май ушел по- английски из цикла мой Колька

Май ушел по- английски,
в то время как за окном сверкало, гремело, и лило словно из ведра.
Самое время, подумал я, вкусить плодов -
руки чесались покрутить ручку настройки с таким трудом восстановленного ламповичка.
Старинный радиоприемник был родом из Воронежской области.
Купленный за немалые деньги, он принял мучительную смерть от бездушия почтовой братии-
шкала разлетелась вдребезги, лампы выпали из своих гнезд,
а корпус треснул по всем своим деревянным швам.
Глаза боятся а руки делают.
Засучив рукава,  и поколдовав с недельку, я сумел- таки вернуть ему голос.
Теперь он пел, а по вечерам передо мной поднимался занавес театра шестидесятых.
Так было и в этот день.
Отработав ночную, я пришел домой, и, не раздеваясь, устало  плюхнулся в кресло.
Суетилась, опаздывая на работу,  Женечка: -
так, ключи, телефон. Что-  то хотела еще..
- зонт,- посоветовал я, - нынче грозу обещали.
-да, да, ну конечно, зонтик,- она поправила прическу,
и, глядя на моё отражение в зеркале,  сказала ему:
- поспишь, вынеси мусор, пропылесось дорожки,
и сними  денежку с карточки- вечером Вадик придёт, у него машина сломалась.
- Хорошо, милая, - отвечаю я.
И, как только за Женечкой захлопывается входная дверь,
поворачиваю ручку радиоприемника.

Но хватает меня лишь на первые пять минут "встречи с песней" от Виктора Татарского.
То ли жара с утра, то ли накопившаяся усталость,
но  отдельные звуки  сливаются в приятно обволакивающую сознание массу,
 и даже легко различимый на ее фоне собственный храпок не способен прервать полет вникуда.
Рука моя отпускает ухватистую ребристую ручку и безвольно падает на мягкий  подлокотник.

..- Нет, так не пойдет, друже!
ты опять с пустыми руками.
- Саш, да погоди ты, пытаюсь оправдаться я, но последние звуки растягиваются - ба.. да  ты ли это?
- А что? неужели  постарел?
 он осторожно трогает свои  соломенные усы, - чистый отец,-
Сашка идет в коридор, к зеркалу, на которое падает яркий луч из окна, и смотрит  на свой профиль.
Зачем- то трогает  свои  уши,- чистый отец,-
удовлетворенно повторяет он еще раз,  - вот  только нос, подлец, подкачал.
У бати прямее.
Я машинально трогаю рукой свой, слегка картофельный,
- Ага,- говорит Сашка, улыбаясь,- у тебя он от бабы Мани.
- да ничего, - нахожусь я,- и с такими тоже живут. А помнишь
как мне его санками подравняли?

-  Ты мне зубы не заговаривай,-  сколь лет к радио не притрагивался?
А помнится, еще и   порох  обещал достать?!
- Обещал, да отец замок на  сундучке сменил.
 - А попасть на тот, старый, уже никак?
- Жаль,- Сашка протяжно вздыхает,- придется опять бертолетову соль  в химкабинете тырить.
 Но не беда, брат! Наша ракета и на самодельном горючем полетит.
 На широком дощатом столе, накрытом резной скатертью,
чуть ли не единственной роскошью в огромном четырехкомнатном  деревянном, еще довоенном, доме,
среди десятилитровых баллонов с только что засоленными огурцами,
и такой же огромной бутыли  целебного  настоя чайного гриба,
случайным кажется  раздетый до гола, принесенный нами когда- то с городской свалки, радиоприемник.
Я осторожно прикасаюсь к карбалитовой ручке, -
крути, не бойся,- говорит Сашка.
Голос америки на раз ловит, и громко и чисто.

Светится зеленый глаз,
Хрипит и булькает переполненный звуками эфир..
Чувство блаженства и необычайной легкости разливается по венам,
оно, как хорошо выдержанное вино, бьёт по сознанию.
Но сердце вдруг сжимается до боли. Руки немеют, и холодок пронзает спину.
Сашка, да тебя же убили,- неслышно шепчут мои вмиг пересохшие губы, -
ещё в первую Чеченскую.
Вы ведь не успели тогда  уехать.
- Да? 
 Он молчит, пытаясь вспомнить.
А кто видел?
- Никто. Пропал ты.
Ни слуху, ни духу. Я тут всех одноклассников
по три раза переспросил.
- Раз не видели, значит не было,-
он протягивает мне руку,- жив я!
Только не забывай.
Давай, друг, тебе пора.
Не люблю расставаний, просыпайся первым.
А в  следующий раз постарайся отцовского пороха принести