Протрезвели

Всё, разъехались, протрезвели.
Ночь стучится в стекло уродливым мотыльком.
Где-то в горле слова сбиваются в нервный ком —
ни о чём, ни за чем и, конечно же, ни о ком.
Я рифмую их еле-еле.

Для меня два бокала — хороший рубеж. Предел,
за который не извиниться и трём бутылкам.
Я — белёсая пена, стекающая с обмылков:
ты смахнёшь её к сливу и выдохнешь — жарко, пылко,
выгибая дугою спину —
да, белую словно мел.

Прижимаясь горячим лбом к ледяной стене —
вот спасибо за холод в ванной в такое лето! —
я распята, измучена, выпотрошена, раздета,
и слова, под язык запавшие без ответа,
серым пеплом горят во мне.

Так горели наутро древние города
после долгой осады и быстрого штурма — за ночь
Всё осталось как прежде и всё изменилось напрочь.
Навсегда?

И волной накрывает безудержная усталость.
И под горлом таится горькое:
"в общем, да".

Протрезвели.
Разъехались.
Ненадолго, а показалось —
будто в разные вечности,
в разные города.

Я скучаю, но что мне ещё осталось.

А слова не гаснут обугленным мотыльком.
О тебе, конечно.
Ещё — о ком?

Где-то в горле они сбиваются в мерный шум —
И стекают белёсой пеною по плечам.

Я когда-нибудь, ясно же, продышусь.
И проплачусь. И обязательно напишу.

Если ты
ты
соврёшь
мне,
будто бы
прочитал.