И снова о чудесах

Чаю терпкого полная фляжка,
С мягким сыром в фольге бутерброд.
По проспекту Веселая Дашка
Вновь с треножником к парку идет.

Упакованы кисти и краски,
Холст натянут – к работе готов.
Утром свет очень мягкий, как в сказке,
Жаль, что только на пару часов.

Нет в девчонке гламурного лоска…
В кедах бодрый размашистый шаг.
Длинный шарфик в цветную полоску
И смешные сережки в ушах.

Вечно: джинсы, футболка, косуха.
Стрижка «боб» - чуть короче к вискам.
И улыбка от уха до уха
Детям, небу, весне, старикам…

Рядом с Дашкой всегда вдохновенье…
Сердцем чистым и в чем-то нагим
Эта девочка может  с рожденья
Видеть то, что не видно другим.

А какие у Дашки портреты!
Грифель быстро мелькает в руке,
Отражая не лица – секреты,
Что скрывала душа в уголке…

Но, наверное,  в этом  и драма-
Для заказчиков сложно писать.
Как сказала однажды ей мама:
«Правда может, порой, ужасать»
 
Людям важно другое в портрете:
Скрыть морщины у глаз и на лбу,
Все что несовершенно – в  запрете…
А душа. .. тут уж точно – табу.

А с детьми было как-то иначе,
Ведь душа у ребенка чиста!
Ничего за улыбкой не пряча
В мир смотрели мордашки с холста.

А еще каждый день зарисовки
Дашка делала прямо в  тетрадь..
Вот старушка идет к остановке,
Дворник улицу стал убирать…

 Для кого-то, наверно, рутина..
Но потом из таких мелочей
Кистью Дашки рождалась картины
В свете солнечных мягких лучей.
*****
Смех веселый на детской площадке
Прокатился задорной волной…
А вот Ване  хотя бы украдкой
Голос Макса услышать родной…

Ване тридцать, Максимке четыре,
Ну… вернее, без малого пять.
Скоро в их очень тихой квартире
Снова шарики будут летать…

Ваня тортик Максиму закажет
Непременно с малиной внутри.
Но Максимка «спасибо» не скажет,
Что угодно мальчишке дари…
*****
Ваня с Настей дружили со школы.
И за партой сидели одной.
В детстве быв лишь подружкой  веселой,
Настя стала любимой женой.

Так, конспекты учили ночами,
На один поступив факультет.
Стать мечтали на пару врачами,
 И оставить в истории след…

А потом, две полоски, как дымка…
Но, конечно, решили рожать.
Имя выбрала Настя – Максимка!
И мечтала в руках подержать..

Представляла щекастого кроху!
Говорила: «Он будет в тебя!
Или смесь! Это тоже не плохо!
Ванька, видишь, толстею любя!»

Настя звонко смеялась! Как в сказке
Начиналась их новая жизнь!
Выбирали сынишке коляску!
Накупили одежды – держись!

Ванька вместе с учебой работал,
Слава Богу, прокормит семью.
Окружал в выходные заботой
Ненаглядную Настю свою.

А потом  просто так в одночасье...
Вряд ли кто-то уже разберет,
Почему разбивается счастье…
Яркий день. Светофор. Переход.

Так нелепо визжала машина
Прожигая поверхность земли…
Преждевременно роды… и сына
Откачали, а мать не спасли.

Ваня шел заступать на ночное,
Вдруг звонок… как насмешка, слова…
И как будто от летнего зноя
Закружилась совсем  голова.

Ваня помнил все это лишь смутно,
До сих пор в чем-то память щадит…
И казалось, что ежеминутно-
Это шутка,  и кто-то чудит…

Что-то точно неправильно в мире,
Если так вот случается в нем…
Как теперь находиться в квартире,
Где ремонт одолели вдвоем…

Где дышать больше невыносимо,
Словно рядом кружит воронье…
Как растить без Настёны Максима?
Как прожить даже день без нее?...

Было трудно безумно сначала…
Жизнь хотелось, порой, проклинать.
Да и сердце от страха стучало:
Как кормить, как купать, пеленать?

Постепенно привык… Да, отчасти,
Помогали.. но чаще всё сам…
А во снах ему снилось, как Настя
Гладит с Максом их по волосам.

Сердце болью сжимало, как лапой...
Но потом  отпускало слегка.
Макс сказал свое первое «Папа!»
И два шага прошел до горшка!

ОН смеялся, как Настя, звоночком,
Заражая весельем своим.
Потихонечку рядом с сыночком
Ваня вновь становился живым.

 А потом, ну вот, что за напасти?
Максу только лишь «стукнуло» три…
И для Вани отцовское счастье
Кто-то  ключиком запер внутри…

Был зеленым зрачок  светофора.
Срочный вызов, водитель и «вжал»…
Под колеса несущейся скорой
Пес на «зебре» внезапно вбежал….

Шли Максимка и Ваня из парка.
Все случилось так быстро – лишь миг…
Заскулила от боли  овчарка…
Пес истошно завыл .. и затих…

Видеть  смерть  не в кино, и не в книжке
Жутко взрослым, а тут - пацану…
Всё отчаянье, крики  сынишки
Ване помнились ночь не одну.

Накрывало истерикой снова,
Макс кричал и практически выл…
Ну, а  утром проснувшись, ни слова,
Не сказал, словно все позабыл…

Он не вздрагивал больше от звуков,
Не рыдал и уже не кричал.
Не дрожал, не хватался за руку…
Было хуже, он просто молчал.

