Увидеть солнце

- Ну разве Ты не видишь ? – Кира посмотрела на меня как-то, не разочарованно, нет, скорее обессиленно: - Вот ручей, за ним - ложбинка, вон там – лес виднеется, а за лесом – горный хребет.  И небо тоже не видишь ? А солнце ? Солнце то Ты уж точно видеть должен: одно фиолетовое, поменьше, и второе – оранжевое. Ну вот же они !
- Прости, - мне только и оставалось, что пожать плечами: - Я не вижу.
- Ну как же? - Кира устало опустилась на колени, касаясь рукой обоев, на местами исписанной чьим-то корявым почерком, серой стене: - Вот же они.
Я лишь молча покачал головой в ответ.
- Но раньше ведь видел ?
- Видел.
- В лесу, у озера, возле радиовышки, видел же ?
- Да видел я, раньше – видел!, - я рывком поднялся со скрипучей, продавленной пружинной кровати: - А сейчас – ничего. Только пелена серая перед глазами.
- Может ты не достаточно пристально смотрел,- умоляющий  взгляд Киры пробирал до самых костей.
- Я старался, - сделав несколько шагов, я, в который раз, окинул взглядом тесную, с двумя допотопными кроватями, комнатушку без окон:  - Правда, старался.
- Не понимаю, - всегда такая спокойная Кира, в исступлении ударила по порожней стене кулаком: - Всегда ведь получалось. С самого первого раза…

 ***

 С первого раза ? Первый раз я помнил очень даже отчётливо. Помнил так, будто всё произошло не далее как вчера, но не как не четыре месяца назад, в самом начале лета, когда мы с Кирой только познакомились.
Кира, а точнее Мама Киры вместе с ней самой, поселилась на соседней даче. Своей дачи у них не было,  поэтому они сняли на всё лето небольшой аккуратный домик на участке рядышком с нами. Кира и мама жили на даче безвылазно, а вот отец Киры работу оставить не смог, и приезжал к ним на электричке только по выходным.
Обычно сдержанная и молчаливая, избегающая других людей, рядом со мной Кира щебетала без умолку, восторженно рассказывая истории, ничуть не хуже чем в пишут в иных добротных романах. Мы могли часами сидеть в самодельном шалашике на берегу озера, болтая и смеясь. И хотя на прямые вопросы Кира отвечала не охотно и односложно, слушать, как она рассказывает про далёкие и неизведанные миры, про путешествия по другим планетам, про бездонные просторы окружающей нас вселенной, было безумно увлекательно. Кира, как заправский писатель фантаст, в самых мелких подробностях рассказывал про леса, куда не ступала нога человека, про глубокие полные опасности воды неизведанных морей, про диковинные и непривычные деревья и духи облаков. И с каждым днём этот мир, описанный в рассказах Киры, становился всё живее, всё красочней, интересней. Не поверить в существование этого мира, не увидеть его, было попросту и решительно не возможно. Как невозможно было не поверить Кириным глазам, где-то в глубине вспыхивающим россыпью ослепительных самоцветов, особенно в те моменты, когда Кира рассказывала о своих путешествиях? Фантазиях ? Прошлых жизнях ? И именно в эти моменты, взгляд Её, казалось бессмысленно устремлённый в пустоту, блуждал этими самыми фантастическими мирами, восторженно рассматривая более никому недоступные пейзажи и панорамы.

***

- Ну разве Ты не видишь ? – грустно посмотрела на меня Кира, скользя правой ладонью по потрескавшимся серым обоям.
- Прости….

 ***

 Сейчас я не видел миров из её рассказов – перед глазами стояла совсем другая, ни как не желающая убираться прочь, картинка. День, когда Кире вдруг стало плохо. Всё началось как-то внезапно. Кира, то часами сидела на лавочке, уставившись себе под ноги и не отвечая на вопросы и оклики. То начинала биться в страшных судорогах и конвульсиях, и тогда мама уводила её куда-то в дом, а спустя несколько часов – приезжал отец Киры, после чего и в их маленьком домике, и во дворе,  на несколько дней воцарялось гнетущая и пугающая тишина. В один из таких дней Кире стало особенно плохо, и её родители попросили нас отвезти их в больницу. Больница была огромная, старая, остро пахнущая хлоркой и сверкающая невозможной, режущей глаз, неестественной белизной кафельных стен и полов. Киру бережно уложили на продавленную железную кровать,  впопыхах застеленную выстиранным бесцветным бельём. Родители и врачи ушли, а я так и остался сидеть возле Киры – прямо на полу, аккуратно держа её невесомую, холодную ладошку в своих руках…

