЯ  ЦУНАМИ

Положи меня, как печать, на сердце
твоё, как перстень, на руку твою:
ибо крепка, как смерть, любовь.

Книга Песни песней Соломона

Ты вошла, моя цунами,
В мир мой тусклый, без желаний,
С кровоточащими снами
Неназначенных свиданий,

Упорядоченной лавой
Непредсказанных событий.
Вся как сладкая отрава –
Слаще чем, тем ядовитей.

Мне твой смех зеленоглазый –
Катастрофа в десять баллов,
Разметавшаяся разом
В стенах падающих залов.

Я губами губ касаюсь –
Каждый нерв поёт и плачет.
Как я жил, не понимаю
Без терзающей удачи!
 


Наше странное знакомство,
Как редчайшей книги главы.
Кроме лжи и вероломства,
В ней на всё имеешь право.

В нашей встрече неслучайной
От невзрачности лекарство.
Раскрывайся, словно, тайна,
Приходи, бери и властвуй!









 

 


СВИДАНИЕ

Т. К., которую буду
помнить всегда

Как было пусто! Ну так что ж –
Я жаждал дива.
Я знал и верил: ты придёшь – 
Ты приходила.

Мне так хотелось в кабалу
Твоих объятий!
А у кровати, на полу,
Лежало платье.

Прильнуть и сразу ощутить
Всей кровью, кожей:
Порвать  связавшую нас нить
Никто не сможет.

И я сжимал, как в грабеже,
Плеча лекала.
А ночь, намаявшись, уже
В рассвет стекала.

 
            Не передать – в любых словах
Всегда сутулость, –
Как я боялся целовать,
Чтоб не проснулась,

Не разбудить и тишиной,
Глухой и вязкой…
Всё было так давным-давно,
Как в старой сказке…

Но вновь пью терпкое вино –
Свиданья признак:
Сегодня гостью жду в свой дом – 
Твой добрый призрак.

Я к этой встрече уж готов
Без теней чёрных.
Тебе в подарок – ворох слов
Неизречённых.

Ко мне ты склонишься опять,
Родной и томной,
Чтоб, как молитву прошептать:
— Живи и помни!


   

БРЕД

Телефонный звонок
Из глубокого сна,
Будто мясо крючок,
Выдирает меня
 
В мир, где солнечный диск
Вполнакала горит,
Пульс Вселенной то тих,
То, как в пляске, стучит.

У галактики криз
Всех энергосистем.
Звёзды сыплются вниз,
Потрясённые тем.

Мысли цепкий репей:
Я почти что здоров,
Ведь больному страшней
Слышать скрежет миров,

Знать всегда, что ты есть
Где-то рядышком тут.
Это тяжко, как крест,
На котором распнут.
 

Твои всплески, мой мим,
Мне уже не нужны,
Словно верность с другим
Переспавшей жены.

И признанья того,
Что душой ты слаба.
Это, право, всего
Лишь пустые слова.

В них, что «против», что «за» – 
Всё по коже мороз.
Горек мне твой эрзац
Стеариновых слез,

И с полсотни в сезон
Театральнейших тем.
Снова броситься б в сон,
Даже в жуткий совсем!

Опустись пелена!
Защищать не хочу
Аллергию ума
Аллегорией чувств!


И свербит, как гобой,
Разошлась колея.
Я остался собой,
Ну, зачем тебе я?!

Ты свихнулся, звонок,
Замолчи, замолчи!
Как все в мире старо…
Мы себе палачи.


 

 


Т. Н.

Люблю! Любви крутое месиво
Пушинкой не стряхнуть с плеча.
Так не суди же опрометчиво,
И не отвергни сгоряча.
Да, через жизни, страны, смерти я
Вновь шёл и шёл к тебе одной.
Ты в очень многие столетия
Была мне любящей женой.
А ныне встретились мы снова.
Но, пламя в искру ограня,
Ты смотришь строго и сурово,
И ты не узнаёшь меня!
Мы оказались в мире штаммов,
А если коротко и в суть –
Здесь лихо действуют программы
По изнасилованью судьб.
И память тут давно распята,
И счёт потерям не измеришь.
Закономерная расплата…
Ты смотришь, веришь и не веришь!




Готов рыдать, смеяться, каяться…
Да что я глупости порю!
Итог всё тот же получается:
Бесстыдно я тебя люблю!
Как камень в дорогой оправе
Переливаешься огнями,
Все, как  в древнейшем римском праве,
Мы, сильные, решили сами.
               








               

ЭНДШПИЛЬ

Всё сказано! Притом
И сделано уже.
И пройден Рубикон
Предельных рубежей.
 
И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

И не понятно лишь,
Чего же ты ждала?
Потеряно сидишь
У краешка стола.

И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Застывшая мольба:
Пойми и помоги!
И вертится едва,
Что мы почти враги.
 
               
                И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Чтоб в эндшпиле ничьей
Ты вновь была права,
Из глупости речей
Плету я кружева.

И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Что день несёт двоим?
Как ужас он глазаст…
Давай уж помолчим,
Раз нечего сказать.




 

 
 
Вот перед вами два портрета – вот и вот!
На этих двух портретах лица братьев.
В. Шекспир
      ОТ ЛЮБВИ ДО НЕНАВИСТИ ТОЛЬКО
                ДЕСЯТЬ СЛОВ…
                Г. К.

                1
В счастливый день, в счастливый час
Кружимся мы смеясь,
Поет гобой для нас с тобой
И мир чарует глаз…
        О. Уайльд «Баллада Редингской тюрьмы»
Брови ты крыло
Гнешь, беспечная!
Что произошло?
Чудо вечное.
Речи сыплешь лишь
Просто грудами,
На меня глядишь
Изумрудами.
Я  пью допьяна,
Как в последний раз,
Зелена вина
Твоих чистых глаз.
И, испивши,  смолк.
Слушать вечно рад
Как шуршит твой шёлк
Нежных сладких клятв.
И сквозь счастье стон:
Без тебя, поверь,
Хоть из жизни вон!
И захлопнуть дверь!               

                2

               
Что ж, люди правы: их дела,
Как мысли их черны.
Ни вечный Бог, ни Божий сын
Их видеть не должны.
                О. Уайльд «Баллада Редингской тюрьмы»

Брови ты крыло
Зря коверкаешь!
Что ушло – ушло,
Что поделаешь!

Речи  сыплешь лишь
Просто грудами,
На меня глядишь
Изумрудами.

Выпью допьяна,
Я в последний раз
Зелена вина
Твоих лживых глаз.

Голос сердца смолк…
Ну, на кой мне ляд
Этот гладкий шёлк
Твоих ложных клятв?

Неумолчный звон…
За собой, поверь,
Как из жизни вон,
Я захлопну дверь!      
   




 













В  ВИХРЯХ  ЯРКОГО  СВЕТА

В вихрях яркого света
Ты всегда появлялась.
Или, может, всё это
Мне хотелось, казалось?
Взор бесстрастный налево,
Взгляд направо – разящий.
Ты была королевой,
Править очень уставшей.
От неё всё живое
Приходило в смятенье,
Даже Мёртвое море
Ей лизало колени.
Я влюблен был навылет,
Я пропал под завязку,
Я завидовал пыли
На туфлях моей сказки.
Но моя королева –
Все напрасны потуги –
На меня не глядела –
Ей нужны только слуги.

               

ОЖИДАНИЕ

Нет оснований для раздора,
Всё погребёт девятый вал.
Я жду тебя, как приговора,
Который вынес трибунал.

Я жду тебя, часы спешат,
Я взбешен, зол, какие оды!
Я стрелки двигаю назад,
А ты всё так и ты не приходишь!

Я жду уже тысячелетье,
Как заарканенная дичь!
Как абсолютного бессмертья,
Которого нельзя достичь!

Я прокляну твоё жеманство
И глаз холодное стекло!
Я весь, как мёртвое пространство,
В котором время истекло.

Нет слов, которыми унижу
И раны все я растравлю!
О, как себя я ненавижу
За то, что так тебя люблю!
 


Там – задыхающийся шёпот
Пальбой – в промозглой тишине!
А слева гулко рвётся молот,
Что это снова не ко мне.

Но вот – ступеньки я считаю, –
Как песня, цокот каблуков!
Да, это ты! Я оживаю.
Я всё простить тебе готов.


 


 


МОЛОДА  Я

Молода я, хоть от роду
Лет немало мне.
Но жила все эти годы,
Как в бездонном сне.

Крови древней я и верной,
Знак мой – знак Огня.
Заколдованной царевной
Я ждала тебя.

Годы медленно листались,
Дни сучились в нить…
Очень многие пытались
Сердце разбудить.

Но ни мыслей, ни желаний –
Ничего не сметь!
Тяжек сон воспоминаний,
Чёрных, словно смерть.
 


Но совпали все приметы.
Ты сказал: «Живи!
Не моли, не жди, не сетуй!
Встань, прильни, люби!»
 
И от счастья пламенея
К своему стыду,
Я шепчу, совсем глупея:
– Милый, я иду!







               

СНЫ

Памяти  Т. К.

Зашуршит огонь в камине,
Снов нанизывая ложь.
И, связав вчера и ныне,
Тенью лёгкой на помине
Снова в сон ты мой войдёшь.

Колдовским прищуром сглаза,
Поворотом нервных плеч
Я опять, как тайной, связан,
Что хранить от всех обязан,
Но не в силах был сберечь.

Всё прощается в раздолье
Мира мёртвых амплитуд.
Пусть сменилась радость болью,
Пусть в висках уж перец с солью,
Всё равно мы вместе тут.



До отмеренного часа
Мы пробудем здесь вдвоём…
Жаль, что ночь должна кончаться
И пора мне возвращаться
В пробуждение своё.





               














* * *

Мы снова встретимся однажды
Случайно, глупо, беспричинно.
И задохнёшься ты от жажды
Желанья слиться воедино.

И, улыбаясь  от волненья
Вновь обретаемой утраты,
Ты пожалеешь на мгновенье,
Что это было всё когда-то…




               

ОКОНЧАНИЕ  СКАЗКИ

Сказку ты плела
Мне красивую.
Фея в ней жила –
Диво дивное…

Я тебе не муж.
Ты уклончиво
Говоришь, что уж
Всё закончено.

И застигнуто
Смотришь в зеркало,
Злостью выпукло
Исковеркана.

Сцены суть проста,
Нет в ней новости.
Заливают так
Всполох совести.

Извинения
Сыплю мысленно:
Здесь ничейный я,
Третий, лишний я!
 

Что ж, мне поделом!
Не пророчествуй!
Мне пора добром
В одиночество.

Жить потерянно,
Впредь не веруя,
Мне отмерено
Полной мерою.

Память лишь взревёт
Неизбывная:
Ты была моё
Диво  дивное!

Но волшебница
Вдруг опомнилась.
Жизнь всё вертится –
Сказка кончилась.


 
 

          ПЕСНЯ ТРУБАДУРА

Простите же наглость мне,
                Ваше Величество
Припасть и к губам, и к рукам!
Я вам обещаю такое количество
Несказанных ласк по ночам.
Я знаю, я вам некудышная пара,
И что не способен на лесть…
Что все, чем владею – перо и огарок
Свечи, чтобы вас превознесть.
Один вам напишет портреты с натуры,
Другой изваяет вас в рост.
А я лишь потомок простых трубадуров
И, в общем, не белая кость.
А жизнь беспросветная,
                о Ваша Светлость!
И как человек одинок в существе!
А счастье как неуловимая беглость,
Но вовсе не вечная твердь!
Любовь меня рвёт, раны все кровоточат.
За мною одни разве же только
                провинности…
Как хочется мне заглянуть в ваши очи,
О как я желаю всего лишь взаимности!
 


Но вы при дворе вся в балах и привычках,
Сегодня Ваш день, чтобы зреть вернисажи.
О, как я люблю Вас, без всяких кавычек
Готов оплатить это зрелище даже!
Пусть, будет все так, как решит
Ваша Милость –
Я знаю, вы чище, вы выше, добрее –
Нельзя полюбить? Примените же силу!
Велите казнить. И как можно скорее.


               



               


 

СЛОВО  О  СЛОВЕ

Было Слово, а потом,
Странные дела!
Собирали в гладкий ком
Чувств и мыслей ржавый лом,
Посеревшие от дней,
Словно камни от дождей,
Прежде яркие слова.

С поздней ночи до зари
В ожидание дня
Не молчи, ну, говори,
Тихо, про себя.

Хоть и клонишься ко сну,
Знаю, не уснёшь.
Так всегда я прихожу –
В час, когда не ждёшь.

С поздней ночи до зари
Я на улиц зов
Шёл, листал, как словари,
Тени чьих-то снов.
 


Но одна лишь мурова –
Жалок мой улов.
Редки новые слова
В залежах веков.

Вот и выродился слог –
Сер стал и дебел…
Я в отчаянье не мог
Не прийти к тебе.

Потому, что на заре
Скажешь ты, любя.
– Долги ночи в октябре
В ожиданье дня!





            


САРИТЭ

С. А.

Наконец-то выпрямлюсь.
От душевных страз
Расколдован искрами
Из раскосых глаз.

Засверкало красками,
Серость унесло.
Как с тобой мне ласково,
Сладко и тепло!

                Ночь скользит минутою
                В маленьком раю.
                В поцелуи кутаю
                Наготу твою.

           Нас несёт одна струя, –
           Не найду притворства я, –
           В нежности безумствуя,
           Глупостям потворствуя.


 


Смотришь черносливами –
Смерть для Логоса.
Медными отливами
Катишь волосы.

И стучит участливо,
Не без торжества:
Мы нахально счастливы,
Так, что просто страх!

А лишённым радости
Это невпопад.
Пусть зайдутся в зависти,
Если захотят.

          Нас кружит своя струя, –
          Удивлён проворству я, –
          Чтоб сплести, безумствуя,
          И нести, потворствуя.


 

 

* * *

Ю. Б.

Обронила раз при встрече,
Что от женщин ты отлична:
Даже кровь не человечья
И земной не идентична.

Это верно, это правда.
И тиха ты, и крамольна,
Ты всегда чему-то рада,
Вечно чем-то недовольна.

Словно создана для боли
Из тончайшего эфира,
Из свободы и неволи,
Для неведомого мира.

Как взволнованы всечасно
И нервозны эти плечи!
Видно, тем-то и прекрасны
Ненаписанные речи.

 





Оборву сомнений гроздья,
Слов не буду слушать дельных,
И в тебе признаю гостью
Из миров из параллельных.

Вся – спокойствие и страстность,
Вся – комок, и вся – безбрежность!
Как с тобой светло и ясно,
Неизведанная нежность!

На обиду – губы мелом,
Нет невнятней диалектов.
Ты – с летающих и, в целом,
С неопознанных объектов.


 

 

                * * *

Ю. Б.

Сжалась вся в комочек – и не тронь.
Больно, как ещё ни разу прежде!
Смахивает тонкая ладонь
Слёзы, словно дребезги надежды.

Бесятся лохмотья пустоты
В безднах без единого просвета.
Даже солнца огнетворный диск
Видишь ты погибшею планетой.

Но утри глаза и оглядись!
Ты у обелиска Идеала.
И иначе соткана вся жизнь:
Умер день, но новый ночь зачала.

Он тебя поутру озарит,
Сникшую, как порванные снасти,
И подарит капельку любви,
Искру заблудившегося счастья.

               

КАМЕНЬ ДОМИНО

Плющом ползущее «люблю»!
И освеклившиеся лица.
Я не поверил, думал, сплю,
А весь позор мне только снится.

Забыть, не помнить, всё простить,
В твоих набегах видеть шалость?
Из контрибуции любви
Мне роль шута лишь не досталась.

Пусть пёс затравленно завоет,
Мол, кость чужому не отдам!
Я ж заплачу большой ценою
По тем любовным векселям!

Как зачеркнуть, как отмести
Промозглой чувственности голод?
Как победителем войти
В с лица земли сметённый город?

Лежат руины, как на блюде!
Ни дать, ни взять, ни подарить!
Здесь победителей не судят,
Поскольку некому судить!
 





И не начать нам жизнь другую
На незнакомом берегу.
Ведь я безумьем не торгую
И от себя не убегу.

Смешно и страшно, пошло, грустно…
Мой сменщик пьёт моё вино!
А в чёрных душах пусто-пусто –
Ну точно камень домино!


 

 

ГРИМАСЫ

Л. А. Б.

Мрак выцветал, рассвет всё ближе.
Как затаённая печаль,
На сердце спящего Парижа
Лежала площадь Этуаль.

И город раздавал в гримасах,
С ограниченьями и без,
Одним – бездарность в Монпарнасе,
Другим – бессмертье в Пер-Лашез.

Ты ж снова просишься в объятия,
Мол, вспомнить прежнее изволь!
Какое жуткое занятье
Будить свихнувшую боль!

Твоей улыбке лицемерной
Что лязг, что звуки кастаньет…
Так ухмыляются химеры
Собора, что давно уж нет.


               
 








Перевоплощения  души





 






 


 

 


НЕ  ОСТАНАВЛИВАЙТЕ  ВСУЕ

Не выясняйте то, что ясно,
Чужим не кланяйтесь дарам.
И не глядите понапрасну
Вслед отстучавшим поездам.

Не разрывайте, что окрепло,
Не дайте злобе в душу влезть,
Не посыпайте память пеплом
Под упоительную лесть.

Друзей не проклинайте ложных,
Случайно смывших макияж:
Проклятье, брошенное в прошлом,
В грядущем выстрелит в тебя ж!

Не утопите жизнь в дизайне,
Не ждите, что вас призовут.
Дышите глубже и дерзайте,
Но не держитесь на плаву.



 



Не возводите в веру частность,
Порывам не найдя ответ, –
И осенят покой и ясность
Неотвратимо, как рассвет.

А напоследок говорю я,
Чего никак не обойти:
Не останавливайте всуе
Иные выбравших пути.


 

 


МОНОЛОГ  ПУЛИ

Уж есть полёт, а шума нет.
И труп пока что дышит,
Глушитель плотно так надет,
Что цель меня не слышит.

Не хмурьтесь! Смерть со мной нежна,
Год больше, годом меньше!
Как ваша ласка мне нужна!
Я женщина из женщин!

Уже написан этот миг,
И встреча не случайна,
Когда коснеющий язык
Проглотит с кровью тайну.

Я вам беззвучно так спою
Куплетик, но коронный.
Песнь лебединую свою,
И марш ваш похоронный.




Я шлёпну мягко так: привет!
Без ярости притворной.
Для тех, кому покоя нет,
Я лучше всех снотворных.

Стрелка назвать мне нет причин
Убийцей. Исполнитель,
Надёжный самый из мужчин
И мой руководитель.

В меня он вовсе не влюблён,
Но всё я забываю,
Когда меня ласкает он,
В обойму заряжая.

Жизнь коротка и так глупа,
А я любви не скрою,
Пусть говорят, что я слепа,
Пусть прослыла шальною.

Сказал бы только: милая!
И мне конец не страшен.
О, как его б любила я,
Головку потерявши!



О, сколько было бы огня,
Как в ожиданье кары:
Мужской характер у меня
Но женские всё ж чары.

Не любит! Сутенер! Боюсь!
И угождаю даже!
Любому шлюхой отдаюсь,
Как только он прикажет.

Сейчас рванусь я напролом.
Но что за чертовщина!
Интимно стиснута стволом,
Я становлюсь мужчиной.

Теперь любовь несёт вам боль,
Они, как сестры, дружат,
Но перепутанную роль
Сыграю я не хуже.

В хребте колючий холодок –
Проклятая беспечность!
Я в вас проделаю глазок,
Чтоб вы глядели в вечность.




Уже я слышу голоса,
Пронзительные, ибо
Вас держит страх за волоса,
Поднявшиеся дыбом.

Не пожалею мать-отца…
Что там такое? Это –
Кусочек маленький свинца
В ладони у эксперта.


 


 


ЛЕОНИД
4

Всем Родину любившим больше жизни

Я почти что говорить не в силах…
Кто захочет, тот меня поймёт,
Но стою в ущелье, в Фермопилах,
Заслонив единственный проход.

Знал сначала, буду я зарублен:
Совесть стоит только головы.
Щит мой сломан, меч давно зазубрен,
А друзья-спартанцы все мертвы.

Их потом вновь соберут всех вместе,
Чтоб отдать предвечной темноте.
Видят боги, я не обесчещен:
Царь в свой дом вернётся на щите.

Мне не выбрать этой доли лучше:
Я любил красивый свой народ,
Это мне соцветие созвучий
Посвящал неведомый рапсод,
 


Для меня плясала Эвридика,
Для меня Гефест ковал мечи…
Я их всех – от мала до велика –
Просто был обязан защитить!

Было так назначено мне извне.
Так и жил, чтобы собою быть.
Если это всё не стоит жизни,
То тогда чего же стоит жизнь?

Я ворвусь в грядущее далёко,
Как связавший временную нить…
Нелегко в прообразе пророка
В магию молчанья уходить…


 

 

КАМИКАДЗЕ

Всем обманутым посвящается

И я, и противник смертельно устали
Ждать встречи, как цели единой,
Ломать фюзеляжами
                купол хрустальный,
Над облачной ползать периной.

Как волки, мы тут,
                в поднебесном урочье.
И время транжирим небрежно.
Прогрызлися звёзды на бархате ночи
И смотрят на нас безмятежно.

Холодные эти покоя приметы
Пульсируют в вечной обиде
То фугами тени, то трелями света –
Такого с земли не увидеть!

А нынче ли мне до красот этих разве,
Волшебной картины виденья?
Я прежде был лётчик, теперь –
                камикадзе,
И гибели жду, как везенья.

      Я знаю, покажется, может, кому-то
Романтикой это прелестной:
Зонтов не раскроют мои парашюты –
В живых оставаться бесчестно!

Здесь каждый увидит лишь то, что захочет:
Наивность, безумие, глупость…
А смерть костылями своими грохочет
И требует свежего трупа.

И пусть в утешение шепчут мне пули:
«Ты национальный посредник!»
Что ж делать, бесстыдно меня обманули –
Быть первым почётней последних!

Как их ненавижу, промозглых насквозь,
Свою несмышлёную смелость!
Я должен уйти, чтоб им лучше жилось,
Жралось и гулялось, и пелось.

Мы трудно живём, умираем не легче,
Но все ж в самураи мы метим.
А им в наших спальнях любить б
наших женщин
Да спьяну глумиться над этим!

Мы лишние там, нас сюда посылают
С согласья Всевышнего Аса.
Дарёных троянских коней не смиряют,
И нет против подлости лассо.

Но если бы мне предложили награду
В оплату отыгранной роли,
Просил бы, чтоб те прощелыги и гады
Себе животы распороли.

Но думал об этом я поздно и мало,
Покорный судьбе, словно робот,
Костяшками пальцев играя штурвалом
Летучего этого гроба.

Свершилось! Все! В сердце
смертельно я ранен,
К последнему акту готовый.
Сверкая, два зла, и сцепившись
                в таране,
Покажутся вспышкой Сверхновой.

Вмиг враг мой роднею по крови
мне станет,
Мы рухнем пылающим пледом.
Обломки закружит бессмысленный та-нец
Задуманной кем-то победы!

 

ВСТРЕЧА

Как натужно порой наступает финал!
Я глазам своим жёлтым не верю,
Но меня ты учуял и точно признал,
Хоть давно потерял в себе зверя.
Не лесная тропа нас столкнула с тобой,
Где прописаны волчьи законы, –
Ты, как призрак, возник на дорожке, на той,
Что ведёт к вожделенным загонам.
Ты родился волком – хоть рычи, хоть хри-пи,
Ты был даже надеждою стаи…
Но сманили тебя. И на длинной цепи
По-собачьи ты только  не лаешь.
Непосильно богатый бесчестным трудом
Твой хозяин солидный мужчина.
Шкуру суки, вскормившей тебя молоком,
Он ковром постелил у камина.
Он ногами попрал твою бывшую мать,
Что там смерть? И к чему похороны?
Стало модно волков сторожами держать, –
Охранять от собратьев хоромы.
Но сегодня, приятель, ты ляжешь кость-ми,
И вернешься в величие майи.
В прежней жизни, должно быть,
                мы были людьми.
        Homo homini… Сам понимаешь…

                ФЛИБУСТЬЕР

Тетива горизонта крылатых
Не несёт белых стрел парусов.
Ожидать – хуже нет для пирата,
Если к встрече давно он готов.

Мы от рома давно уж опухли.
В ожидании драм мировых,
Пришвартованы к этой вот бухте
Кандалами прочнее стальных.

Целую вечность сушили мы порох
Вам, сутенеры, ханжи и менялы,
Чьими делами, заботой которых
Жизнь Побережья насквозь провоняла.

В потасовках распухшие длани
Потянулись к орлянке с судьбой,
Для кого-то последним он станет –
Долгожданный не начатый бой.

 

Мы удач у судьбы не канючим,
Не привили нам светских манер.
Знай, мечи абордажные крючья,
Да про страх позабудь, флибустьер!

Ало-солёной не жалко нам влаги,
Не осенит наши лица тревога.
Реют над нами чёрные флаги –
Траур по душам, погибшим для бога.

Вот повязка. На глаз и наискось.
Нацеплю её, в драке сойдясь…
В сундуках там слепящие искры
Золотого слепого дождя.

Их потом, очищая от скверны, –
Заиграет в бокалах струя –
Мы, любимая, спустим в таверне,
Где впервые я встретил тебя.

Я их поминал материнское лоно
И делал работу, как истинный профи.
А за резней из бочонков с дублонов
Зорко следил монархический
профиль…
 


Догорающий вечера остов
Убаюкает нашу печаль.
Ты – океан мой, я – твой полуостров!
Я гляжусь в твоих глаз литораль.

Я кричу: как чудовищно чудо!
Волшебством неизведанных сфер
Мы – потомки великого Гуда
С королевских бессрочных галер…

Кто ж там, в прицеле оптическом, стеком
Знак подаёт, чтобы клацнуть затвором?
Жалкие дети последнего века,
Наши потомки – убийцы и воры.


               

 

В  БИБЛИОТЕКЕ

Наглотавшись вволю всяких бредней
Разных наглецов и лицемеров,
Распахну я двери в мир соседний
С аккомпанементом рваных нервов.

В мире том Илья оставил мету,
Там Яга, старуха, зелье варит,
Там моя царевна триста лет уж
Спит в своём холодном будуаре.

Глупая напыщенная фея
С ней сыграла эту шутку злую.
Я мою бедняжку пожалею,
Отыщу, влюблюсь и поцелую.

Искупаюсь в чане молока я.
Стану и красивей, и смелее,
С Баюном мы вдосталь поболтаем,
Вдоволь посмеёмся над Кащеем…

 


Но нашепчет вечность-синева – и
Мне она до смерти надоела, –
Что чудес на свете не бывает.
Чудеса – несделанное дело.

