Моно

Оптина пустынь
Глубокого пурпура легкий запой,
солнце и пар над вечерней водой.
Содержит вино упоительный воздух,
шепчутся травы о светочах звездных.
В русской глубинке вдали от меня
тишь принесет умиренье огня.
 
***
Мысли считает невстроенный чип,
в мире не лжет только клоун опальный.
Ноет, болит и тревожно стучит
сердце, влюбленное в воздух хрустальный.
Чаша причастия – дар, что не даром.
Солнце вбирает асфальтовый грунт.
Мир распадается черным кошмаром,
в вакуум тьмы уносимых секунд.
 
***
Тщетно скитается в сумраке нота,
что позабыла исполнить весна.
Ночь возжигает маяк самолета
в небе, затянутом дымкою сна.
Кружит планета природы и техники
ритмы весенних проталин,
только написанный в камере смертников
мирный пейзаж гениален.
Стихли звонки у троллейбусных парков,
ни путешествий, ни крыши.
Только молившийся долго и жарко
голос молчания слышит.
 
***
Припомнить бы мне не стакан, а истоки,
но я так устал от незримой войны.
Когда разгорается день на востоке -
мы денежной массою окружены.
Не горе насмешка изменчивых мест,
боятся не Бога златые фанфары.
Над летней Москвою сияет не крест,
но солнечный знак – православный лабарум.
 
***
Сны врываются в душу и мучают. Там
темной памяти яд, помолчать о котором
нелегко. Освещен полнолунием Храм,
и квадрат, окруженный колючим забором.
С поднебесья струится огонь золотой,
и клонится к закату дневная потеха.
Ты обрящешь покой за последней чертой -
переход злостраданья в терпение смеха.
 
***
Очень трудно убить без ножа человека -
импульс к жизни дает в час вне Истины, кроме
миражей и фантомов грядущего века,
сладкий яд о былом и играние крови.
Вечер поит вином золотого заката.
Ночь забвеньем наполнена, жаркое лето
Собирает безделье московского ката,
И слепит окруженьем жилого рассвета.
 
***
Стихло битье до кровавого пота.
Свет полнолунья – печально и пусто.
Спят пересуды, дела и заботы.
В месте, где тихо, слова не о том.
Не выражая сражения устно,
Два человека молчат об Одном.
 
***
Человек не домашний, куда от публичности деться?!
Колизей телебашни, питающий римское сердце.
Отцветает весна кабаком, номерами и тенью.
Скорость мира равна легионам шести во мгновенье.
Колосится дарами, поет заплутавшее где-то
вдохновенное пламя языком искрометного лета.
 
***
Ночь зажгла золотые лампады
с именами героев Эллады.
После мыслей о смысле искусства
вдохновением тихие чувства.
Наполняет цветения тема,
словно выпита чаша до донца.
Я не видел Звезды Вифлеема,
Но я жду восходящего солнца.
 
***
Пустыня выжжена дотла,
песок горячий, как зола.
И лишь мираж полуземной
колышит царственный покой.
Прохлады жаждет скорпион,
как солнце, смерти полон он,
и яд в крови его горит,
но жертвы нет, пустынный вид.
И жало, в коем хладный сон,
в себя вонзает скорпион.
 
***
Гуляя по небу легко и сторожко,
заброшенный дом осветила луна.
И серой слезою вытекла кошка
из черного ока слепого окна.