Приятные воспоминания

 Какое-то  время я помнил ее фамилию, а потом в памяти осталось только ее имя – Ирина и что она была из г. Люберцы.  Как я долго мучился, что не знал ее адреса, что мы не условились переписываться и продолжить общение. Может ей, это было не нужно.  Я много лет вспоминал ее и то незабываемое лето моей юности, когда я отдыхал на Черном море в г. Сочи, в спортивно-туристическом лагере,  кажется, его название было « Спутник». Я сразу обратил на нее внимание, - высокая, стройная, необыкновенно красивая девушка с длинными русыми волосами. На вид ей было лет  пятнадцать –семнадцать, а мне в ту пору уже исполнилось  восемнадцать лет.
Как потом выяснилось, у нас была разница в три года. На курорте она была не одна, а со своей красавицей мамой, которая была больше похожа на ее старшую сестру и она звала ее просто по имени – Лена. Как-то так получилось, что я постоянно был рядом с ними, - то ли дали мне понять, что будут рады видеть меня у себя в гостях и вместе ходить на море, то ли я сам решил, что не увижу ни гор и ни моря, если не буду рядом с Ириной.
Она очень любила поэзию и наизусть читала мне стихи Лермонтова, который был ее любимым поэтом. Наоборот и не могло случиться, на память я знал всегда не больше двух-трех строчек и помню, как неуютно себя чувствовал в этом своем, как мне представлялось, невежестве. Не очень знал я и актеров и их фильмографии и поддерживал разговор , только вставляя разные междометия, чтобы не ограничиваться одними «да» и «нет». Спустя годы я много раз думал, а что если бы я все знал и покорил бы ее своим интеллектом, остроумием или атлетическим телосложением? Плечевой пояс был развит неплохо,  но и не плечевой – тоже. Надо сказать, что она была прекрасная пловчиха, - профессионально занималась плаванием, и я только восхищенно любовался, как легкой рыбкой она скользила по воде и в два гребка оставляла меня далеко позади себя.
Я любовался  ее красивой фигурой, лицом, волосами,  наслаждался запахом морской воды, смешанным с благоухающим ароматом ее юного красивого тела. Кажется, я касался ее руки, но поцеловать ни разу не решился.
Я до двадцати трех лет был девственником, но не в закоренелости каких-то убеждений, а просто так случилось ,  что не случилось. Помню, как однажды назвал ее – моя девочка. И что вы думаете, она мне ответила? - Последняя девочка в сорок втором году под трамвай попала. Мне было безумно жаль ту последнюю девочку и очень верилось, что целомудренность дожила до наших дней. Но я не это имел в виду,  когда называл ее – моя девочка.  Я просто хотел этим сказать,  как она мне близка, как я ее обожаю и как мечтаю о ней. Ей не трудно было всякий раз повторять эту шутку, когда я снова и снова ее так называл. Нас обоих это забавляло. Единственное, чем я мог быть интересен ей, – так это тем, что я учился на первом курсе художественно-графического факультета и немного умел рисовать. Но я всегда отличался стеснительностью,  которая граничила с комплексами. Я не   мог спокойно сесть и расположиться на лужайке, скамейке с альбомом или красками прилюдно,  -  мне казалось, что сейчас кто-нибудь подойдет и  раскритикует все мои  художества или просто будет стоять за спиной, что мало кому нравится. Не рисовал я и там ,  думая, что  на Ирину не произведут должного впечатления мои рисунки и мой последний шанс завоевать ее сердце будет окончательно потерян,  а так, не раскрываясь  до конца, я мог сохранить интригу. Но как-то выбрав момент, когда поблизости никого не было, устроился на скамейке и принялся фломастером рисовать беседку и  пейзаж за ней. Я видел, что у меня выходило неплохо. То ли моя влюбленность и окрыленность  души помогали мне в этом. То ли великое желание показать своей избраннице, что я ее хоть немного достоин. Результат оказался действительно очень и очень приличным, А надо сказать, что это  вообще  был мой первый набросок фломастером и я вообще не сильно увлекался рисунком. Только на втором и больше на третьем курсе серьезно заболел живописью. Я показал Ирине и ее маме свой набросок, они меня уговорили это сделать.  Им мой рисунок очень понравился, назвали способным и даже талантливым, и я заработал свои первые очки. Немного можно было расслабиться. Спустя несколько дней я сделал еще несколько набросков в своем альбоме. Но больше уже не показывал, они мне не  представлялись стоящими внимания.
А тот свой первый набросок я потом был счастлив видеть на студенческой выставке в институте, его заметил и одобрил наш преподаватель,  заведующий кафедрой изобразительного искусства, ныне уже покойный, прекрасный художник и человек Рюрик Георгиевич Ломоносов.
 А русая красавица из Люберец тоже оставила свой след, свой удивительный рисунок в моем сердце сочетанием изящества, хрупкости, нежности голоса,  неповторимым ароматом юности и чистоты и еще одним именем любви – Ирина.