Пусть. Она права. С ней трудно спорить.
Правда – в каждой мыслящей пылинке.
Восвояси уходить мне вскоре
По своей неведомой тропинке.

               



               

 


КУКУШКА

Эй, кукушка, расскажи,
Далека ль дорога?
Сколько ль мне осталось жить –
Мало или много?

Что ж, вещунья, ты в ответ,
Сразу замолчала?
Видно, мне осталось лет
Очень-очень мало.

Пусть сожгут мой смертный прах,
И развеют в небе.
Жил ли, не жил ли, и – ах! –
Словно б я и не был!
 
И оплаканный друзей
Честными слезами,
Я раскинусь средь полей
Яркими цветами.
 
               
                И в двадцатую весну
Юноша счастливый
Соберёт полей красу
В дар своей любимой.

Как букет хорош и мил
У груди прекрасной…
Что ж, я умер, как и жил,
Не совсем напрасно.












 
 

МОЙ  ТОСТ

Поистине лицемеры – они распутники!
(Коран. Сура 9, Изгнание, ст. 67)

Я за диалектику пью, погодя, – и
Всё ясно, и всё в ней известно…
Свой тост поднимаю за вас, негодяи!
Без вас чёрт поймёт, в чём же честность.

Пора снять с мозгов занавески и шоры,
С морали – замки и оковы!
Понять, вы нужны, проходимцы и воры!
Иначе порядочность – слово.

За этих несчастных пью: женщин- игру-шек,
Бедняжки так страшно скучают!
Ведь шлюх философия, мир потаскушек
Наличье любви подтверждает.

За этих, с подмостков глядящих в красав-цы,
Особенно выпить я рад бы.
За вас, разномастных лжецов и мерзав-цев,
Скорбящих под тяжестью правды!

 

За всех, кто ломали, давили, стреляли.
Не спали, чтоб что-то затеять!
За вас, кто пре- , про-  да и просто давали!
А жизнь оказалась мудрее!

Итак, пожеланья мои прозвучали.
Еще пару слов о невеждах.
За них! Вышеназванных чтоб узнавали
В обличьях любых и одеждах!





               

 


СОТВОРЕНИЕ  МИРА

Третий день был днем творенья Геи.
Новый мир лишь в замысле мерцал.
И ждала планета  Галатеей,
Лёгкого дыханья Творца.

Бог потом за миллиард парсеков,
Созерцая отблески светил,
Вздумал: не создать ли человека?
И решился, взял и сотворил.

Сколько лет я знал то бестолково,
Постулат древнейший весь изгрыз…
Да, в начале мира было Слово.
Но тогда у Слова был и смысл.


               
               

ЗЕРКАЛА

(Новая сказка о старом)

Эту сказку без трактовки
Я почти переписал.
Правят ложь, обман, уловки
Всей страной Кривых Зеркал.

Сам велел своим декретом:
Веселись и все дела!
Состраданье под запретом,
Нежность с горя умерла.

          Что не так? – Вот зеркала.
          В кривизне источник зла!

               Сколько массовых утопий
               Тот указ нагородил!
               Кто-то что-то где-то пропил –
               И в герои угодил.

       Свят! Толчет, как воду в ступе,
       Властьдержательная рать.
       Через собственные трупы
       Нелегко переступать!

         Зеркала все, зеркала!
         В них кривая завела.
             Совесть – только для парада,
             Ум давно тут не блистал.
             Гнётся ниже – дать награду,
             Крупный пост в Стране Зеркал!

         Певчих драли в пух и перья –
         Отражались в зеркалах
         Рож бесстыжих лицемерье,
         Волчья злоба, скотский страх.

Но к чему в том видеть зло?
Лжёт проклятое стекло!

Хоть терпеть нет больше мочи,
Озабочены иным:
Что случится этой ночью
С государством тем больным?

Приглашён астролог. Чтоб тот
Им на звёздах погадал,
Отчего буянит ропот
За витринами зеркал?

              Убедить, мол, как народ:
Амальгама гнусно врёт?

     А по толпам ходят толки:
     Стоят грош стекло и кровь.
     Бей! Не думай! Чтоб в осколки!
     Всё потом отстроим вновь!

Право ж, нет пути иного,
Кроме хрупкости зеркал!
Где ж тем взять ума большого,
Кто не строил, а ломал?

Ни двора хоть, ни кола –
Бей, однако, зеркала!

       Так пришла пора для акций – 
       Вызрел полностью абсцесс, –
       Для решительных реакций
       На общественный процесс.

              Кто злорадствовал, кто ахал,
              По асфальту кровь текла,
              Тех, кого сажали на кол
              Из разбитого стекла.

Чтоб по свету разнеслось,
Чем платить за всё пришлось.

              Вот какие были страсти,
              Вот какая ночь была.
              Славно бились против власти,
              Наломали ж зеркала.

         Никогда не станут новью
         Нравы сказочной поры.
         Перепившиеся кровью,
         К жертвам пламенно добры!

Да, такие вот дела
Отражали зеркала.

С зеркалами ж всё не просто.
Кто-то их оклеветал.
Ровно слишком в них всё, плоско
Для Страны Кривых Зеркал.

Пиджаков покажут створки,
Декольте прищура глаз,
     Но таится что в подкорке
     Не выносят напоказ.

Нет глупее ремесла
Бить за это зеркала!

 

              ИКАР

Икар сделал себе крылья из перьев, слепленных
воском. И решил лететь к Солнцу. Умные
сограждане предупреждали безумца, что человек
не птица и не может летать. Но Икар, вопреки
их заверениям, взлетел. А когда он подлетел к солн-цу,
то жар светила растопил воск, крылья рассыпа-лись и
Икар разбился о землю.
Легенды и мифы древней Греции

Я устал от этих лиц,
Как скопированных с Босха,
Что глядеть сюда сошлись,
Как я клею перья воском.
Каждый морщил умный лоб:
Мол, такое не годится!
Где, когда, кто слышал, чтоб
Человек летал, как птица?
Их суждения, как плеть,
Мудрость – просто в изобилье.
Я давно хотел взлететь –
Мне не раз ломали крылья.
Если просто, без затей
На мечте поставить точку,
То, умнее всех людей
Диоген, проживший в бочке.

Слушать их – к параличу!
И без грозного «бонзая»
Я вперед и вверх лечу,
Я винтом в лазурь вонзаюсь.
Здравствуй, Солнце! Не ярись!
Я внизу оставил ропот.
Первым я рванулся ввысь,
Первым я войду и в штопор.
Я не слушал греков ложь,
В ней ни слова без корсета.
Пусть я гибну, ну так что ж!
Я – дитя  огня и света.








      









   






  Программы судьбы






 





 


 

 


СЛОВО  О  СУДЬБЕ

Не верьте оправданьям,
Что связаны мы роком,
В Предсказанность деяний,
В Проставленность всех сроков!

Ведь в Предопределённом
Для малых и гигантов
Есть множество резонов
И сотни вариантов.

Их выбор не случаен,
В его основе Логос,
Который прозреваем
В Тезаурусе Рока.

Кровь б в виденье жестоком
Не спутать с киноварью!
Кого назвать пророком,
Кого же мерзкой тварью.



 

И логикой простою
Пометить каждый атом
Торговца добротою
И злобы мецената.

Как правила грамматик
Есть видимость уступок,
Что Бруно был фанатик,
А Галилей – отступник.

Не стоит удивляться:
На казни, принародно,
Местами поменяться
Они б смогли свободно.

Но цепь добра и бедствий
Куется воедино
Значением последствий,
Рождающих причину.

Расставлены лишь вехи,
Судьба в эскизе, то есть!
А средства и помехи
Им диктовала совесть.
 


И совершая дерзость
Самоубийства вроде,
Ищи закономерность –
Нет случая в природе!

Комедию иль драму
С поправкою твоей
Судьба сведёт в Программу.
И выдаст на Дисплей.







 


 

ВИВАЛЬДИ  ВЕСНОЙ  93-го

Спросила скрипка странная,
Пронзив беззвёздность ночи:
– Зачем весна желанная
Всё наступить не хочет?

Не греет солнце солодом
Зачем? Не понимаю…
Зачем слезливым холодом
Октябрь кропит по маю?

Пусть! Никуда не деться ей;
Мой тополь стал берилловым,
В серёжках весь, как девица,
На хоровод хватило бы.

В вой стуж ему не верится.
В цветения оброке
Весне, нагой изменщице,
Он – вызов. И упрёк ей.

               

 


ВСТАНЬ  И  ИДИ

Как ты себя не береги,
А отступать никак нельзя,
Когда ещё сильны враги,
Пока в опасности друзья.

Себя получше подготовь
Ходить по лезвию всегда,
Пока в сердцах живёт любовь,
Пока на свете есть вражда.

Пока не погребли в ночи
Твою беспомощную тень,
Вставай, и, стиснув страх, иди!
Чтоб наступил назавтра день.


 


 

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Опустилась мгла ночная
На замерзшие поля.
Во Вселенной проплывая,
Спит в сиянии Земля.

Ветер с Космосом поспоря,
Облака прогонит прочь.
И в сверкающем уборе
Околдованная ночь.

Вон блестит частица света!
То, низверженной с небес,
Молча, падает комета
На глухой притихший лес

Бриллиантовым узором
У истоков Млечных рек
Звёздный плач нестройным хором
С ней прощается. На …век.



 


Галактической утробе
Вышло крепко потрудиться,
Чтоб без глупости и злобы
Ночь такой смогла родиться.

Я шепну тебе украдкой,
Что открыть уж глазки лень.
Спи, родная, сладко-сладко…
Завтра снова будет день.









 

 

РЕЦЕПТ

Когда в тиши, дрожащей от прелюдий,
Ты просишь дать поэзии рецепт,
Мне предлагая бешенство иллюзий,
Я принимаю сделанный акцепт.

Итак, поэзию состряпать очень просто.
Собрать, оставив прочие дела
Её в миру разбросанное просо,
Питающее фениксов и лам.

Взять в тех краях, где никогда и не был,
Где ничего за так не отдают,
Сверхчистых боли, радости и гнева
В обмен на страх, довольство и уют.
И всё сварить в котле большого неба.

И в точке наивысшего кипенья
Значенье Слова оплодотворить,
Как Лермонтов, рельефностью мышле-нья,
Как Фет, неординарностью любви.


 

Ну вот, глядишь, готово что-то вроде.
Теперь сюда добавить хоть чуть-чуть
Неистовость Высоцкого Володи,
Есенина отчаянную грусть,

В которых сам Тартини аж застонет,
Которых Босх не смог б вообразить…
Смотри: вот во Вселенском Камертоне
Твой звук к другим протягивает нить.

Банально, словно истина в последней
Инстанции, где правит абсолют,
Родилось чудо. Пусть кому-то бредни,
Но люди с сердцем песню узнают.


 

 

* * *

Жизнь почувствуешь пустой –
Перед вечностью постой!

Жди. И ты услышишь вдруг
Отдалённый сердца стук.

И в раздавшейся тиши
Стон неслышимый души.

Среди сотен, среди тысяч
Должен это ты услышать.

И по высшему приказу
Ты найти её обязан.

В свете дня ли, в блеске звёзд
Осуши росинки слёз,

И не мудро, без затей
Возврати улыбку ей,

Ожила чтоб, расцвела,
Чтоб светилась и сияла.

Родом всё добро из зла.
Нет другого матерьяла.

               

БАНАЛЬНЫЙ  РЕКВИЕМ – 89

Памяти Олега Мажурина

Мне сегодня некого стыдиться,
Некогда заботиться о глянце –
Я пришёл сюда с собой судиться
И вернуть все взятые авансы.

Слишком слепо доверял судьбе,
Был беспечен. А она – хитра.
Вот и наломал я дров себе,
Хоть для погребального костра.

Мне открыть бы глупости лицей:
Не мудрец, не мастер, не любимый…
Я сегодня здесь в одном лице
Прокурор, свидетель, подсудимый.

К черту! Оправданьям не поверю!
Как и предсказаниям руки.
Мне не возместить мои потери,
Мне не оплатить мои долги!


 

Долог в сардонические мили
Бег людей, меня что окружали.
Все, кто мог купить меня, – купили,
Кто не мог, – те мною торговали.

Ну а что ж мне с тех торгов досталось
На валюту лжи и лицемерья?
Мелкая дождливая усталость,
Серое безветрие безверья.

Женщина чужая с панагией
На диване и окурков куча!
Господи прости и помоги ей
Отыскать кого-нибудь получше!

Мебель, «Ревилон», фарфор,
                «Фламинго»…
Дорого! Вот повод, веселимся!
Принесли, купили, взяли с рынка…
Не с того ль, к которому стремимся?

Вот и всё, что нажил, набивая
Шишки, выдрав щедрости ростки.
Да ещё свирепая и злая
Чернота космической тоски.

 

Горы сладких, круглых слов – черешен,
И не кровь в висках, а киноварь,
Будто я прижизненно безгрешен,
Словно генеральный секретарь.

Но ведь были те, кто и щадили,
Кто любили. И, вконец отчаясь,
Кто, не улыбаясь, уходили.
По-английски. Молча. Не прощаясь!

А теперь, как выскребли – всё чисто,
Крах не собирает никого!
Буйный алкоголь самоубийства
Бьёт под дых и «занавес!» орёт.

Всепрощеньем мерзость не обидишь,
Ничего нельзя перерешить!
Видно, вот он, мой последний финиш –
У обрыва в пропасти души…


 
 

СКАЗКА

Милая добрая фея
С брильянтами ласковых глаз!
Послушай же, фея,
Скорее, скорее
Вели, чтобы свет их погас!

Под окнами глаз твоих ходит
Ужасный уродливый гном.
Он очень начитан,
Он злобой пропитан,
В тебя безгранично влюблён.

Милая добрая фея,
Не надо его искушать!
Сквозь дым бриллиантов
Не видно гигантов,
Пигмеев тем более не увидать!

Милая добрая фея,
Он облик изменит и стать!
Ведь гном твой постылый
Волшебною силой
Владеет и принцем захочет предстать.

 

Милая добрая фея!
Страшилу злодея
Легко обмануть.
Орёл или решка –
В скорлупке орешка,
Листочек – твой парус,
Брильянт на стеклярус
Смени. И немедленно – в путь.

Милая добрая фея!
Беги же, сошёл он с ума!
Скорее, скорее,
Иначе, иначе
Брильянты проплачешь,
И ведьмою станешь сама.



 

 

ЭМИГРАНТСКАЯ  РУССКОЯЗЫЧНАЯ

Как облака бы быть свободным –
Простор, куда ни оглянись!
Зачем я им не брат, хоть сводный,
В семье, кочующей без виз?

Чтоб не испытывая боли
В воспоминания огне,
Быть эмигрантом поневоле
В своей растерзанной стране!

А нам об этом возвестили
В час проходимцев и глупцов
Воры имперские России
Со свалок в поисках венцов.

Нам до Тебя не докричаться
Из триэсерской старины.
Отчизна! Жёлтому мерзавцу
Мы в жертву здесь принесены.



 


И вот чужой до неприличья
Мой бывший брат в большой родне,
«Привет, земляк русскоязычный!» –
В насмешку вслед бросает мне.

Как я хочу к Тебе вернуться,
Припасть униженным лицом!
Но к мертвецам – не дотянуться,
И не пробиться со стихом.

В такт демократии сурдинке,
Они кивают головой.
На этом новом русском рынке
Торгуют мною и Тобой.




 


 

ПАМЯТИ  СЕРГЕЯ  АЛЕКСАНДРОВИЧА
ЕСЕНИНА

Я не помню, как, когда, но где-то
Мне попался тот «персидский томик».
Сердце обнажённое поэта
Вдруг забилось на чужой ладони.

Под окном редакции газеты,
Где в Баку уже верстали сводку,
Шляпу наклонивши к Парапету ,
Он просил у Чагина на водку:

– Что уж там до спора!
Жизнь моя – беглянка –
Пронеслась, как скорый
Мимо полустанка.
 
И любовь в апреле…
Только не припомню:
В песне ли, в постели
Излилась ты томно.
Бросил я тебя ли,
Бросила ль меня ты?
Лишь осталась песня,
Словно запах мяты.

Захирели мысли
И, вконец отчаясь,
Видно, разошлись мы,
Так и не встречаясь…

По утрам его терзала боль
Жуткая, как верная примета!
– Граждане, кому не жалко сколь,
На пропитье русскому поэту!

И тогда спускался Чагин вниз,
Причитая прямо от порога:
– Деньги вот! Серёжа, поднимись
Не позорься только, ради Бога!

И опять Есенин на коне!
Будет петь и пить, назад ни шагу!
Едет он в деревню Шаганэ ,
Чтобы написать стихи про Шагу.

               


* * *

Насквозь цитируя Ахматову,
Не понимая, что к чему,
Ты мужу своему рогатому
Твердишь: люблю, люблю, люблю!

Всё для тебя одни условности,
Слова, как стая воронья.
Нет смерти гаже бездуховности,
Нет грязи мерзостней вранья!

Но тьма и сумерки – не тождество,
Тут мы не попадём впросак.
Какое всё же ты ничтожество!
Какой он всё-таки дурак!


 
 


* * *

Какой же верности ты жаждешь?
А ведь пора бы понимать,
Кто изменил себе однажды,
И дальше будет изменять.

Как подаяние по средам
Твоё умение прощать.
Тот, кто себя однажды предал
Не сможет уж не предавать.

Причём тут срок? Какие даты?
Твоих прощений одолженья?
Всё началось давно когда-то,
Сегодня – только продолженье.


 

 

ПРОКЛЯТЫЕ  ВОПРОСЫ
ДЛЯ  РУССКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

В года, давно забытые до слёз,
Интеллигент наш, сытно отобедав,
Любил попрепарировать вопрос:
Кто виноват в российских наших бедах?

С котлет картофельных непротивленья злу
Являлась удручающая смелость.
И вот душил интеллигента блуд
Другим «больным» вопросом –
что же делать?

Спустя столетие, нашли, кто виноват.
Они уж о пощаде не просили –
Кто в 45-ом принимал парад,
Кто атом дал безлапотной России…

Но мы язык чесать умеем, можем пить,
До гибельной, до самой крайней точки.
Уж нет страны, где б можно было жить,
Мы опустились до последней строчки.
 

Где выход, тщетны поиски, всё зря!
С рукой протянутой не стоит жаждать чу-да:
Истории намылена петля,
Уже давно заждался сук Иуду.

И нам теперь нечасто снятся сны –
О проданном былом величье разве ж…
На пустошах разграбленной страны
Есть место только для церквей и клад-бищ.

Из бытия опять вопрос возник.
Стоит! Его не сдвинуть ни в какую!
Есть мысли, заводящие в тупик,
Есть думы, приводящие в пивную.

Ну, пей же, пей заморский самогон –
Лекарство лучшее от подлости и фаль-ши!
А в голове гремит, как божий гром:
Ну, сукины сыны, а что же дальше?


               




* * *

Немытой стала  вновь Россия,
Страна воров, страна господ!
Тобою правят «голубые»
И давят спившийся народ.
Какие там хребты Кавказа!
Глазами телепоказух
Заокеанскую заразу
В российский превращают дух.


 

 


ВСЁ  МОГЛО  БЫ БЫТЬ  НЕ  ТАК

Все могло бы быть не так,
Все могло бы быть иначе,
Если б наш Иван-дурак
Братьям-умникам дал сдачи.

Всё ж не царь ведь! А пока
Не садился б не по чину.
И не шпорил бы бока
Друга серого волчины.

Стало б ясно: сказки лгут,
Лешаки в лесах не воют,
И на кой тут ляд сосуд
С влагой мёртвой и живою!

Что искать невесту аж
В тридевятом государстве?
И одна сплошная блажь –
Молодильное лекарство!



 


Отменен поход на вы, –
Нет провидческого гласа, –
И не рубят головы,
Чтоб над мёртвым изгаляться.

Если б думал так дурак,
Если снял бы с бельм повязку…
Впрочем, было б всё не так,
Значит, не было б и сказки.


 

 


МОЛИТВА

К Тебе я, Боже, припадаю,
Молю понять мне помоги:
Зачем нужны бандиты раю,
А власти – лишь Твои враги?
Они от прихотей устали,
Не в радость это житиё.
Но все же лживыми устами
Поют про царствие Твоё.
И как же их смиренны речи,
Любовью дышит каждый стих…
О Боже, как же ты доверчив,
За правду принимая их!
Кровоточат Христовы раны.
Неужто ж Сына кровь – вино?
Воры Ему воздвигли храмы,
Их жертв на паперти полно.
Наш мир в какой своей причуде
Иль в назиданье Ты создал?
Христопродавцы и иуды,
Лоб осеняя, правят бал.
 


Кругом рабы, одни холопы –
В том воля, Господи, Твоя?
Что люди – рвутся даже стропы
При виде мира бытия.
Твои заветы – на отмену,
Твоих апостолов – в пажи!
Что им загробная гиена?
Ты их при жизни накажи!
За кровь невинных, горя стоны,
Что человек живёт, как тля.
Или с космического трона
Безвидной стала вновь Земля?



               



               

                ЭПИГРАММА
                неограниченному кругу лиц



Я усвоил ваш урок.
Что там Фарес, Текел, Мене!1
Ваше сердце – кошелек,
Что всегда открыт для денег.





               






      __________________________
        1 Мене, Текел, Фарес (иврит) – исчислен, взвешен, разделен – огненные слова, появившиеся на стене, где пировал царь Вальтасар, означавшие, что Бог  видит все  его постыдные деяния и вскоре нашлет наказание.

СОДЕРЖАНИЕ

Вместо проло-га…………………………. 4
Неназначенные встречи ................. 6
…Я пришёл к тебе сказать…………… 8
Моя цунами……………………......... 10
Свидание…………………………….. 12
Бред…………………………………... 14
Т.Н…………………………………….. 17
Эндшпиль……………………………. 19
От любви до  ненависти только десять слов…………………………..
21
«В вихрях яркого све-та»………….. 24
Ожидание………………………........ 25
Молода я…………………………… 27
Сны…………………………………… 28
«Мы снова встретимся однаж-ды». 31
Окончание сказки…………………… 32
Песня трубадура……………………. 34
Слово о слове………………………. 36
Сари-тэ………………………………... 38
«Обронила раз при встрече»…….. 40
«Сжалась вся в комочек»…………. 42
Домино……………………………….. 43
Грима-сы……………………………… 45
Перевоплощения души………………    46
Не останавливайте всуе………...... 48
Монолог пули……………………….. 50
Лео-нид………………………………... 54
Камикадзе……………………………. 56
Встреча………………………………… 59
Флибустьер………………………........ 60
В библиоте-ке………………………..... 63
Кукушка………………………………… 65
Мой тост……………………………….. 67
Сотворение мира…………………….. 69
Зеркала………………………………… 70
Икар…………………………………….. 74
Программы судьбы ………………….. 76
Слово о судьбе……………………….. 78
Вивальди весной 93-го……………… 81
Встань и иди…………………………... 82
Колыбельная………………………….. 83
Рецепт………………………………….. 85
«Жизнь почувствуешь пустой»…….. 87
Банальный реквием-89……………… 88
Сказка………………………………….. 91
Эмигрантская русскоязычная……… 93
Памяти Сергея Александровича Есенина…………………………………
95
«Насквозь цитируя Ахмато-ву»…….. 97
«Какой же верности ты жаж-дешь?»... 98
Проклятые вопросы для русской интеллиген-ции………………………..         
99
«Ты вновь немытая Россия»………. 101
Всё могло быть не так………………. 102
Молитва……………………………….. 104
Эпиграмма……………………………..  106
      
         
 

Литературно-художественное издание



Леонид  Иванович  Бессарабов


ТРЕЩИНЫ ТАЙН
Книга стихов и песен смутного времени


В авторской редакции

Технический редактор Л.Л. Чиркова
Корректор Т. М. Ножкина
Оформление О.Н. Макарова
Оригинал-макет, дизайн С.А. Чирков
Художник Б. В. Глубоков

–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Подписано в печать 02.08. 2013. Формат 60х90 1/32
Бумага офсетная №1. Гарнитура Arial.
Усл. печ. л.3. Тираж 100.
––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Информационно-издательский комплекс «Вестник»
410010, Россия, г. Саратов, ул. Геофизическая, 31/45

Отпечатано в типографии «Саратовский источник»
410086, г. Саратов, ул. Степная, 46
–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
 
 
 
 
ЛЕОНИД  БЕССАРАБОВ







ТРЕЩИНЫ   ТАЙН

Книга стихов и песен смутного
времени



                Художник Борис Глубоков









Саратов
Информационно-издательский комплекс «Вестник»
2013
 

УДК 882-1+929
ББК 84 (2Рос=Рус)6-5
Б 53


ISBN 978-5-9999-1819-2


Л.И. Бессарабов
Б 53 Трещины Тайн /Книга стихов и песен смутного
времени /. – Саратов: ИИК «Вестник», 2013. – 100 с.

Все права принадлежат автору. Цитирование, воспроизведение любой части сборника или иное использование текстов должно быть согласовано с автором. Телефон автора в Саратове +79093415678







ISBN 978-5-9999-1819-2

УДК 882-1+929
ББК 84 (2Рос=Рус)6-5
© Л.И. Бессарабов, автор, 2013,
© ИИК «Вестник», 2013.

 

Вместо пролога

                Т.  Н.
Жизнь намного короче, чем это
многим кажется. И смысл её только
в двух вещах – в любви и в творчестве.
А сочетание их – единственный способ
сказать, что ты когда-то жил.

Любовь, как дар, но чрезвычайный,
И жизни смысл и существо,
Всегда была покрыта тайной
И порождала мастерство.
Её стремились в высшей мере,
В стихах и музыке излить.
В своём неистовстве Гварнери
Заставил скрипку говорить.
Но в старых тайнах много трещин…
Скрипичный мастер-диссидент
Счертил с любимейшей из женщин
Свой несравненный инструмент.
Виола нам поёт поныне.
В лазурно – солнечной стране,
Где режут струны, Паганини
Сыграл и на одной струне.


 


Играл, терзаемый любовью, –
За что и в смерти был гоним, –
Плевал чахоточною кровью
В лицо мучителям своим…
Я обнимаю стан твой гибкий
С крещендо первыми зари,
С тобой, моя живая скрипка,
Мы песню песней сотворим.
Как нас крутило жизни ралли,
Но в иcкореженной судьбе
Мы все ж любили и сгорали,
Оставив строчки по себе.
 









Неназначенные встречи





 







 


 

 

Я  ПРИШЁЛ  ТЕБЕ  СКАЗАТЬ

Вела к тебе не авеню
Под звездной утончённостью.
Я шёл к тебе сказать «люблю»
По предопределённости.

А чтоб слова легко лились
И заискрились песнею,
Их изначальный, вечный смысл
Очистил я от плесени.

