Нивы дремлющие зреют

Мир не знает о том, что он сам есть создатель себя. Миру хочется, чтобы у него был другой Создатель, ему не хочется быть сиротой. «Тихой ночью, поздним летом, Как на небе звезды рдеют, Как под сумрачным их светом Нивы дремлющие зреют... Усыпительно-безмолвны, Как блестят в тиши ночной Золотистые их волны, Убеленные луной…».
Миру неведомы и страдания поэтов, которые хотели бы страданиями поделиться со стихией, с тучами. Но чужды им «страсти и чужды страдания». Чужды – потому  что стихия не ищет смысла существования, потому что стихия изначально существует в смысле, воплощенная в смысле.
Ночь не знает о том, что она тиха. Тишина не знает, что в ее бытии в данное время – ночь. Лето не знает о том, что оно – позднее, не знает и о том, что оно – лето.
Небо не знает, что в нем есть звезды; звезды не знают о том, что они рдеют. Тем более, не ведают звезды о том, что их свет сейчас сумрачный, и под этим светом «нивы дремлющие зреют».
А нивы, естественно, тоже не знают, что они – нивы, и что они зреют под светом звезд. Ничего не известно нивам и о существовании ночи, ночной тишины. Не знают нивы, что их «золотистые волны» стали белыми от лунного сияния.
Это только поэты могут знать о том, что золото полей освещается седой мудростью небес.
И что же происходит в мире, если мир не знает о существовании своем? Как же тогда существует мир? Может, весь этот мир является сном Бога? И где Бог? В чем Бог, если он не одарил явления природы даже знанием о них самих?
Или этот мир пока еще находится в творящих руках Бога, и он и сам еще не знает – что он создаст, каким смыслом наполнит каждую песчинку, травинку, звезду в небе и колос на земле?
Но – мир уже происходит, хоть и не знает о своем существовании. И в этом мире и звезды рдеют, и нивы зреют, и луна белым сиянием касается земли. Это – вечность, а вечности не нужно ничего знать о себе.
Любое знание, имеющее предел, противоречит существованию вечности, существованию абсолюта. Абсолют существует – не зная о себе, абсолют не может уместиться в ограниченном пространстве любого знания.
А поэт Тютчев, который, глядя ночью на нивы, видит, «как блестят в тиши ночной Золотистые их волны, Убеленные луной», – видит Бога. Если Лермонтов – также глядя на желтеющие нивы – видел его в небесах, то Тютчев увидел Бога одновременно и в небе, и на земле. В поэте Бог и не перестает знать о себе…