Поиск истины

-1-
Поэзия – лабиринт без выхода:
заблудился – пиши «пропал».
С каждой рифмой на каждом выдохе,
ты проваливаешься в астрал,
где над Стиксом – и не шелохнется –
воздух мертв. Только тихий всплеск
то ли имени, то ли отчества,
то ли памяти всхлип. И воск,
оплывающий в невесомости –
над тобою стожар свечной –
и пытается за собой вести,
поглощаясь кромешной тьмой.

У тебя ни судьбы, ни прошлого,
ни друзей, ни побед – ни зги
не видать, высоко, за шелковым
палантином пурги,
пролетающим над томлением –
высоко, высоко – земным.
То ли солнечное затмение,
то ли лунное – черный дым –
так сжигают стихи и прописи –
и горят, еще как горят!
Рифмы – выдохи, буквы – россыпи.
Поиск истины – боль утрат.

-2-
Я не рассчитываю на
снисхождение лет моих.
У меня есть моя вина –
у них есть мои стихи.
У стихов ничего нет,
кроме рифм, что в разлет – вдрызг.
В одну сторону взят билет,
а цена ему – вся жизнь.

Остается грустить о
том, что выпало мне не
проплыть по реке По,
не пристроить к стене
дом,
не приделать к трубе
дым,
не ударить судьбе –
лбом,
разменяв себя по чужим
переулкам, домам, дворам,
кривотолкам, мечтам, снам…

Я листвой отдаю ветрам
все слова, что нашел сам.

-3-
Держит якорной цепью
мой утлый челнок посреди
фарватера . Волны бьются –
треском полны борта.
И ветер северный треплет,
и режут насквозь дожди,
поскольку уже не льются,
поскольку уже черта
между «вчера» и «завтра»
пройдена безвозвратно и
нет желания пробовать
с первой – еще разок! –
будто после фальстарта,
ноты сыграть пернатые –
пламенно, ярко, ро/ково.
Липнет к спине восток
солнцем, всходящим заново –
но не моим днем.
Ходики в спину тикают,
светит в лицо луна.
Но тело мое за ногу
в стремени за конем
тащится. Следом – с гиканьем
новые времена.

Дай же ты мне выдохнуть –
я отыграл вертеп:
ногу из стремени выдерни
или порви цепь.

-4-
И Слог твой темен, и кратер пуст –
меж алых пятен сомкнутых уст
душа не шает, и только твой
нос отвечает, что ты живой,
пар выпуская
из всех ноздрей
в пределах края
меж двух морей,
где ветер злобен
и мир – зима:
во льдах надгробий
молчат дома
и замерзают.
 И никого. 
Сто лет до мая.
Сто лет всего.

-5-
Перезимуем, спеленутые метелью?
Перевеснуем окормленные дождем?
Я солнцем высушен, разбит капелью,
изнежен ночью, издерган днем.
Стихи – стихами: по строчкам – к небу
звук пилорамный,  визгляв и крут,
стрелой взлетает. А я там не был –
чуть потянулся – лишь костный хруст.

Еще раз осень, что сменит лето?
Еще раз Пушкин, что примирит
меня с тоскою строкой поэта?
А что поэту? Ведь он убит:
невольник чести – ему нет дела
что лето скверно, что в плач зима –
сама рыдает и мучит тело,
 и сводит душу почти с ума.

Мои сезоны с моим Орфеем –
за Эвридикой. А я живу –
смеюсь и плачу, дрожу, потею,
и все надеюсь на рандеву
с той самой главной, с той самой верной,
с той – лучшей звонкой моей строкой.

Я с этой верой уйду, наверное,
не оглянувшись, махнув рукой.