И я пришёл тебе сказать
Назло расхожим версиям:
Твоя открытость, как азарт, –
Простой эскиз бессмертия,

Что осиянную мою,
Мою обетованную
В экстазе я боготворю
Тебя, судьбой мне данную!

И я пришёл на взлёте сил,
Помеченных удачею, – 
Что без тебя не совершил, –
С тобой мне предназначено.
 


Пойдём? Пусть хляби бытия
Разверзывает безднами.
И пусть кому-то речь моя
Покажется помпезною.

Жаль! В их убогих словарях
Нет слова «ожидание»…
Пусть осуждают, раз хотят, –
Не обращай внимания.

Мне неуютно в их раю,
Я изгнан жизнью серою,
За то, что громко говорю,
Дышу, люблю и верую.


 




 

МОЯ  ЦУНАМИ

Положи меня, как печать, на сердце
твоё, как перстень, на руку твою:
ибо крепка, как смерть, любовь.

Книга Песни песней Соломона

Ты вошла, моя цунами,
В мир мой тусклый, без желаний,
С кровоточащими снами
Неназначенных свиданий,

Упорядоченной лавой
Непредсказанных событий.
Вся как сладкая отрава –
Слаще чем, тем ядовитей.

Мне твой смех зеленоглазый –
Катастрофа в десять баллов,
Разметавшаяся разом
В стенах падающих залов.

Я губами губ касаюсь –
Каждый нерв поёт и плачет.
Как я жил, не понимаю
Без терзающей удачи!
 


Наше странное знакомство,
Как редчайшей книги главы.
Кроме лжи и вероломства,
В ней на всё имеешь право.

В нашей встрече неслучайной
От невзрачности лекарство.
Раскрывайся, словно, тайна,
Приходи, бери и властвуй!









 

 


СВИДАНИЕ

Т. К., которую буду
помнить всегда

Как было пусто! Ну так что ж –
Я жаждал дива.
Я знал и верил: ты придёшь – 
Ты приходила.

Мне так хотелось в кабалу
Твоих объятий!
А у кровати, на полу,
Лежало платье.

Прильнуть и сразу ощутить
Всей кровью, кожей:
Порвать  связавшую нас нить
Никто не сможет.

И я сжимал, как в грабеже,
Плеча лекала.
А ночь, намаявшись, уже
В рассвет стекала.

 
            Не передать – в любых словах
Всегда сутулость, –
Как я боялся целовать,
Чтоб не проснулась,

Не разбудить и тишиной,
Глухой и вязкой…
Всё было так давным-давно,
Как в старой сказке…

Но вновь пью терпкое вино –
Свиданья признак:
Сегодня гостью жду в свой дом – 
Твой добрый призрак.

Я к этой встрече уж готов
Без теней чёрных.
Тебе в подарок – ворох слов
Неизречённых.

Ко мне ты склонишься опять,
Родной и томной,
Чтоб, как молитву прошептать:
— Живи и помни!


   

БРЕД

Телефонный звонок
Из глубокого сна,
Будто мясо крючок,
Выдирает меня
 
В мир, где солнечный диск
Вполнакала горит,
Пульс Вселенной то тих,
То, как в пляске, стучит.

У галактики криз
Всех энергосистем.
Звёзды сыплются вниз,
Потрясённые тем.

Мысли цепкий репей:
Я почти что здоров,
Ведь больному страшней
Слышать скрежет миров,

Знать всегда, что ты есть
Где-то рядышком тут.
Это тяжко, как крест,
На котором распнут.
 

Твои всплески, мой мим,
Мне уже не нужны,
Словно верность с другим
Переспавшей жены.

И признанья того,
Что душой ты слаба.
Это, право, всего
Лишь пустые слова.

В них, что «против», что «за» – 
Всё по коже мороз.
Горек мне твой эрзац
Стеариновых слез,

И с полсотни в сезон
Театральнейших тем.
Снова броситься б в сон,
Даже в жуткий совсем!

Опустись пелена!
Защищать не хочу
Аллергию ума
Аллегорией чувств!


И свербит, как гобой,
Разошлась колея.
Я остался собой,
Ну, зачем тебе я?!

Ты свихнулся, звонок,
Замолчи, замолчи!
Как все в мире старо…
Мы себе палачи.


 

 


Т. Н.

Люблю! Любви крутое месиво
Пушинкой не стряхнуть с плеча.
Так не суди же опрометчиво,
И не отвергни сгоряча.
Да, через жизни, страны, смерти я
Вновь шёл и шёл к тебе одной.
Ты в очень многие столетия
Была мне любящей женой.
А ныне встретились мы снова.
Но, пламя в искру ограня,
Ты смотришь строго и сурово,
И ты не узнаёшь меня!
Мы оказались в мире штаммов,
А если коротко и в суть –
Здесь лихо действуют программы
По изнасилованью судьб.
И память тут давно распята,
И счёт потерям не измеришь.
Закономерная расплата…
Ты смотришь, веришь и не веришь!




Готов рыдать, смеяться, каяться…
Да что я глупости порю!
Итог всё тот же получается:
Бесстыдно я тебя люблю!
Как камень в дорогой оправе
Переливаешься огнями,
Все, как  в древнейшем римском праве,
Мы, сильные, решили сами.
               








               

ЭНДШПИЛЬ

Всё сказано! Притом
И сделано уже.
И пройден Рубикон
Предельных рубежей.
 
И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

И не понятно лишь,
Чего же ты ждала?
Потеряно сидишь
У краешка стола.

И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Застывшая мольба:
Пойми и помоги!
И вертится едва,
Что мы почти враги.
 
               
                И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Чтоб в эндшпиле ничьей
Ты вновь была права,
Из глупости речей
Плету я кружева.

И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Что день несёт двоим?
Как ужас он глазаст…
Давай уж помолчим,
Раз нечего сказать.




 

 
 
Вот перед вами два портрета – вот и вот!
На этих двух портретах лица братьев.
В. Шекспир
      ОТ ЛЮБВИ ДО НЕНАВИСТИ ТОЛЬКО
                ДЕСЯТЬ СЛОВ…
                Г. К.

                1
В счастливый день, в счастливый час
Кружимся мы смеясь,
Поет гобой для нас с тобой
И мир чарует глаз…
        О. Уайльд «Баллада Редингской тюрьмы»
Брови ты крыло
Гнешь, беспечная!
Что произошло?
Чудо вечное.
Речи сыплешь лишь
Просто грудами,
На меня глядишь
Изумрудами.
Я  пью допьяна,
Как в последний раз,
Зелена вина
Твоих чистых глаз.
И, испивши,  смолк.
Слушать вечно рад
Как шуршит твой шёлк
Нежных сладких клятв.
И сквозь счастье стон:
Без тебя, поверь,
Хоть из жизни вон!
И захлопнуть дверь!               

                2

               
Что ж, люди правы: их дела,
Как мысли их черны.
Ни вечный Бог, ни Божий сын
Их видеть не должны.
                О. Уайльд «Баллада Редингской тюрьмы»

Брови ты крыло
Зря коверкаешь!
Что ушло – ушло,
Что поделаешь!

Речи  сыплешь лишь
Просто грудами,
На меня глядишь
Изумрудами.

Выпью допьяна,
Я в последний раз
Зелена вина
Твоих лживых глаз.

Голос сердца смолк…
Ну, на кой мне ляд
Этот гладкий шёлк
Твоих ложных клятв?

Неумолчный звон…
За собой, поверь,
Как из жизни вон,
Я захлопну дверь!      
   




 













В  ВИХРЯХ  ЯРКОГО  СВЕТА

В вихрях яркого света
Ты всегда появлялась.
Или, может, всё это
Мне хотелось, казалось?
Взор бесстрастный налево,
Взгляд направо – разящий.
Ты была королевой,
Править очень уставшей.
От неё всё живое
Приходило в смятенье,
Даже Мёртвое море
Ей лизало колени.
Я влюблен был навылет,
Я пропал под завязку,
Я завидовал пыли
На туфлях моей сказки.
Но моя королева –
Все напрасны потуги –
На меня не глядела –
Ей нужны только слуги.

               

ОЖИДАНИЕ

Нет оснований для раздора,
Всё погребёт девятый вал.
Я жду тебя, как приговора,
Который вынес трибунал.

Я жду тебя, часы спешат,
Я взбешен, зол, какие оды!
Я стрелки двигаю назад,
А ты всё так и ты не приходишь!

Я жду уже тысячелетье,
Как заарканенная дичь!
Как абсолютного бессмертья,
Которого нельзя достичь!

Я прокляну твоё жеманство
И глаз холодное стекло!
Я весь, как мёртвое пространство,
В котором время истекло.

Нет слов, которыми унижу
И раны все я растравлю!
О, как себя я ненавижу
За то, что так тебя люблю!
 


Там – задыхающийся шёпот
Пальбой – в промозглой тишине!
А слева гулко рвётся молот,
Что это снова не ко мне.

Но вот – ступеньки я считаю, –
Как песня, цокот каблуков!
Да, это ты! Я оживаю.
Я всё простить тебе готов.


 


 


МОЛОДА  Я

Молода я, хоть от роду
Лет немало мне.
Но жила все эти годы,
Как в бездонном сне.

Крови древней я и верной,
Знак мой – знак Огня.
Заколдованной царевной
Я ждала тебя.

Годы медленно листались,
Дни сучились в нить…
Очень многие пытались
Сердце разбудить.

Но ни мыслей, ни желаний –
Ничего не сметь!
Тяжек сон воспоминаний,
Чёрных, словно смерть.
 


Но совпали все приметы.
Ты сказал: «Живи!
Не моли, не жди, не сетуй!
Встань, прильни, люби!»
 
И от счастья пламенея
К своему стыду,
Я шепчу, совсем глупея:
– Милый, я иду!







               

СНЫ

Памяти  Т. К.

Зашуршит огонь в камине,
Снов нанизывая ложь.
И, связав вчера и ныне,
Тенью лёгкой на помине
Снова в сон ты мой войдёшь.

Колдовским прищуром сглаза,
Поворотом нервных плеч
Я опять, как тайной, связан,
Что хранить от всех обязан,
Но не в силах был сберечь.

Всё прощается в раздолье
Мира мёртвых амплитуд.
Пусть сменилась радость болью,
Пусть в висках уж перец с солью,
Всё равно мы вместе тут.



До отмеренного часа
Мы пробудем здесь вдвоём…
Жаль, что ночь должна кончаться
И пора мне возвращаться
В пробуждение своё.





               














* * *

Мы снова встретимся однажды
Случайно, глупо, беспричинно.
И задохнёшься ты от жажды
Желанья слиться воедино.

И, улыбаясь  от волненья
Вновь обретаемой утраты,
Ты пожалеешь на мгновенье,
Что это было всё когда-то…




               

ОКОНЧАНИЕ  СКАЗКИ

Сказку ты плела
Мне красивую.
Фея в ней жила –
Диво дивное…

Я тебе не муж.
Ты уклончиво
Говоришь, что уж
Всё закончено.

И застигнуто
Смотришь в зеркало,
Злостью выпукло
Исковеркана.

Сцены суть проста,
Нет в ней новости.
Заливают так
Всполох совести.

Извинения
Сыплю мысленно:
Здесь ничейный я,
Третий, лишний я!
 

Что ж, мне поделом!
Не пророчествуй!
Мне пора добром
В одиночество.

Жить потерянно,
Впредь не веруя,
Мне отмерено
Полной мерою.

Память лишь взревёт
Неизбывная:
Ты была моё
Диво  дивное!

Но волшебница
Вдруг опомнилась.
Жизнь всё вертится –
Сказка кончилась.


 
 

          ПЕСНЯ ТРУБАДУРА

Простите же наглость мне,
                Ваше Величество
Припасть и к губам, и к рукам!
Я вам обещаю такое количество
Несказанных ласк по ночам.
Я знаю, я вам некудышная пара,
И что не способен на лесть…
Что все, чем владею – перо и огарок
Свечи, чтобы вас превознесть.
Один вам напишет портреты с натуры,
Другой изваяет вас в рост.
А я лишь потомок простых трубадуров
И, в общем, не белая кость.
А жизнь беспросветная,
                о Ваша Светлость!
И как человек одинок в существе!
А счастье как неуловимая беглость,
Но вовсе не вечная твердь!
Любовь меня рвёт, раны все кровоточат.
За мною одни разве же только
                провинности…
Как хочется мне заглянуть в ваши очи,
О как я желаю всего лишь взаимности!
 


Но вы при дворе вся в балах и привычках,
Сегодня Ваш день, чтобы зреть вернисажи.
О, как я люблю Вас, без всяких кавычек
Готов оплатить это зрелище даже!
Пусть, будет все так, как решит
Ваша Милость –
Я знаю, вы чище, вы выше, добрее –
Нельзя полюбить? Примените же силу!
Велите казнить. И как можно скорее.


               



               


 

СЛОВО  О  СЛОВЕ

Было Слово, а потом,
Странные дела!
Собирали в гладкий ком
Чувств и мыслей ржавый лом,
Посеревшие от дней,
Словно камни от дождей,
Прежде яркие слова.

С поздней ночи до зари
В ожидание дня
Не молчи, ну, говори,
Тихо, про себя.

Хоть и клонишься ко сну,
Знаю, не уснёшь.
Так всегда я прихожу –
В час, когда не ждёшь.

С поздней ночи до зари
Я на улиц зов
Шёл, листал, как словари,
Тени чьих-то снов.
 


Но одна лишь мурова –
Жалок мой улов.
Редки новые слова
В залежах веков.

Вот и выродился слог –
Сер стал и дебел…
Я в отчаянье не мог
Не прийти к тебе.

Потому, что на заре
Скажешь ты, любя.
– Долги ночи в октябре
В ожиданье дня!





            


САРИТЭ

С. А.

Наконец-то выпрямлюсь.
От душевных страз
Расколдован искрами
Из раскосых глаз.

Засверкало красками,
Серость унесло.
Как с тобой мне ласково,
Сладко и тепло!

                Ночь скользит минутою
                В маленьком раю.
                В поцелуи кутаю
                Наготу твою.

           Нас несёт одна струя, –
           Не найду притворства я, –
           В нежности безумствуя,
           Глупостям потворствуя.


 


Смотришь черносливами –
Смерть для Логоса.
Медными отливами
Катишь волосы.

И стучит участливо,
Не без торжества:
Мы нахально счастливы,
Так, что просто страх!

А лишённым радости
Это невпопад.
Пусть зайдутся в зависти,
Если захотят.

          Нас кружит своя струя, –
          Удивлён проворству я, –
          Чтоб сплести, безумствуя,
          И нести, потворствуя.


 

 

* * *

Ю. Б.

Обронила раз при встрече,
Что от женщин ты отлична:
Даже кровь не человечья
И земной не идентична.

Это верно, это правда.
И тиха ты, и крамольна,
Ты всегда чему-то рада,
Вечно чем-то недовольна.

Словно создана для боли
Из тончайшего эфира,
Из свободы и неволи,
Для неведомого мира.

Как взволнованы всечасно
И нервозны эти плечи!
Видно, тем-то и прекрасны
Ненаписанные речи.

 





Оборву сомнений гроздья,
Слов не буду слушать дельных,
И в тебе признаю гостью
Из миров из параллельных.

Вся – спокойствие и страстность,
Вся – комок, и вся – безбрежность!
Как с тобой светло и ясно,
Неизведанная нежность!

На обиду – губы мелом,
Нет невнятней диалектов.
Ты – с летающих и, в целом,
С неопознанных объектов.


 

 

                * * *

Ю. Б.

Сжалась вся в комочек – и не тронь.
Больно, как ещё ни разу прежде!
Смахивает тонкая ладонь
Слёзы, словно дребезги надежды.

Бесятся лохмотья пустоты
В безднах без единого просвета.
Даже солнца огнетворный диск
Видишь ты погибшею планетой.

Но утри глаза и оглядись!
Ты у обелиска Идеала.
И иначе соткана вся жизнь:
Умер день, но новый ночь зачала.

Он тебя поутру озарит,
Сникшую, как порванные снасти,
И подарит капельку любви,
Искру заблудившегося счастья.

               

КАМЕНЬ ДОМИНО

Плющом ползущее «люблю»!
И освеклившиеся лица.
Я не поверил, думал, сплю,
А весь позор мне только снится.

Забыть, не помнить, всё простить,
В твоих набегах видеть шалость?
Из контрибуции любви
Мне роль шута лишь не досталась.

Пусть пёс затравленно завоет,
Мол, кость чужому не отдам!
Я ж заплачу большой ценою
По тем любовным векселям!

Как зачеркнуть, как отмести
Промозглой чувственности голод?
Как победителем войти
В с лица земли сметённый город?

Лежат руины, как на блюде!
Ни дать, ни взять, ни подарить!
Здесь победителей не судят,
Поскольку некому судить!
 





И не начать нам жизнь другую
На незнакомом берегу.
Ведь я безумьем не торгую
И от себя не убегу.

Смешно и страшно, пошло, грустно…
Мой сменщик пьёт моё вино!
А в чёрных душах пусто-пусто –
Ну точно камень домино!


 

 

ГРИМАСЫ

Л. А. Б.

Мрак выцветал, рассвет всё ближе.
Как затаённая печаль,
На сердце спящего Парижа
Лежала площадь Этуаль.

И город раздавал в гримасах,
С ограниченьями и без,
Одним – бездарность в Монпарнасе,
Другим – бессмертье в Пер-Лашез.

Ты ж снова просишься в объятия,
Мол, вспомнить прежнее изволь!
Какое жуткое занятье
Будить свихнувшую боль!

Твоей улыбке лицемерной
Что лязг, что звуки кастаньет…
Так ухмыляются химеры
Собора, что давно уж нет.


               
 








Перевоплощения  души





 






 


 

 


НЕ  ОСТАНАВЛИВАЙТЕ  ВСУЕ

Не выясняйте то, что ясно,
Чужим не кланяйтесь дарам.
И не глядите понапрасну
Вслед отстучавшим поездам.

Не разрывайте, что окрепло,
Не дайте злобе в душу влезть,
Не посыпайте память пеплом
Под упоительную лесть.

Друзей не проклинайте ложных,
Случайно смывших макияж:
Проклятье, брошенное в прошлом,
В грядущем выстрелит в тебя ж!

Не утопите жизнь в дизайне,
Не ждите, что вас призовут.
Дышите глубже и дерзайте,
Но не держитесь на плаву.



 



Не возводите в веру частность,
Порывам не найдя ответ, –
И осенят покой и ясность
Неотвратимо, как рассвет.

А напоследок говорю я,
Чего никак не обойти:
Не останавливайте всуе
Иные выбравших пути.


 

 


МОНОЛОГ  ПУЛИ

Уж есть полёт, а шума нет.
И труп пока что дышит,
Глушитель плотно так надет,
Что цель меня не слышит.

Не хмурьтесь! Смерть со мной нежна,
Год больше, годом меньше!
Как ваша ласка мне нужна!
Я женщина из женщин!

Уже написан этот миг,
И встреча не случайна,
Когда коснеющий язык
Проглотит с кровью тайну.

Я вам беззвучно так спою
Куплетик, но коронный.
Песнь лебединую свою,
И марш ваш похоронный.




Я шлёпну мягко так: привет!
Без ярости притворной.
Для тех, кому покоя нет,
Я лучше всех снотворных.

Стрелка назвать мне нет причин
Убийцей. Исполнитель,
Надёжный самый из мужчин
И мой руководитель.

В меня он вовсе не влюблён,
Но всё я забываю,
Когда меня ласкает он,
В обойму заряжая.

Жизнь коротка и так глупа,
А я любви не скрою,
Пусть говорят, что я слепа,
Пусть прослыла шальною.

Сказал бы только: милая!
И мне конец не страшен.
О, как его б любила я,
Головку потерявши!



О, сколько было бы огня,
Как в ожиданье кары:
Мужской характер у меня
Но женские всё ж чары.

Не любит! Сутенер! Боюсь!
И угождаю даже!
Любому шлюхой отдаюсь,
Как только он прикажет.

Сейчас рванусь я напролом.
Но что за чертовщина!
Интимно стиснута стволом,
Я становлюсь мужчиной.

Теперь любовь несёт вам боль,
Они, как сестры, дружат,
Но перепутанную роль
Сыграю я не хуже.

В хребте колючий холодок –
Проклятая беспечность!
Я в вас проделаю глазок,
Чтоб вы глядели в вечность.




Уже я слышу голоса,
Пронзительные, ибо
Вас держит страх за волоса,
Поднявшиеся дыбом.

Не пожалею мать-отца…
Что там такое? Это –
Кусочек маленький свинца
В ладони у эксперта.


 


 


ЛЕОНИД
4

Всем Родину любившим больше жизни

Я почти что говорить не в силах…
Кто захочет, тот меня поймёт,
Но стою в ущелье, в Фермопилах,
Заслонив единственный проход.

Знал сначала, буду я зарублен:
Совесть стоит только головы.
Щит мой сломан, меч давно зазубрен,
А друзья-спартанцы все мертвы.

Их потом вновь соберут всех вместе,
Чтоб отдать предвечной темноте.
Видят боги, я не обесчещен:
Царь в свой дом вернётся на щите.

Мне не выбрать этой доли лучше:
Я любил красивый свой народ,
Это мне соцветие созвучий
Посвящал неведомый рапсод,
 


Для меня плясала Эвридика,
Для меня Гефест ковал мечи…
Я их всех – от мала до велика –
Просто был обязан защитить!

Было так назначено мне извне.
Так и жил, чтобы собою быть.
Если это всё не стоит жизни,
То тогда чего же стоит жизнь?

Я ворвусь в грядущее далёко,
Как связавший временную нить…
Нелегко в прообразе пророка
В магию молчанья уходить…


 

 

КАМИКАДЗЕ

Всем обманутым посвящается

И я, и противник смертельно устали
Ждать встречи, как цели единой,
Ломать фюзеляжами
                купол хрустальный,
Над облачной ползать периной.

Как волки, мы тут,
                в поднебесном урочье.
И время транжирим небрежно.
Прогрызлися звёзды на бархате ночи
И смотрят на нас безмятежно.

Холодные эти покоя приметы
Пульсируют в вечной обиде
То фугами тени, то трелями света –
Такого с земли не увидеть!

А нынче ли мне до красот этих разве,
Волшебной картины виденья?
Я прежде был лётчик, теперь –
                камикадзе,
И гибели жду, как везенья.

      Я знаю, покажется, может, кому-то
Романтикой это прелестной:
Зонтов не раскроют мои парашюты –
В живых оставаться бесчестно!

Здесь каждый увидит лишь то, что захочет:
Наивность, безумие, глупость…
А смерть костылями своими грохочет
И требует свежего трупа.

И пусть в утешение шепчут мне пули:
«Ты национальный посредник!»
Что ж делать, бесстыдно меня обманули –
Быть первым почётней последних!

Как их ненавижу, промозглых насквозь,
Свою несмышлёную смелость!
Я должен уйти, чтоб им лучше жилось,
Жралось и гулялось, и пелось.

Мы трудно живём, умираем не легче,
Но все ж в самураи мы метим.
А им в наших спальнях любить б
наших женщин
Да спьяну глумиться над этим!

Мы лишние там, нас сюда посылают
С согласья Всевышнего Аса.
Дарёных троянских коней не смиряют,
И нет против подлости лассо.

Но если бы мне предложили награду
В оплату отыгранной роли,
Просил бы, чтоб те прощелыги и гады
Себе животы распороли.

Но думал об этом я поздно и мало,
Покорный судьбе, словно робот,
Костяшками пальцев играя штурвалом
Летучего этого гроба.

Свершилось! Все! В сердце
смертельно я ранен,
К последнему акту готовый.
Сверкая, два зла, и сцепившись
                в таране,
Покажутся вспышкой Сверхновой.

Вмиг враг мой роднею по крови
мне станет,
Мы рухнем пылающим пледом.
Обломки закружит бессмысленный та-нец
Задуманной кем-то победы!

 

ВСТРЕЧА

Как натужно порой наступает финал!
Я глазам своим жёлтым не верю,
Но меня ты учуял и точно признал,
Хоть давно потерял в себе зверя.
Не лесная тропа нас столкнула с тобой,
Где прописаны волчьи законы, –
Ты, как призрак, возник на дорожке, на той,
Что ведёт к вожделенным загонам.
Ты родился волком – хоть рычи, хоть хри-пи,
Ты был даже надеждою стаи…
Но сманили тебя. И на длинной цепи
По-собачьи ты только  не лаешь.
Непосильно богатый бесчестным трудом
Твой хозяин солидный мужчина.
Шкуру суки, вскормившей тебя молоком,
Он ковром постелил у камина.
Он ногами попрал твою бывшую мать,
Что там смерть? И к чему похороны?
Стало модно волков сторожами держать, –
Охранять от собратьев хоромы.
Но сегодня, приятель, ты ляжешь кость-ми,
И вернешься в величие майи.
В прежней жизни, должно быть,
                мы были людьми.
        Homo homini… Сам понимаешь…

                ФЛИБУСТЬЕР

Тетива горизонта крылатых
Не несёт белых стрел парусов.
Ожидать – хуже нет для пирата,
Если к встрече давно он готов.

Мы от рома давно уж опухли.
В ожидании драм мировых,
Пришвартованы к этой вот бухте
Кандалами прочнее стальных.

Целую вечность сушили мы порох
Вам, сутенеры, ханжи и менялы,
Чьими делами, заботой которых
Жизнь Побережья насквозь провоняла.

В потасовках распухшие длани
Потянулись к орлянке с судьбой,
Для кого-то последним он станет –
Долгожданный не начатый бой.

 

Мы удач у судьбы не канючим,
Не привили нам светских манер.
Знай, мечи абордажные крючья,
Да про страх позабудь, флибустьер!

Ало-солёной не жалко нам влаги,
Не осенит наши лица тревога.
Реют над нами чёрные флаги –
Траур по душам, погибшим для бога.

Вот повязка. На глаз и наискось.
Нацеплю её, в драке сойдясь…
В сундуках там слепящие искры
Золотого слепого дождя.

Их потом, очищая от скверны, –
Заиграет в бокалах струя –
Мы, любимая, спустим в таверне,
Где впервые я встретил тебя.

Я их поминал материнское лоно
И делал работу, как истинный профи.
А за резней из бочонков с дублонов
Зорко следил монархический
профиль…
 


Догорающий вечера остов
Убаюкает нашу печаль.
Ты – океан мой, я – твой полуостров!
Я гляжусь в твоих глаз литораль.

Я кричу: как чудовищно чудо!
Волшебством неизведанных сфер
Мы – потомки великого Гуда
С королевских бессрочных галер…

Кто ж там, в прицеле оптическом, стеком
Знак подаёт, чтобы клацнуть затвором?
Жалкие дети последнего века,
Наши потомки – убийцы и воры.


