Шёл старик по дороге... Гл - 1

                В качестве пролога от ВИКТОРА ЗЕЛЕНКОВА.

   Нет власти и богатства без крови! И каждый человек, надумав пойти во власть, к богатству, должен отдавать себе отчет, что сознательно вступает на путь, где вольно или невольно окропит себя чужой кровью, или совершит поступки, даже вопреки личной убеждённости, но по воле системы, которые приведут к пролитию чьей-либо крови. Такова жизненная структура власти, сложившаяся ещё в древности.
   Герой повести понял это, хоть и поздно, что часто случается с ему подобными людьми. Но сила жизни велика. Любовь всесильная, помноженная на Божью веру, приводит его через великие душевные муки к логическому поступку: венчанию, как признанию Божьей правды на Земле и истинности такого пути в искупление грешной жизни.



 Совместное с Бирюковой Еа.

      Гл-1.

Шёл старик по дороге,
нёс котомку в руках,            
жалко смотрелся, убого...         

Думал он о богах:
боге – отце, и – сыне,
боге – духе святом, –
живших вечно и ныне,
не бывших здесь притом.

"Тройка" летала где-то
в дальних мирах чужих,
не было вовсе дела
ей до проблем людских.

Шёл старик по дороге
на свой последний причал.
Лет оставалось немного.
Прошлое он вспоминал.

…Тяжкими были годы
в борьбе за новую жизнь:
за правду, честь и свободу!.. –
В памяти – лишь миражи.

Память хранит, как юность
дразнила волю богов…
Горем большим обернулась
попытка жить без оков.

Строили дружно счастье, 
новой гордились страной,
в пух разносили всевластье
неба над грешной землёй:
«Милости нет у природы!
К чёрту небесную рать!» –

…Быстро промчались годы...
Шёл старик умирать.
Тенью он был на дороге,
вокруг – совсем никого, –
ни птиц, ни людей, ни бога…
Нигде не ждали его. 

Брёл по дороге детства
в забытый посёлок свой,-
заброшенный и безвестный,
над вечно живой рекой,
мощью своей великой! –

Строили там коммунизм,
где с рабскою жизнью дикой
связи людские рвались.

… Трудной была дорога,
заросшая сорняком.
«Ещё километр… Как много…
И ждёт ли родимый дом?» –

Думал, что дом развален, –
больше полвека пустой, –
ыл он крепким вначале…
Даст ли теперь постой?

… Вот и изгиб дороги, –
начало жилых дворов.
Открылось за ним, в итоге,
кладбище мёртвых домов.

Слёзы в глазах застыли,
(плакать старик не привык).

— Где же всё то, что было? –
Молвил его язык. –
Вот что теперь приемлю, –    
вопли печали своей... –
С нею и с домом – под землю, –
вместе оно веселей.
Бедный мой дом под липой,
примешь ли ты меня?
Здравствуй, родной!.. – И всхлипнул, 
в горе себя коря. –
Липа то как постарела…
А дворик, вроде, и нет. —

Стал приближаться несмело
к дому в сто десять лет.
И удивился, встретив,
будто-бы юность свою…

«Что изнутри там светит?
Окон не узнаю, –
солнце играет блеском…
В детство ли, вдруг, занесло?
Крахмальная занавеска
видится через стекло,
пахнет теплом, уютом…
Ну-ка, открою дверь…» –

И оказался, как будто,
там, где любви цитадель.          



  Продолжение: http://www.stihi.ru/2015/06/28/9179