Кавказ

Кормят. Неисчерпаемые.
Кормят бездомных,
Бездонных,
Бестактных и бесталанных.
Кормят, не переставая
Быть.
Был ли ты человеком,
Заброшенных укрывая?
Если был,
Укрывал принимая?
Если нет, ты вообще жив?
Корить не будут.
Пичкать советами- тоже.
Развернут твою чертову душу,
Хлестнут, как живые, по роже.
Ты же как Лазарь на ложе
Руки на грудь уложил:
Лечите!
Или меня в подгорье
Сложите больным, но живым.
И чумным,
Рвущим на теле рубашку
На седовласой груди,
Голосом
Чуть ниже, чем у бабы надеты чулки,
Не рванут с расспросами,
Мол "покажи-расскажи,
Да ну что ты, хороший мой!
Все еще впереди!"
Да и ты не кричи,
Не проси и не требуй:
"Дай мне сил,
Чтобы жить,
Вон вы этих поэтов
Как куски
И клочки
Из заштопанных секретеров
Сборкой клали в мешки
По чернилам
И перьям."
Ты верь им.
Так слепо, как дураки
Верят, будто они у жены были первым.
Каждому брату- по вере.
Каждой сестре- по лицу.
И запасись терпеньем-
Кукушки в этом лесу
Обещают долгую жизнь.
Любому бродяге и подлецу,
Честолюбцу и наглецу.
И хорошо бы плыть
В своей лодке по одному.
Как остолопу или храбрецу.
Но музыканту- слушатель,
Поэту- по чтецу
Вынь
(Ты такой помотанный...)
Эту ерунду
О мнимых льстителях,
Об истинных мечтателях.
И заруби на носу:
Нет большего внимателя
Немых восторгов,
Что эти Горы
Тебе внушают,
Когда листают
Твои старания,
Не оцененные
Ни одним издателем.
Не обработанные
Ни одним умом.
Ты думаешь- человечность в теле.
Ты думаешь, что в живом.
Но каждый мыслящий еле-еле
Душою сводит концы с концом.
И вот ты, грешный и никем не понятый,
Стоишь раздетый ни жив ни мертв,
А пред тобою зеркальным воротом
Скрутился в рог переломный гор.
И ты молчишь, но слушан внимательно-
С Гор не убудет на сотни голов.
Нет человечней сердец, чем у каменных.
Суд у подножия. Ты пред собой.