               

 

В  БИБЛИОТЕКЕ

Наглотавшись вволю всяких бредней
Разных наглецов и лицемеров,
Распахну я двери в мир соседний
С аккомпанементом рваных нервов.

В мире том Илья оставил мету,
Там Яга, старуха, зелье варит,
Там моя царевна триста лет уж
Спит в своём холодном будуаре.

Глупая напыщенная фея
С ней сыграла эту шутку злую.
Я мою бедняжку пожалею,
Отыщу, влюблюсь и поцелую.

Искупаюсь в чане молока я.
Стану и красивей, и смелее,
С Баюном мы вдосталь поболтаем,
Вдоволь посмеёмся над Кащеем…

 


Но нашепчет вечность-синева – и
Мне она до смерти надоела, –
Что чудес на свете не бывает.
Чудеса – несделанное дело.

Пусть. Она права. С ней трудно спорить.
Правда – в каждой мыслящей пылинке.
Восвояси уходить мне вскоре
По своей неведомой тропинке.

               



               

 


КУКУШКА

Эй, кукушка, расскажи,
Далека ль дорога?
Сколько ль мне осталось жить –
Мало или много?

Что ж, вещунья, ты в ответ,
Сразу замолчала?
Видно, мне осталось лет
Очень-очень мало.

Пусть сожгут мой смертный прах,
И развеют в небе.
Жил ли, не жил ли, и – ах! –
Словно б я и не был!
 
И оплаканный друзей
Честными слезами,
Я раскинусь средь полей
Яркими цветами.
 
               
                И в двадцатую весну
Юноша счастливый
Соберёт полей красу
В дар своей любимой.

Как букет хорош и мил
У груди прекрасной…
Что ж, я умер, как и жил,
Не совсем напрасно.












 
 

МОЙ  ТОСТ

Поистине лицемеры – они распутники!
(Коран. Сура 9, Изгнание, ст. 67)

Я за диалектику пью, погодя, – и
Всё ясно, и всё в ней известно…
Свой тост поднимаю за вас, негодяи!
Без вас чёрт поймёт, в чём же честность.

Пора снять с мозгов занавески и шоры,
С морали – замки и оковы!
Понять, вы нужны, проходимцы и воры!
Иначе порядочность – слово.

За этих несчастных пью: женщин- игру-шек,
Бедняжки так страшно скучают!
Ведь шлюх философия, мир потаскушек
Наличье любви подтверждает.

За этих, с подмостков глядящих в красав-цы,
Особенно выпить я рад бы.
За вас, разномастных лжецов и мерзав-цев,
Скорбящих под тяжестью правды!

 

За всех, кто ломали, давили, стреляли.
Не спали, чтоб что-то затеять!
За вас, кто пре- , про-  да и просто давали!
А жизнь оказалась мудрее!

Итак, пожеланья мои прозвучали.
Еще пару слов о невеждах.
За них! Вышеназванных чтоб узнавали
В обличьях любых и одеждах!





               

 


СОТВОРЕНИЕ  МИРА

Третий день был днем творенья Геи.
Новый мир лишь в замысле мерцал.
И ждала планета  Галатеей,
Лёгкого дыханья Творца.

Бог потом за миллиард парсеков,
Созерцая отблески светил,
Вздумал: не создать ли человека?
И решился, взял и сотворил.

Сколько лет я знал то бестолково,
Постулат древнейший весь изгрыз…
Да, в начале мира было Слово.
Но тогда у Слова был и смысл.


               
               

ЗЕРКАЛА

(Новая сказка о старом)

Эту сказку без трактовки
Я почти переписал.
Правят ложь, обман, уловки
Всей страной Кривых Зеркал.

Сам велел своим декретом:
Веселись и все дела!
Состраданье под запретом,
Нежность с горя умерла.

          Что не так? – Вот зеркала.
          В кривизне источник зла!

               Сколько массовых утопий
               Тот указ нагородил!
               Кто-то что-то где-то пропил –
               И в герои угодил.

       Свят! Толчет, как воду в ступе,
       Властьдержательная рать.
       Через собственные трупы
       Нелегко переступать!

         Зеркала все, зеркала!
         В них кривая завела.
             Совесть – только для парада,
             Ум давно тут не блистал.
             Гнётся ниже – дать награду,
             Крупный пост в Стране Зеркал!

         Певчих драли в пух и перья –
         Отражались в зеркалах
         Рож бесстыжих лицемерье,
         Волчья злоба, скотский страх.

Но к чему в том видеть зло?
Лжёт проклятое стекло!

Хоть терпеть нет больше мочи,
Озабочены иным:
Что случится этой ночью
С государством тем больным?

Приглашён астролог. Чтоб тот
Им на звёздах погадал,
Отчего буянит ропот
За витринами зеркал?

              Убедить, мол, как народ:
Амальгама гнусно врёт?

     А по толпам ходят толки:
     Стоят грош стекло и кровь.
     Бей! Не думай! Чтоб в осколки!
     Всё потом отстроим вновь!

Право ж, нет пути иного,
Кроме хрупкости зеркал!
Где ж тем взять ума большого,
Кто не строил, а ломал?

Ни двора хоть, ни кола –
Бей, однако, зеркала!

       Так пришла пора для акций – 
       Вызрел полностью абсцесс, –
       Для решительных реакций
       На общественный процесс.

              Кто злорадствовал, кто ахал,
              По асфальту кровь текла,
              Тех, кого сажали на кол
              Из разбитого стекла.

Чтоб по свету разнеслось,
Чем платить за всё пришлось.

              Вот какие были страсти,
              Вот какая ночь была.
              Славно бились против власти,
              Наломали ж зеркала.

         Никогда не станут новью
         Нравы сказочной поры.
         Перепившиеся кровью,
         К жертвам пламенно добры!

Да, такие вот дела
Отражали зеркала.

С зеркалами ж всё не просто.
Кто-то их оклеветал.
Ровно слишком в них всё, плоско
Для Страны Кривых Зеркал.

Пиджаков покажут створки,
Декольте прищура глаз,
     Но таится что в подкорке
     Не выносят напоказ.

Нет глупее ремесла
Бить за это зеркала!

 

              ИКАР

Икар сделал себе крылья из перьев, слепленных
воском. И решил лететь к Солнцу. Умные
сограждане предупреждали безумца, что человек
не птица и не может летать. Но Икар, вопреки
их заверениям, взлетел. А когда он подлетел к солн-цу,
то жар светила растопил воск, крылья рассыпа-лись и
Икар разбился о землю.
Легенды и мифы древней Греции

Я устал от этих лиц,
Как скопированных с Босха,
Что глядеть сюда сошлись,
Как я клею перья воском.
Каждый морщил умный лоб:
Мол, такое не годится!
Где, когда, кто слышал, чтоб
Человек летал, как птица?
Их суждения, как плеть,
Мудрость – просто в изобилье.
Я давно хотел взлететь –
Мне не раз ломали крылья.
Если просто, без затей
На мечте поставить точку,
То, умнее всех людей
Диоген, проживший в бочке.

Слушать их – к параличу!
И без грозного «бонзая»
Я вперед и вверх лечу,
Я винтом в лазурь вонзаюсь.
Здравствуй, Солнце! Не ярись!
Я внизу оставил ропот.
Первым я рванулся ввысь,
Первым я войду и в штопор.
Я не слушал греков ложь,
В ней ни слова без корсета.
Пусть я гибну, ну так что ж!
Я – дитя  огня и света.








      









   






  Программы судьбы






 





 


 

 


СЛОВО  О  СУДЬБЕ

Не верьте оправданьям,
Что связаны мы роком,
В Предсказанность деяний,
В Проставленность всех сроков!

Ведь в Предопределённом
Для малых и гигантов
Есть множество резонов
И сотни вариантов.

Их выбор не случаен,
В его основе Логос,
Который прозреваем
В Тезаурусе Рока.

Кровь б в виденье жестоком
Не спутать с киноварью!
Кого назвать пророком,
Кого же мерзкой тварью.



 

И логикой простою
Пометить каждый атом
Торговца добротою
И злобы мецената.

Как правила грамматик
Есть видимость уступок,
Что Бруно был фанатик,
А Галилей – отступник.

Не стоит удивляться:
На казни, принародно,
Местами поменяться
Они б смогли свободно.

Но цепь добра и бедствий
Куется воедино
Значением последствий,
Рождающих причину.

Расставлены лишь вехи,
Судьба в эскизе, то есть!
А средства и помехи
Им диктовала совесть.
 


И совершая дерзость
Самоубийства вроде,
Ищи закономерность –
Нет случая в природе!

Комедию иль драму
С поправкою твоей
Судьба сведёт в Программу.
И выдаст на Дисплей.







 


 

ВИВАЛЬДИ  ВЕСНОЙ  93-го

Спросила скрипка странная,
Пронзив беззвёздность ночи:
– Зачем весна желанная
Всё наступить не хочет?

Не греет солнце солодом
Зачем? Не понимаю…
Зачем слезливым холодом
Октябрь кропит по маю?

Пусть! Никуда не деться ей;
Мой тополь стал берилловым,
В серёжках весь, как девица,
На хоровод хватило бы.

В вой стуж ему не верится.
В цветения оброке
Весне, нагой изменщице,
Он – вызов. И упрёк ей.

               

 


ВСТАНЬ  И  ИДИ

Как ты себя не береги,
А отступать никак нельзя,
Когда ещё сильны враги,
Пока в опасности друзья.

Себя получше подготовь
Ходить по лезвию всегда,
Пока в сердцах живёт любовь,
Пока на свете есть вражда.

Пока не погребли в ночи
Твою беспомощную тень,
Вставай, и, стиснув страх, иди!
Чтоб наступил назавтра день.


 


 

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Опустилась мгла ночная
На замерзшие поля.
Во Вселенной проплывая,
Спит в сиянии Земля.

Ветер с Космосом поспоря,
Облака прогонит прочь.
И в сверкающем уборе
Околдованная ночь.

Вон блестит частица света!
То, низверженной с небес,
Молча, падает комета
На глухой притихший лес

Бриллиантовым узором
У истоков Млечных рек
Звёздный плач нестройным хором
С ней прощается. На …век.



 


Галактической утробе
Вышло крепко потрудиться,
Чтоб без глупости и злобы
Ночь такой смогла родиться.

Я шепну тебе украдкой,
Что открыть уж глазки лень.
Спи, родная, сладко-сладко…
Завтра снова будет день.









 

 

РЕЦЕПТ

Когда в тиши, дрожащей от прелюдий,
Ты просишь дать поэзии рецепт,
Мне предлагая бешенство иллюзий,
Я принимаю сделанный акцепт.

Итак, поэзию состряпать очень просто.
Собрать, оставив прочие дела
Её в миру разбросанное просо,
Питающее фениксов и лам.

Взять в тех краях, где никогда и не был,
Где ничего за так не отдают,
Сверхчистых боли, радости и гнева
В обмен на страх, довольство и уют.
И всё сварить в котле большого неба.

И в точке наивысшего кипенья
Значенье Слова оплодотворить,
Как Лермонтов, рельефностью мышле-нья,
Как Фет, неординарностью любви.


 

Ну вот, глядишь, готово что-то вроде.
Теперь сюда добавить хоть чуть-чуть
Неистовость Высоцкого Володи,
Есенина отчаянную грусть,

В которых сам Тартини аж застонет,
Которых Босх не смог б вообразить…
Смотри: вот во Вселенском Камертоне
Твой звук к другим протягивает нить.

Банально, словно истина в последней
Инстанции, где правит абсолют,
Родилось чудо. Пусть кому-то бредни,
Но люди с сердцем песню узнают.


 

 

* * *

Жизнь почувствуешь пустой –
Перед вечностью постой!

Жди. И ты услышишь вдруг
Отдалённый сердца стук.

И в раздавшейся тиши
Стон неслышимый души.

Среди сотен, среди тысяч
Должен это ты услышать.

И по высшему приказу
Ты найти её обязан.

В свете дня ли, в блеске звёзд
Осуши росинки слёз,

И не мудро, без затей
Возврати улыбку ей,

Ожила чтоб, расцвела,
Чтоб светилась и сияла.

Родом всё добро из зла.
Нет другого матерьяла.

               

БАНАЛЬНЫЙ  РЕКВИЕМ – 89

Памяти Олега Мажурина

Мне сегодня некого стыдиться,
Некогда заботиться о глянце –
Я пришёл сюда с собой судиться
И вернуть все взятые авансы.

Слишком слепо доверял судьбе,
Был беспечен. А она – хитра.
Вот и наломал я дров себе,
Хоть для погребального костра.

Мне открыть бы глупости лицей:
Не мудрец, не мастер, не любимый…
Я сегодня здесь в одном лице
Прокурор, свидетель, подсудимый.

К черту! Оправданьям не поверю!
Как и предсказаниям руки.
Мне не возместить мои потери,
Мне не оплатить мои долги!


 

Долог в сардонические мили
Бег людей, меня что окружали.
Все, кто мог купить меня, – купили,
Кто не мог, – те мною торговали.

Ну а что ж мне с тех торгов досталось
На валюту лжи и лицемерья?
Мелкая дождливая усталость,
Серое безветрие безверья.

Женщина чужая с панагией
На диване и окурков куча!
Господи прости и помоги ей
Отыскать кого-нибудь получше!

Мебель, «Ревилон», фарфор,
                «Фламинго»…
Дорого! Вот повод, веселимся!
Принесли, купили, взяли с рынка…
Не с того ль, к которому стремимся?

Вот и всё, что нажил, набивая
Шишки, выдрав щедрости ростки.
Да ещё свирепая и злая
Чернота космической тоски.

 

Горы сладких, круглых слов – черешен,
И не кровь в висках, а киноварь,
Будто я прижизненно безгрешен,
Словно генеральный секретарь.

Но ведь были те, кто и щадили,
Кто любили. И, вконец отчаясь,
Кто, не улыбаясь, уходили.
По-английски. Молча. Не прощаясь!

А теперь, как выскребли – всё чисто,
Крах не собирает никого!
Буйный алкоголь самоубийства
Бьёт под дых и «занавес!» орёт.

Всепрощеньем мерзость не обидишь,
Ничего нельзя перерешить!
Видно, вот он, мой последний финиш –
У обрыва в пропасти души…


 
 

СКАЗКА

Милая добрая фея
С брильянтами ласковых глаз!
Послушай же, фея,
Скорее, скорее
Вели, чтобы свет их погас!

Под окнами глаз твоих ходит
Ужасный уродливый гном.
Он очень начитан,
Он злобой пропитан,
В тебя безгранично влюблён.

Милая добрая фея,
Не надо его искушать!
Сквозь дым бриллиантов
Не видно гигантов,
Пигмеев тем более не увидать!

Милая добрая фея,
Он облик изменит и стать!
Ведь гном твой постылый
Волшебною силой
Владеет и принцем захочет предстать.

 

Милая добрая фея!
Страшилу злодея
Легко обмануть.
Орёл или решка –
В скорлупке орешка,
Листочек – твой парус,
Брильянт на стеклярус
Смени. И немедленно – в путь.

Милая добрая фея!
Беги же, сошёл он с ума!
Скорее, скорее,
Иначе, иначе
Брильянты проплачешь,
И ведьмою станешь сама.



 

 

ЭМИГРАНТСКАЯ  РУССКОЯЗЫЧНАЯ

Как облака бы быть свободным –
Простор, куда ни оглянись!
Зачем я им не брат, хоть сводный,
В семье, кочующей без виз?

Чтоб не испытывая боли
В воспоминания огне,
Быть эмигрантом поневоле
В своей растерзанной стране!

А нам об этом возвестили
В час проходимцев и глупцов
Воры имперские России
Со свалок в поисках венцов.

Нам до Тебя не докричаться
Из триэсерской старины.
Отчизна! Жёлтому мерзавцу
Мы в жертву здесь принесены.



 


И вот чужой до неприличья
Мой бывший брат в большой родне,
«Привет, земляк русскоязычный!» –
В насмешку вслед бросает мне.

Как я хочу к Тебе вернуться,
Припасть униженным лицом!
Но к мертвецам – не дотянуться,
И не пробиться со стихом.

В такт демократии сурдинке,
Они кивают головой.
На этом новом русском рынке
Торгуют мною и Тобой.




 


 

ПАМЯТИ  СЕРГЕЯ  АЛЕКСАНДРОВИЧА
ЕСЕНИНА

Я не помню, как, когда, но где-то
Мне попался тот «персидский томик».
Сердце обнажённое поэта
Вдруг забилось на чужой ладони.

Под окном редакции газеты,
Где в Баку уже верстали сводку,
Шляпу наклонивши к Парапету ,
Он просил у Чагина на водку:

– Что уж там до спора!
Жизнь моя – беглянка –
Пронеслась, как скорый
Мимо полустанка.
 
И любовь в апреле…
Только не припомню:
В песне ли, в постели
Излилась ты томно.
Бросил я тебя ли,
Бросила ль меня ты?
Лишь осталась песня,
Словно запах мяты.

Захирели мысли
И, вконец отчаясь,
Видно, разошлись мы,
Так и не встречаясь…

По утрам его терзала боль
Жуткая, как верная примета!
– Граждане, кому не жалко сколь,
На пропитье русскому поэту!

И тогда спускался Чагин вниз,
Причитая прямо от порога:
– Деньги вот! Серёжа, поднимись
Не позорься только, ради Бога!

И опять Есенин на коне!
Будет петь и пить, назад ни шагу!
Едет он в деревню Шаганэ ,
Чтобы написать стихи про Шагу.

               


* * *

Насквозь цитируя Ахматову,
Не понимая, что к чему,
Ты мужу своему рогатому
Твердишь: люблю, люблю, люблю!

Всё для тебя одни условности,
Слова, как стая воронья.
Нет смерти гаже бездуховности,
Нет грязи мерзостней вранья!

Но тьма и сумерки – не тождество,
Тут мы не попадём впросак.
Какое всё же ты ничтожество!
Какой он всё-таки дурак!


 
 


* * *

Какой же верности ты жаждешь?
А ведь пора бы понимать,
Кто изменил себе однажды,
И дальше будет изменять.

Как подаяние по средам
Твоё умение прощать.
Тот, кто себя однажды предал
Не сможет уж не предавать.

Причём тут срок? Какие даты?
Твоих прощений одолженья?
Всё началось давно когда-то,
Сегодня – только продолженье.


 

 

ПРОКЛЯТЫЕ  ВОПРОСЫ
ДЛЯ  РУССКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

В года, давно забытые до слёз,
Интеллигент наш, сытно отобедав,
Любил попрепарировать вопрос:
Кто виноват в российских наших бедах?

С котлет картофельных непротивленья злу
Являлась удручающая смелость.
И вот душил интеллигента блуд
Другим «больным» вопросом –
что же делать?

Спустя столетие, нашли, кто виноват.
Они уж о пощаде не просили –
Кто в 45-ом принимал парад,
Кто атом дал безлапотной России…

Но мы язык чесать умеем, можем пить,
До гибельной, до самой крайней точки.
Уж нет страны, где б можно было жить,
Мы опустились до последней строчки.
 

Где выход, тщетны поиски, всё зря!
С рукой протянутой не стоит жаждать чу-да:
Истории намылена петля,
Уже давно заждался сук Иуду.

И нам теперь нечасто снятся сны –
О проданном былом величье разве ж…
На пустошах разграбленной страны
Есть место только для церквей и клад-бищ.

Из бытия опять вопрос возник.
Стоит! Его не сдвинуть ни в какую!
Есть мысли, заводящие в тупик,
Есть думы, приводящие в пивную.

Ну, пей же, пей заморский самогон –
Лекарство лучшее от подлости и фаль-ши!
А в голове гремит, как божий гром:
Ну, сукины сыны, а что же дальше?


               




* * *

Немытой стала  вновь Россия,
Страна воров, страна господ!
Тобою правят «голубые»
И давят спившийся народ.
Какие там хребты Кавказа!
Глазами телепоказух
Заокеанскую заразу
В российский превращают дух.


 

 


ВСЁ  МОГЛО  БЫ БЫТЬ  НЕ  ТАК

Все могло бы быть не так,
Все могло бы быть иначе,
Если б наш Иван-дурак
Братьям-умникам дал сдачи.

Всё ж не царь ведь! А пока
Не садился б не по чину.
И не шпорил бы бока
Друга серого волчины.

Стало б ясно: сказки лгут,
Лешаки в лесах не воют,
И на кой тут ляд сосуд
С влагой мёртвой и живою!

Что искать невесту аж
В тридевятом государстве?
И одна сплошная блажь –
Молодильное лекарство!



 


Отменен поход на вы, –
Нет провидческого гласа, –
И не рубят головы,
Чтоб над мёртвым изгаляться.

Если б думал так дурак,
Если снял бы с бельм повязку…
Впрочем, было б всё не так,
Значит, не было б и сказки.


 

 


МОЛИТВА

К Тебе я, Боже, припадаю,
Молю понять мне помоги:
Зачем нужны бандиты раю,
А власти – лишь Твои враги?
Они от прихотей устали,
Не в радость это житиё.
Но все же лживыми устами
Поют про царствие Твоё.
И как же их смиренны речи,
Любовью дышит каждый стих…
О Боже, как же ты доверчив,
За правду принимая их!
Кровоточат Христовы раны.
Неужто ж Сына кровь – вино?
Воры Ему воздвигли храмы,
Их жертв на паперти полно.
Наш мир в какой своей причуде
Иль в назиданье Ты создал?
Христопродавцы и иуды,
Лоб осеняя, правят бал.
 


Кругом рабы, одни холопы –
В том воля, Господи, Твоя?
Что люди – рвутся даже стропы
При виде мира бытия.
Твои заветы – на отмену,
Твоих апостолов – в пажи!
Что им загробная гиена?
Ты их при жизни накажи!
За кровь невинных, горя стоны,
Что человек живёт, как тля.
Или с космического трона
Безвидной стала вновь Земля?



               



               

                ЭПИГРАММА
                неограниченному кругу лиц



Я усвоил ваш урок.
Что там Фарес, Текел, Мене!1
Ваше сердце – кошелек,
Что всегда открыт для денег.





               






      __________________________
        1 Мене, Текел, Фарес (иврит) – исчислен, взвешен, разделен – огненные слова, появившиеся на стене, где пировал царь Вальтасар, означавшие, что Бог  видит все  его постыдные деяния и вскоре нашлет наказание.

СОДЕРЖАНИЕ

Вместо проло-га…………………………. 4
Неназначенные встречи ................. 6
…Я пришёл к тебе сказать…………… 8
Моя цунами……………………......... 10
Свидание…………………………….. 12
Бред…………………………………... 14
Т.Н…………………………………….. 17
Эндшпиль……………………………. 19
От любви до  ненависти только десять слов…………………………..
21
«В вихрях яркого све-та»………….. 24
Ожидание………………………........ 25
Молода я…………………………… 27
Сны…………………………………… 28
«Мы снова встретимся однаж-ды». 31
Окончание сказки…………………… 32
Песня трубадура……………………. 34
Слово о слове………………………. 36
Сари-тэ………………………………... 38
«Обронила раз при встрече»…….. 40
«Сжалась вся в комочек»…………. 42
Домино……………………………….. 43
Грима-сы……………………………… 45
Перевоплощения души………………    46
Не останавливайте всуе………...... 48
Монолог пули……………………….. 50
Лео-нид………………………………... 54
Камикадзе……………………………. 56
Встреча………………………………… 59
Флибустьер………………………........ 60
В библиоте-ке………………………..... 63
Кукушка………………………………… 65
Мой тост……………………………….. 67
Сотворение мира…………………….. 69
Зеркала………………………………… 70
Икар…………………………………….. 74
Программы судьбы ………………….. 76
Слово о судьбе……………………….. 78
Вивальди весной 93-го……………… 81
Встань и иди…………………………... 82
Колыбельная………………………….. 83
Рецепт………………………………….. 85
«Жизнь почувствуешь пустой»…….. 87
Банальный реквием-89……………… 88
Сказка………………………………….. 91
Эмигрантская русскоязычная……… 93
Памяти Сергея Александровича Есенина…………………………………
95
«Насквозь цитируя Ахмато-ву»…….. 97
«Какой же верности ты жаж-дешь?»... 98
Проклятые вопросы для русской интеллиген-ции………………………..         
99
«Ты вновь немытая Россия»………. 101
Всё могло быть не так………………. 102
Молитва……………………………….. 104
Эпиграмма……………………………..  106
      
         
 

Литературно-художественное издание



Леонид  Иванович  Бессарабов


ТРЕЩИНЫ ТАЙН
Книга стихов и песен смутного времени


В авторской редакции

Технический редактор Л.Л. Чиркова
Корректор Т. М. Ножкина
Оформление О.Н. Макарова
Оригинал-макет, дизайн С.А. Чирков
Художник Б. В. Глубоков

–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Подписано в печать 02.08. 2013. Формат 60х90 1/32
Бумага офсетная №1. Гарнитура Arial.
Усл. печ. л.3. Тираж 100.
––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Информационно-издательский комплекс «Вестник»
410010, Россия, г. Саратов, ул. Геофизическая, 31/45

Отпечатано в типографии «Саратовский источник»
410086, г. Саратов, ул. Степная, 46
–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
 
 
 
 
ЛЕОНИД  БЕССАРАБОВ







ТРЕЩИНЫ   ТАЙН

Книга стихов и песен смутного
времени



                Художник Борис Глубоков









Саратов
Информационно-издательский комплекс «Вестник»
2013
 

УДК 882-1+929
ББК 84 (2Рос=Рус)6-5
Б 53


ISBN 978-5-9999-1819-2


Л.И. Бессарабов
Б 53 Трещины Тайн /Книга стихов и песен смутного
времени /. – Саратов: ИИК «Вестник», 2013. – 100 с.

Все права принадлежат автору. Цитирование, воспроизведение любой части сборника или иное использование текстов должно быть согласовано с автором. Телефон автора в Саратове +79093415678







ISBN 978-5-9999-1819-2

УДК 882-1+929
ББК 84 (2Рос=Рус)6-5
© Л.И. Бессарабов, автор, 2013,
© ИИК «Вестник», 2013.

 

Вместо пролога

                Т.  Н.
Жизнь намного короче, чем это
многим кажется. И смысл её только
в двух вещах – в любви и в творчестве.
А сочетание их – единственный способ
сказать, что ты когда-то жил.

Любовь, как дар, но чрезвычайный,
И жизни смысл и существо,
Всегда была покрыта тайной
И порождала мастерство.
Её стремились в высшей мере,
В стихах и музыке излить.
В своём неистовстве Гварнери
Заставил скрипку говорить.
Но в старых тайнах много трещин…
Скрипичный мастер-диссидент
Счертил с любимейшей из женщин
Свой несравненный инструмент.
Виола нам поёт поныне.
В лазурно – солнечной стране,
Где режут струны, Паганини
Сыграл и на одной струне.


