Синева небес

В пылу борьбы за навязанные идеалы простые человеческие чувства, возобладав над рассудком, глубокой бороздой перепахивают судьбы людей. А допущенные ошибки только тогда переходят в уроки, когда мы находим в себе мужество осознать и признать их. Не складывайте их горой на последний день, не то они сократят ваш жизненный путь.

Л.ВЕТЕР


Под тихою берёзкою
Костра ветвистый дым
Окутал ночью звёздною
Бойца, и друга с ним.

Стоят они в дозоре
На подступах к своим
Не думая о горе,
Что подобралось к ним.

В тихую, по-пластунски,
К ним подошёл отряд
Карателей, из русских
Фронтовиков солдат.

А ночь блестит мерцанием
Красивых, звёзд, миров…
И тишь, как в том предании,
И трели соловьёв…

Ну, где это услышишь,
Как не в родном краю.
И как любовь опишешь,
И то, за что стою

В борьбе этой неравной.
Себя смог посвятить,
Что бы в стране бесправной,
Народу вольно жить.

Но резко выстрел грянул
И ночь вдруг расколол
На два враждебных стана,
Где русский и «хохол»

Сошлись в бою неравном,
Где каждый с них служил
В том мире, что бесправно
Безжалостно косил

Людей и страны. Судьбы
Безжалостно ломал.
Где каждый, стиснув зубы
Свой строил идеал.

Свист пуль, гранат… рыдание
И вот уже лежат,
Глядя у небо раннее,
Глаза двоих ребят.

В тот день два чёрных ворона
Без добычи ушли.
Бойцов, по разным сторонам,
Беспамятных нашли.

От крови все промокшие,
В бинтах на перекос,
От боли, ран продрогшие,
А рядом – сенокос…

И запах трав душистых,
Что  в сказке не сказать,
И сена стог пушистый.
Ну как тут умирать…

И вот, в повозке с лошадью
Два раненых бойца
Лежат, висками с проседью
Касаясь, в два лица.

И неба синь качается
Под топотом копыт.
Один со всем  прощается,
Другой, кажись, убит.

Внизу, за той излучиной,
Военный лазарет.
Спешит, ездок измученный,
На нём лица уж нет.

И вот палата, госпиталь,
Где крепкий санитар
Принёс испить им, «невидаль»,
Душистых трав отвар

Для тех, кто не дышал совсем,
Кто кровью истекал,
Тяжёлый вздох под скальпелем
И стоны испускал.
…
Но сила жизни взяла верх
И тот, что у окна,
Заметил, приподнявшись вверх,
Сестричку, что нежна.

Вся в беленьком халате,
Как юная весна,
Присядет у кровати
Не здесь, не у окна.

Повяжет раны у хохла
Присядет нежно с ним,
Любовь витала и звала,
Стелилась словно дым.

И ревность в сердце возросла:
«Ну как решить вопрос..?»
И что умерить пыл «хохла»
Он написал донос.

Что, мол, не с теми воевал,
Совсем не тем служил,
И что не тот в нём идеал,
И что врагом он был…

И жизнь надолго развела
Тех молодых парней
Одного ждала Колыма,
Другой же, пошустрей.

Учуял он партийный след,
В нём мощную струю.
Проплыл по ней десятки лет
И прожил, как в раю.

И вот уже на склоне лет:
«Ну как пред Богом стать?»
За тот донос покоя нет
И принялся искать

Того, что предал, заложил,
Что ревность не унял,
Кому судьбу он изменил,
Того, в кого стрелял,

Что бы прощенья попросить,
Что б боль свою унять.
С грехом в душе непросто жить,
Но как с ним умирать?

В тени ветвей и холодка,
Такою же весной,
Вдали увидел старика,
Гулявшего с семьёй.

Детей и внуков перезвон,
Он счастливо играл.
И в нём, как бы сквозь сон,
Бойца тех лет узнал.

Минута долгая прошла…
Взгляд пристальных очей.
Злоба, что долго так жила
В тиши густых ночей

Ушла. Оставив ноющую боль
За подлость, что порой
Затмит и разум, жизни соль…
Молчал и тот, другой.

Один молчал, как трудно жил,
В трудах весь поседел.
Другой, как боль в душе хранил,
По тюрьмам как сидел.

Как долго милая ждала
Его, «врага» народа,
И как детишек родила,
И умерла, с пол года…

Как ненавидел стукачей,
Пощады не просил,
И зная свой остаток дней
Предателя…  простил.

И, руку первым предложил,
Присел поговорить
О том, как не растратить сил
Что б детям так не жить.

И долго тихая слеза
Блестела средь очей
И синева небес в глазах
Что отразились в ней.

…
Под тихою берёзкою
Костра ветвистый дым
Стелился сизой краскою
Их памятью храним.