Куст сирени

Ни о чём, что было, не жалею.
Мне осталось только слово – жизнь.
Посетив тенистую аллею,
соловьиной свадьбы слышу песнь.

В детстве я ломал кусты сирени,
мог сидеть с ногами на скамье,
но теперь, под лип густые тени,
в дом вошёл я – к розовой семье.

В этом парке – в гуще майской ночи
не иссякнет чистый аромат.
Я б хотел влюбиться, что есть мо́чи,
чтоб слова́ признаний невпопад,

чтоб томиться грустью от разлуки,
вновь забыв про сладостный покой,
и вручая сердце в чьи-то руки,
сгинуть в бездне страсти с головой.

Только стал я старше и мудрее:
пыл любви не тронет се́рдца вдруг.
Да и мне всех женских чар милее –
городской сирени пряный дух.

Мне мечту лелеять больше нечем.
Всё же жив во мне чудак-сверчок,
что трещит о чувстве человечьем.
О каком? Слукавлю: невдомёк!

И поёт о том, что в мире бренном,
как сирени, всем нам отцвести.
В мой же срок, в наряде погребальном,
на плечах друзьям меня нести.

К праху прах вернётся в своё время.
Скорбный ров засыплется землёй.
Прорастёт сиреневое семя
надо мной, обрящущем покой.

Ни кресту и ни плите надгробной
не восстать над горестным холмом.
Ветер – как молитвой поминальной –
прошумит над траурным венком.

Только мга душистая соцветий
станет по весне благоухать.
Обо мне, гулявшем по планете,
лишь кусту сирени вспоминать.