 ***

 - Ты наверное просто устал, - Кира посмотрела на меня немигающим, гипнотическим взглядом: - Такое бывает. Ага. Иногда, у меня тоже совсем не остаётся сил. Особенно если долго смотреть. Тебе, наверное, просто нужно отдохнуть. И тогда ты обязательно всё увидишь. Там красиво…
- Наверное, - качнул я головой, соглашаясь.
- Знаешь, что, а закрой ка ты пожалуй глаза. Закрой- закрой. И чур - не подглядывать. Пусть глаза отдыхают, а я, Тебя…, - Кира решительно зажала мою ладонь в своей , - … туда проведу…

 ***

 — Я не знаю, что могло пойти не так — плакала женщина. — Пол года всё было спокойно, а с прошлой недели она ….она ….
- Что она ? – доктор отточенным движением водрузил обратно на переносицу, чуть  съехавшие вниз очки в массивной оправе.
— Почти перестала разговаривать. Не читает даже самые любимые книжки. Целыми днями сидит и смотрит телевизор. А когда телевизор выключен - продолжает смотреть в пустой экран. Мне даже приходится уговаривать её поесть.
— Лекарства принимаете ?
— Постоянно. Но похоже, что они на неё больше не действуют, - всплеснула руками женщина.
- Странно, - доктор уставился ку-да-то за зарешеченное окно: - Препараты сильные. Не должно было та скоро….  А мальчик этот ?
- Кирилл ?
- Кирилл, - доктор, казалось, попробовал имя на вкус: - Вряд ли она выбрала его случайно. Скорее всего, именно это общение и запустило какой-то новый процесс… Посмотрим что там у них, - доктор щёлкнул тумблером и на маленьком допотопном экране висящем на стене напротив стола, зажглось монохромное изображение. Два, как щепки худых, подростка. Парень и девушка. Парень сидит на кровати с закрытыми глазами, девушка напротив него, у стены, на коленках, старательно водит ладошками по старым обоям, будто пытаясь разгладить одной лишь ей видимые складки. Доктор пристальней всмотрелся в происходящее. Монохромное изображение покрылось рябью, мигнуло и погасло. Лампочка в пластиковом абажуре под потолком, вдруг с сухим треском взорвалась и осыпалась на кафельный пол оранжевыми искрами. Свет погас.
- Что за…- скрипнул зубами доктор: - Алло !Алло ! ,- он несколько раз ударил указательным пальцем по телефонному рычажку, но по всей видимости безрезультатно: - Да что за бардак ! Видать пробки – здание старое, а денег на ремонт не выделяют…
Так же неожиданно как и погас, монитор ожил вновь. Белоснежной искрой вспыхнул монохромный экран, искра постепенно расширилась на весь экран, показывая ошеломленным наблюдателям абсолютно пустую комнату без окон, с двумя старыми продавленными кроватями и грязно-серыми, местами исписанными ручкой, обоями.

***

- Открой глаза, уже можно, - Кира легонько тронула меня за плечо: - Смотри.
Мы стояли на скалистом берегу. Справа от нас, разбиваясь о скалы изумрудными брызгами, кипело море. Слева, до самого горизонта, тянулась равнина. Далеко-далеко, на грани видимости, за вековым лесом, тёмно-синей изломанной линией уходили в небо сопки гор. Где-то над головой послышались крики чаек. В лицо ударило солёным запахом морского бриза. Я раскрыл глаза так широко, как только мог. Небо над морем было цвета раскалённой лавы, а на горизонте, плавно опускаясь в бутылочные волны, светили два солнца: фиолетовое и оранжевое.
- Я вижу, - моё дыхание замерло, а сердце едва ли не выпрыгивало из ставшей вдруг неимоверное тесной, груди.
Продолжая держать меня за руку, Кира обернулась, пристально посмотрела мне в глаза, будто пытаясь разглядеть что-то у меня внутри, на самом дне моего подсознания.
- Я знаю, - Кира улыбнулась мне уголками губ, и раскинув руки, побежала по песку на встречу пенящемуся прибою…