 


Играл, терзаемый любовью, –
За что и в смерти был гоним, –
Плевал чахоточною кровью
В лицо мучителям своим…
Я обнимаю стан твой гибкий
С крещендо первыми зари,
С тобой, моя живая скрипка,
Мы песню песней сотворим.
Как нас крутило жизни ралли,
Но в иcкореженной судьбе
Мы все ж любили и сгорали,
Оставив строчки по себе.
 









Неназначенные встречи





 







 


 

 

Я  ПРИШЁЛ  ТЕБЕ  СКАЗАТЬ

Вела к тебе не авеню
Под звездной утончённостью.
Я шёл к тебе сказать «люблю»
По предопределённости.

А чтоб слова легко лились
И заискрились песнею,
Их изначальный, вечный смысл
Очистил я от плесени.

И я пришёл тебе сказать
Назло расхожим версиям:
Твоя открытость, как азарт, –
Простой эскиз бессмертия,

Что осиянную мою,
Мою обетованную
В экстазе я боготворю
Тебя, судьбой мне данную!

И я пришёл на взлёте сил,
Помеченных удачею, – 
Что без тебя не совершил, –
С тобой мне предназначено.
 


Пойдём? Пусть хляби бытия
Разверзывает безднами.
И пусть кому-то речь моя
Покажется помпезною.

Жаль! В их убогих словарях
Нет слова «ожидание»…
Пусть осуждают, раз хотят, –
Не обращай внимания.

Мне неуютно в их раю,
Я изгнан жизнью серою,
За то, что громко говорю,
Дышу, люблю и верую.


 




 

МОЯ  ЦУНАМИ

Положи меня, как печать, на сердце
твоё, как перстень, на руку твою:
ибо крепка, как смерть, любовь.

Книга Песни песней Соломона

Ты вошла, моя цунами,
В мир мой тусклый, без желаний,
С кровоточащими снами
Неназначенных свиданий,

Упорядоченной лавой
Непредсказанных событий.
Вся как сладкая отрава –
Слаще чем, тем ядовитей.

Мне твой смех зеленоглазый –
Катастрофа в десять баллов,
Разметавшаяся разом
В стенах падающих залов.

Я губами губ касаюсь –
Каждый нерв поёт и плачет.
Как я жил, не понимаю
Без терзающей удачи!
 


Наше странное знакомство,
Как редчайшей книги главы.
Кроме лжи и вероломства,
В ней на всё имеешь право.

В нашей встрече неслучайной
От невзрачности лекарство.
Раскрывайся, словно, тайна,
Приходи, бери и властвуй!









 

 


СВИДАНИЕ

Т. К., которую буду
помнить всегда

Как было пусто! Ну так что ж –
Я жаждал дива.
Я знал и верил: ты придёшь – 
Ты приходила.

Мне так хотелось в кабалу
Твоих объятий!
А у кровати, на полу,
Лежало платье.

Прильнуть и сразу ощутить
Всей кровью, кожей:
Порвать  связавшую нас нить
Никто не сможет.

И я сжимал, как в грабеже,
Плеча лекала.
А ночь, намаявшись, уже
В рассвет стекала.

 
            Не передать – в любых словах
Всегда сутулость, –
Как я боялся целовать,
Чтоб не проснулась,

Не разбудить и тишиной,
Глухой и вязкой…
Всё было так давным-давно,
Как в старой сказке…

Но вновь пью терпкое вино –
Свиданья признак:
Сегодня гостью жду в свой дом – 
Твой добрый призрак.

Я к этой встрече уж готов
Без теней чёрных.
Тебе в подарок – ворох слов
Неизречённых.

Ко мне ты склонишься опять,
Родной и томной,
Чтоб, как молитву прошептать:
— Живи и помни!


   

БРЕД

Телефонный звонок
Из глубокого сна,
Будто мясо крючок,
Выдирает меня
 
В мир, где солнечный диск
Вполнакала горит,
Пульс Вселенной то тих,
То, как в пляске, стучит.

У галактики криз
Всех энергосистем.
Звёзды сыплются вниз,
Потрясённые тем.

Мысли цепкий репей:
Я почти что здоров,
Ведь больному страшней
Слышать скрежет миров,

Знать всегда, что ты есть
Где-то рядышком тут.
Это тяжко, как крест,
На котором распнут.
 

Твои всплески, мой мим,
Мне уже не нужны,
Словно верность с другим
Переспавшей жены.

И признанья того,
Что душой ты слаба.
Это, право, всего
Лишь пустые слова.

В них, что «против», что «за» – 
Всё по коже мороз.
Горек мне твой эрзац
Стеариновых слез,

И с полсотни в сезон
Театральнейших тем.
Снова броситься б в сон,
Даже в жуткий совсем!

Опустись пелена!
Защищать не хочу
Аллергию ума
Аллегорией чувств!


И свербит, как гобой,
Разошлась колея.
Я остался собой,
Ну, зачем тебе я?!

Ты свихнулся, звонок,
Замолчи, замолчи!
Как все в мире старо…
Мы себе палачи.


 

 


Т. Н.

Люблю! Любви крутое месиво
Пушинкой не стряхнуть с плеча.
Так не суди же опрометчиво,
И не отвергни сгоряча.
Да, через жизни, страны, смерти я
Вновь шёл и шёл к тебе одной.
Ты в очень многие столетия
Была мне любящей женой.
А ныне встретились мы снова.
Но, пламя в искру ограня,
Ты смотришь строго и сурово,
И ты не узнаёшь меня!
Мы оказались в мире штаммов,
А если коротко и в суть –
Здесь лихо действуют программы
По изнасилованью судьб.
И память тут давно распята,
И счёт потерям не измеришь.
Закономерная расплата…
Ты смотришь, веришь и не веришь!




Готов рыдать, смеяться, каяться…
Да что я глупости порю!
Итог всё тот же получается:
Бесстыдно я тебя люблю!
Как камень в дорогой оправе
Переливаешься огнями,
Все, как  в древнейшем римском праве,
Мы, сильные, решили сами.
               








               

ЭНДШПИЛЬ

Всё сказано! Притом
И сделано уже.
И пройден Рубикон
Предельных рубежей.
 
И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

И не понятно лишь,
Чего же ты ждала?
Потеряно сидишь
У краешка стола.

И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Застывшая мольба:
Пойми и помоги!
И вертится едва,
Что мы почти враги.
 
               
                И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Чтоб в эндшпиле ничьей
Ты вновь была права,
Из глупости речей
Плету я кружева.

И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Что день несёт двоим?
Как ужас он глазаст…
Давай уж помолчим,
Раз нечего сказать.




 

 
 
Вот перед вами два портрета – вот и вот!
На этих двух портретах лица братьев.
В. Шекспир
      ОТ ЛЮБВИ ДО НЕНАВИСТИ ТОЛЬКО
                ДЕСЯТЬ СЛОВ…
                Г. К.

                1
В счастливый день, в счастливый час
Кружимся мы смеясь,
Поет гобой для нас с тобой
И мир чарует глаз…
        О. Уайльд «Баллада Редингской тюрьмы»
Брови ты крыло
Гнешь, беспечная!
Что произошло?
Чудо вечное.
Речи сыплешь лишь
Просто грудами,
На меня глядишь
Изумрудами.
Я  пью допьяна,
Как в последний раз,
Зелена вина
Твоих чистых глаз.
И, испивши,  смолк.
Слушать вечно рад
Как шуршит твой шёлк
Нежных сладких клятв.
И сквозь счастье стон:
Без тебя, поверь,
Хоть из жизни вон!
И захлопнуть дверь!               

                2

               
Что ж, люди правы: их дела,
Как мысли их черны.
Ни вечный Бог, ни Божий сын
Их видеть не должны.
                О. Уайльд «Баллада Редингской тюрьмы»

Брови ты крыло
Зря коверкаешь!
Что ушло – ушло,
Что поделаешь!

Речи  сыплешь лишь
Просто грудами,
На меня глядишь
Изумрудами.

Выпью допьяна,
Я в последний раз
Зелена вина
Твоих лживых глаз.

Голос сердца смолк…
Ну, на кой мне ляд
Этот гладкий шёлк
Твоих ложных клятв?

Неумолчный звон…
За собой, поверь,
Как из жизни вон,
Я захлопну дверь!      
   




 













В  ВИХРЯХ  ЯРКОГО  СВЕТА

В вихрях яркого света
Ты всегда появлялась.
Или, может, всё это
Мне хотелось, казалось?
Взор бесстрастный налево,
Взгляд направо – разящий.
Ты была королевой,
Править очень уставшей.
От неё всё живое
Приходило в смятенье,
Даже Мёртвое море
Ей лизало колени.
Я влюблен был навылет,
Я пропал под завязку,
Я завидовал пыли
На туфлях моей сказки.
Но моя королева –
Все напрасны потуги –
На меня не глядела –
Ей нужны только слуги.

               

ОЖИДАНИЕ

Нет оснований для раздора,
Всё погребёт девятый вал.
Я жду тебя, как приговора,
Который вынес трибунал.

Я жду тебя, часы спешат,
Я взбешен, зол, какие оды!
Я стрелки двигаю назад,
А ты всё так и ты не приходишь!

Я жду уже тысячелетье,
Как заарканенная дичь!
Как абсолютного бессмертья,
Которого нельзя достичь!

Я прокляну твоё жеманство
И глаз холодное стекло!
Я весь, как мёртвое пространство,
В котором время истекло.

Нет слов, которыми унижу
И раны все я растравлю!
О, как себя я ненавижу
За то, что так тебя люблю!
 


Там – задыхающийся шёпот
Пальбой – в промозглой тишине!
А слева гулко рвётся молот,
Что это снова не ко мне.

Но вот – ступеньки я считаю, –
Как песня, цокот каблуков!
Да, это ты! Я оживаю.
Я всё простить тебе готов.


 


 


МОЛОДА  Я

Молода я, хоть от роду
Лет немало мне.
Но жила все эти годы,
Как в бездонном сне.

Крови древней я и верной,
Знак мой – знак Огня.
Заколдованной царевной
Я ждала тебя.

Годы медленно листались,
Дни сучились в нить…
Очень многие пытались
Сердце разбудить.

Но ни мыслей, ни желаний –
Ничего не сметь!
Тяжек сон воспоминаний,
Чёрных, словно смерть.
 


Но совпали все приметы.
Ты сказал: «Живи!
Не моли, не жди, не сетуй!
Встань, прильни, люби!»
 
И от счастья пламенея
К своему стыду,
Я шепчу, совсем глупея:
– Милый, я иду!







               

СНЫ

Памяти  Т. К.

Зашуршит огонь в камине,
Снов нанизывая ложь.
И, связав вчера и ныне,
Тенью лёгкой на помине
Снова в сон ты мой войдёшь.

Колдовским прищуром сглаза,
Поворотом нервных плеч
Я опять, как тайной, связан,
Что хранить от всех обязан,
Но не в силах был сберечь.

Всё прощается в раздолье
Мира мёртвых амплитуд.
Пусть сменилась радость болью,
Пусть в висках уж перец с солью,
Всё равно мы вместе тут.



До отмеренного часа
Мы пробудем здесь вдвоём…
Жаль, что ночь должна кончаться
И пора мне возвращаться
В пробуждение своё.





               














* * *

Мы снова встретимся однажды
Случайно, глупо, беспричинно.
И задохнёшься ты от жажды
Желанья слиться воедино.

И, улыбаясь  от волненья
Вновь обретаемой утраты,
Ты пожалеешь на мгновенье,
Что это было всё когда-то…




               

ОКОНЧАНИЕ  СКАЗКИ

Сказку ты плела
Мне красивую.
Фея в ней жила –
Диво дивное…

Я тебе не муж.
Ты уклончиво
Говоришь, что уж
Всё закончено.

И застигнуто
Смотришь в зеркало,
Злостью выпукло
Исковеркана.

Сцены суть проста,
Нет в ней новости.
Заливают так
Всполох совести.

Извинения
Сыплю мысленно:
Здесь ничейный я,
Третий, лишний я!
 

Что ж, мне поделом!
Не пророчествуй!
Мне пора добром
В одиночество.

Жить потерянно,
Впредь не веруя,
Мне отмерено
Полной мерою.

Память лишь взревёт
Неизбывная:
Ты была моё
Диво  дивное!

Но волшебница
Вдруг опомнилась.
Жизнь всё вертится –
Сказка кончилась.


 
 

          ПЕСНЯ ТРУБАДУРА

Простите же наглость мне,
                Ваше Величество
Припасть и к губам, и к рукам!
Я вам обещаю такое количество
Несказанных ласк по ночам.
Я знаю, я вам некудышная пара,
И что не способен на лесть…
Что все, чем владею – перо и огарок
Свечи, чтобы вас превознесть.
Один вам напишет портреты с натуры,
Другой изваяет вас в рост.
А я лишь потомок простых трубадуров
И, в общем, не белая кость.
А жизнь беспросветная,
                о Ваша Светлость!
И как человек одинок в существе!
А счастье как неуловимая беглость,
Но вовсе не вечная твердь!
Любовь меня рвёт, раны все кровоточат.
За мною одни разве же только
                провинности…
Как хочется мне заглянуть в ваши очи,
О как я желаю всего лишь взаимности!
 


Но вы при дворе вся в балах и привычках,
Сегодня Ваш день, чтобы зреть вернисажи.
О, как я люблю Вас, без всяких кавычек
Готов оплатить это зрелище даже!
Пусть, будет все так, как решит
Ваша Милость –
Я знаю, вы чище, вы выше, добрее –
Нельзя полюбить? Примените же силу!
Велите казнить. И как можно скорее.


               



               


 

СЛОВО  О  СЛОВЕ

Было Слово, а потом,
Странные дела!
Собирали в гладкий ком
Чувств и мыслей ржавый лом,
Посеревшие от дней,
Словно камни от дождей,
Прежде яркие слова.

С поздней ночи до зари
В ожидание дня
Не молчи, ну, говори,
Тихо, про себя.

Хоть и клонишься ко сну,
Знаю, не уснёшь.
Так всегда я прихожу –
В час, когда не ждёшь.

С поздней ночи до зари
Я на улиц зов
Шёл, листал, как словари,
Тени чьих-то снов.
 


Но одна лишь мурова –
Жалок мой улов.
Редки новые слова
В залежах веков.

Вот и выродился слог –
Сер стал и дебел…
Я в отчаянье не мог
Не прийти к тебе.

Потому, что на заре
Скажешь ты, любя.
– Долги ночи в октябре
В ожиданье дня!





            


САРИТЭ

С. А.

Наконец-то выпрямлюсь.
От душевных страз
Расколдован искрами
Из раскосых глаз.

Засверкало красками,
Серость унесло.
Как с тобой мне ласково,
Сладко и тепло!

                Ночь скользит минутою
                В маленьком раю.
                В поцелуи кутаю
                Наготу твою.

           Нас несёт одна струя, –
           Не найду притворства я, –
           В нежности безумствуя,
           Глупостям потворствуя.


 


Смотришь черносливами –
Смерть для Логоса.
Медными отливами
Катишь волосы.

И стучит участливо,
Не без торжества:
Мы нахально счастливы,
Так, что просто страх!

А лишённым радости
Это невпопад.
Пусть зайдутся в зависти,
Если захотят.

          Нас кружит своя струя, –
          Удивлён проворству я, –
          Чтоб сплести, безумствуя,
          И нести, потворствуя.


 

 

* * *

Ю. Б.

Обронила раз при встрече,
Что от женщин ты отлична:
Даже кровь не человечья
И земной не идентична.

Это верно, это правда.
И тиха ты, и крамольна,
Ты всегда чему-то рада,
Вечно чем-то недовольна.

Словно создана для боли
Из тончайшего эфира,
Из свободы и неволи,
Для неведомого мира.

Как взволнованы всечасно
И нервозны эти плечи!
Видно, тем-то и прекрасны
Ненаписанные речи.

 





Оборву сомнений гроздья,
Слов не буду слушать дельных,
И в тебе признаю гостью
Из миров из параллельных.

Вся – спокойствие и страстность,
Вся – комок, и вся – безбрежность!
Как с тобой светло и ясно,
Неизведанная нежность!

На обиду – губы мелом,
Нет невнятней диалектов.
Ты – с летающих и, в целом,
С неопознанных объектов.


 

 

                * * *

Ю. Б.

Сжалась вся в комочек – и не тронь.
Больно, как ещё ни разу прежде!
Смахивает тонкая ладонь
Слёзы, словно дребезги надежды.

Бесятся лохмотья пустоты
В безднах без единого просвета.
Даже солнца огнетворный диск
Видишь ты погибшею планетой.

Но утри глаза и оглядись!
Ты у обелиска Идеала.
И иначе соткана вся жизнь:
Умер день, но новый ночь зачала.

Он тебя поутру озарит,
Сникшую, как порванные снасти,
И подарит капельку любви,
Искру заблудившегося счастья.

               

КАМЕНЬ ДОМИНО

Плющом ползущее «люблю»!
И освеклившиеся лица.
Я не поверил, думал, сплю,
А весь позор мне только снится.

Забыть, не помнить, всё простить,
В твоих набегах видеть шалость?
Из контрибуции любви
Мне роль шута лишь не досталась.

Пусть пёс затравленно завоет,
Мол, кость чужому не отдам!
Я ж заплачу большой ценою
По тем любовным векселям!

Как зачеркнуть, как отмести
Промозглой чувственности голод?
Как победителем войти
В с лица земли сметённый город?

Лежат руины, как на блюде!
Ни дать, ни взять, ни подарить!
Здесь победителей не судят,
Поскольку некому судить!
 





И не начать нам жизнь другую
На незнакомом берегу.
Ведь я безумьем не торгую
И от себя не убегу.

Смешно и страшно, пошло, грустно…
Мой сменщик пьёт моё вино!
А в чёрных душах пусто-пусто –
Ну точно камень домино!


 

 

ГРИМАСЫ

Л. А. Б.

Мрак выцветал, рассвет всё ближе.
Как затаённая печаль,
На сердце спящего Парижа
Лежала площадь Этуаль.

И город раздавал в гримасах,
С ограниченьями и без,
Одним – бездарность в Монпарнасе,
Другим – бессмертье в Пер-Лашез.

Ты ж снова просишься в объятия,
Мол, вспомнить прежнее изволь!
Какое жуткое занятье
Будить свихнувшую боль!

Твоей улыбке лицемерной
Что лязг, что звуки кастаньет…
Так ухмыляются химеры
Собора, что давно уж нет.


               
 








Перевоплощения  души





 






 


 

 


НЕ  ОСТАНАВЛИВАЙТЕ  ВСУЕ

Не выясняйте то, что ясно,
Чужим не кланяйтесь дарам.
И не глядите понапрасну
Вслед отстучавшим поездам.

Не разрывайте, что окрепло,
Не дайте злобе в душу влезть,
Не посыпайте память пеплом
Под упоительную лесть.

Друзей не проклинайте ложных,
Случайно смывших макияж:
Проклятье, брошенное в прошлом,
В грядущем выстрелит в тебя ж!

Не утопите жизнь в дизайне,
Не ждите, что вас призовут.
Дышите глубже и дерзайте,
Но не держитесь на плаву.



 



Не возводите в веру частность,
Порывам не найдя ответ, –
И осенят покой и ясность
Неотвратимо, как рассвет.

А напоследок говорю я,
Чего никак не обойти:
Не останавливайте всуе
Иные выбравших пути.


 

 


МОНОЛОГ  ПУЛИ

Уж есть полёт, а шума нет.
И труп пока что дышит,
Глушитель плотно так надет,
Что цель меня не слышит.

Не хмурьтесь! Смерть со мной нежна,
Год больше, годом меньше!
Как ваша ласка мне нужна!
Я женщина из женщин!

Уже написан этот миг,
И встреча не случайна,
Когда коснеющий язык
Проглотит с кровью тайну.

Я вам беззвучно так спою
Куплетик, но коронный.
Песнь лебединую свою,
И марш ваш похоронный.




Я шлёпну мягко так: привет!
Без ярости притворной.
Для тех, кому покоя нет,
Я лучше всех снотворных.

Стрелка назвать мне нет причин
Убийцей. Исполнитель,
Надёжный самый из мужчин
И мой руководитель.

В меня он вовсе не влюблён,
Но всё я забываю,
Когда меня ласкает он,
В обойму заряжая.

Жизнь коротка и так глупа,
А я любви не скрою,
Пусть говорят, что я слепа,
Пусть прослыла шальною.

Сказал бы только: милая!
И мне конец не страшен.
О, как его б любила я,
Головку потерявши!



О, сколько было бы огня,
Как в ожиданье кары:
Мужской характер у меня
Но женские всё ж чары.

Не любит! Сутенер! Боюсь!
И угождаю даже!
Любому шлюхой отдаюсь,
Как только он прикажет.

Сейчас рванусь я напролом.
Но что за чертовщина!
Интимно стиснута стволом,
Я становлюсь мужчиной.

Теперь любовь несёт вам боль,
Они, как сестры, дружат,
Но перепутанную роль
Сыграю я не хуже.

В хребте колючий холодок –
Проклятая беспечность!
Я в вас проделаю глазок,
Чтоб вы глядели в вечность.




Уже я слышу голоса,
Пронзительные, ибо
Вас держит страх за волоса,
Поднявшиеся дыбом.

Не пожалею мать-отца…
Что там такое? Это –
Кусочек маленький свинца
В ладони у эксперта.


 


 


ЛЕОНИД
4

Всем Родину любившим больше жизни

Я почти что говорить не в силах…
Кто захочет, тот меня поймёт,
Но стою в ущелье, в Фермопилах,
Заслонив единственный проход.

Знал сначала, буду я зарублен:
Совесть стоит только головы.
Щит мой сломан, меч давно зазубрен,
А друзья-спартанцы все мертвы.

Их потом вновь соберут всех вместе,
Чтоб отдать предвечной темноте.
Видят боги, я не обесчещен:
Царь в свой дом вернётся на щите.

Мне не выбрать этой доли лучше:
Я любил красивый свой народ,
Это мне соцветие созвучий
Посвящал неведомый рапсод,
 


Для меня плясала Эвридика,
Для меня Гефест ковал мечи…
Я их всех – от мала до велика –
Просто был обязан защитить!

Было так назначено мне извне.
Так и жил, чтобы собою быть.
Если это всё не стоит жизни,
То тогда чего же стоит жизнь?

Я ворвусь в грядущее далёко,
Как связавший временную нить…
Нелегко в прообразе пророка
В магию молчанья уходить…


 

 

КАМИКАДЗЕ

Всем обманутым посвящается

И я, и противник смертельно устали
Ждать встречи, как цели единой,
Ломать фюзеляжами
                купол хрустальный,
Над облачной ползать периной.

Как волки, мы тут,
                в поднебесном урочье.
И время транжирим небрежно.
Прогрызлися звёзды на бархате ночи
И смотрят на нас безмятежно.

Холодные эти покоя приметы
Пульсируют в вечной обиде
То фугами тени, то трелями света –
Такого с земли не увидеть!

А нынче ли мне до красот этих разве,
Волшебной картины виденья?
Я прежде был лётчик, теперь –
                камикадзе,
И гибели жду, как везенья.

      Я знаю, покажется, может, кому-то
Романтикой это прелестной:
Зонтов не раскроют мои парашюты –
В живых оставаться бесчестно!

Здесь каждый увидит лишь то, что захочет:
Наивность, безумие, глупость…
А смерть костылями своими грохочет
И требует свежего трупа.

И пусть в утешение шепчут мне пули:
«Ты национальный посредник!»
Что ж делать, бесстыдно меня обманули –
Быть первым почётней последних!

Как их ненавижу, промозглых насквозь,
Свою несмышлёную смелость!
Я должен уйти, чтоб им лучше жилось,
Жралось и гулялось, и пелось.

Мы трудно живём, умираем не легче,
Но все ж в самураи мы метим.
А им в наших спальнях любить б
наших женщин
Да спьяну глумиться над этим!

Мы лишние там, нас сюда посылают
С согласья Всевышнего Аса.
Дарёных троянских коней не смиряют,
И нет против подлости лассо.

Но если бы мне предложили награду
В оплату отыгранной роли,
Просил бы, чтоб те прощелыги и гады
Себе животы распороли.

Но думал об этом я поздно и мало,
Покорный судьбе, словно робот,
Костяшками пальцев играя штурвалом
Летучего этого гроба.

Свершилось! Все! В сердце
смертельно я ранен,
К последнему акту готовый.
Сверкая, два зла, и сцепившись
                в таране,
Покажутся вспышкой Сверхновой.

Вмиг враг мой роднею по крови
мне станет,
Мы рухнем пылающим пледом.
Обломки закружит бессмысленный та-нец
Задуманной кем-то победы!

 

ВСТРЕЧА

Как натужно порой наступает финал!
Я глазам своим жёлтым не верю,
Но меня ты учуял и точно признал,
Хоть давно потерял в себе зверя.
Не лесная тропа нас столкнула с тобой,
Где прописаны волчьи законы, –
Ты, как призрак, возник на дорожке, на той,
Что ведёт к вожделенным загонам.
Ты родился волком – хоть рычи, хоть хри-пи,
Ты был даже надеждою стаи…
Но сманили тебя. И на длинной цепи
По-собачьи ты только  не лаешь.
Непосильно богатый бесчестным трудом
Твой хозяин солидный мужчина.
Шкуру суки, вскормившей тебя молоком,
Он ковром постелил у камина.
Он ногами попрал твою бывшую мать,
Что там смерть? И к чему похороны?
Стало модно волков сторожами держать, –
Охранять от собратьев хоромы.
Но сегодня, приятель, ты ляжешь кость-ми,
И вернешься в величие майи.
В прежней жизни, должно быть,
                мы были людьми.
        Homo homini… Сам понимаешь…

                ФЛИБУСТЬЕР

Тетива горизонта крылатых
Не несёт белых стрел парусов.
Ожидать – хуже нет для пирата,
Если к встрече давно он готов.

Мы от рома давно уж опухли.
В ожидании драм мировых,
Пришвартованы к этой вот бухте
Кандалами прочнее стальных.

Целую вечность сушили мы порох
Вам, сутенеры, ханжи и менялы,
Чьими делами, заботой которых
Жизнь Побережья насквозь провоняла.

В потасовках распухшие длани
Потянулись к орлянке с судьбой,
Для кого-то последним он станет –
Долгожданный не начатый бой.

 

Мы удач у судьбы не канючим,
Не привили нам светских манер.
Знай, мечи абордажные крючья,
Да про страх позабудь, флибустьер!

Ало-солёной не жалко нам влаги,
Не осенит наши лица тревога.
Реют над нами чёрные флаги –
Траур по душам, погибшим для бога.

Вот повязка. На глаз и наискось.
Нацеплю её, в драке сойдясь…
В сундуках там слепящие искры
Золотого слепого дождя.

