Мой самый первый

1.
И страх, и робость, и лукавство, 
И просто слабость, наконец,         
Мешают честно мне признаться,
Что я сейчас не молодец.
Но честность, все-таки, сильнее,
И я открыто признаюсь,
Что рядом с нею я робею,
И даже больше. Я боюсь.

Но я иду, назло боязни,
Чтоб доказать себе и ей,
Что мне страшней любой из казней
Её не видеть в этот день.
Что я готов открыть кингстоны,
И, чтоб её поцеловать,
Готов нарушить все законы,
На все приличья наплевать!
Тогда посмотрим, кто сильнее,
Когда сожму в своих руках
Её за талию, немея
И перебарывая страх! 

А если  вдруг начнёт ломаться,
Или заплачет, как дитя,
То будет повод посмеяться
И успокоить, хохоча.
Скажу: "Ну, что ж, ты, без причины
Куста боишься, как огня?
Ведь настоящие мужчины
Всегда в узде и в стременах…
Не бойся! Я не обижаю.
Я не какой-нибудь нахал.
Тебя я просто обожаю.
Объятьем просто проверял"…

Она мне скажет: «Ну, и шутки!»,
А я ей: «Знаешь, милый друг,
Я не такой, чтоб из-за юбки
Любой расчувствоваться вдруг!
А если я тобою болен
И захотел поцеловать?
Теперь я дьявольски расстроен!
Как ты могла мне отказать?»

Она, наверное, смутится,
Себя щипнёт за пальтецо
И повернёт ко мне, как птица,
Своё смущенное лицо.
Нет, я не буду с нею грубым.
Хотя, не скрою, буду рад,
Когда она мне эти губы
Протянет, как ключи и клад…

2.
Я поднимаю свою руку, кладу на хрупкое плечо,
Уже готовый на разлуку, когда ответит горячо…
Её плечо шерстит немного, а из-под ткани бьет тепло.
Ну, что ж ты медлишь, недотрога? Вот видишь, я и не трепло!

И вдруг я слышу из-под мышки её весёлый хохоток:
«Сегодня, знаешь, Танька с Крысой что учудила? Это что-т!»
- «Чего?»
Я даже поперхнулся! И даже шевельнул рукой.
А та, под мышкою, смеётся! Ей что, мои объятья - ноль?

Она подробно рассказала, как Танька Крысу обижала,
Когда та вызвала к доске, а Танька, ну, не бэ, ни мэ…
В том смысле, что ни в зуб ногою… Она смеётся надо мною?
Иль ей мои объятья – тьфу! Тут я почувствовал конфуз.
Как будто ей не интересно…
Её я обнял горячо.
А ей нисколечко не тесно,
Она, пожалуй, мне еще
Готова многое позволить!
А я-то думал: гордость, честь,
Что предстоит её неволить…
А тут, как в сказке: «Хочешь? Есть!»

По-правде, я разочарован… Не знаю даже, что сказать.
И затекла рука - до боли. Но мне ее уже не снять…
Еще подумает, что трушу. С ее нахальством может стать...

…«А Танька - Саша, ты послушай! - «Я не хочу вам отвечать!».
У Крысы глазки округлились, в румянце щеки: «То есть как?» -
«Не расположена я нынче болтать на чуждых языках!»
Ты представляешь?» 
- «Ну, потеха! Не может быть!» 
- «Я говорю!»
И тут зашёлся я от смеха и сел на землю. Хохочу.
Гребу рукою и ногою, и - отдыхаю всей душой!
И строю планы, как накрою её я страстью огневой
В какой-то раз другой…
Мой метод
                со мной!
                Со мною - не балуй!

Вот так и не случился этот, мой самый первый поцелуй.