Sweet dreams

Эти кошмары которую ночь подряд
иглами, шпильками, шильями входят в сон.
Это панический дикий такой муссон
или пассат. Сон мой зноем и злом объят.
Сон мой - зарубки на коже и голове,
я просыпаюсь, а простынь свилась гнездом.
Больше как будто не крепость мой верный дом.
Молча сижу в прикроватной я синеве.

В три часа ночи у неба особый цвет.
В воздухе города свежесть и тишина.
Улица будто реальности лишена.
Тянется бледной цепочкой домов хребет.
Кеды несут меня мимо пустых дорог,
мимо подъездов и окон, где света нет.
За гаражом тлеет майский вполне рассвет,
диапазон его розов и так широк.
Тлеет рассвет, я, наверно, иду домой.
Верится в три часа ночи в любую блажь.
Супер-герои спасут нас, а карандаш
в нужных руках и вакциной бы, и чумой
стать мог. Но вот - ни рассвета, ни гаража,
всё исчезает. Во сне наступает мрак.
Руку сжимаю в дрожащий пустой кулак.
Где-то под майкой стучится о кость душа.

Лето укутает город в теплейший шлейф,
плечи покроет, что ржавчина бронзу/медь.
Вроде не плакса, не надо меня жалеть.
[Взять да закрыть эти сны под замок и в сейф].
Днём из меня будто выдернут тот кусок,
что воскресает тревогой из ночи в ночь.
Выжги, расплавь, обессиль или обесточь
ту часть во мне, что фантазии как песок
сыпет щепотками ровными на лицо,
только стемнеет. Остался до лета час.
В летних балетках приятней давить на газ,
чем в сапогах. Летом жарче, острей словцо.
Вроде бы лето. Ловить бы рукой ветра.
Кружево мягко вплетать в гардероб и стиль.
Чувствовать, как прибивает дождями пыль,
к груде асфальта у выезда из двора.

Лето. Заправлена страхом моя кровать.
Днём, без сомнения, проще мне быть одной.
Ты не клянись на край света идти за мной.
Если усну, будешь руку мою держать?