Сердцебиение. Цикл стихов

Озеро Бива

На озере Бива зимуют российские птицы.
Немало в Японии теплых, обильных озер.
И мне бы хотелось однажды к той стае прибиться,
Чтоб слушать и слушать  ее несмолкающий хор.

И мне бы хотелось прижаться к родным и забытым,
К изгнанникам холода, серых российских болот,
Но всё же рискую быть лютым морозом убитым,
Чем биться потом об молчанье закрытых ворот.

Боюсь, улетев, уже больше вовек не вернуться
И не насладиться печалями радостных встреч.
Боюсь  я, как узник, однажды в тревоге проснуться,
Услышав за дверью чужую японскую речь.

А может, напрасны все эти сомненья и страхи?
Чего мне бродяге бояться тюрьмы да сумы?
Страшится ли ветер, срывая с прохожих рубахи,
Когда подступает суровое время зимы?

Зачем горевать и в тревоге пустой суетиться
Приходит пора о далеких подумать краях.
И стать, наконец, перелетною русскою птицей,
Оставив потомкам еще неизведанный страх.

Прости мою грусть – О, Страна восходящего солнца!
Прости, что не смог я красоты твои повидать.
Вот, если б родиться когда-нибудь снова японцем,
На озере Бива я стал бы всегда зимовать.



                Февраль 2009
               
               Тайкэн*

И вновь переживанье новизны,
Как шум неумолкающий прибоя,
Захватывает, унося с собою,
В края, где жизнь похожая на сны,
Рвет сети памяти, заботы и обиды.
И прошлое скрывается из виду,
Как холода в предчувствии весны,
Теснимые горячим южным солнцем.
И время стало неразлучным гидом:
Вот острова, на них живут японцы.
Своим невозмутимым, строгим видом,
Коричневым, почти кошачьим  взглядом,
Они внутри себя, и все же рядом,
Чужие, как лесные короли –
Воспетые далеким Григом тролли.
Легко ли, Сольвейг, в отстраненной этой роли
Тебе на самом краешке земли?
Пока еще не просит сердце бунта,
И всходы новые еще не проросли.
Но держат обещания Пер-Гюнта,
Как тайны подсознания Дали.   
Проходят дни и забирают в плен
Озерами, сакурой, океаном, 
И прошлое становится туманом –
Все это называется  тайкэн.

*Тайкэн - (яп.)испытать на себе менталитет, традиции, обычаи другого народа

Июль 2009.

Баллада о «Палладе»               
 
С чего начать мне новую балладу?
О чем поведать детям дальних дней?
Наверное, о том, как шла «Паллада»,
Сквозь штормы шла за тридевять морей.
Не веруя в удачный путь обратный,
Надеялись матросы на «авось».
Их ураган со смертью пьяно сватал,
И прожигал экватор их насквозь.
И ошалевши от таких объятий,
Рычал усатый боцман-сатана:
Скажи, зачем нам, адмирал Путятин,
Япония, далекая страна?
Но год пройдет, и канут за кормою,
Проливы, океаны и моря.
И в бухту с бирюзовою водою
«Паллада» шумно бросит якоря.
Проходят дни, и экипаж от злости
Готов рвать шкоты, не жалея рук:
«Так, значит, не годимся мы им в гости? –
Стоять на рейде после стольких мук!».
Уже решили повернуть обратно,
Но любопытство страха посильней.
И, наконец, изволил император
Взглянуть  на чужеземных сыновей.
Дошло ли дело до рукопожатий,
Мне неизвестно, я там мед не пил.
Но нам открыл Японию Путятин,
Как и Колумб Америку открыл.
Была для нас страна совсем чужая.
Ведь их бонсай, сакура, кимоно,
Чем самураи суши  запивают,
Нам было абсолютно все равно.
Но вот, бывают чудеса на свете
Прошли века – и все наоборот.
В Японии теперь и наши дети
На Фудзи совершают свой восход.
И с высоты орлиного полета,
Восход встречая сине-золотой,
Они глядят с восторгом на красоты,
Страны,  что перестала быть чужой.
Вот почему пишу я про «Палладу»,
А не про шхуну Грина и Ассоль.
Япония теперь моя отрада,
Моя надежда и, конечно, боль.
Встречаю я уже не инородцем
Разгул стихий, он сердце леденит.
Когда в Японии земля как лист трясется,
Моя душа страдает и дрожит.
И мой подарок, дочь, на День Рожденья –
Пусть скромен он, но это не беда:
Избави, Бог, страну  от сотрясений
И от цунами – раз и навсегда!
Побольше с Фудзи радостных свиданий,
Цветений сакуры, кленовой красоты.
Избавь Японию от бед и от страданий,
И я поверю – милосерден ты!

