двадцать

в четыре года ты впервые оказался
где-то между севером и югом.
и это продолжается.
твои друзья и подруги
меняются, ты больше не
зовёшь их на праздники,
предпочитая классике приличия
одиночество.

в шесть лет ты тонул в озере,
между мелководьем и Байкалом,
эта лужа до сих пор разрастается,
спонсируемая твоими детскими слезами.
ты просишь маму остаться,
и в два часа ночи, скрипя сердцем
укладываешься под кровать, скрипящую
ничуть не меньше.

в восемь ты впервые почувствовал
себя большим, но споткнулся
о первый же камень.
и ты до сих пор падал.
тогда никто не проявил сочувствия,
не залил спиртом твои
гниющие по сей день,
рваные раны.

в десять ты завидовал тем,
кто казался тебе сильнее,
потому что твою любимую девочку
закидали камнями звери
из параллельного класса.
ты видел, как рвались на ней
красные ленточки.
но ничего не сделал.

в двенадцать ты окончательно
перестал верить в сказки,
когда пьяный отец до матери
до*бался со своими изменами,
а ты вспомнил про красные ленточки,
размахнулся посильнее
и наконец-то
что-то сделал.

в четырнадцать лет ты плакал,
сидя на крае стула
в полицейском участке,
закрывая себе рот насилу,
лишь бы не закричать,
от обиды и бессилия,
пока мать давала показания
о своём изнасиловании.

в шестнадцать от тебя уходит
первая любовь, напоследок
швырнув в тебя парочкой горьких фраз.
"я не могу быть с тобою сейчас,
но я вернусь обязательно,
когда ты станешь
лучше и замечательней"
/читай: тупей,  бессознательней/
 
в восемнадцать ты стал изгоем,
люди осекаются, окликая тебя
на улице. ты видишь
вместо прохожих близкие лица,
минус тридцать - мороз, или шансы
на дальнейшее счастливое
существование? единица - оставшиеся годы
жизни, или мощь твоего сознания?

согласно контексту, двадцать -
не вывернутое иначе, число
переломов, сдачи, полученной от покупки
кефира, количество пальцев, стоимость проезда в метро,
отвратительно-крупный шрифт
для документов рабочих, часы этой зимней ночи,
в общем,
двадцать - что угодно, только не ты.