На дне

                Не автопортрет

Я снова пьян и снова счастлив я,
И безупречна старая гитара.
В моем кармане жалких три рубля,
Но все же, все же три рубля не пара.

Стою, гитару мучаю, в толпу аккорды лью.
В подземном многозвучии ору, а не пою.
Свободен в выражениях, в движениях открыт.
Вокруг меня монетками Москва прохожая сорит.

Там, над моей головой,
Город шумный, хмельной,
Лимузины, меха, казино и вино,
Атрибуты безумного мира—
Дорогая жена и квартира,
Дорогая машина и дача.
Только так, невозможно иначе.

Какая жизнь настала, господа!
Всем надо думать о хлебах насущных.
Но в чьем-то холодильнике не водится еда,
А кто-то утопает в райских кущах.

Жена из дома выгнала, зачем ей лишний рот.
Не стыдно, не обидно мне, совсем наоборот.
Не надо дурью мучиться и лезть из кожи вон.
Зовет меня, хранит меня пивных бутылок перезвон.

Там, в кирпичных дворцах, все камины в изразцах,
В туалетах биде и т.п. и т.д.
А в соседнем вокзальном сортире
Каждый ходит е-два е-четыре
По щербатому кафелю в клетку
И шуршит над «очками» газеткой.

Когда-то здесь была великая страна.
И пятилетка шла за пятилеткой.
Бездомных не было и пуль из-за угла,
И к пиву были дешевы креветки.

Здесь пели песни светлые с улыбкою простой.
Все жили худо-бедно, но над бедности чертой.
Мечтали, к морю ездили, трудились на страну.
Сейчас, как встарь, горбатятся на чью-то задницу одну.

Она теперь цвет нации в элитной резервации,
Хоронясь от беды за заборов ряды.
И у нее безусловно все схвачено,
И везде, кому надо, проплачено.
Но не дам я и старой газетки
За комфорт за решетками в клетку.