Их потом, очищая от скверны, –
Заиграет в бокалах струя –
Мы, любимая, спустим в таверне,
Где впервые я встретил тебя.

Я их поминал материнское лоно
И делал работу, как истинный профи.
А за резней из бочонков с дублонов
Зорко следил монархический
профиль…
 


Догорающий вечера остов
Убаюкает нашу печаль.
Ты – океан мой, я – твой полуостров!
Я гляжусь в твоих глаз литораль.

Я кричу: как чудовищно чудо!
Волшебством неизведанных сфер
Мы – потомки великого Гуда
С королевских бессрочных галер…

Кто ж там, в прицеле оптическом, стеком
Знак подаёт, чтобы клацнуть затвором?
Жалкие дети последнего века,
Наши потомки – убийцы и воры.


               

 

В  БИБЛИОТЕКЕ

Наглотавшись вволю всяких бредней
Разных наглецов и лицемеров,
Распахну я двери в мир соседний
С аккомпанементом рваных нервов.

В мире том Илья оставил мету,
Там Яга, старуха, зелье варит,
Там моя царевна триста лет уж
Спит в своём холодном будуаре.

Глупая напыщенная фея
С ней сыграла эту шутку злую.
Я мою бедняжку пожалею,
Отыщу, влюблюсь и поцелую.

Искупаюсь в чане молока я.
Стану и красивей, и смелее,
С Баюном мы вдосталь поболтаем,
Вдоволь посмеёмся над Кащеем…

 


Но нашепчет вечность-синева – и
Мне она до смерти надоела, –
Что чудес на свете не бывает.
Чудеса – несделанное дело.

Пусть. Она права. С ней трудно спорить.
Правда – в каждой мыслящей пылинке.
Восвояси уходить мне вскоре
По своей неведомой тропинке.

               



               

 


КУКУШКА

Эй, кукушка, расскажи,
Далека ль дорога?
Сколько ль мне осталось жить –
Мало или много?

Что ж, вещунья, ты в ответ,
Сразу замолчала?
Видно, мне осталось лет
Очень-очень мало.

Пусть сожгут мой смертный прах,
И развеют в небе.
Жил ли, не жил ли, и – ах! –
Словно б я и не был!
 
И оплаканный друзей
Честными слезами,
Я раскинусь средь полей
Яркими цветами.
 
               
                И в двадцатую весну
Юноша счастливый
Соберёт полей красу
В дар своей любимой.

Как букет хорош и мил
У груди прекрасной…
Что ж, я умер, как и жил,
Не совсем напрасно.












 
 

МОЙ  ТОСТ

Поистине лицемеры – они распутники!
(Коран. Сура 9, Изгнание, ст. 67)

Я за диалектику пью, погодя, – и
Всё ясно, и всё в ней известно…
Свой тост поднимаю за вас, негодяи!
Без вас чёрт поймёт, в чём же честность.

Пора снять с мозгов занавески и шоры,
С морали – замки и оковы!
Понять, вы нужны, проходимцы и воры!
Иначе порядочность – слово.

За этих несчастных пью: женщин- игру-шек,
Бедняжки так страшно скучают!
Ведь шлюх философия, мир потаскушек
Наличье любви подтверждает.

За этих, с подмостков глядящих в красав-цы,
Особенно выпить я рад бы.
За вас, разномастных лжецов и мерзав-цев,
Скорбящих под тяжестью правды!

 

За всех, кто ломали, давили, стреляли.
Не спали, чтоб что-то затеять!
За вас, кто пре- , про-  да и просто давали!
А жизнь оказалась мудрее!

Итак, пожеланья мои прозвучали.
Еще пару слов о невеждах.
За них! Вышеназванных чтоб узнавали
В обличьях любых и одеждах!





               

 


СОТВОРЕНИЕ  МИРА

Третий день был днем творенья Геи.
Новый мир лишь в замысле мерцал.
И ждала планета  Галатеей,
Лёгкого дыханья Творца.

Бог потом за миллиард парсеков,
Созерцая отблески светил,
Вздумал: не создать ли человека?
И решился, взял и сотворил.

Сколько лет я знал то бестолково,
Постулат древнейший весь изгрыз…
Да, в начале мира было Слово.
Но тогда у Слова был и смысл.


               
               

ЗЕРКАЛА

(Новая сказка о старом)

Эту сказку без трактовки
Я почти переписал.
Правят ложь, обман, уловки
Всей страной Кривых Зеркал.

Сам велел своим декретом:
Веселись и все дела!
Состраданье под запретом,
Нежность с горя умерла.

          Что не так? – Вот зеркала.
          В кривизне источник зла!

               Сколько массовых утопий
               Тот указ нагородил!
               Кто-то что-то где-то пропил –
               И в герои угодил.

       Свят! Толчет, как воду в ступе,
       Властьдержательная рать.
       Через собственные трупы
       Нелегко переступать!

         Зеркала все, зеркала!
         В них кривая завела.
             Совесть – только для парада,
             Ум давно тут не блистал.
             Гнётся ниже – дать награду,
             Крупный пост в Стране Зеркал!

         Певчих драли в пух и перья –
         Отражались в зеркалах
         Рож бесстыжих лицемерье,
         Волчья злоба, скотский страх.

Но к чему в том видеть зло?
Лжёт проклятое стекло!

Хоть терпеть нет больше мочи,
Озабочены иным:
Что случится этой ночью
С государством тем больным?

Приглашён астролог. Чтоб тот
Им на звёздах погадал,
Отчего буянит ропот
За витринами зеркал?

              Убедить, мол, как народ:
Амальгама гнусно врёт?

     А по толпам ходят толки:
     Стоят грош стекло и кровь.
     Бей! Не думай! Чтоб в осколки!
     Всё потом отстроим вновь!

Право ж, нет пути иного,
Кроме хрупкости зеркал!
Где ж тем взять ума большого,
Кто не строил, а ломал?

Ни двора хоть, ни кола –
Бей, однако, зеркала!

       Так пришла пора для акций – 
       Вызрел полностью абсцесс, –
       Для решительных реакций
       На общественный процесс.

              Кто злорадствовал, кто ахал,
              По асфальту кровь текла,
              Тех, кого сажали на кол
              Из разбитого стекла.

Чтоб по свету разнеслось,
Чем платить за всё пришлось.

              Вот какие были страсти,
              Вот какая ночь была.
              Славно бились против власти,
              Наломали ж зеркала.

         Никогда не станут новью
         Нравы сказочной поры.
         Перепившиеся кровью,
         К жертвам пламенно добры!

Да, такие вот дела
Отражали зеркала.

С зеркалами ж всё не просто.
Кто-то их оклеветал.
Ровно слишком в них всё, плоско
Для Страны Кривых Зеркал.

Пиджаков покажут створки,
Декольте прищура глаз,
     Но таится что в подкорке
     Не выносят напоказ.

Нет глупее ремесла
Бить за это зеркала!

 

              ИКАР

Икар сделал себе крылья из перьев, слепленных
воском. И решил лететь к Солнцу. Умные
сограждане предупреждали безумца, что человек
не птица и не может летать. Но Икар, вопреки
их заверениям, взлетел. А когда он подлетел к солн-цу,
то жар светила растопил воск, крылья рассыпа-лись и
Икар разбился о землю.
Легенды и мифы древней Греции

Я устал от этих лиц,
Как скопированных с Босха,
Что глядеть сюда сошлись,
Как я клею перья воском.
Каждый морщил умный лоб:
Мол, такое не годится!
Где, когда, кто слышал, чтоб
Человек летал, как птица?
Их суждения, как плеть,
Мудрость – просто в изобилье.
Я давно хотел взлететь –
Мне не раз ломали крылья.
Если просто, без затей
На мечте поставить точку,
То, умнее всех людей
Диоген, проживший в бочке.

Слушать их – к параличу!
И без грозного «бонзая»
Я вперед и вверх лечу,
Я винтом в лазурь вонзаюсь.
Здравствуй, Солнце! Не ярись!
Я внизу оставил ропот.
Первым я рванулся ввысь,
Первым я войду и в штопор.
Я не слушал греков ложь,
В ней ни слова без корсета.
Пусть я гибну, ну так что ж!
Я – дитя  огня и света.








      









   






  Программы судьбы






 





 


 

 


СЛОВО  О  СУДЬБЕ

Не верьте оправданьям,
Что связаны мы роком,
В Предсказанность деяний,
В Проставленность всех сроков!

Ведь в Предопределённом
Для малых и гигантов
Есть множество резонов
И сотни вариантов.

Их выбор не случаен,
В его основе Логос,
Который прозреваем
В Тезаурусе Рока.

Кровь б в виденье жестоком
Не спутать с киноварью!
Кого назвать пророком,
Кого же мерзкой тварью.



 

И логикой простою
Пометить каждый атом
Торговца добротою
И злобы мецената.

Как правила грамматик
Есть видимость уступок,
Что Бруно был фанатик,
А Галилей – отступник.

Не стоит удивляться:
На казни, принародно,
Местами поменяться
Они б смогли свободно.

Но цепь добра и бедствий
Куется воедино
Значением последствий,
Рождающих причину.

Расставлены лишь вехи,
Судьба в эскизе, то есть!
А средства и помехи
Им диктовала совесть.
 


И совершая дерзость
Самоубийства вроде,
Ищи закономерность –
Нет случая в природе!

Комедию иль драму
С поправкою твоей
Судьба сведёт в Программу.
И выдаст на Дисплей.







 


 

ВИВАЛЬДИ  ВЕСНОЙ  93-го

Спросила скрипка странная,
Пронзив беззвёздность ночи:
– Зачем весна желанная
Всё наступить не хочет?

Не греет солнце солодом
Зачем? Не понимаю…
Зачем слезливым холодом
Октябрь кропит по маю?

Пусть! Никуда не деться ей;
Мой тополь стал берилловым,
В серёжках весь, как девица,
На хоровод хватило бы.

В вой стуж ему не верится.
В цветения оброке
Весне, нагой изменщице,
Он – вызов. И упрёк ей.

               

 


ВСТАНЬ  И  ИДИ

Как ты себя не береги,
А отступать никак нельзя,
Когда ещё сильны враги,
Пока в опасности друзья.

Себя получше подготовь
Ходить по лезвию всегда,
Пока в сердцах живёт любовь,
Пока на свете есть вражда.

Пока не погребли в ночи
Твою беспомощную тень,
Вставай, и, стиснув страх, иди!
Чтоб наступил назавтра день.


 


 

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Опустилась мгла ночная
На замерзшие поля.
Во Вселенной проплывая,
Спит в сиянии Земля.

Ветер с Космосом поспоря,
Облака прогонит прочь.
И в сверкающем уборе
Околдованная ночь.

Вон блестит частица света!
То, низверженной с небес,
Молча, падает комета
На глухой притихший лес

Бриллиантовым узором
У истоков Млечных рек
Звёздный плач нестройным хором
С ней прощается. На …век.



 


Галактической утробе
Вышло крепко потрудиться,
Чтоб без глупости и злобы
Ночь такой смогла родиться.

Я шепну тебе украдкой,
Что открыть уж глазки лень.
Спи, родная, сладко-сладко…
Завтра снова будет день.









 

 

РЕЦЕПТ

Когда в тиши, дрожащей от прелюдий,
Ты просишь дать поэзии рецепт,
Мне предлагая бешенство иллюзий,
Я принимаю сделанный акцепт.

Итак, поэзию состряпать очень просто.
Собрать, оставив прочие дела
Её в миру разбросанное просо,
Питающее фениксов и лам.

Взять в тех краях, где никогда и не был,
Где ничего за так не отдают,
Сверхчистых боли, радости и гнева
В обмен на страх, довольство и уют.
И всё сварить в котле большого неба.

И в точке наивысшего кипенья
Значенье Слова оплодотворить,
Как Лермонтов, рельефностью мышле-нья,
Как Фет, неординарностью любви.


 

Ну вот, глядишь, готово что-то вроде.
Теперь сюда добавить хоть чуть-чуть
Неистовость Высоцкого Володи,
Есенина отчаянную грусть,

В которых сам Тартини аж застонет,
Которых Босх не смог б вообразить…
Смотри: вот во Вселенском Камертоне
Твой звук к другим протягивает нить.

Банально, словно истина в последней
Инстанции, где правит абсолют,
Родилось чудо. Пусть кому-то бредни,
Но люди с сердцем песню узнают.


 

 

* * *

Жизнь почувствуешь пустой –
Перед вечностью постой!

Жди. И ты услышишь вдруг
Отдалённый сердца стук.

И в раздавшейся тиши
Стон неслышимый души.

Среди сотен, среди тысяч
Должен это ты услышать.

И по высшему приказу
Ты найти её обязан.

В свете дня ли, в блеске звёзд
Осуши росинки слёз,

И не мудро, без затей
Возврати улыбку ей,

Ожила чтоб, расцвела,
Чтоб светилась и сияла.

Родом всё добро из зла.
Нет другого матерьяла.

               

БАНАЛЬНЫЙ  РЕКВИЕМ – 89

Памяти Олега Мажурина

Мне сегодня некого стыдиться,
Некогда заботиться о глянце –
Я пришёл сюда с собой судиться
И вернуть все взятые авансы.

Слишком слепо доверял судьбе,
Был беспечен. А она – хитра.
Вот и наломал я дров себе,
Хоть для погребального костра.

Мне открыть бы глупости лицей:
Не мудрец, не мастер, не любимый…
Я сегодня здесь в одном лице
Прокурор, свидетель, подсудимый.

К черту! Оправданьям не поверю!
Как и предсказаниям руки.
Мне не возместить мои потери,
Мне не оплатить мои долги!


 

Долог в сардонические мили
Бег людей, меня что окружали.
Все, кто мог купить меня, – купили,
Кто не мог, – те мною торговали.

Ну а что ж мне с тех торгов досталось
На валюту лжи и лицемерья?
Мелкая дождливая усталость,
Серое безветрие безверья.

Женщина чужая с панагией
На диване и окурков куча!
Господи прости и помоги ей
Отыскать кого-нибудь получше!

Мебель, «Ревилон», фарфор,
                «Фламинго»…
Дорого! Вот повод, веселимся!
Принесли, купили, взяли с рынка…
Не с того ль, к которому стремимся?

Вот и всё, что нажил, набивая
Шишки, выдрав щедрости ростки.
Да ещё свирепая и злая
Чернота космической тоски.

 

Горы сладких, круглых слов – черешен,
И не кровь в висках, а киноварь,
Будто я прижизненно безгрешен,
Словно генеральный секретарь.

Но ведь были те, кто и щадили,
Кто любили. И, вконец отчаясь,
Кто, не улыбаясь, уходили.
По-английски. Молча. Не прощаясь!

А теперь, как выскребли – всё чисто,
Крах не собирает никого!
Буйный алкоголь самоубийства
Бьёт под дых и «занавес!» орёт.

Всепрощеньем мерзость не обидишь,
Ничего нельзя перерешить!
Видно, вот он, мой последний финиш –
У обрыва в пропасти души…


 
 

СКАЗКА

Милая добрая фея
С брильянтами ласковых глаз!
Послушай же, фея,
Скорее, скорее
Вели, чтобы свет их погас!

Под окнами глаз твоих ходит
Ужасный уродливый гном.
Он очень начитан,
Он злобой пропитан,
В тебя безгранично влюблён.

Милая добрая фея,
Не надо его искушать!
Сквозь дым бриллиантов
Не видно гигантов,
Пигмеев тем более не увидать!

Милая добрая фея,
Он облик изменит и стать!
Ведь гном твой постылый
Волшебною силой
Владеет и принцем захочет предстать.

 

Милая добрая фея!
Страшилу злодея
Легко обмануть.
Орёл или решка –
В скорлупке орешка,
Листочек – твой парус,
Брильянт на стеклярус
Смени. И немедленно – в путь.

Милая добрая фея!
Беги же, сошёл он с ума!
Скорее, скорее,
Иначе, иначе
Брильянты проплачешь,
И ведьмою станешь сама.



 

 

ЭМИГРАНТСКАЯ  РУССКОЯЗЫЧНАЯ

Как облака бы быть свободным –
Простор, куда ни оглянись!
Зачем я им не брат, хоть сводный,
В семье, кочующей без виз?

Чтоб не испытывая боли
В воспоминания огне,
Быть эмигрантом поневоле
В своей растерзанной стране!

А нам об этом возвестили
В час проходимцев и глупцов
Воры имперские России
Со свалок в поисках венцов.

Нам до Тебя не докричаться
Из триэсерской старины.
Отчизна! Жёлтому мерзавцу
Мы в жертву здесь принесены.



 


И вот чужой до неприличья
Мой бывший брат в большой родне,
«Привет, земляк русскоязычный!» –
В насмешку вслед бросает мне.

Как я хочу к Тебе вернуться,
Припасть униженным лицом!
Но к мертвецам – не дотянуться,
И не пробиться со стихом.

В такт демократии сурдинке,
Они кивают головой.
На этом новом русском рынке
Торгуют мною и Тобой.




 


 

ПАМЯТИ  СЕРГЕЯ  АЛЕКСАНДРОВИЧА
ЕСЕНИНА

Я не помню, как, когда, но где-то
Мне попался тот «персидский томик».
Сердце обнажённое поэта
Вдруг забилось на чужой ладони.

Под окном редакции газеты,
Где в Баку уже верстали сводку,
Шляпу наклонивши к Парапету ,
Он просил у Чагина на водку:

– Что уж там до спора!
Жизнь моя – беглянка –
Пронеслась, как скорый
Мимо полустанка.
 
И любовь в апреле…
Только не припомню:
В песне ли, в постели
Излилась ты томно.
Бросил я тебя ли,
Бросила ль меня ты?
Лишь осталась песня,
Словно запах мяты.

Захирели мысли
И, вконец отчаясь,
Видно, разошлись мы,
Так и не встречаясь…

По утрам его терзала боль
Жуткая, как верная примета!
– Граждане, кому не жалко сколь,
На пропитье русскому поэту!

И тогда спускался Чагин вниз,
Причитая прямо от порога:
– Деньги вот! Серёжа, поднимись
Не позорься только, ради Бога!

И опять Есенин на коне!
Будет петь и пить, назад ни шагу!
Едет он в деревню Шаганэ ,
Чтобы написать стихи про Шагу.

               


* * *

Насквозь цитируя Ахматову,
Не понимая, что к чему,
Ты мужу своему рогатому
Твердишь: люблю, люблю, люблю!

Всё для тебя одни условности,
Слова, как стая воронья.
Нет смерти гаже бездуховности,
Нет грязи мерзостней вранья!

Но тьма и сумерки – не тождество,
Тут мы не попадём впросак.
Какое всё же ты ничтожество!
Какой он всё-таки дурак!


 
 


* * *

Какой же верности ты жаждешь?
А ведь пора бы понимать,
Кто изменил себе однажды,
И дальше будет изменять.

Как подаяние по средам
Твоё умение прощать.
Тот, кто себя однажды предал
Не сможет уж не предавать.

Причём тут срок? Какие даты?
Твоих прощений одолженья?
Всё началось давно когда-то,
Сегодня – только продолженье.


 

 

ПРОКЛЯТЫЕ  ВОПРОСЫ
ДЛЯ  РУССКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

В года, давно забытые до слёз,
Интеллигент наш, сытно отобедав,
Любил попрепарировать вопрос:
Кто виноват в российских наших бедах?

С котлет картофельных непротивленья злу
Являлась удручающая смелость.
И вот душил интеллигента блуд
Другим «больным» вопросом –
что же делать?

Спустя столетие, нашли, кто виноват.
Они уж о пощаде не просили –
Кто в 45-ом принимал парад,
Кто атом дал безлапотной России…

Но мы язык чесать умеем, можем пить,
До гибельной, до самой крайней точки.
Уж нет страны, где б можно было жить,
Мы опустились до последней строчки.
 

Где выход, тщетны поиски, всё зря!
С рукой протянутой не стоит жаждать чу-да:
Истории намылена петля,
Уже давно заждался сук Иуду.

И нам теперь нечасто снятся сны –
О проданном былом величье разве ж…
На пустошах разграбленной страны
Есть место только для церквей и клад-бищ.

Из бытия опять вопрос возник.
Стоит! Его не сдвинуть ни в какую!
Есть мысли, заводящие в тупик,
Есть думы, приводящие в пивную.

Ну, пей же, пей заморский самогон –
Лекарство лучшее от подлости и фаль-ши!
А в голове гремит, как божий гром:
Ну, сукины сыны, а что же дальше?


               




* * *

Немытой стала  вновь Россия,
Страна воров, страна господ!
Тобою правят «голубые»
И давят спившийся народ.
Какие там хребты Кавказа!
Глазами телепоказух
Заокеанскую заразу
В российский превращают дух.


 

 


ВСЁ  МОГЛО  БЫ БЫТЬ  НЕ  ТАК

Все могло бы быть не так,
Все могло бы быть иначе,
Если б наш Иван-дурак
Братьям-умникам дал сдачи.

Всё ж не царь ведь! А пока
Не садился б не по чину.
И не шпорил бы бока
Друга серого волчины.

Стало б ясно: сказки лгут,
Лешаки в лесах не воют,
И на кой тут ляд сосуд
С влагой мёртвой и живою!

Что искать невесту аж
В тридевятом государстве?
И одна сплошная блажь –
Молодильное лекарство!



 


Отменен поход на вы, –
Нет провидческого гласа, –
И не рубят головы,
Чтоб над мёртвым изгаляться.

Если б думал так дурак,
Если снял бы с бельм повязку…
Впрочем, было б всё не так,
Значит, не было б и сказки.


 

 


МОЛИТВА

К Тебе я, Боже, припадаю,
Молю понять мне помоги:
Зачем нужны бандиты раю,
А власти – лишь Твои враги?
Они от прихотей устали,
Не в радость это житиё.
Но все же лживыми устами
Поют про царствие Твоё.
И как же их смиренны речи,
Любовью дышит каждый стих…
О Боже, как же ты доверчив,
За правду принимая их!
Кровоточат Христовы раны.
Неужто ж Сына кровь – вино?
Воры Ему воздвигли храмы,
Их жертв на паперти полно.
Наш мир в какой своей причуде
Иль в назиданье Ты создал?
Христопродавцы и иуды,
Лоб осеняя, правят бал.
 


Кругом рабы, одни холопы –
В том воля, Господи, Твоя?
Что люди – рвутся даже стропы
При виде мира бытия.
Твои заветы – на отмену,
Твоих апостолов – в пажи!
Что им загробная гиена?
Ты их при жизни накажи!
За кровь невинных, горя стоны,
Что человек живёт, как тля.
Или с космического трона
Безвидной стала вновь Земля?



               



               

                ЭПИГРАММА
                неограниченному кругу лиц



Я усвоил ваш урок.
Что там Фарес, Текел, Мене!1
Ваше сердце – кошелек,
Что всегда открыт для денег.





               






      __________________________
        1 Мене, Текел, Фарес (иврит) – исчислен, взвешен, разделен – огненные слова, появившиеся на стене, где пировал царь Вальтасар, означавшие, что Бог  видит все  его постыдные деяния и вскоре нашлет наказание.

СОДЕРЖАНИЕ

Вместо проло-га…………………………. 4
Неназначенные встречи ................. 6
…Я пришёл к тебе сказать…………… 8
Моя цунами……………………......... 10
Свидание…………………………….. 12
Бред…………………………………... 14
Т.Н…………………………………….. 17
Эндшпиль……………………………. 19
От любви до  ненависти только десять слов…………………………..
21
«В вихрях яркого све-та»………….. 24
Ожидание………………………........ 25
Молода я…………………………… 27
Сны…………………………………… 28
«Мы снова встретимся однаж-ды». 31
Окончание сказки…………………… 32
Песня трубадура……………………. 34
Слово о слове………………………. 36
Сари-тэ………………………………... 38
«Обронила раз при встрече»…….. 40
«Сжалась вся в комочек»…………. 42
Домино……………………………….. 43
Грима-сы……………………………… 45
Перевоплощения души………………    46
Не останавливайте всуе………...... 48
Монолог пули……………………….. 50
Лео-нид………………………………... 54
Камикадзе……………………………. 56
Встреча………………………………… 59
Флибустьер………………………........ 60
В библиоте-ке………………………..... 63
Кукушка………………………………… 65
Мой тост……………………………….. 67
Сотворение мира…………………….. 69
Зеркала………………………………… 70
Икар…………………………………….. 74
Программы судьбы ………………….. 76
Слово о судьбе……………………….. 78
Вивальди весной 93-го……………… 81
Встань и иди…………………………... 82
Колыбельная………………………….. 83
Рецепт………………………………….. 85
«Жизнь почувствуешь пустой»…….. 87
Банальный реквием-89……………… 88
Сказка………………………………….. 91
Эмигрантская русскоязычная……… 93
Памяти Сергея Александровича Есенина…………………………………
95
«Насквозь цитируя Ахмато-ву»…….. 97
«Какой же верности ты жаж-дешь?»... 98
Проклятые вопросы для русской интеллиген-ции………………………..         
99
«Ты вновь немытая Россия»………. 101
Всё могло быть не так………………. 102
Молитва……………………………….. 104
Эпиграмма……………………………..  106
      
         
 

Литературно-художественное издание



Леонид  Иванович  Бессарабов


ТРЕЩИНЫ ТАЙН
Книга стихов и песен смутного времени


В авторской редакции

Технический редактор Л.Л. Чиркова
Корректор Т. М. Ножкина
Оформление О.Н. Макарова
Оригинал-макет, дизайн С.А. Чирков
Художник Б. В. Глубоков

–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Подписано в печать 02.08. 2013. Формат 60х90 1/32
Бумага офсетная №1. Гарнитура Arial.
Усл. печ. л.3. Тираж 100.
––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Информационно-издательский комплекс «Вестник»
410010, Россия, г. Саратов, ул. Геофизическая, 31/45

Отпечатано в типографии «Саратовский источник»
410086, г. Саратов, ул. Степная, 46
–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
 
 
 
 
ЛЕОНИД  БЕССАРАБОВ







ТРЕЩИНЫ   ТАЙН

Книга стихов и песен смутного
времени



                Художник Борис Глубоков









Саратов
Информационно-издательский комплекс «Вестник»
2013
 

УДК 882-1+929
ББК 84 (2Рос=Рус)6-5
Б 53


ISBN 978-5-9999-1819-2


Л.И. Бессарабов
Б 53 Трещины Тайн /Книга стихов и песен смутного
времени /. – Саратов: ИИК «Вестник», 2013. – 100 с.

Все права принадлежат автору. Цитирование, воспроизведение любой части сборника или иное использование текстов должно быть согласовано с автором. Телефон автора в Саратове +79093415678







ISBN 978-5-9999-1819-2

УДК 882-1+929
ББК 84 (2Рос=Рус)6-5
© Л.И. Бессарабов, автор, 2013,
© ИИК «Вестник», 2013.

