Плен Джеймса Крюка

Околдованный солнечными всплесками,
Точностью пёстрых лиственностей,
Ветром и морских прибоев ласками,
Танцами и музыкой ночных дождей.

Кликом индейских божеств и идолов,
Голосом сирен и наготой русалок,
Звериной власти дикой и неистовой,
И случайно найденного поля фиалок.

И ты забываешь свой дом и чужую жизнь,
Не улавливая стремительность прошлого.
Твой фантом потерянной руки дрожит
Оттого, что не спастись от невозможного.

И мир этот кажется глупым и безумным.
Заточенный, сквозь решетки роскошного рая
чувствуешь себя истошным и грязным,
Без надежды вернуться назад, тлея и умирая.

И когда к тебе подходит святость и безбожность,
И оно улыбается, руку твою до боли сжимая,
То, отныне и навсегда, теперь вся эта ничтожность
Разрывается, человечностью души сгорая.

Ведь молодое и вечное говорит тебе:
" Твой дом от крайней звезды вторая,
И страдавшие, стоящие у самого края,
Отныне властию моей смеются, улетая,
Бессмертием своим с задорностью играя".

И Божество усмехается пугающие,
Могуществом хрупкое позволяя
Принять к себе, отдавшись маняще
К угловатости его кожи , взирая

На восходящее солнце и прохладу,
Сладковатый привкус у самых губ,
Своё сердце отдавая, как вечную плату,
Оставаясь в плену изящных детских рук.