25.06.2010.

         Россыпи

        *   *   *
На улице еще совсем темно.
Так что ж тебе, друг мой, не спится?
Всю ночь стучится ветка за окном –
Пристанище для одинокой птицы.

        *   *   *
Как яростно буря швыряет кораблик удачи
Навстречу волне!
Так что же ты плачешь?
Ведь слезы твои растворятся в морской глубине.

        *   *   *
Всего лишь ниточка в ковре времен
Судьба моя. Ей в летописях места не найдется.
Но, сколько поколений и племен, пройдя по ней,
Ее ногой нечаянно коснется!
 
        *   *   *
Останови мгновенье и замри,
В молитвенном восторге созерцай!
Вот бабочка в сиянии зари –
Твой Бог и Царь.

        *   *   *
Мир – храм любви,
Где дивный хор звучит торжественно и строго.    
Навстречу миру распахни глаза свои,
И всюду ты увидишь Бога.
         
        *   *   *
Дождливой осенью и хладною зимой
Цвет сакуры нас греет,
Теплом огня, в вине запечатлённый.
       
         *   *   *
О, возраст осени! Прекрасен ты,
Как спелые плоды!
Так отчего так на сердце печально?
         
        *   *   *
Как быстро память о тебе врастает в сердце!
Так ствол бамбука
ковер опавших листьев пробивает.

         
         *   *   *
Окно распахнуто. Сиреневый пожар
Сжигает листья осени ушедшей,
И крик младенца заглушает плач старушки.
         
         *   *   *
В молитве к Богу в тихий час ночной
Не дай мне память
Пропустить ни слова!
      
       *   *   *
Друзья уходят друг за другом,
И все сильнее по ночам
Стук в сердце, будто странник в дверь стучится.

       *   *   *
Как глубока познания река!
Все пьёшь и пьёшь, внезапно осознав однажды –
От новизны вовек не устаешь,
Чем больше из реки ты этой пьешь,
Тем более страдаешь ты от жажды!

       *   *   *      
Украсив землю собственным трудом,
Почувствуй радостно, как славно быть усталым.
И праведность, и счастье наше в том,
Чтоб налегке довольствоваться малым!

       *   *   *
Нет в мире лучшего портрета,
Чем лик души в пространстве света!
 
       *   *   *
Еще не пройдена черта
На поприще исповедальном.
Но ледяная пустота
Уже сквозит в дожде печальном.
Течет небесная вода
В земное море нашей грусти.
И кажется, что никогда
Печаль на волю не отпустит.

       *   *   *
Все ИСТИНА, что явлено и есть,
А ПРАВДА то, что с ней в итоге станет.
Презренье  ждет, иль по заслугам честь
Или в забвенье, словно в омут канет.
В век фарисейства трудно отделить
Порой от добродетелей пороки.
Так что ж, друзья, друг друга нам учить,
Коль правду знают  боги да пророки?

       *   *   *
Коснувшись тайны, обретаешь вечность –
Шаг в темноту из ярких детских снов,
Где вдруг из ничего всплывает НЕЧТО
Всю душу, потрясая до основ.
И что с того, что жаждешь обретенья?
По своему, потери хороши.
Знай, обернутся умершие тени
Грядущим обновлением души!
И все, что ускользало, плыло мимо,
Как в ледоход нагроможденье рифм,
Все то, что было век невыразимо,
Вдруг обретает четкий алгоритм!

