Чем больше я пишу в пространстве тесном...

Здравствуйте, Николай Павлович!

Это Ваше стихотворение меня буквально поразило. Первым желанием было сразу по прочтении написать Вам: Вас, именно Вас вижу я уставшим, измученным и живым и Вам, автору, а не Вашему ЛГ спешу откликнуться. Конечно, я помню, что стихи – это не личный дневник, Вы об этом неоднократно писали, а Белый Кролик так вообще заставляет меня повторять правила чтения стихотворений каждое утро. И всё же, всё же… Есть в этих строчках что-то настолько живое и непосредственное, что воспринимаешь их как прямое обращение автора и невозможно молча уйти, отвернуться от них. Я не написала тотчас же лишь потому, что Белый Кролик (опять этот Белый Кролик!) решительно закрыл мой ноутбук и прочёл целую лекцию о порядке написания писем Николаю Левитову. «Как можно, – возмущённо спрашивал он меня, – писать отклик под этим превосходнейшим образцом поэтического искусства, не разобрав прежде, какими художественными средствами пользовался автор?» Или вот ещё: «Да я бы скорее согласился сбрить свои усы, чем писать Николаю Павловичу, не прочитав хоть пару-тройку филологических статей!» И все эти вопросы и восклицания сопровождались патетическими жестами и такой выразительной мимикой, что он мог бы успешно сыграть на сцене Жадова, ну или хотя бы сняться в мультфильме в роли Кролика, угощавшего завтраком Винни Пуха, если бы его там уже не нарисовали Эдуард Назаров и Владимир Зуйков.

Возвращаясь к Вашим строчкам, Николай Павлович, хочется отметить не только их выразительность и проникновенность, но и особенный слог. Мне отчего-то чудится над пишущим автором, там, на стене у стола фотография Бориса Леонидовича, он тоже за столом и как будто размышляет над переводом трагедий Шекспира. Думаю, дело тут в сочетании нескольких вещей. С одной стороны, перенос предложения в следующую строку, анжамбеман, приближает речь к разговорной. (И кстати, Николай Павлович, анжамбеман или анжабеман?) Сложный ритм: я только первые строки в строфах смогла определить как пеон II, и то, если не ошиблась. А в других ритм сбивчив, неспроста он сбивчив, это придаёт строкам убедительности, особенного доверительного тона что ли. А, с другой стороны, вот эти длинные окончания в местоимениях «тобою», «моею», слова «пером», «длань», и под конец выражение «подлунный мир» дают такой налёт старины и благородства, как искусственная патина. Да, надо же и об инверсии сказать, она ведь каждой строфе добавляет эмоциональности и, опять же, сходства с горячностью, порывистостью речи. Не судите строго мою попытку разбора, Николай Павлович, но я чувствую себя открывателем велосипеда. Это всё строчки Ваши – не могла я от них оторваться, перечитывала и пыталась понять, чем они так притягивают. Помимо прочего, своей неподдельной искренностью, и не пытайтесь свалить всё на ЛГ. А потому, дорогой Николай Павлович, иду я к Вам, уставшему, живому и настоящему. Иду не одна и не с пустыми руками.

Как Вам доподлинно известно, раз в год каждому положена доставка невероятного количества эскимо с борта голубого вертолёта. На днях ко мне такой как раз прилетал с феей Ларой у штурвала и Аллочкой в качестве штурмана и бортового медика заодно. Сами понимаете, съесть такое количество мороженого мне не под силу даже в компании Кенгуру, Кролика и упомянутых выше Лары и Аллочки. А потому мы все дружно стучимся к Вам с робкой надеждой на то, что мороженое Вы любите хотя бы вполовину так, как «Мишек».

Николай Павлович, на самом деле все мы надеемся прочесть от Вас только два слова: я жив.

Ника Марич   22.04.2023 20:24   •   Заявить о нарушении