 

Вместо пролога

                Т.  Н.
Жизнь намного короче, чем это
многим кажется. И смысл её только
в двух вещах – в любви и в творчестве.
А сочетание их – единственный способ
сказать, что ты когда-то жил.

Любовь, как дар, но чрезвычайный,
И жизни смысл и существо,
Всегда была покрыта тайной
И порождала мастерство.
Её стремились в высшей мере,
В стихах и музыке излить.
В своём неистовстве Гварнери
Заставил скрипку говорить.
Но в старых тайнах много трещин…
Скрипичный мастер-диссидент
Счертил с любимейшей из женщин
Свой несравненный инструмент.
Виола нам поёт поныне.
В лазурно – солнечной стране,
Где режут струны, Паганини
Сыграл и на одной струне.


 


Играл, терзаемый любовью, –
За что и в смерти был гоним, –
Плевал чахоточною кровью
В лицо мучителям своим…
Я обнимаю стан твой гибкий
С крещендо первыми зари,
С тобой, моя живая скрипка,
Мы песню песней сотворим.
Как нас крутило жизни ралли,
Но в иcкореженной судьбе
Мы все ж любили и сгорали,
Оставив строчки по себе.
 









Неназначенные встречи





 







 


 

 

Я  ПРИШЁЛ  ТЕБЕ  СКАЗАТЬ

Вела к тебе не авеню
Под звездной утончённостью.
Я шёл к тебе сказать «люблю»
По предопределённости.

А чтоб слова легко лились
И заискрились песнею,
Их изначальный, вечный смысл
Очистил я от плесени.

И я пришёл тебе сказать
Назло расхожим версиям:
Твоя открытость, как азарт, –
Простой эскиз бессмертия,

Что осиянную мою,
Мою обетованную
В экстазе я боготворю
Тебя, судьбой мне данную!

И я пришёл на взлёте сил,
Помеченных удачею, – 
Что без тебя не совершил, –
С тобой мне предназначено.
 


Пойдём? Пусть хляби бытия
Разверзывает безднами.
И пусть кому-то речь моя
Покажется помпезною.

Жаль! В их убогих словарях
Нет слова «ожидание»…
Пусть осуждают, раз хотят, –
Не обращай внимания.

Мне неуютно в их раю,
Я изгнан жизнью серою,
За то, что громко говорю,
Дышу, люблю и верую.


 




 

МОЯ  ЦУНАМИ

Положи меня, как печать, на сердце
твоё, как перстень, на руку твою:
ибо крепка, как смерть, любовь.

Книга Песни песней Соломона

Ты вошла, моя цунами,
В мир мой тусклый, без желаний,
С кровоточащими снами
Неназначенных свиданий,

Упорядоченной лавой
Непредсказанных событий.
Вся как сладкая отрава –
Слаще чем, тем ядовитей.

Мне твой смех зеленоглазый –
Катастрофа в десять баллов,
Разметавшаяся разом
В стенах падающих залов.

Я губами губ касаюсь –
Каждый нерв поёт и плачет.
Как я жил, не понимаю
Без терзающей удачи!
 


Наше странное знакомство,
Как редчайшей книги главы.
Кроме лжи и вероломства,
В ней на всё имеешь право.

В нашей встрече неслучайной
От невзрачности лекарство.
Раскрывайся, словно, тайна,
Приходи, бери и властвуй!









 

 


СВИДАНИЕ

Т. К., которую буду
помнить всегда

Как было пусто! Ну так что ж –
Я жаждал дива.
Я знал и верил: ты придёшь – 
Ты приходила.

Мне так хотелось в кабалу
Твоих объятий!
А у кровати, на полу,
Лежало платье.

Прильнуть и сразу ощутить
Всей кровью, кожей:
Порвать  связавшую нас нить
Никто не сможет.

И я сжимал, как в грабеже,
Плеча лекала.
А ночь, намаявшись, уже
В рассвет стекала.

 
            Не передать – в любых словах
Всегда сутулость, –
Как я боялся целовать,
Чтоб не проснулась,

Не разбудить и тишиной,
Глухой и вязкой…
Всё было так давным-давно,
Как в старой сказке…

Но вновь пью терпкое вино –
Свиданья признак:
Сегодня гостью жду в свой дом – 
Твой добрый призрак.

Я к этой встрече уж готов
Без теней чёрных.
Тебе в подарок – ворох слов
Неизречённых.

Ко мне ты склонишься опять,
Родной и томной,
Чтоб, как молитву прошептать:
— Живи и помни!


   

БРЕД

Телефонный звонок
Из глубокого сна,
Будто мясо крючок,
Выдирает меня
 
В мир, где солнечный диск
Вполнакала горит,
Пульс Вселенной то тих,
То, как в пляске, стучит.

У галактики криз
Всех энергосистем.
Звёзды сыплются вниз,
Потрясённые тем.

Мысли цепкий репей:
Я почти что здоров,
Ведь больному страшней
Слышать скрежет миров,

Знать всегда, что ты есть
Где-то рядышком тут.
Это тяжко, как крест,
На котором распнут.
 

Твои всплески, мой мим,
Мне уже не нужны,
Словно верность с другим
Переспавшей жены.

И признанья того,
Что душой ты слаба.
Это, право, всего
Лишь пустые слова.

В них, что «против», что «за» – 
Всё по коже мороз.
Горек мне твой эрзац
Стеариновых слез,

И с полсотни в сезон
Театральнейших тем.
Снова броситься б в сон,
Даже в жуткий совсем!

Опустись пелена!
Защищать не хочу
Аллергию ума
Аллегорией чувств!


И свербит, как гобой,
Разошлась колея.
Я остался собой,
Ну, зачем тебе я?!

Ты свихнулся, звонок,
Замолчи, замолчи!
Как все в мире старо…
Мы себе палачи.


 

 


Т. Н.

Люблю! Любви крутое месиво
Пушинкой не стряхнуть с плеча.
Так не суди же опрометчиво,
И не отвергни сгоряча.
Да, через жизни, страны, смерти я
Вновь шёл и шёл к тебе одной.
Ты в очень многие столетия
Была мне любящей женой.
А ныне встретились мы снова.
Но, пламя в искру ограня,
Ты смотришь строго и сурово,
И ты не узнаёшь меня!
Мы оказались в мире штаммов,
А если коротко и в суть –
Здесь лихо действуют программы
По изнасилованью судьб.
И память тут давно распята,
И счёт потерям не измеришь.
Закономерная расплата…
Ты смотришь, веришь и не веришь!




Готов рыдать, смеяться, каяться…
Да что я глупости порю!
Итог всё тот же получается:
Бесстыдно я тебя люблю!
Как камень в дорогой оправе
Переливаешься огнями,
Все, как  в древнейшем римском праве,
Мы, сильные, решили сами.
               








               

ЭНДШПИЛЬ

Всё сказано! Притом
И сделано уже.
И пройден Рубикон
Предельных рубежей.
 
И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

И не понятно лишь,
Чего же ты ждала?
Потеряно сидишь
У краешка стола.

И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Застывшая мольба:
Пойми и помоги!
И вертится едва,
Что мы почти враги.
 
               
                И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Чтоб в эндшпиле ничьей
Ты вновь была права,
Из глупости речей
Плету я кружева.

И в двух шагах всего –
Я так тебе далёк….
Струится ночь в окно
Прозрачна, как намёк.

Что день несёт двоим?
Как ужас он глазаст…
Давай уж помолчим,
Раз нечего сказать.




 

 
 
Вот перед вами два портрета – вот и вот!
На этих двух портретах лица братьев.
В. Шекспир
      ОТ ЛЮБВИ ДО НЕНАВИСТИ ТОЛЬКО
                ДЕСЯТЬ СЛОВ…
                Г. К.

                1
В счастливый день, в счастливый час
Кружимся мы смеясь,
Поет гобой для нас с тобой
И мир чарует глаз…
        О. Уайльд «Баллада Редингской тюрьмы»
Брови ты крыло
Гнешь, беспечная!
Что произошло?
Чудо вечное.
Речи сыплешь лишь
Просто грудами,
На меня глядишь
Изумрудами.
Я  пью допьяна,
Как в последний раз,
Зелена вина
Твоих чистых глаз.
И, испивши,  смолк.
Слушать вечно рад
Как шуршит твой шёлк
Нежных сладких клятв.
И сквозь счастье стон:
Без тебя, поверь,
Хоть из жизни вон!
И захлопнуть дверь!               

                2

               
Что ж, люди правы: их дела,
Как мысли их черны.
Ни вечный Бог, ни Божий сын
Их видеть не должны.
                О. Уайльд «Баллада Редингской тюрьмы»

Брови ты крыло
Зря коверкаешь!
Что ушло – ушло,
Что поделаешь!

Речи  сыплешь лишь
Просто грудами,
На меня глядишь
Изумрудами.

Выпью допьяна,
Я в последний раз
Зелена вина
Твоих лживых глаз.

Голос сердца смолк…
Ну, на кой мне ляд
Этот гладкий шёлк
Твоих ложных клятв?

Неумолчный звон…
За собой, поверь,
Как из жизни вон,
Я захлопну дверь!      
   




 













В  ВИХРЯХ  ЯРКОГО  СВЕТА

В вихрях яркого света
Ты всегда появлялась.
Или, может, всё это
Мне хотелось, казалось?
Взор бесстрастный налево,
Взгляд направо – разящий.
Ты была королевой,
Править очень уставшей.
От неё всё живое
Приходило в смятенье,
Даже Мёртвое море
Ей лизало колени.
Я влюблен был навылет,
Я пропал под завязку,
Я завидовал пыли
На туфлях моей сказки.
Но моя королева –
Все напрасны потуги –
На меня не глядела –
Ей нужны только слуги.

               

ОЖИДАНИЕ

Нет оснований для раздора,
Всё погребёт девятый вал.
Я жду тебя, как приговора,
Который вынес трибунал.

Я жду тебя, часы спешат,
Я взбешен, зол, какие оды!
Я стрелки двигаю назад,
А ты всё так и ты не приходишь!

Я жду уже тысячелетье,
Как заарканенная дичь!
Как абсолютного бессмертья,
Которого нельзя достичь!

Я прокляну твоё жеманство
И глаз холодное стекло!
Я весь, как мёртвое пространство,
В котором время истекло.

Нет слов, которыми унижу
И раны все я растравлю!
О, как себя я ненавижу
За то, что так тебя люблю!
 


Там – задыхающийся шёпот
Пальбой – в промозглой тишине!
А слева гулко рвётся молот,
Что это снова не ко мне.

Но вот – ступеньки я считаю, –
Как песня, цокот каблуков!
Да, это ты! Я оживаю.
Я всё простить тебе готов.


 


 


МОЛОДА  Я

Молода я, хоть от роду
Лет немало мне.
Но жила все эти годы,
Как в бездонном сне.

Крови древней я и верной,
Знак мой – знак Огня.
Заколдованной царевной
Я ждала тебя.

Годы медленно листались,
Дни сучились в нить…
Очень многие пытались
Сердце разбудить.

Но ни мыслей, ни желаний –
Ничего не сметь!
Тяжек сон воспоминаний,
Чёрных, словно смерть.
 


Но совпали все приметы.
Ты сказал: «Живи!
Не моли, не жди, не сетуй!
Встань, прильни, люби!»
 
И от счастья пламенея
К своему стыду,
Я шепчу, совсем глупея:
– Милый, я иду!







               

СНЫ

Памяти  Т. К.

Зашуршит огонь в камине,
Снов нанизывая ложь.
И, связав вчера и ныне,
Тенью лёгкой на помине
Снова в сон ты мой войдёшь.

Колдовским прищуром сглаза,
Поворотом нервных плеч
Я опять, как тайной, связан,
Что хранить от всех обязан,
Но не в силах был сберечь.

Всё прощается в раздолье
Мира мёртвых амплитуд.
Пусть сменилась радость болью,
Пусть в висках уж перец с солью,
Всё равно мы вместе тут.



До отмеренного часа
Мы пробудем здесь вдвоём…
Жаль, что ночь должна кончаться
И пора мне возвращаться
В пробуждение своё.





               














* * *

Мы снова встретимся однажды
Случайно, глупо, беспричинно.
И задохнёшься ты от жажды
Желанья слиться воедино.

И, улыбаясь  от волненья
Вновь обретаемой утраты,
Ты пожалеешь на мгновенье,
Что это было всё когда-то…




               

ОКОНЧАНИЕ  СКАЗКИ

Сказку ты плела
Мне красивую.
Фея в ней жила –
Диво дивное…

Я тебе не муж.
Ты уклончиво
Говоришь, что уж
Всё закончено.

И застигнуто
Смотришь в зеркало,
Злостью выпукло
Исковеркана.

Сцены суть проста,
Нет в ней новости.
Заливают так
Всполох совести.

Извинения
Сыплю мысленно:
Здесь ничейный я,
Третий, лишний я!
 

Что ж, мне поделом!
Не пророчествуй!
Мне пора добром
В одиночество.

Жить потерянно,
Впредь не веруя,
Мне отмерено
Полной мерою.

Память лишь взревёт
Неизбывная:
Ты была моё
Диво  дивное!

Но волшебница
Вдруг опомнилась.
Жизнь всё вертится –
Сказка кончилась.


 
 

          ПЕСНЯ ТРУБАДУРА

Простите же наглость мне,
                Ваше Величество
Припасть и к губам, и к рукам!
Я вам обещаю такое количество
Несказанных ласк по ночам.
Я знаю, я вам некудышная пара,
И что не способен на лесть…
Что все, чем владею – перо и огарок
Свечи, чтобы вас превознесть.
Один вам напишет портреты с натуры,
Другой изваяет вас в рост.
А я лишь потомок простых трубадуров
И, в общем, не белая кость.
А жизнь беспросветная,
                о Ваша Светлость!
И как человек одинок в существе!
А счастье как неуловимая беглость,
Но вовсе не вечная твердь!
Любовь меня рвёт, раны все кровоточат.
За мною одни разве же только
                провинности…
Как хочется мне заглянуть в ваши очи,
О как я желаю всего лишь взаимности!
 


Но вы при дворе вся в балах и привычках,
Сегодня Ваш день, чтобы зреть вернисажи.
О, как я люблю Вас, без всяких кавычек
Готов оплатить это зрелище даже!
Пусть, будет все так, как решит
Ваша Милость –
Я знаю, вы чище, вы выше, добрее –
Нельзя полюбить? Примените же силу!
Велите казнить. И как можно скорее.


               



               


 

СЛОВО  О  СЛОВЕ

Было Слово, а потом,
Странные дела!
Собирали в гладкий ком
Чувств и мыслей ржавый лом,
Посеревшие от дней,
Словно камни от дождей,
Прежде яркие слова.

С поздней ночи до зари
В ожидание дня
Не молчи, ну, говори,
Тихо, про себя.

Хоть и клонишься ко сну,
Знаю, не уснёшь.
Так всегда я прихожу –
В час, когда не ждёшь.

С поздней ночи до зари
Я на улиц зов
Шёл, листал, как словари,
Тени чьих-то снов.
 


Но одна лишь мурова –
Жалок мой улов.
Редки новые слова
В залежах веков.

Вот и выродился слог –
Сер стал и дебел…
Я в отчаянье не мог
Не прийти к тебе.

Потому, что на заре
Скажешь ты, любя.
– Долги ночи в октябре
В ожиданье дня!





            


САРИТЭ

С. А.

Наконец-то выпрямлюсь.
От душевных страз
Расколдован искрами
Из раскосых глаз.

Засверкало красками,
Серость унесло.
Как с тобой мне ласково,
Сладко и тепло!

                Ночь скользит минутою
                В маленьком раю.
                В поцелуи кутаю
                Наготу твою.

           Нас несёт одна струя, –
           Не найду притворства я, –
           В нежности безумствуя,
           Глупостям потворствуя.


 


Смотришь черносливами –
Смерть для Логоса.
Медными отливами
Катишь волосы.

И стучит участливо,
Не без торжества:
Мы нахально счастливы,
Так, что просто страх!

А лишённым радости
Это невпопад.
Пусть зайдутся в зависти,
Если захотят.

          Нас кружит своя струя, –
          Удивлён проворству я, –
          Чтоб сплести, безумствуя,
          И нести, потворствуя.


 

 

* * *

Ю. Б.

Обронила раз при встрече,
Что от женщин ты отлична:
Даже кровь не человечья
И земной не идентична.

Это верно, это правда.
И тиха ты, и крамольна,
Ты всегда чему-то рада,
Вечно чем-то недовольна.

Словно создана для боли
Из тончайшего эфира,
Из свободы и неволи,
Для неведомого мира.

Как взволнованы всечасно
И нервозны эти плечи!
Видно, тем-то и прекрасны
Ненаписанные речи.

 





Оборву сомнений гроздья,
Слов не буду слушать дельных,
И в тебе признаю гостью
Из миров из параллельных.

Вся – спокойствие и страстность,
Вся – комок, и вся – безбрежность!
Как с тобой светло и ясно,
Неизведанная нежность!

На обиду – губы мелом,
Нет невнятней диалектов.
Ты – с летающих и, в целом,
С неопознанных объектов.


 

 

                * * *

Ю. Б.

Сжалась вся в комочек – и не тронь.
Больно, как ещё ни разу прежде!
Смахивает тонкая ладонь
Слёзы, словно дребезги надежды.

Бесятся лохмотья пустоты
В безднах без единого просвета.
Даже солнца огнетворный диск
Видишь ты погибшею планетой.

Но утри глаза и оглядись!
Ты у обелиска Идеала.
И иначе соткана вся жизнь:
Умер день, но новый ночь зачала.

Он тебя поутру озарит,
Сникшую, как порванные снасти,
И подарит капельку любви,
Искру заблудившегося счастья.

               

КАМЕНЬ ДОМИНО

Плющом ползущее «люблю»!
И освеклившиеся лица.
Я не поверил, думал, сплю,
А весь позор мне только снится.

Забыть, не помнить, всё простить,
В твоих набегах видеть шалость?
Из контрибуции любви
Мне роль шута лишь не досталась.

Пусть пёс затравленно завоет,
Мол, кость чужому не отдам!
Я ж заплачу большой ценою
По тем любовным векселям!

Как зачеркнуть, как отмести
Промозглой чувственности голод?
Как победителем войти
В с лица земли сметённый город?

Лежат руины, как на блюде!
Ни дать, ни взять, ни подарить!
Здесь победителей не судят,
Поскольку некому судить!
 





И не начать нам жизнь другую
На незнакомом берегу.
Ведь я безумьем не торгую
И от себя не убегу.

Смешно и страшно, пошло, грустно…
Мой сменщик пьёт моё вино!
А в чёрных душах пусто-пусто –
Ну точно камень домино!


 

 

ГРИМАСЫ

Л. А. Б.

Мрак выцветал, рассвет всё ближе.
Как затаённая печаль,
На сердце спящего Парижа
Лежала площадь Этуаль.

И город раздавал в гримасах,
С ограниченьями и без,
Одним – бездарность в Монпарнасе,
Другим – бессмертье в Пер-Лашез.

Ты ж снова просишься в объятия,
Мол, вспомнить прежнее изволь!
Какое жуткое занятье
Будить свихнувшую боль!

Твоей улыбке лицемерной
Что лязг, что звуки кастаньет…
Так ухмыляются химеры
Собора, что давно уж нет.


               
 








Перевоплощения  души





 






 


 

 


НЕ  ОСТАНАВЛИВАЙТЕ  ВСУЕ

Не выясняйте то, что ясно,
Чужим не кланяйтесь дарам.
И не глядите понапрасну
Вслед отстучавшим поездам.

Не разрывайте, что окрепло,
Не дайте злобе в душу влезть,
Не посыпайте память пеплом
Под упоительную лесть.

Друзей не проклинайте ложных,
Случайно смывших макияж:
Проклятье, брошенное в прошлом,
В грядущем выстрелит в тебя ж!

Не утопите жизнь в дизайне,
Не ждите, что вас призовут.
Дышите глубже и дерзайте,
Но не держитесь на плаву.



 



Не возводите в веру частность,
Порывам не найдя ответ, –
И осенят покой и ясность
Неотвратимо, как рассвет.

А напоследок говорю я,
Чего никак не обойти:
Не останавливайте всуе
Иные выбравших пути.


 

 


МОНОЛОГ  ПУЛИ

Уж есть полёт, а шума нет.
И труп пока что дышит,
Глушитель плотно так надет,
Что цель меня не слышит.

Не хмурьтесь! Смерть со мной нежна,
Год больше, годом меньше!
Как ваша ласка мне нужна!
Я женщина из женщин!

Уже написан этот миг,
И встреча не случайна,
Когда коснеющий язык
Проглотит с кровью тайну.

Я вам беззвучно так спою
Куплетик, но коронный.
Песнь лебединую свою,
И марш ваш похоронный.




Я шлёпну мягко так: привет!
Без ярости притворной.
Для тех, кому покоя нет,
Я лучше всех снотворных.

Стрелка назвать мне нет причин
Убийцей. Исполнитель,
Надёжный самый из мужчин
И мой руководитель.

В меня он вовсе не влюблён,
Но всё я забываю,
Когда меня ласкает он,
В обойму заряжая.

Жизнь коротка и так глупа,
А я любви не скрою,
Пусть говорят, что я слепа,
Пусть прослыла шальною.

Сказал бы только: милая!
И мне конец не страшен.
О, как его б любила я,
Головку потерявши!



О, сколько было бы огня,
Как в ожиданье кары:
Мужской характер у меня
Но женские всё ж чары.

Не любит! Сутенер! Боюсь!
И угождаю даже!
Любому шлюхой отдаюсь,
Как только он прикажет.

Сейчас рванусь я напролом.
Но что за чертовщина!
Интимно стиснута стволом,
Я становлюсь мужчиной.

Теперь любовь несёт вам боль,
Они, как сестры, дружат,
Но перепутанную роль
Сыграю я не хуже.

В хребте колючий холодок –
Проклятая беспечность!
Я в вас проделаю глазок,
Чтоб вы глядели в вечность.




Уже я слышу голоса,
Пронзительные, ибо
Вас держит страх за волоса,
Поднявшиеся дыбом.

Не пожалею мать-отца…
Что там такое? Это –
Кусочек маленький свинца
В ладони у эксперта.


 


 


ЛЕОНИД
4

Всем Родину любившим больше жизни

Я почти что говорить не в силах…
Кто захочет, тот меня поймёт,
Но стою в ущелье, в Фермопилах,
Заслонив единственный проход.

Знал сначала, буду я зарублен:
Совесть стоит только головы.
Щит мой сломан, меч давно зазубрен,
А друзья-спартанцы все мертвы.

Их потом вновь соберут всех вместе,
Чтоб отдать предвечной темноте.
Видят боги, я не обесчещен:
Царь в свой дом вернётся на щите.

Мне не выбрать этой доли лучше:
Я любил красивый свой народ,
Это мне соцветие созвучий
Посвящал неведомый рапсод,
 


Для меня плясала Эвридика,
Для меня Гефест ковал мечи…
Я их всех – от мала до велика –
Просто был обязан защитить!

Было так назначено мне извне.
Так и жил, чтобы собою быть.
Если это всё не стоит жизни,
То тогда чего же стоит жизнь?

Я ворвусь в грядущее далёко,
Как связавший временную нить…
Нелегко в прообразе пророка
В магию молчанья уходить…


 

 

КАМИКАДЗЕ

Всем обманутым посвящается

И я, и противник смертельно устали
Ждать встречи, как цели единой,
Ломать фюзеляжами
                купол хрустальный,
Над облачной ползать периной.

Как волки, мы тут,
                в поднебесном урочье.
И время транжирим небрежно.
Прогрызлися звёзды на бархате ночи
И смотрят на нас безмятежно.

Холодные эти покоя приметы
Пульсируют в вечной обиде
То фугами тени, то трелями света –
Такого с земли не увидеть!

А нынче ли мне до красот этих разве,
Волшебной картины виденья?
Я прежде был лётчик, теперь –
                камикадзе,
И гибели жду, как везенья.

      Я знаю, покажется, может, кому-то
Романтикой это прелестной:
Зонтов не раскроют мои парашюты –
В живых оставаться бесчестно!

Здесь каждый увидит лишь то, что захочет:
Наивность, безумие, глупость…
А смерть костылями своими грохочет
И требует свежего трупа.

И пусть в утешение шепчут мне пули:
«Ты национальный посредник!»
Что ж делать, бесстыдно меня обманули –
Быть первым почётней последних!

Как их ненавижу, промозглых насквозь,
Свою несмышлёную смелость!
Я должен уйти, чтоб им лучше жилось,
Жралось и гулялось, и пелось.

Мы трудно живём, умираем не легче,
Но все ж в самураи мы метим.
А им в наших спальнях любить б
наших женщин
Да спьяну глумиться над этим!

Мы лишние там, нас сюда посылают
С согласья Всевышнего Аса.
Дарёных троянских коней не смиряют,
И нет против подлости лассо.

Но если бы мне предложили награду
В оплату отыгранной роли,
Просил бы, чтоб те прощелыги и гады
Себе животы распороли.

Но думал об этом я поздно и мало,
Покорный судьбе, словно робот,
Костяшками пальцев играя штурвалом
Летучего этого гроба.

Свершилось! Все! В сердце
смертельно я ранен,
К последнему акту готовый.
Сверкая, два зла, и сцепившись
                в таране,
Покажутся вспышкой Сверхновой.

Вмиг враг мой роднею по крови
мне станет,
Мы рухнем пылающим пледом.
Обломки закружит бессмысленный та-нец
Задуманной кем-то победы!

 

ВСТРЕЧА

Как натужно порой наступает финал!
Я глазам своим жёлтым не верю,
Но меня ты учуял и точно признал,
Хоть давно потерял в себе зверя.
Не лесная тропа нас столкнула с тобой,
Где прописаны волчьи законы, –
Ты, как призрак, возник на дорожке, на той,
Что ведёт к вожделенным загонам.
Ты родился волком – хоть рычи, хоть хри-пи,
Ты был даже надеждою стаи…
Но сманили тебя. И на длинной цепи
По-собачьи ты только  не лаешь.
Непосильно богатый бесчестным трудом
Твой хозяин солидный мужчина.
Шкуру суки, вскормившей тебя молоком,
Он ковром постелил у камина.
Он ногами попрал твою бывшую мать,
Что там смерть? И к чему похороны?
Стало модно волков сторожами держать, –
Охранять от собратьев хоромы.
Но сегодня, приятель, ты ляжешь кость-ми,
И вернешься в величие майи.
В прежней жизни, должно быть,
                мы были людьми.
        Homo homini… Сам понимаешь…

                ФЛИБУСТЬЕР

Тетива горизонта крылатых
Не несёт белых стрел парусов.
Ожидать – хуже нет для пирата,
Если к встрече давно он готов.

