Исповедь. Последний монолог Дона Гуана

 Мое почтенье… Пусть вас не страшит
В столь ранний час кровавая повязка,
Гуана необычно бледный вид
И голос хриплый… Видимо развязка
Близка… Разбужен город… Скорбный слух
(Я извиненье приношу, что слишком рано)
Под сенью отцветающих каштанов
Собрал народ проворней сотни слуг…

Всевышнему не выскажу упрека,
Его мне не в чем, право, укорить,
Я счастлив, что прощальным  монологом
Свой путь земной успею завершить
И отдохнуть перед дорогой дальней,
Туда где вечность подведет итог,
Все, все что раньше высказать не мог
Услышите в словах исповедальных…

Давайте же оглянемся вокруг,
Отбросим склянки, перстни с верным ядом,
Враг, незнакомец, незнакомка, друг,
У одра моего стоите рядом…
СтелИтся гладкой скатертью к ногам
Когда-то отдаленная дорога…
Предчувствую - осталось уж немного…
Я  за вниманье благодарен вам…

Вот группа конных - городская знать,
Плащи, ботфорты, шляпы, перья шпаги,
О, как же вам не терпится узнать
Когда?.. И где?.. И как?.. И с кем?.. Бедняги,
Сквозь взор надменный плещется испуг
И пальцы на эфесах беспокойны:
Что если имя… имя вашей доны
Произнесу я, принародно, вслух?!.


Вдали притихла  стайкой молодежь,
Увенчанная юности прыщами,
Наперекор учениям святош,
Что укрывают за семью замками,
До времени, запретный сладкий плод…
И вот они вытягивают шеи,
Наказ родни ослушаться посмели,
Ступивши на познанья зыбкий лед.

Почтенные матроны, вижу я,
Укрыв румянец маскою вуали,
Стоят и ждут, дыхание тая,
Скабрезностей точеные  детали.
Прости вам ваши помыслы, Господь,
Вы в рукописных свитках самиздата,
В методиках восточного трактата
Отыщите всего, что жаждет плоть…

Достаточно собралось понятых,
Вы только судей дальше уберите…
Я душу положу в последний стих
И пусть он мчит в последнюю обитель…
Святой отец! Не трогайте елей,
Оставим слог высокий… право, padre,
Мне не дозволит говорить неправду
Дыханье вечных сумрачных аллей,

Здесь, на пороге у иных миров,
В распахнутых воротах мирозданья,
Я слышу дым разложенных костров,
Печальных муз прекрасное молчанье…
Иисус! Прошу, пускай достанет сил
Моим губам, охваченных пожаром,
Излиться не притворственным нектаром,
А ясностью, с которой я прожил…

С рожденья присягнув одной короне,
Я рвал условность бренных паутин,
И нежностью наполненных ладоней,
И крыльями надежды во плоти,
Мечтой и лирой, добротой и шпагой,
Мелодией, порхающей в ночи,
Я постигал с дыханием свечи
Искусство быть собою, шаг за шагом.

Как учит гаммы юный менестрель
В преддверии бессмертного шансона,
Как юный инок зрит святую цель -
Самозабвенно, исто, окрылённо,
Так я рванул к туманным берегам,
Стремясь для ближних оставаться ближним,
Быть другу другом, брату братом в жизни,
Достойным стать врагом своим врагам.

Вне клети, вне запретов, вне традиций,
Вне времени зыбучего песка
Романтика эпохи инквизиций -
Романтика, как и во все века.
Ее не скрыть под епанчой наветов,
Иезуитам-братьям не поймать,
Не заклеймить и не окольцевать
Ни схимой, ни короной, ни браслетом…

Размашист и высок ее полет,
Она чужда придворным менуэтам,
Претит ей пуританский хоровод
Закисших кулуарных этикетов…
Храня от пресыщения дурмана
Она меня звала от очага,
Вела сквозь топи, пустоши, снега
И раскрывала мне сердца и страны...

 Простым ответом упрежу намек,
По адресу кровоточащей раны -
Так чей же это все-таки клинок
Заставил собираться Дон Гуана
В последний путь?..  Я пыл ваш охлажу…
Нет! Наши имена не встанут рядом,
Он не добудет славы Герострата,
Благодаря проворному ножу.

И сам не сможет речь произнести…
Затихло сердце полное отваги.
Дрались мы славно, на своем пути
Клянусь! Я не встречал достойней шпаги…
Не из гордыни имя не назвал -
История дает богатый опыт,
Недопустимо, сквозь года, чтоб кто-то
С проклятиями парня вспоминал…

Предвижу, что разочарую вас,
Любителей засаленных этюдов,
Гуан не подавал и не подаст
Вам на столы желаемого блюда.
Умерьте пыл, взнуздайте свой цинизм,
Ланцеты любопытства зачехлите,
Любовь дана одна, одна, поймите,
Как матушка, как Родина, как жизнь…

Я повторяю в цепких лапах смерти,
Свидетели мне Небо и Земля -
Любовь одна, одна, одна, одна, поверьте,
И ей, одной, делился щедро я…
Где и когда?..  Везде и постоянно,
Любим был, преклонялся и любил…
Я ухожу в расцвете лет и сил,
Оставшись навсегда… еще желанным.

Не дай вам, Бог, переживать любовь,
Остаться без нее в порочном круге,
Не дай, Господь, вам предавать любовь
Прозектору в заботливые руки,
Не дай вам, Господи, менять свою любовь
На золото, сословие и званье,
И  сплетнице-толпе на растерзанье
Не дай, Всевышний, обронить любовь…

Назавтра скороспелая молва,
                Во всех пивных, трактирах и салонах,
Стократно повернет мои слова,
И имя мое в грязь не раз уронит…
Несчастные… Вы ищите расчет
И тайный смысл в поступках Дон Гуана?
Напрасный труд… Испанская гитана
Меня быстрей и правильней поймет

Чем ваше напускное благочестье
И светских догм фальшивая мораль…
Часы отмерят не одно столетье
Пока все переменится… а жаль…
Сквозь дебри пожелтевших словарей
И больно, и обидно мне, и грустно
Смотреть, как величайшее искусство
Попрал отряд бесчисленных ханжей…

Доколь в подлунном мире жив Мадрид
Не будет страшен мне гранит забвенья -
И в памяти, Гуана сохранит
Пастушка, королева и дуэнья,

И нот, и слов гарцующий Пегас,
Еще не раз в летах меня помянет…
 Мой вензель отражаться не устанет
В огне и блеске восхищенных глаз…

Простите, что услышал этот сквер,
Лишь эхо от былого красноречья,
Сбивает слог и путает размер
Под сердце нанесенное увечье…
Слабеет тело и дрожит рука,
Земля качает сонной колыбелью,
Вертится мир последней каруселью,
Но мысль моя, как никогда, легка:

От сомнения - до смирения,
От презрения - до прозрения,
От неверия - до знамения,
От обиды - до утешения,
От падения - до окрыления,
От пощечины - до прощения,
От Распятия - до Вознесения,
Как от Ненависти до Любви...