       *   *   *
Над миром колдует холодная нега,
Уводит  все глубже в чарующий сон.
Небесная музыка первого снега,
Смеётся и плачет  душа в унисон.
В природе уборка – простое решенье!
Все черное белым предстанет глазам.
Как будто от прошлых грехов отреченье
Бродяги, случайно зашедшего в храм

      *   *   *
Мне выжгли душу, где царила Нежность..,
Тревожна и сияюще чиста,
Но сердце не приемлет неизбежность,
В которой темнота и пустота.
Без нежности в пустыне одинокой
Я с ужасом внимаю по ночам.
Как в темноте рождается жестокость,
И в пустоте не теплится свеча.
Пусть палачи, что казни нас предали,
И сами ужаснутся, прочитав
Души кровоточащие скрижали:
«Христос воскресе, смертью смерть поправ!»


P.S.
       *   *   *
Читатель мой! Надеюсь, что не зря
На «Россыпи» ты полчаса потратил.
Да, посетит тебя прозрения заря,
Откроет мир все потайные дверцы!
Чтоб песня для души, а слово кстати –
Учись читать не разумом, а сердцем!

      *   *   *
Поэзия – работа непростая!
Признаюсь, руку положив на грудь.
Поэтому, друг мой, стихи читая,
Свой отзыв ты оставить не забудь!
 
               
               Февраль.2009.

Памятник

Я памятник себе воздвиг, расчистив место.
Такой он высоты, что Вам не описать.
Главой вознесся он превыше Эвереста.
Александрийский столп? – он может отдыхать.
Эх, памятник ты мой! Хорош, ядреный лапоть!
Чтоб вырубить его, пришлось мне попотеть.
Не будут голуби мне на голову капать,
Им просто до нее не долететь.
Сработан из гранита – не из теста,
Он будет здесь столетия стоять.
Он лишь орлам годится для насеста,
Других пернатых здесь не отыскать.
Своим величием он восхищает многих,
Гранитный великан-аристократ.
И лишь следы друзей четвероногих.
Хранят "бессмертной" славы аромат.
……………………………………………
Друзья мои! Не парьтесь в укоризне!
И не примите шутки сей всерьез.
Мне памятник, поставленный при жизни,
Как похороны заживо в мороз –
Вдруг в мир иной приотворилась дверца,
Где царствует лишь траурный гранит.
Всей тяжестью он давит мне на сердце
И холодом мне душу леденит –
Я много лет прожил и знаю жизни цену.
Дороже золота признание людей.
Зачем за славою карабкаться на стену
По спинам своих близких и друзей?
Что толку в нимбе призрачного плена?
Ведь дружбы не купить и не продать.
Я каждый день к Вам выхожу на сцену,
Чтоб пьесу жизни вместе доиграть.
Последний акт пока еще не начат,
Но взвился занавес, и манит жизнь-игра.
Ждет зритель, бьют часы, и это значит –
Что  к Вам, друзья,  на сцену мне пора.
Тепло души я Вам отдам до капли,
За роль свою готов я умереть –
Без дружной труппы не сыграть спектакля
И зрителя до слез не разогреть.
Пусть мне Господь Вас сохранить поможет,
Тепло улыбок, песни при луне.
Ведь памятника в мире нет дороже,
Чем в близких душах память обо мне!
Никто нас к светлой жизни не пробудит,
Никто нам не построит теплый дом.
И пусть нам общим памятником будет
Россия возрожденная трудом!
               
                Март 2009
                *   *   *
Все страхи, все тревоги прочь,
Долой печали и сомненья!
Полет, восторг – звезда и ночь –
Почти неявный след паденья.
Судьба и эхо наших чувств,
Струной  пронзившее пространство.
Как странно  –  миг и постоянство,
Итог божественных искусств.
В бескрайней ночи слабый крик –
Успею ли, запечатлею ль?
Полет, восторг и краткий миг.
Ну что ж? Я был… и не жалею!

                Август 2009.