Мы от рома давно уж опухли.
В ожидании драм мировых,
Пришвартованы к этой вот бухте
Кандалами прочнее стальных.

Целую вечность сушили мы порох
Вам, сутенеры, ханжи и менялы,
Чьими делами, заботой которых
Жизнь Побережья насквозь провоняла.

В потасовках распухшие длани
Потянулись к орлянке с судьбой,
Для кого-то последним он станет –
Долгожданный не начатый бой.

 

Мы удач у судьбы не канючим,
Не привили нам светских манер.
Знай, мечи абордажные крючья,
Да про страх позабудь, флибустьер!

Ало-солёной не жалко нам влаги,
Не осенит наши лица тревога.
Реют над нами чёрные флаги –
Траур по душам, погибшим для бога.

Вот повязка. На глаз и наискось.
Нацеплю её, в драке сойдясь…
В сундуках там слепящие искры
Золотого слепого дождя.

Их потом, очищая от скверны, –
Заиграет в бокалах струя –
Мы, любимая, спустим в таверне,
Где впервые я встретил тебя.

Я их поминал материнское лоно
И делал работу, как истинный профи.
А за резней из бочонков с дублонов
Зорко следил монархический
профиль…
 


Догорающий вечера остов
Убаюкает нашу печаль.
Ты – океан мой, я – твой полуостров!
Я гляжусь в твоих глаз литораль.

Я кричу: как чудовищно чудо!
Волшебством неизведанных сфер
Мы – потомки великого Гуда
С королевских бессрочных галер…

Кто ж там, в прицеле оптическом, стеком
Знак подаёт, чтобы клацнуть затвором?
Жалкие дети последнего века,
Наши потомки – убийцы и воры.


               

 

В  БИБЛИОТЕКЕ

Наглотавшись вволю всяких бредней
Разных наглецов и лицемеров,
Распахну я двери в мир соседний
С аккомпанементом рваных нервов.

В мире том Илья оставил мету,
Там Яга, старуха, зелье варит,
Там моя царевна триста лет уж
Спит в своём холодном будуаре.

Глупая напыщенная фея
С ней сыграла эту шутку злую.
Я мою бедняжку пожалею,
Отыщу, влюблюсь и поцелую.

Искупаюсь в чане молока я.
Стану и красивей, и смелее,
С Баюном мы вдосталь поболтаем,
Вдоволь посмеёмся над Кащеем…

 


Но нашепчет вечность-синева – и
Мне она до смерти надоела, –
Что чудес на свете не бывает.
Чудеса – несделанное дело.

Пусть. Она права. С ней трудно спорить.
Правда – в каждой мыслящей пылинке.
Восвояси уходить мне вскоре
По своей неведомой тропинке.

               



               

 


КУКУШКА

Эй, кукушка, расскажи,
Далека ль дорога?
Сколько ль мне осталось жить –
Мало или много?

Что ж, вещунья, ты в ответ,
Сразу замолчала?
Видно, мне осталось лет
Очень-очень мало.

Пусть сожгут мой смертный прах,
И развеют в небе.
Жил ли, не жил ли, и – ах! –
Словно б я и не был!
 
И оплаканный друзей
Честными слезами,
Я раскинусь средь полей
Яркими цветами.
 
               
                И в двадцатую весну
Юноша счастливый
Соберёт полей красу
В дар своей любимой.

Как букет хорош и мил
У груди прекрасной…
Что ж, я умер, как и жил,
Не совсем напрасно.












 
 

МОЙ  ТОСТ

Поистине лицемеры – они распутники!
(Коран. Сура 9, Изгнание, ст. 67)

Я за диалектику пью, погодя, – и
Всё ясно, и всё в ней известно…
Свой тост поднимаю за вас, негодяи!
Без вас чёрт поймёт, в чём же честность.

Пора снять с мозгов занавески и шоры,
С морали – замки и оковы!
Понять, вы нужны, проходимцы и воры!
Иначе порядочность – слово.

За этих несчастных пью: женщин- игру-шек,
Бедняжки так страшно скучают!
Ведь шлюх философия, мир потаскушек
Наличье любви подтверждает.

За этих, с подмостков глядящих в красав-цы,
Особенно выпить я рад бы.
За вас, разномастных лжецов и мерзав-цев,
Скорбящих под тяжестью правды!

 

За всех, кто ломали, давили, стреляли.
Не спали, чтоб что-то затеять!
За вас, кто пре- , про-  да и просто давали!
А жизнь оказалась мудрее!

Итак, пожеланья мои прозвучали.
Еще пару слов о невеждах.
За них! Вышеназванных чтоб узнавали
В обличьях любых и одеждах!





               

 


СОТВОРЕНИЕ  МИРА

Третий день был днем творенья Геи.
Новый мир лишь в замысле мерцал.
И ждала планета  Галатеей,
Лёгкого дыханья Творца.

Бог потом за миллиард парсеков,
Созерцая отблески светил,
Вздумал: не создать ли человека?
И решился, взял и сотворил.

Сколько лет я знал то бестолково,
Постулат древнейший весь изгрыз…
Да, в начале мира было Слово.
Но тогда у Слова был и смысл.


               
               

ЗЕРКАЛА

(Новая сказка о старом)

Эту сказку без трактовки
Я почти переписал.
Правят ложь, обман, уловки
Всей страной Кривых Зеркал.

Сам велел своим декретом:
Веселись и все дела!
Состраданье под запретом,
Нежность с горя умерла.

          Что не так? – Вот зеркала.
          В кривизне источник зла!

               Сколько массовых утопий
               Тот указ нагородил!
               Кто-то что-то где-то пропил –
               И в герои угодил.

       Свят! Толчет, как воду в ступе,
       Властьдержательная рать.
       Через собственные трупы
       Нелегко переступать!

         Зеркала все, зеркала!
         В них кривая завела.
             Совесть – только для парада,
             Ум давно тут не блистал.
             Гнётся ниже – дать награду,
             Крупный пост в Стране Зеркал!

         Певчих драли в пух и перья –
         Отражались в зеркалах
         Рож бесстыжих лицемерье,
         Волчья злоба, скотский страх.

Но к чему в том видеть зло?
Лжёт проклятое стекло!

Хоть терпеть нет больше мочи,
Озабочены иным:
Что случится этой ночью
С государством тем больным?

Приглашён астролог. Чтоб тот
Им на звёздах погадал,
Отчего буянит ропот
За витринами зеркал?

              Убедить, мол, как народ:
Амальгама гнусно врёт?

     А по толпам ходят толки:
     Стоят грош стекло и кровь.
     Бей! Не думай! Чтоб в осколки!
     Всё потом отстроим вновь!

Право ж, нет пути иного,
Кроме хрупкости зеркал!
Где ж тем взять ума большого,
Кто не строил, а ломал?

Ни двора хоть, ни кола –
Бей, однако, зеркала!

       Так пришла пора для акций – 
       Вызрел полностью абсцесс, –
       Для решительных реакций
       На общественный процесс.

              Кто злорадствовал, кто ахал,
              По асфальту кровь текла,
              Тех, кого сажали на кол
              Из разбитого стекла.

Чтоб по свету разнеслось,
Чем платить за всё пришлось.

              Вот какие были страсти,
              Вот какая ночь была.
              Славно бились против власти,
              Наломали ж зеркала.

         Никогда не станут новью
         Нравы сказочной поры.
         Перепившиеся кровью,
         К жертвам пламенно добры!

Да, такие вот дела
Отражали зеркала.

С зеркалами ж всё не просто.
Кто-то их оклеветал.
Ровно слишком в них всё, плоско
Для Страны Кривых Зеркал.

Пиджаков покажут створки,
Декольте прищура глаз,
     Но таится что в подкорке
     Не выносят напоказ.

Нет глупее ремесла
Бить за это зеркала!

 

              ИКАР

Икар сделал себе крылья из перьев, слепленных
воском. И решил лететь к Солнцу. Умные
сограждане предупреждали безумца, что человек
не птица и не может летать. Но Икар, вопреки
их заверениям, взлетел. А когда он подлетел к солн-цу,
то жар светила растопил воск, крылья рассыпа-лись и
Икар разбился о землю.
Легенды и мифы древней Греции

Я устал от этих лиц,
Как скопированных с Босха,
Что глядеть сюда сошлись,
Как я клею перья воском.
Каждый морщил умный лоб:
Мол, такое не годится!
Где, когда, кто слышал, чтоб
Человек летал, как птица?
Их суждения, как плеть,
Мудрость – просто в изобилье.
Я давно хотел взлететь –
Мне не раз ломали крылья.
Если просто, без затей
На мечте поставить точку,
То, умнее всех людей
Диоген, проживший в бочке.

Слушать их – к параличу!
И без грозного «бонзая»
Я вперед и вверх лечу,
Я винтом в лазурь вонзаюсь.
Здравствуй, Солнце! Не ярись!
Я внизу оставил ропот.
Первым я рванулся ввысь,
Первым я войду и в штопор.
Я не слушал греков ложь,
В ней ни слова без корсета.
Пусть я гибну, ну так что ж!
Я – дитя  огня и света.








      









   






  Программы судьбы






 





 


 

 


СЛОВО  О  СУДЬБЕ

Не верьте оправданьям,
Что связаны мы роком,
В Предсказанность деяний,
В Проставленность всех сроков!

Ведь в Предопределённом
Для малых и гигантов
Есть множество резонов
И сотни вариантов.

Их выбор не случаен,
В его основе Логос,
Который прозреваем
В Тезаурусе Рока.

Кровь б в виденье жестоком
Не спутать с киноварью!
Кого назвать пророком,
Кого же мерзкой тварью.



 

И логикой простою
Пометить каждый атом
Торговца добротою
И злобы мецената.

Как правила грамматик
Есть видимость уступок,
Что Бруно был фанатик,
А Галилей – отступник.

Не стоит удивляться:
На казни, принародно,
Местами поменяться
Они б смогли свободно.

Но цепь добра и бедствий
Куется воедино
Значением последствий,
Рождающих причину.

Расставлены лишь вехи,
Судьба в эскизе, то есть!
А средства и помехи
Им диктовала совесть.
 


И совершая дерзость
Самоубийства вроде,
Ищи закономерность –
Нет случая в природе!

Комедию иль драму
С поправкою твоей
Судьба сведёт в Программу.
И выдаст на Дисплей.







 


 

ВИВАЛЬДИ  ВЕСНОЙ  93-го

Спросила скрипка странная,
Пронзив беззвёздность ночи:
– Зачем весна желанная
Всё наступить не хочет?

Не греет солнце солодом
Зачем? Не понимаю…
Зачем слезливым холодом
Октябрь кропит по маю?

Пусть! Никуда не деться ей;
Мой тополь стал берилловым,
В серёжках весь, как девица,
На хоровод хватило бы.

В вой стуж ему не верится.
В цветения оброке
Весне, нагой изменщице,
Он – вызов. И упрёк ей.

               

 


ВСТАНЬ  И  ИДИ

Как ты себя не береги,
А отступать никак нельзя,
Когда ещё сильны враги,
Пока в опасности друзья.

Себя получше подготовь
Ходить по лезвию всегда,
Пока в сердцах живёт любовь,
Пока на свете есть вражда.

Пока не погребли в ночи
Твою беспомощную тень,
Вставай, и, стиснув страх, иди!
Чтоб наступил назавтра день.


 


 

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Опустилась мгла ночная
На замерзшие поля.
Во Вселенной проплывая,
Спит в сиянии Земля.

Ветер с Космосом поспоря,
Облака прогонит прочь.
И в сверкающем уборе
Околдованная ночь.

Вон блестит частица света!
То, низверженной с небес,
Молча, падает комета
На глухой притихший лес

Бриллиантовым узором
У истоков Млечных рек
Звёздный плач нестройным хором
С ней прощается. На …век.



 


Галактической утробе
Вышло крепко потрудиться,
Чтоб без глупости и злобы
Ночь такой смогла родиться.

Я шепну тебе украдкой,
Что открыть уж глазки лень.
Спи, родная, сладко-сладко…
Завтра снова будет день.









 

 

РЕЦЕПТ

Когда в тиши, дрожащей от прелюдий,
Ты просишь дать поэзии рецепт,
Мне предлагая бешенство иллюзий,
Я принимаю сделанный акцепт.

Итак, поэзию состряпать очень просто.
Собрать, оставив прочие дела
Её в миру разбросанное просо,
Питающее фениксов и лам.

Взять в тех краях, где никогда и не был,
Где ничего за так не отдают,
Сверхчистых боли, радости и гнева
В обмен на страх, довольство и уют.
И всё сварить в котле большого неба.

И в точке наивысшего кипенья
Значенье Слова оплодотворить,
Как Лермонтов, рельефностью мышле-нья,
Как Фет, неординарностью любви.


 

Ну вот, глядишь, готово что-то вроде.
Теперь сюда добавить хоть чуть-чуть
Неистовость Высоцкого Володи,
Есенина отчаянную грусть,

В которых сам Тартини аж застонет,
Которых Босх не смог б вообразить…
Смотри: вот во Вселенском Камертоне
Твой звук к другим протягивает нить.

Банально, словно истина в последней
Инстанции, где правит абсолют,
Родилось чудо. Пусть кому-то бредни,
Но люди с сердцем песню узнают.


 

 

* * *

Жизнь почувствуешь пустой –
Перед вечностью постой!

Жди. И ты услышишь вдруг
Отдалённый сердца стук.

И в раздавшейся тиши
Стон неслышимый души.

Среди сотен, среди тысяч
Должен это ты услышать.

И по высшему приказу
Ты найти её обязан.

В свете дня ли, в блеске звёзд
Осуши росинки слёз,

И не мудро, без затей
Возврати улыбку ей,

Ожила чтоб, расцвела,
Чтоб светилась и сияла.

Родом всё добро из зла.
Нет другого матерьяла.

               

БАНАЛЬНЫЙ  РЕКВИЕМ – 89

Памяти Олега Мажурина

Мне сегодня некого стыдиться,
Некогда заботиться о глянце –
Я пришёл сюда с собой судиться
И вернуть все взятые авансы.

Слишком слепо доверял судьбе,
Был беспечен. А она – хитра.
Вот и наломал я дров себе,
Хоть для погребального костра.

Мне открыть бы глупости лицей:
Не мудрец, не мастер, не любимый…
Я сегодня здесь в одном лице
Прокурор, свидетель, подсудимый.

К черту! Оправданьям не поверю!
Как и предсказаниям руки.
Мне не возместить мои потери,
Мне не оплатить мои долги!


 

Долог в сардонические мили
Бег людей, меня что окружали.
Все, кто мог купить меня, – купили,
Кто не мог, – те мною торговали.

Ну а что ж мне с тех торгов досталось
На валюту лжи и лицемерья?
Мелкая дождливая усталость,
Серое безветрие безверья.

Женщина чужая с панагией
На диване и окурков куча!
Господи прости и помоги ей
Отыскать кого-нибудь получше!

Мебель, «Ревилон», фарфор,
                «Фламинго»…
Дорого! Вот повод, веселимся!
Принесли, купили, взяли с рынка…
Не с того ль, к которому стремимся?

Вот и всё, что нажил, набивая
Шишки, выдрав щедрости ростки.
Да ещё свирепая и злая
Чернота космической тоски.

 

Горы сладких, круглых слов – черешен,
И не кровь в висках, а киноварь,
Будто я прижизненно безгрешен,
Словно генеральный секретарь.

Но ведь были те, кто и щадили,
Кто любили. И, вконец отчаясь,
Кто, не улыбаясь, уходили.
По-английски. Молча. Не прощаясь!

А теперь, как выскребли – всё чисто,
Крах не собирает никого!
Буйный алкоголь самоубийства
Бьёт под дых и «занавес!» орёт.

Всепрощеньем мерзость не обидишь,
Ничего нельзя перерешить!
Видно, вот он, мой последний финиш –
У обрыва в пропасти души…


 
 

СКАЗКА

Милая добрая фея
С брильянтами ласковых глаз!
Послушай же, фея,
Скорее, скорее
Вели, чтобы свет их погас!

Под окнами глаз твоих ходит
Ужасный уродливый гном.
Он очень начитан,
Он злобой пропитан,
В тебя безгранично влюблён.

Милая добрая фея,
Не надо его искушать!
Сквозь дым бриллиантов
Не видно гигантов,
Пигмеев тем более не увидать!

Милая добрая фея,
Он облик изменит и стать!
Ведь гном твой постылый
Волшебною силой
Владеет и принцем захочет предстать.

 

Милая добрая фея!
Страшилу злодея
Легко обмануть.
Орёл или решка –
В скорлупке орешка,
Листочек – твой парус,
Брильянт на стеклярус
Смени. И немедленно – в путь.

Милая добрая фея!
Беги же, сошёл он с ума!
Скорее, скорее,
Иначе, иначе
Брильянты проплачешь,
И ведьмою станешь сама.



 

 

ЭМИГРАНТСКАЯ  РУССКОЯЗЫЧНАЯ

Как облака бы быть свободным –
Простор, куда ни оглянись!
Зачем я им не брат, хоть сводный,
В семье, кочующей без виз?

Чтоб не испытывая боли
В воспоминания огне,
Быть эмигрантом поневоле
В своей растерзанной стране!

А нам об этом возвестили
В час проходимцев и глупцов
Воры имперские России
Со свалок в поисках венцов.

Нам до Тебя не докричаться
Из триэсерской старины.
Отчизна! Жёлтому мерзавцу
Мы в жертву здесь принесены.



 


И вот чужой до неприличья
Мой бывший брат в большой родне,
«Привет, земляк русскоязычный!» –
В насмешку вслед бросает мне.

Как я хочу к Тебе вернуться,
Припасть униженным лицом!
Но к мертвецам – не дотянуться,
И не пробиться со стихом.

В такт демократии сурдинке,
Они кивают головой.
На этом новом русском рынке
Торгуют мною и Тобой.




 


 

ПАМЯТИ  СЕРГЕЯ  АЛЕКСАНДРОВИЧА
ЕСЕНИНА

Я не помню, как, когда, но где-то
Мне попался тот «персидский томик».
Сердце обнажённое поэта
Вдруг забилось на чужой ладони.

Под окном редакции газеты,
Где в Баку уже верстали сводку,
Шляпу наклонивши к Парапету ,
Он просил у Чагина на водку:

– Что уж там до спора!
Жизнь моя – беглянка –
Пронеслась, как скорый
Мимо полустанка.
 
И любовь в апреле…
Только не припомню:
В песне ли, в постели
Излилась ты томно.
Бросил я тебя ли,
Бросила ль меня ты?
Лишь осталась песня,
Словно запах мяты.

Захирели мысли
И, вконец отчаясь,
Видно, разошлись мы,
Так и не встречаясь…

По утрам его терзала боль
Жуткая, как верная примета!
– Граждане, кому не жалко сколь,
На пропитье русскому поэту!

И тогда спускался Чагин вниз,
Причитая прямо от порога:
– Деньги вот! Серёжа, поднимись
Не позорься только, ради Бога!

И опять Есенин на коне!
Будет петь и пить, назад ни шагу!
Едет он в деревню Шаганэ ,
Чтобы написать стихи про Шагу.

               


* * *

Насквозь цитируя Ахматову,
Не понимая, что к чему,
Ты мужу своему рогатому
Твердишь: люблю, люблю, люблю!

Всё для тебя одни условности,
Слова, как стая воронья.
Нет смерти гаже бездуховности,
Нет грязи мерзостней вранья!

Но тьма и сумерки – не тождество,
Тут мы не попадём впросак.
Какое всё же ты ничтожество!
Какой он всё-таки дурак!


 
 


* * *

Какой же верности ты жаждешь?
А ведь пора бы понимать,
Кто изменил себе однажды,
И дальше будет изменять.

Как подаяние по средам
Твоё умение прощать.
Тот, кто себя однажды предал
Не сможет уж не предавать.

Причём тут срок? Какие даты?
Твоих прощений одолженья?
Всё началось давно когда-то,
Сегодня – только продолженье.


 

 

ПРОКЛЯТЫЕ  ВОПРОСЫ
ДЛЯ  РУССКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

В года, давно забытые до слёз,
Интеллигент наш, сытно отобедав,
Любил попрепарировать вопрос:
Кто виноват в российских наших бедах?

С котлет картофельных непротивленья злу
Являлась удручающая смелость.
И вот душил интеллигента блуд
Другим «больным» вопросом –
что же делать?

Спустя столетие, нашли, кто виноват.
Они уж о пощаде не просили –
Кто в 45-ом принимал парад,
Кто атом дал безлапотной России…

Но мы язык чесать умеем, можем пить,
До гибельной, до самой крайней точки.
Уж нет страны, где б можно было жить,
Мы опустились до последней строчки.
 

Где выход, тщетны поиски, всё зря!
С рукой протянутой не стоит жаждать чу-да:
Истории намылена петля,
Уже давно заждался сук Иуду.

И нам теперь нечасто снятся сны –
О проданном былом величье разве ж…
На пустошах разграбленной страны
Есть место только для церквей и клад-бищ.

Из бытия опять вопрос возник.
Стоит! Его не сдвинуть ни в какую!
Есть мысли, заводящие в тупик,
Есть думы, приводящие в пивную.

Ну, пей же, пей заморский самогон –
Лекарство лучшее от подлости и фаль-ши!
А в голове гремит, как божий гром:
Ну, сукины сыны, а что же дальше?


               




* * *

Немытой стала  вновь Россия,
Страна воров, страна господ!
Тобою правят «голубые»
И давят спившийся народ.
Какие там хребты Кавказа!
Глазами телепоказух
Заокеанскую заразу
В российский превращают дух.


 

 


ВСЁ  МОГЛО  БЫ БЫТЬ  НЕ  ТАК

Все могло бы быть не так,
Все могло бы быть иначе,
Если б наш Иван-дурак
Братьям-умникам дал сдачи.

Всё ж не царь ведь! А пока
Не садился б не по чину.
И не шпорил бы бока
Друга серого волчины.

Стало б ясно: сказки лгут,
Лешаки в лесах не воют,
И на кой тут ляд сосуд
С влагой мёртвой и живою!

Что искать невесту аж
В тридевятом государстве?
И одна сплошная блажь –
Молодильное лекарство!



 


Отменен поход на вы, –
Нет провидческого гласа, –
И не рубят головы,
Чтоб над мёртвым изгаляться.

Если б думал так дурак,
Если снял бы с бельм повязку…
Впрочем, было б всё не так,
Значит, не было б и сказки.


 

 


МОЛИТВА

К Тебе я, Боже, припадаю,
Молю понять мне помоги:
Зачем нужны бандиты раю,
А власти – лишь Твои враги?
Они от прихотей устали,
Не в радость это житиё.
Но все же лживыми устами
Поют про царствие Твоё.
И как же их смиренны речи,
Любовью дышит каждый стих…
О Боже, как же ты доверчив,
За правду принимая их!
Кровоточат Христовы раны.
Неужто ж Сына кровь – вино?
Воры Ему воздвигли храмы,
Их жертв на паперти полно.
Наш мир в какой своей причуде
Иль в назиданье Ты создал?
Христопродавцы и иуды,
Лоб осеняя, правят бал.
 


Кругом рабы, одни холопы –
В том воля, Господи, Твоя?
Что люди – рвутся даже стропы
При виде мира бытия.
Твои заветы – на отмену,
Твоих апостолов – в пажи!
Что им загробная гиена?
Ты их при жизни накажи!
За кровь невинных, горя стоны,
Что человек живёт, как тля.
Или с космического трона
Безвидной стала вновь Земля?



               



               

                ЭПИГРАММА
                неограниченному кругу лиц



Я усвоил ваш урок.
Что там Фарес, Текел, Мене!1
Ваше сердце – кошелек,
Что всегда открыт для денег.





               






      __________________________
        1 Мене, Текел, Фарес (иврит) – исчислен, взвешен, разделен – огненные слова, появившиеся на стене, где пировал царь Вальтасар, означавшие, что Бог  видит все  его постыдные деяния и вскоре нашлет наказание.

СОДЕРЖАНИЕ

Вместо проло-га…………………………. 4
Неназначенные встречи ................. 6
…Я пришёл к тебе сказать…………… 8
Моя цунами……………………......... 10
Свидание…………………………….. 12
Бред…………………………………... 14
Т.Н…………………………………….. 17
Эндшпиль……………………………. 19
От любви до  ненависти только десять слов…………………………..
21
«В вихрях яркого све-та»………….. 24
Ожидание………………………........ 25
Молода я…………………………… 27
Сны…………………………………… 28
«Мы снова встретимся однаж-ды». 31
Окончание сказки…………………… 32
Песня трубадура……………………. 34
Слово о слове………………………. 36
Сари-тэ………………………………... 38
«Обронила раз при встрече»…….. 40
«Сжалась вся в комочек»…………. 42
Домино……………………………….. 43
Грима-сы……………………………… 45
Перевоплощения души………………    46
Не останавливайте всуе………...... 48
Монолог пули……………………….. 50
Лео-нид………………………………... 54
Камикадзе……………………………. 56
Встреча………………………………… 59
Флибустьер………………………........ 60
В библиоте-ке………………………..... 63
Кукушка………………………………… 65
Мой тост……………………………….. 67
Сотворение мира…………………….. 69
Зеркала………………………………… 70
Икар…………………………………….. 74
Программы судьбы ………………….. 76
Слово о судьбе……………………….. 78
Вивальди весной 93-го……………… 81
Встань и иди…………………………... 82
Колыбельная………………………….. 83
Рецепт………………………………….. 85
«Жизнь почувствуешь пустой»…….. 87
Банальный реквием-89……………… 88
Сказка………………………………….. 91
Эмигрантская русскоязычная……… 93
Памяти Сергея Александровича Есенина…………………………………
95
«Насквозь цитируя Ахмато-ву»…….. 97
«Какой же верности ты жаж-дешь?»... 98
Проклятые вопросы для русской интеллиген-ции………………………..         
99
«Ты вновь немытая Россия»………. 101
Всё могло быть не так………………. 102
Молитва……………………………….. 104
Эпиграмма……………………………..  106
      
         
 

Литературно-художественное издание



Леонид  Иванович  Бессарабов


ТРЕЩИНЫ ТАЙН
Книга стихов и песен смутного времени


В авторской редакции

Технический редактор Л.Л. Чиркова
Корректор Т. М. Ножкина
Оформление О.Н. Макарова
Оригинал-макет, дизайн С.А. Чирков
Художник Б. В. Глубоков

–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Подписано в печать 02.08. 2013. Формат 60х90 1/32
Бумага офсетная №1. Гарнитура Arial.
Усл. печ. л.3. Тираж 100.
––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Информационно-издательский комплекс «Вестник»
410010, Россия, г. Саратов, ул. Геофизическая, 31/45

Отпечатано в типографии «Саратовский источник»
410086, г. Саратов, ул. Степная, 46
–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––