С толпой и еле-еле, как назло...

ТРАНССИБИРСКОЕ

С толпой и еле-еле, как назло,
по лестнице ползём оледенелой…
Успели! Тында-Кисловодск. Плацкарт.
Проводнику билеты предъявляем.
Места не боковые. Повезло.
Багаж в рундук. Держатель, блин, заело…
Сосед  – с гитарой. Вероятно, бард?
Платформа покачнулась. Отбываем.

А вместе с нами бабка с Кувыкты
и бард из Тынды. Там столица БАМа
была, но после упразднили БАМ
и стелу с главной площади убрали…
С окна приветом вечной мерзлоты 
несёт. Соврёт по радио реклама
родимых РЖД – поверишь сам.
Комфортней транспорт сыщется едва ли!

По мне так лучше нету, чем давить
бока на верхней полке, отдыхая,
пока советской выделки вагон
на стрелках дребезжит и отмеряет
над безднами натянутую нить.
Козулька, Боготол, Ижморка, Яя,
Анжерская, Юрга, а там сквозь сон
Новосибирск из мрака возникает…

В Новосибирске бабку с Кувыкты
родня встречала. Плача, обнимала.
Не виделись за два десятка лет –
зятья, дядья, невестки, дети, сёстры,
брательники, племянники, сваты…
Погасли позади огни вокзала,
а ты тут жди, когда сойдёт на нет
печали застарелой приступ острый.

Пойдём-ка выйдем в тамбур! Выпускной
вздыхает неохотно где-то клапан.
В Каргате, вспоминается, стоим
минуты две. От силы три, быть может.
Оконный иней, плотный и сухой,
отвёрткой или шилом исцарапан
с кривым наклоном: Мила плюс Вадим
равняется… Ну, что же, дай-то боже!

Заскрежетала дверь. Наш бард-сосед.
– Что, дед? Уж ночь за полночь, а не спится?
– Не спится. Угостили бы?! – спросил.
И про запас одну заткнул за ухо.
Для актуальных не сезон бесед,
но с оппонентом как не согласиться:
при настоящей расстановке сил
нос вытащим – пристанет золотуха.

Под утро бы Барабинск не проспать,
не полениться и разжиться рыбкой
копчёной – с пивом будет хорошо.
Растаяло бы только это пиво!
Неволей надо экстремалом стать,
чтоб трижды в день, сияя дзен-улыбкой,
китайской насыщать себя лапшой,
наверчивая вилку терпеливо…

Лапша лапшой. Но в жизни кочевой
однако чай для организма важен.
Сквозняк, нещадно бьющий по ногам,
немытых стёкол вечно вид незрячий,
и умыванье ледяной водой,
и очереди на толчок, и даже
соседа храп – простим проводникам,
когда всегда есть кипяток горячий.

С утра погода минус двадцать два –
за Новосибом резко потеплело.
Вагон спросонья чёрный липтон пьёт.
Никто не голосит во все святые.
Не рвётся на рожон качать права.
Не рвёт последний тельник охренело.
Милицию на помощь не зовёт.
Где ж наши девяностые лихие?! 

Затягивая, вдруг сорвать резьбу –
не фунт изюму. И не пуд гороху.
Любой сантехник подтвердит. Сказать
по правде – на авось, а выезжаем, 
усердно дуя в медную трубу. 
И то. Какую б, мать её, эпоху
ни выбрать – мало выгод выбирать…
Смотри, уже Иртыш переезжаем.

Чета пенсионеров. Мужики –
к жене под бок отогреваться с вахты.
Студенты. Гастарбайтеров отряд.
Закутанный в платок щенок бульдога.
При нём хозяйка, муж хозяйки и
сынок их непоседа конопатый.
Опять же наш сосед, который бард.
Да мало ли кому куда дорога!

скрщн СО7-15, Зркл-15; Првз 18.