Интервал

Своровавши с колодцев люки,
зацепив прелых листьев дым,
ветер в рваном плаще разлуки
тянет пальчики к запятым.

Перебравшийся на задворки,
с летней кухни стащивший таз,
он не хрупкий, он просто тонкий,
из потрескавшихся пластмасс.

Кто при жизни был молчаливым,
тот теперь, зацепивши луч,
многорукого встретив Шиву,
разговорчив стал и липуч.

Он оправдывался, сутяжил,
как приплаченный адвокат,
и поймавшим его на краже
он божился, – не виноват!

Он поставлен, а кем, - известно,
сверху зорко следить за тем,
чтобы не было пусто место,
то, что свято, меж жжёных клемм.

Что ему было делать, если,
подведя, чем-то синим, глаз,
она клавишей гулких лестниц
убегала мечтать в лабаз?

Она чаще, чем он хотела
одиночества на двоих.
На асфальте кусочком мела
мальчик пишет ей акростих.

Содержанием правя форму,
на растрескавшийся асфальт,
буква к букве. Сжимает горло
хриплым «мяу» кошачий альт.

«Кто кому и за что хозяин?»,
каплей высохло на губе.
Ночь под утро, в себя оттаяв,
в водосточной гремит трубе.

Город с профилем богомола,
неподвижен и, тут же, быстр,
по ночам исполняет соло
у, хранящих мазут, канистр.

Ловко вертит рука отмычку.
Ненадёжен дверной замок.
Отсыревшая гаснет спичка,
словно точка, заточка в бок.

Дождь, как ветошь рассвет полощет.
Счётчик щёлкает две цены.
Уходить, не прощаясь, проще
под прожекторы тишины.

Уходить, не прощаясь, легче,
если знаешь, что будут ждать.
Он под утро стихами шепчет,
мальчик пишет его в тетрадь.