Эх!

взял меня
молодую, глупую,

пригвоздил несуразно,
глазками хохоча.

мол: "смотри
на душу мою паскудную,

не увидь
палача".

жарит солнце
опаленной удачей.
потом качусь
со спины
чернокожих рабов.
и кручусь, и верчусь
как гончая
озадаченная,
будто в жизни
не встречу
таких дураков.
словно мало
сыграют
на позвоночнике
улетученную
со скрипом
мелодию,
а потом, сука,
скажут:" нарочно ли?
ой, я просто хотел
попробовать".
и журчащим
трепещущим этим

не хочу, но проснется
змея.
сладкий май
на поверхности
не заметит,
как внутри
погибает
Помпея.
это безжалостный
звон пустых
имен,
ржащий семиголосо

почти по-летнему,
где творческий ров

вот-вот умертвлен

кричит:" Серафима..."
еле заметно.

это как
приторный вкус,

отдаляющий
дурманом.

поцелуй
зеленого, молодого

песнопениями
вылитый сотнями
барабанов,
трубит загорелыми массами,
выделяясь икотой.
стоном тысячи
златоглавых
нимф,
воем тысячи
омертвленных
душ,
я хочу, чтобы ты
превратился
в миф.
знаешь, этого стоишь.

дул малиновый
ветер
громадный,
заливал он глаза
сентябрем.
вот откуда ты вылез
в горячке
незаурядной,
туда и катись
кубарем.