Перед расстрелом

В час ненастный осенний, тревожно-холодный
У зияющих ям - то ли братских могил,
Синеглазый мальчишка, босой и голодный,
Жался к маме, дрожа, изо всех своих сил.

Ну а бедная мать в роковое мгновенье,
Обнимая дитя, причитала: «Не плачь».
И оглядывал их с неподдельным презреньем
Безрассудства наймит, ненасытный палач.

Кучка злобных нацистов, штыки, автоматы,               
Хриплый хохот хмельной и…пустые глаза…
Никогда не поймут эти зомби-солдаты,
Как горька и чиста у ребенка слеза.

Покореженный крест – символ зла и проклятья –
Красно-черным пятном жжет на их рукавах.
Это руна греха, это руна заклятья
Не испытывать жалость, не чувствовать страх.

Только страшно малютке. «Спаси меня, мама!» -
Словно чувствует свой беспощадный удел.
Но закончится вмиг эта скорбная драма -
Вот и взят мальчуган на фашистский прицел.

Резкий выстрел и крик материнский надрывный:
«Мой сыночек, мой милый, кровинка моя!»
Этот голос отчаянный, горько-призывный
Станет эхом вселенной в кругу бытия.

Цвета неба глаза потускнели, застыли,
Заалела струей кровь на детском виске.
Грянул гром в вышине, гулко ветры завыли,
И зардели сполохов огни вдалеке.

Нет, не вынесла мать смерть любимого сына
И упала, бессильна, почти не дыша.
Схоронила тела гробовая трясина, 
Где одна на двоих и любовь, и душа.

И надвинулась ночь, будто солнце сгорело.
И обрушились капли на черную твердь.
В одночасье как будто земля опустела,
И не жизнь воцарилась, а верная смерть.

Сколько судеб решили преступники мира,
Сколько русских убили и жен, и детей.
Не во славу германского горе-кумира,
Но во имя тиранства и ложных идей.

И стонала, и плакала кровью планета,
Омывая страны нашей знамя побед,
Возрождая бессмертье всесильного света,
Оставляя глубокий в истории след.