*   *   *
Где ты, мой друг одинокий?
Жаль, что не рядом со мной.
Тянутся версты и сроки
Длинной китайской стеной.
Но, и оглохнув от дали –
Тихо – зови, не зови.
Я разделяю печали
Мысли и вздохи твои.
Если ж с тоскою нет сладу,
Писем моих ты не жди.
Лишь пред иконой лампаду
Светом надежды зажги.
      2006
               Реквием
                I
Не топчут кони шелкового луга;
Лежат их кости в пропасти, на дне.
И альпинисты песнь поют о друге,
Как спел когда-то он о Шукшине.
Мы смертны все, и наш маршрут не вечен,
Кровав закат, тропа наверх крута.
Зачем, Володя, тяжкий груз на плечи?
Вжимает тяжесть в землю как плита.
Чужую боль, а есть ли ноша больше?
Взял на себя и выбился из сил.
Он был России преданный издольщик,
О лучшей доле Бога не просил,
Лавины с гор тревожные раскаты.
Смолк голос и гитарный перебор.
Ах, кони-кони, вы не виноваты!
Хозяин ваш вас гнал во весь опор.
Скорбят о нем теперь такие храмы,
Наш светлый Спас и мрачная Нотр-Дам.
И на Таганке вдруг погасли рампы,
Проснувшись, шепчет слава: «Аз воздам...».
В какой теперь живешь ты круговерти?
Для душ каких ты там поешь теперь?
Щедра Россия славой после смерти,
А если так, то не страшна и смерть.
С кем встречи ждешь теперь на месте новом,
Мой верный брат, ваганьковский вагант?
Твои могильщики уже зарыть готовы
Очередной сорвавшийся талант.
К дверям прибиты стертые подковы.
О, вера в счастье! Пара легких крыл!
Так создан мир – вначале было Слово
И значит ты не зря на свете жил.

                II
Хлестала песня горлом,
Ручьем, рекой хлестала.
Поэт держался гордо
И словно с пьедестала
Бросал он с эшафота
В толпу слова такие!!!
Зашелся в плаче кто-то:
«Ох, мать моя – Россия!»
Рождаются здесь с песней
И с песней умирают.
Здесь имена погибших
Как псалмы повторяют.
Ты, Русь, рожала всяких;
В семье – не без урода,
Но кто б плясал вприсядку
Без твоего народа?
Но кто бы эти песни
Шальные, горловые,
Где боль и удаль вместе,
Придумал без России?
Хрипит певец в надежде,
Но как ты обвещилась!
Летела тройкой прежде,
Бежала, шла, тащилась...
И вместе с сыновьями
Ты кровью истекала,
Чтоб, возродившись в песне,
Всю жизнь начать сначала.
Не карлики-пигмеи
В дворцовых кабинетах,
Вершат судьбой твоею,
Страна, твои поэты.
Двадцатый век в цейтноте,
И нету казней вроде.
Стоит на эшафоте
С гитарою Володя.
1983          


              *   *   *
Пророчество и предсказанье –
Таинственный, бесценный клад!
Слилось в нем все, что есть в сознанье,
И в подсознании  и над  –…
И этот сплав, согретый чувством,
Ложась на чистый снег листа,
Вдруг прорывается искусством,
Вершиной откровенья став.
Так мысль, рожденная в страданье,
Природу немоты круша,
В тиши осознается нами
Святым понятием – душа.

1985
К вершинам твердо держим путь
И поднимаем флаг.
И ждем от возраста, отнюдь,
Не пенсионных благ.
Уже в висках нагорный снег
Сверкает как слюда.
И сверху видит человек
Цепь своего следа.
Он даже может прочитать
Те строчки в толще льда,
С чем суждено ему предстать
В День Страшного Суда.
Что в жизни доброго свершил?
Что важного узнал?
Не слишком много ли грешил?
Не мало ли страдал?
За землю грешную в крови,
За небеса в дыму.
За все деяния свои
Ответим мы Ему.
Но все же подводя итог,
Всех дел своих земных,
Знай, что простить готов нас Бог
За покаянный стих!