А Иван, как-то вдруг растерялся
И просил лишь: Максим, не молчи!
Всё хоть слова добиться пытался…
Ну, а дальше – больницы, врачи…

За неделей промчалась неделя,
Только прежний Максимка исчез.
В разных клиниках Макса смотрели.
Общий вывод: у мальчика стресс…

Год за годом – душевная пытка…
Консультации, сотни бумаг,
За попыткой -  другая попытка,
Но подвижек, увы, ни на шаг…

Только Ваня любое движенье-
Ради сына! Пытаться, вставать….
Чтоб однажды, хотя б на мгновенье
Смех Максима услышать опять.
*****   
Вот треножник стоит на дорожке,
Взмахи кисти, как взмахи крыла…
И уже по чуть-чуть, понемножку
Обретают свой вид купола.

Дашка солнечным утром писала
Белый Храм  в обрамленье небес.
И рука над мольбертом мелькала,
Всем сомнениям наперерез.

Появлялись, как в сказке, наброски:
Вот у входа поникший старик.
Вот бабуля в платочке неброском,
Вот мальчишка к перилам приник.

Но порой, вдохновенье как вспышка…
И рука как-то вдруг замерла…
Сто процентов – нужна передышка,
Раз уж Муза куда-то ушла.

Ну, а Дашка, роптать не умея,
Свой нехитрый сложила багаж…
И тихонько пошла по алее,
 Вдруг поймается где-то кураж?

А по парку гуляют семейки…
До чего же счастливый народ!
Даша села в тени на скамейке
И достала простой бутерброд…

Развернула свой ланч небогатый,
Начала потихоньку жевать…
И вдруг вспомнилось ей, как когда-то
Ей мечталось вот так погулять.

Чтобы рядом и папа, и мама,
А вдобавок бабуля и дед!
Чтобы ей поправляли панаму,
И пытались зазвать на обед …

Чтобы счастье вовсю обнимало,
Лучик солнца чудил на лице!
Только Дашка с рожденья не знала
Ничего-ничего об отце…

Ну а мама работала много,
Чтобы Дашка – «не хуже других»,
Тут, конечно, не к парку дорога,
А подольше б поспать, хоть на миг…

Благо, нрав был у крохи веселый,
Без упрёков, другим не чета….
В общем, садик, хорошая школа,
А теперь вот – «художка».  Мечта!

Это было, действительно, счастье!
Дашка с детства могла рисовать
С упоением, пламенем, страстью…
И поесть иногда забывать…

Эта девочка, хрупкая с виду,
В одиночку училась азам.
На холсте оставляла обиды,
Не давая свободы слезам.

Сколько в спину ей в детстве звучало:
«Безотцовщина!  Не по-людски!»
Дашка губы кусала сначала,
И сжимала вовсю кулаки…

И вопросами мать донимала:
«Где мой папа? Мне хочется знать!»
Мама молча её обнимала,
Не пытаясь и слова  сказать.

А однажды терзать перестала.
Даше было 12 почти.
Мама сникла и вдруг зарыдала:
«Я не знаю.. не знаю….Прости…»

О слезах постепенно забыли…
Ну, а жизнь и сама – волшебство!
Мама с дочкой друг дружку любили,
Что, по сути, важнее всего!

Воробей зачирикал на ветке,
Наважденье куда-то прошло…
Копошились  в песочнице детки,
И в душе разливалось тепло.
*****
Ваня с Максом «прошлись» по качелям,
Поискали «вкусняшки» в ларьках…
И вдвоем на скамейку присели
С шоколадным пломбиром в руках.

В небе птицы летали кругами,
Жар от солнца уже докучал…
Макс болтал на скамейке ногами,
Ел пломбир и привычно молчал.
 
Только вдруг тормоза завизжали,
На дорожку «ворвался» мопед,
И на пса, не наехав едва ли,
Вдаль умчался подальше от бед.

Пес скулил от испуга сначала,
Но мгновенье спустя перестал,
Пса хозяйка с любовью прижала,
Ободрила и пёс побежал.

Все прошло.  Страх растаял, как дымка,
Всем веселье обратно вернув.
Только  к папе прижался Максимка,
Словно в прошлое снова нырнув…

Сотрясались рыданьями плечи,
Ваня сына к груди прижимал,
Плакал сам, а, казалась бы, - нечем…
Успокаивал и обнимал.

Нет у боли особых отличий,
Это Ваня познал навсегда…
И услышал вдруг голос девичий:
- Эй, герой, посмотри-ка сюда!

Макс затих, вытер слёзы рукою…
Обернулся  испуганно чуть.
Интересно ведь, что там такое?
И на что попросили взглянуть.

Рядом села весёлая тётя,
А в руках – карандаш и блокнот!
И рисунок рождался в блокноте:
Пес лохматый, почти что как тот!

И мопед  уезжал по дорожке,
Только вот за рулем у него
Уезжала хвостатая кошка!
Вроде б мелочь. Пустяк. Ни-че-го…

Но рисунок так точно уда’лся,
Хоть штрихами, и в чём-то общо’…
Что Максимка вдруг расхохотался.
И сказал ей: -А можно еще?

Дашка тут же с улыбкой кивнула…
Начиная в блокноте шуршать.
И Максиму, смеясь, подмигнула!
Ваня замер, не смея дышать…
*****
Три израненных временем сердца…
А на свете ведь всё может быть.
Добротой открываются дверцы,
Что, казалось, уже не открыть.

Но рассказывать дальше не буду,
Всем фантазиям волю даря.
Только, если случается чудо,
То оно непременно не зря.