Охота на короля, или роковое влечение

Ни что беды не предвещало.
В лучах рассветных на листве
Алмазным отблеском сверкала
Роса, и стрекотал в траве
Кузнечиков ансамбль бравый
Под аккомпонименты птиц.
Король со свитою удалой
В любвиобильной ласке жриц
Гулял в садах своих прохладных
Под звон фонтанов лучезарных,
Цветов вкушая аромат,
Чем не сравненно был богат.

Но вдруг средь неба голубого
Раздался грома грозный рык;
Потом ещё один; и снова!
"О! что, король, мы слышим?" - в миг
Испуганно вскричала свита.
И в сад дозорные вбежали -
Их очи страхом буйным свиты, -
И речь: "Король! На нас напали!"
И бросились все врассыпную.
Забыли все про короля.
А враг под стенами вплотную
Трубил победу, воспаля.

………………………………………

Конь стал лихим, неудержимым -
Заслышав жуткий клич фанфар,
Он сиганул как из пружины
Под леденящий лязг катар;
И тут же был холодной сталью
Повержен, буйный, наповал;
И офицер поспел едва ли
Вонзить в обидчика кинжал.

Ужасной сечей разразилось
Блаженно-нежнейшее утро;
Стена, продрогнув, развалилась,
Раскрыв дворцовое нутро.
Сад, оголённый перед взором,
Дрожал роскошною листвой,
И в нём уже не пели хором
Зарнице дифирамб святой.
Король стоял в оцепененье,
И слушал страшный гул копыт;
Он думал верно будет скрыт,
Закроется коль в укрепленье. 
Но и сквозь толщу стен из камня 
К нему донёсся смех коней,
И фразы рваными кусками
Врагов, что злее всех зверей.
Он слышал чей-то грузный топот,
Он слышал клацанье кольчуг.
Потоп эмоций, малый опыт -
В нём порождало лишь испуг.
О! где ж отменные солдаты?
Чего не бьются за царя?
Затишье.
Смолкли канонады.
Быть может выходить пора?
Внезапно тишина взревела -
Стена обрушилась навзничь,
И пылью на полу осела,
Как будто смертоносный бич.
Сквозь брешь ворвался солнца луч,
И с ним воинственный архангел:      
В глазах его вся темень туч,
А меч как молния. "Нахальник!" -
Вскричал в истерики король.
В аффекте он джерид метнул,
Но храбрости же в нём ни сколь -
И в страхе очи он сомкнул.
Но не привыкший к темноте
Врагов могучий воевода,
Не ждал такого поворота,
И не сознал в какой беде.
Так лезвие ему вонзилось
В его свирепый левый глаз,
И кровью густо разразилась
Глазная бездна без прикрас.
Упал поверженный верзила.
Король же в страхе прочь бежал...
А пыль как смерч вокруг кружила...
А ветер словно зверь визжал.

Король бежал, не видя цели,
Гонимый грохотом подков;
Под рёв, не слыханный доселе,
И скрежет дьявольских клыков.
Нежданно в раз возник из пыли,
Разящий смертью, силуэт.
Ножи в его руках искрили;
Король изящно - в пируэт.
Ах! как красиво извернулся!
Пошли уроки танцев впрок.
Вновь чей-то силуэт метнулся;
Копьё кольнуло в жирный бок.
И зарыдал король истошно,
И ринулся быстрее в бег.
Быстрей, как только было можно,
Что б рано свой не кончить век.
Сквозь пыль редеющую видно,
Как кто-то тянет тетиву:
Стрела, присвистнувши ехидно,
Летела в буйну голову.
И стоит лишь назвать то чудом,
Как уклонился от стрелы,
И всё ж она в полёте лютом
Царю наделала хулы.
Плечо порезав, испарилась,
А кровь пронизала рукав;
Отдав себя на божью милость,
И голову к плечам прижав,
Побрёл шатаясь тяжким ступом,
Трясясь от ран - зудящих ран.
"За что? Кому я нужен трупом?" -
Нахлынул мыслей ураган: -
"Я в детстве дружным был мальчишкой.
Я не хамил, и слушал взрослых.
Ни брезговал хлебов я постных,
И никогда не слыл воришкой."

Раздумья резко прервались,
Когда царь на осла наткнулся.
"Мне померещилось, акстись!" -
Рукой в бреду царь отмахнулся.
Осёл же пасть свою оскалил,
И пнул царя копытом в грудь.
Упал владыка. Жар оскалин
Ему едва ль давал вздохнуть.
И чей-то злобный саркастичный,
И меж тем звонкий-звонкий смех,
Нарушил гул войны античной,
Внеся изюминку потех.      
Смех самой низменной потехи,
Играющей со смертью в жизнь. 
Незнающие дна прорехи,
Излиться кровью увлеклись.
Король почувствовал как близко
К нему подкралась бабка смерть,
И смысла нет бояться риска,
Коль знаешь: всё равно гореть!
И встал король под стать гордыни!
И поднял взор свой полный веры!
Что бы со всей своей святыней
Взглянуть во гневный взор мегеры.
Взглянул король и ужаснулся,
Узнав в том облике себя.
Тот хохотал, нерв теребя;
Скрипуче вторила труба.
В мгновенье хохот прекратился,
И воин гнева прочь ушёл.
В дыму он будто испарился;
За ним остался лишь осёл.
Он был другим - не тем, что прежде
Царя ударом в грудь поверг.
На нём в паяцевой одежде
Верхом сидел худой абрек,
Чей взгляд горел слепым безумством
И раскалял стрел остриё.
Одну - не меньше, чем копьё, -
Вложил движением искусным
В тугую тетиву,
И тянет,
Секунды превращая в год;
И жизнь всё прошлое помянет;
Король же замертво падёт…