1995
           Автопортрет

Ах, как каждая клеточка пела
Под потоком июльских лучей!
Только я – это вовсе не тело
И не берег, а чистый ручей.
Тело к высшим стремлениям глухо.
Смерть остудит его плотский жар.
Тело – это вместилище духа;
Бесполезен без скрипки футляр.
Как лавина вопросы нависли,
Бьется разум средь тесных границ.
Только я – это вовсе не мысли
И не зеркало фактов и лиц.
Может это сужденье не ново,
Мало ль было на свете речей?
Мысли – зеркало в раме из слова,
Отраженье реальных вещей.
Чувства – эхо таинственных генов
Нам даны, чтоб нашли мы свой путь.
Помогают подобно рентгену
Нам проникнуть не в форму, а в суть.
Чувства – эти подобия лоций
Нам даны, чтоб не сели на мель.
Только я не сплетенье эмоций
И не камень, запущенный в цель.
Нам тащиться по жизни убого
До скончания призрачных дней.
Не поняв высший замысел Бога,
Мы вовеки не станем умней.
Свет Вселенной, и Высшие Цели,
И подобие в сыне Отца –
Сочетание губ и свирели
Порождают деянье  Творца.
Я – все то, что тот Свет принимает
И в сиянье сливается с ним.
Я  есть цель единенья святая,
Я  есть цель созиданья святая,
То, что телом моим управляет,
То, что мыслью моей управляет,
То, что властвует сердцем моим!

1994

 *   *   *
Мне память ласковая детства,
Как скрытый снегом легкий след,
Но никуда уже не деться
От опыта прожитых лет.
О, детство!  Кончилось когда ты?
Свет оплывающей свечи...
Я слышу как гремят ухваты
И как огонь трещит в печи.
Стреляют звонкие поленья,
Пылает праздничный салют.
«Сегодня мамин День Рожденья!»
На стенке ходики поют.
Еще темно и полусонно.
Такая ранняя пора!
А мама двигает заслонкой,
В заботах с самого утра.
Вот в хлев спешит – подойник звякнул,
Вот цедит в кринки молоко.
И все-то делать ей приятно,
И все бегом, и все легко.
То скрипнет дверь, дохнув зимою,
То об пол россыпь звонких дров.
Дух сладкий теста, запах хвои
И маринованных грибов.
Сквозь полынью замерзшей рамы
К нам месяц выставил рога.
Проснувшись слышу голос мамы:
«Съешь сын кусочек пирога!»
По волосам тихонько гладит
Меня шершавая рука.
Я улыбаюсь, с печи глядя,
Еще ребенок я пока.
Воспоминаний телеграммы!
Как дорог теплый ваш привет!
И до сих пор мне голос мамы,
Как тихий заговор от бед.
Вот почему твержу упрямо,
Отыскивая в прошлом след.
Благослови, о Боже, маму!
Дай счастья ей и долгих лет!

1987

               
                *   *   *
Нам здесь не суждено предугадать,
Какую жизнь ведут без плоти души.
И потому тоска нас жжет и сушит,
Когда приходит время умирать.
Страшит, как бездна, эта неизвестность:
А вдруг там тьма, и ничего в ней нет?
Как обниматься будем бестелесно, 
Встречаясь через миг коротких лет?
Что скажем мы друг другу безъязычно,
Сплетаясь, как поток радиоволн? –
Все это чуждо нам и непривычно,
Пока нас Бог к себе не перевел.
Все временно. Мы взяли напрокат
Глаза и сердце, голову и руки.
А вечны только радости и муки –
Души бессмертной сокровенный клад.
Все так. Но понимание вещей
Боль расставанья  сердце не излечит.
Как тягостно безмолвие речей!
Прости, дружище! С Богом, и…
                до встречи. 

1991


          *   *   *
Средь повседневной суеты
И встреч случайных мимолетных
Чем заполняем мы холсты,
Творя судьбы своей полотна?
И с каждым уходящим днем
Всегда ли думаем с опаской,
Какой мы грунт на них кладем,
Какие подбираем краски?
Прожить ли просто, не спеша,
Иль жизнь творить красой нетленной,
Чтобы влилась твоя душа
В святую музыку Вселенной?

