я кланяться не думал ничему

я кланяться не думал ничему,
и данности тем более приетой,
когда меня ты спросишь "почему?",
мое сознание, летающее где-то
вернется вдруг и станет отвечать.
не долго думая, изрубит правду-матку:
"если всему мне кланяться начать,
то мир запомнит глупую повадку,
"мол, жил такой, курил себе в кроватку",
а после даже грязную оградку
на кладбище не станут вспоминать."
и, погрузившись в древние раздумья,
ты не поймешь того, что просто столь,
забуду в мире слов, а больше дум я,
как причинил тогда тебе невольно боль.
ведь с тех времен ты Бродского забыла,
стала из комнаты все чаще выходить,
к другим любовь остыла и застыла,
да и умела ль более любить?
а ведь когда-то - чувственна настолько,
что жизни каждую ловила кочку,
энергии своей не раздавала, польку
не танцевала, не писала в строчку,
а только строфы - строфы бесконечны,
ты наслаждалась ароматом ночью,
ты чувствовала жизни быстротечность,
тонка, толста была лишь оболочка,
что твою душу крепко берегла и,
словно течение меж дальними брегами,
строга была, поскольку не пускала,
в тебя, в твой дух и тело что попало.
я пожалел. я пожелал вернуться.
я пожелал спасти тебя, в былого,
с разбегу прыгнув, волны окунуться,
забрать назад разбросанное слово.
сказать тебе "отличные дороги"
и "лучшие могилы на всем свете",
"а жизни склон, он не такой пологий,
как кажется при тусклом здешнем свете".
"ты только сохранила б свою силу,
которая не в мускулах хранится,
ты только б, как дороги - стала птицей,
не понарошку, а расправив крыла."
но где ты, моя прежняя подруга,
в каких скалах томится твое сердце?
здесь недостаточно спасательного круга
иль колокола, впрочем, я не Герцен,
чтобы активничать, звонить или писать,
или оттачивать до блеска материал.
мне остается - губы лишь кусать,
осознавать - тебя я потерял.