О, Господи! Ты, сердцеведец!

О, Господи! Ты, сердцеведец! Знаешь  ,
Мой дальний юг и бархатный восток,
Холодный север, где себя теряешь,
И тихий запад  -  огненный  цветок.
Все линии и мысли отражений,
В колодце – эхо, над пустыней – ночь.
В присутствии Тебя я был смиренен,
Когда любили, но  прогнали прочь.
Не тешился враждебным отголоском,
Разгневанных в беспамятстве  стихий,
Я выходил с гитарой на подмостки,
Шептал под  ласки  струн свои стихи.
И  в таинстве березой молитвы,
Хранил во царстве звёзд её покой,
И целовал клубничные ланиты,
И нежил стан серебряной рекой.
Как глупо, Боже! В праведности мира,
В моральных ветрах  зрячей суеты,
Из недр своих Ты ниспослал кумира,
Но в этом чувстве помыслы чисты.
Окольцевали цепи дух, не кольца,
Хоть сочетались  души под резнёй,
Но ангелы сидели у оконца,
И радовали  притчами весной.
О, Господи, меж нами, где преграда?
В каком Твоем святилище  закон,
Где за любовь  не жгут  ухмылкой ада,
Кому итак грозит Армагеддон?!
Как можно оторвать  хромому руку,
Иль выжечь  глаз бродяге кислотой?
Но я терплю без нежности разлуку,
Так кто из грешных – грешник, кто святой?
В опале  жить, мечты блаженной пропасть,
Убогость вихрей мысленных даров,
Не надо за стихи мне нервно хлопать,
О, Боже,  я хочу в её покров.
Прости, Всевышний, не Тебе я внемлю,
Но Ты во мне, как это все сносить?
Не Каин я, чтоб кровью  жалить землю,
И не Иуда, чтоб Твоё гасить.
Но все же, жду, и верую, надеюсь,
Что буду волен  в ясной тишине,
И в этом  я  уже не разуверюсь,
Как в белых птицах в синей вышине.
А ныне, Авва, Отче, не отвергни!
Пошли ей сон, сиреневую гладь,
Очисти замок разума от черни,
И дай Свой мир, покой и благодать.
Проникнись в Храм её безмолвным  ветром,
И до рассвета гладь Своё дитя.
И я ей прошепчу о чем -  то светлом,
О жизни той, где ночью не грустят.
О, Господи! Ты, сердцеведец, знаешь,
Что невозможно разорвать ту нить,
Спасибо, что своих не отвергаешь,
И милуешь, с надеждой все простить.