1980
      
      

       *   *   *
Отчаиваться не спеши,
Когда от горьких мук устанешь.
Поверь в бессмертие души
И вновь как прежде сильным станешь.
Но, если палец на курке,
Яд дышит холодом в стакане,
Самоубийственной руке
Вовек не будет оправданья.
Мы копим радостей гроши
Без веры в высшее призванье,
Тогда как вечный хлеб души –
Страдание и состраданье.

1994

 
*   *   *
Kогда я черным чувством удручен
И боль как жало сердце мне пронзает,
Я в этот миг совсем не убежден,
Что ревность человека украшает.
Тень серая упала словно пыль
На бледный лик с горящими глазами.
И уши ловят реплики молвы,
И мысли страшные в мозгу родятся сами.
Болезнью той хоть раз переболев,
Клянемся вновь избегнуть искушенья.
Ушли из сердца боль, обида, гнев
И снова в нем царит успокоенье.

Но будет вечно ревность жить в крови –
Жестокая наперсница любви.

  *   *   *
Я пью тебя, как пьют бокал
Искристого вина.
Ты светишь как костер в ночи,
Как полная луна.
И мне кипеть в губах твоих,
Пылать в твоих руках.
Любовь, рожденная как стих,
Не обратится в прах.
Когда две бури грудь о грудь,
Лес валится стеной.
Не отворачивайся! Будь!
Еще побудь со мной!
Еще не время им трубить –
Архангелам зари.
Пусть вечно клялся я любить,
Мгновение, замри!
И стон как колокольный звон,
Паренье в вышине.
Не я тобой превознесен,
Но эти выси мне!
Тому неведом страх конца,
Кто в звуках отражен,
В ком профиль одного лица –
Прообраз всех икон.

1983
    *   *   *
Опять тебя своей заботою
Я осеню.
И шелк загара с позолотою
Я оценю.
И как гончар любовно, бережно,
В сплетенье рук
Закружит омутом у бережка
Любовный круг.
И, чтобы обжига повторного
Легла печать,
Хочу волною моря Черного
Тебя качать.
И пусть колеса жизни крутятся.
Под перестук –
Ловлю сверхчуткою акустикой
Сердечный звук.
Пусть даже образ в храме каменном
Веками стерт,
Рождает прежнее сияние
Двух душ аккорд.
Тебя любовью, словно просинью
Я осеню.
И боль разлук, как листья осенью
Предам огню.

1992
               *   *   *    
Мне снятся два твоих крыла,
Забытых рук немая ласка.
И сердце бьется от подсказки,
Как в Рождество колокола.
А там, где все уже дотла,
До пепла, до кромешной гари,
Встает скрижаль из киновари:
«О, Господи! – Она была!»
Но нет уже ни губ, ни рук.
Лишь бездна гулкая пространства.
И ты с завидным постоянством
Уже не рядом, а вокруг!

1993
               
                *   *   *

Любовь, как нечаянный выстрел,
И вот уж иные края.
И ты, как последняя пристань,
Единственная моя.
В сомненье стою у причала:
Куда же меня занесло?
Ах! Если б ты милая знала,
Покрепче б держала весло.
Я ласков с тобою и нежен.
Где радость, и где здесь вина?
Но снова выносит на стрежень
Крутящая глубина.
И сердце готово взорваться
От ужаса черных стремнин.
Покрепче друг к другу прижаться –
Остался нам выход один.
С теченьем борюсь, что есть силы,
От весел ладони в крови.
О, Боже! Как нас закрутило
На маленькой лодке любви!
Шепчу тебе снова и снова:
Обнявши, не сбрасывай рук.
Ты – песня, ты – правда, ты – слово.
И ты – мой спасательный круг!

