чайки. девятнадцатый

по подыхающей рыбе на каждого человека,
утопленник вывихнул руку в реке
из ила и царства полипов,
в доме ждет наливка из слив,
забытая в ящике, где до этого
проводили свои омовения старые пастухи,
Моравские рыцари долин и плодоносной
щучьей икры. забиты икры, не осталось
миллиметра для пустоты, в этой погоне
за собственным телом по кругу,
в лесных чащобах,

меняешь счастье на тучно сбитую дуру,
на сырой променад, отдаешь чернику
и мармелад.

милый у тебя во рту поселился смрад.
сбегать на антракт и скатываться по лоджии,
ударяясь копчиком и приземляешься на чужое
любовное ложе, где два бедуина
и восемь наложниц в жадной оргии,
все как положено. я полевых незабудок
заложник. напротив стоит человек,
положивший давно и на долго,
большой деревянный,
на скорую руку пожирающий просо,
что б не казаться голодным.

за свои ошибки оббитый,
наступающий на ржавые грабли.
все лучше, чем лицезреть,
как в аббатстве молятся
падшему богу бабки,
оставляя весь свой последний задаток,
их жизнь была велика, но когда-то
споткнулась и пошла по накатанной,
у проезжающих мимо лоб на глухо
не закатан, прошло то время,
когда позволяли быть

просто позволяли - быть.