1995

            *   *   *    
Pасул Гамзатов женщин из Цада
Вознес превыше всех вершин Кавказа.
И не исчезнет горец без следа,
Рассыпав в песнях чувств своих алмазы.
И я бы мог познать его удел,
И муки творчества, и озаренье духа,
Когда б тебя в стихах своих воспел.
Но не дал Бог мне голоса и слуха.
Я мучился в молчанье как река,
Январскими закованная льдами.
Чиста вода, чиста и глубока,
Но дремлет в ней грядущая цунами.
Мне кажется, я целый век молчал,
С рождения лишенный дара речи.
И если вдруг мой голос зазвучал,
То этим я обязан нашей встрече.
Как ясно слышу я теперь дыханье трав
И звон хрустальный лунного свеченья!
В себя все звуки тайные вобрав,
Обрел мой голос плавное теченье.

Любимым счастье быть,
Но трижды счастлив тот,
Кому любовь талант певца дает.

1995
                *   *   *
Любовь не умирает никогда.
Возможно ли, чтоб умерла звезда?
Чтобы погасло Солнце жизни нашей?
Чтоб умер стих, подаренный Наташе?
Уходят поезда и корабли,
И самолеты рвутся от земли.
Уходит сон, уходит даже страх.
Все вечность обращает в тлен и прах.
Пусть тешат себя властью короли.
Их тоже ждут объятия земли.
Все в мире смертно, только не любовь.
С ней факел жизни вспыхивает вновь.
Созвучия – любовь и в людях бог –
Не замечают люди средь забот.
Он в нас с тобой и греет нам сердца,
И потому нет у любви конца.
Когда-то улетим с тобой и мы,
Как журавли в предчувствии зимы.
Любимая! Зачем о том грустить?
Любовь и жизнь нельзя похоронить.
Мы навсегда останемся вдвоем;
Ромашками на поле прорастем,
Или взойдем рассветною зарей –
Я вечно буду рядышком с тобой.
Как ветер и зеленая трава,
Как в этих рифмах, чувства и слова.
Как вечно рядом берег и вода.
Любовь не умирает никогда!
1999
                *   *   *
Покинуть земную обитель
Мне время еще не пришло,
Покуда мой ангел-хранитель
Простер надо мною крыло.
Снег белый на землю ложится,
Иль дождик сечет проливной,
Мой ангел, крылатая птица
Кружит и кружит надо мной.
О, сила щадящего света!
Спасения мудрая власть!
Какою ты платишь монетой,
Чтоб мне не упасть, не пропасть?
Дарована вольному воля,
И плаха, и песнь соловья.
Но держит на краешке боли
Тревожная доля твоя.
Я буду писать эти строчки,
Как письма с далекой земли,
Покуда хранит меня прочно
Мой ангел, моя Натали.

               

      

*    *    *
Светолюбивая луна!
Наполни щедро сердца соты.
Я твой певец, какие счеты?
Наполни душу мне до дна!
И я когда-нибудь смогу
Янтарным светом поделиться.
Душистым медом будет литься
Он в душу другу и врагу.
Преображенный, как во сне,
Предстанет мир цветущим лугом,
И станет друг мой братом мне,
А бывший враг – надежным другом.

1987
      
        Гравюра
На фоне ночи белый куст
Пленяет четкостью фактуры.
Из всех изящнейших искусств
Предпочитаю лист гравюры.
За что? Так сразу не скажу,
За бой извечный света с тенью,
За то, что в ней я нахожу
Добра и зла переплетенье.
И стоит только бросить взгляд
На стену возле полки книжной,
Как настроенье февраля
Глухим предчувствием пронижет.
Природа словно на парад
Кристально высветлила  дали.
И перелески и поля блестят
Как клавиши рояля.
Еще далек весенний пир,
Но вот уже напрягся телом,
Как пианист во фраке, мир –
Торжественный и черно-белый.
Потом ударит серебром
И перезвоном многократным
По нервам, как весенний гром,
Аккорд бетховенской сонаты.
Разбудит музыка апрель,
Душевный трепет и влюбленность.
И вновь заменит акварель
Всю четкость и определенность.
1992
       *   *   *
Когда Всевышний душу в плоть
Вдыхает, чтоб она созрела,
Не в силах он преодолеть
Стремленья яростные тела.
Все жаждет наслажденья в нем,
Все просит запаха и вкуса.
Когда пылает кровь огнем,
Не слышен нам завет Иисуса.
Спешим скорее подрасти,
Но слишком медленно взрослеем,
Свой крест пытаемся нести
Бездарно, глупо, как умеем.
С годами, зрелости вкусив,
Как прежде тело не бунтует,
И уж совсем иной мотив
Нас в зрелом возрасте волнует.
Уже смиреннее слова.
В них ожиданье и готовность,
Уже чужда нам многословность,
И все светлее  голова –
Так переходит плоть в духовность.
Теперь мы счастливы вполне,
Перестаем служить кумирам.
Весь мир внутри, а не вовне.
И, значит, мы в согласье с миром.
Уже ничем не испугать,
Уже не мучают сомненья.
И мы вполне готовы стать
Тем, кем мы были до рожденья.

2001

*    *    *
Что там не говори,
Мы все живем не зря.
Наш свет несет внутри
Багряная заря.
И цветом наших глаз
Наполнен неба храм,
Дан трепет рук от нас
И листьям и ветвям.
Таинственных сетей
Расклад благодарю.
О рождестве детей,
Уже не говорю.
Все крепче, все тесней.
Все слито в мире так!
Мельканье бренных дней –
Божественный пустяк.
Рождаясь, воспарим –
И снова в Океан.
Как спелый дождь в Гольфстрим,
Пробив младой туман.
Дарован капле срок –
Блеск мира отразить.
Но вечности залог –
Единым целым быть.
Пронзает белый лист
Скрижалей круговерть,
Вновь утверждая жизнь
И отрицая смерть.

1995


        *   *   *   
Уйду, обряд последний совершив,
Под звон струны, что душу мне задела.
История взросления души –
Важнее, чем  существованье тела.

Пусть обвиняют критики во лжи
До смерти в жизнь влюбленного поэта.
Важнее знать, а для чего он жил
И для кого, и по каким заветам?

Огонь свечи и теплый желтый воск –
Прекрасное, святое сочетанье,
Но истина, пронзающая мозг –
Не каждому по силам испытанье.

Я, Отче наш, как мог тебе служил,
Пусть жизни срок свечей церковной тает.
Не важно, что его ты завершил,
Важнее то, что дальше ожидает.

Пусть жизни обветшавшее белье
Сгорит в горниле кузницы нетленной.
Важнее, что бессмертие твое
Сольется вновь с бессмертием Вселенной.

2006

                *    *    *
Как прекрасно, мгновенно и чудно!
Словно ночь просидел у костра.
Я не понял, кто есть и откуда?
А уж с миром прощаться пора.

Жизнь прошла, пролетели все годы
Белым снегом и мелким дождем.
Так хотелось любви и свободы,
Все надеялся: «Что ж, подождем!».

Только с неба слетел белый Ангел
И позвал, не дождавшись утра.
«Ждут, - сказал он и крылья расправил –
С белым светом прощаться пора!»

Миг последний – нельзя суетиться.
Белый свет пусть  грустит под окном.
Панихиду прощальную птицы
Там выводят, не зная о ком.

Ах, любимая, вздох мой последний
И последняя мысль о тебе.
Пусть хранит тебя сын и наследник,
Как хранил я в счастливой судьбе.

Ты не плачь, что с тобой не простился,
Растворился в луче голубом.
Я не умер, я просто смирился
И вернулся в родительский дом.

Я уже ни о чем не жалею,
Не тоскую уже ни о ком.
Здесь ли я или там, где светлее?
В мире дальнем и в мире ином.

Что в том трепетно-синем сиянье?
Где уж нет ни друзей, ни врагов.
Все слились как вода в океане,
И не надо делить берегов.

Здесь все те, кто ушел издалека,
Из прошедших и   давних веков,
Жизнь прожив, или сбросив до срока,
Как не нужную тяжесть оков.

Будто не было век расставанья,
Мир вам, мама, сестра и отец!
Все слились как вода в океане.
Все мы вместе теперь, наконец!

Бог, творец непрерывного чуда,
Благодарность и слава тебе!
Все вернемся туда мы, откуда
Ты призвал нас к любви и к судьбе.

18.08.2010.