Луна

Игра с луной …
Полшага – чёрный провод…
Игра – с собой…
Полмысли, спорный довод…

За чайной луной
Облака остановились.
За тайной скалой
Взгляды тонкие скопились.

И замерла луна –
Не так-то просто плыть  без  ветра.
И затемно  –  струна
Дрожит о чём-то беззаветном.

У луны, как у луны –
Глаз нервный – белое каление,
У струны, как у струны –
Глас Первый – звонность, страх, моление,

А при луне, как при луне!
Греховный спил в бинтах уставших
Болит…
«А на войне, как на войне»…
Приходит с миром, кто был раньше
Убит…

Приходит тот, кто раз уж крикнул
Булгаковское роковое
«Упустил!!!»
И кто к пустотам не привыкнет,
И в ком на благостные роли
Уж нет сил.

Да. Это грустно. Это просто.
Земля – до неба. Высокосность.
План улиц теплится в ландшафте…
Как жизнь, весёлый космонавте?

За дальними огнями горы
Напомнят детства бледный город,
Вблизи – пустырная прослойка,
А сзади – ноты, чай да койка,

И ближе всех – она… она…   
Глядящая в упор луна...               
С луной мне хочется сродниться,   
Луной мне хочется напиться,
Луну мне хочется обнять.
Размыв ментальных уз границы,
Невольно замираю…  Ждать…

И – вон, в том дальнем переулке,
Уж словно вышла на прогулку,
Гляжу, почти уже возник –
Её, луны, земная «лунка»,
Метафизический двойник.

Есть в повседневности – сакральность,
В секундности – атемпоральность,
Как, впрочем, и наоборот.
В светиле (выражусь банально)
Реальный человек живёт.

Ох, не на ближний свет забрался,
Мой новоявленный Нил Армстронг,
Мой пахмутовский персонаж,
Невозмутимо-первоклассный
Знаток людских душевных чаш,

Свободный индикатор судеб,
Рефлектор пятен в бодрых людях,
Жрец первобытного огня,
Соавтор нового меня!

Как глубоко, мой Штирлиц в юбке,
Почти мифическая – хрупкость
В тебе живёт? Сама ль поймёшь?
Какой же взгляд сверх-суперчуткий
Грибной в тебе увидит дождь?

Где трогательный, чуть раскосый
Ребёнок тот, не в меру взрослый,
Ещё не стравленный тоской,
В театр бегущий по Сумской?

Разговор с луной…
Бессонный. Долгий. Честный.

Разговор чудной.
Звенящий. Бесполезный.


За серой луной
Облака закостенели,

За мёртвой скалой
Скрылись те, что надоели…

Не пишет мне луна.
Нет, не дождусь её прощенья.

Жжёт фраз моих волна,
В ней воскрешая лишь мученья…

Но не буду, не могу
Я проходить беспечно мимо.

Складно льстить смогу – врагу,
Но не друзьям. Но не Любимой…            

А наутро по мелкому-мелкому гравию,
Не вникая внимательно в новые правила,
Уж бреду вдоль пруда. Отражает вода
Клёны, сосны, изгибы японского храма...
Стайки хайку, снующие над берегами,
Не оставят здесь эха, не то что следа…   

Вырастает с величием иконостаса
Красота, что зовёт позабыть о прекрасном,
Доброта, что спасает от зла и добра,
Лёгкий облачный день, прорисованный тушью,
Воздух самый лесной, лес предельно воздушный,
Призывающий с миром оставить Вчера.

В каждом шаге обряд. И по тропам  безветренным
Начинаю я двигаться медленно-медленно,
Словно вверенный миг обесценить боясь .
Здесь любой поворот станет строг, одинаков,
Обретая при этом таинственность знака,
И любому безмыслию ляжет он в масть.
 
И встречает сырая несуетность хвои,
И замшелая стелла забвением смоет
С утомлённой души – шелестящий налёт,
И войдя в молчаливую горницу утра
Уловлю безначальную горнюю мудрость,
Что с собой никого никуда не ведёт.   


Ни о чём не мечтая,
Ничего не прося,
Я взлетел…  улетаю…  родное дитя
Монолитных глубин, пестроты иллюзорной…

Вот под клёном колодец .
Вот черпак для воды.
Руки мою по локоть, смывая следы
Предыдущих исканий, метаний позорных…

Вверх уводят ступени…
Растворилась душа
До молекул, растений,  до карандаша,
До сучка – в неотёсанных каменных глыбах…

Здесь живу безвременьем.
Живу – навсегда.
Оторвавшись от мнений... И лишь чистота
Позволяет увидеть реальность…
И за это –

Большое спасибо…
Спасибо…               

И теперь,
                страхом не скован,

Не стеснён
                рельсами понятий,
Загляну
                в душу другого,

Просвечу
                затемнённый кладезь.

Тонкий луч –
                Злой, небезвредный.
               
Тяжко с ним  –
                Словно с аппаратом   

Чтенья дум  –
                Пусть не конкретных…

Чтенья душ…  –
                Тяжко со мной рядом!
            
Будет день – 
                сделаю больно…
Может, боль
             Приведёт к спасенью?
Мчусь вперёд…
                Вольно, крамольно…
В странный мир…
                В сон – без приглашенья…               

Проплываю  – по невозмутимым
И приветливым ярким ступеням,

По – волненью, лишённому грима,
Что себя не особенно ценит,

По отсутствию воздуха, света,
Словно поезд, под землю нырнувший,

И вот – словно с забытой планеты,
Виден мир весь! Забавной игрушкой...

Распростёрся ландшафт, ни земной, ни подземный,
Жизни признаков нет, нет и образов смертных,
Только воды, да скалы, да сплошь облака,
По количеству света, как будто бы вечер,
Но источник фотонов нигде не замечен,
В целом, надо сказать, жутковато слегка.

Неестественный воздух пропитан металлом.
Ветер ходит по кругу врачом запоздалым.
На одном из утёсов  за жидкой стеной
Различим человек, его женственный контур.
Бесконечно красивый, невиданно тонкий,
Неосознанно страшный, нежданно родной.

А дальше – пешком.
Дальше ползком,
Всем существом, естеством,
Волшебством, веществом…
Родством…

В дыму дум,
В селях усилий –
Приплыли…


               
                …Стопы чувствуют
Камень твёрдый,
Уж в метре – дрожь присутствия,
Образ гордый…

Вижу в поле зрения женщины сонной
Огромный экран.
На нём много самых разных знакомых,
И даже я сам.

И смотрит она тёмными своими глазами,
Улыбаясь слегка,
На дисплей тот – сквозь жидкие нити, сквозь пламя
Сквозь года-облака…

Словно в муках сама себе тайно приснилась…
Словно  в жарком бреду, беспокойно забылась…
Всё так сильно горит, что уже не горит…
Всё – так страшно болит, что уж и не болит…
Ничто не поёт, ничто не звенит,
Поверхность экрана – ничего не сулит,
А она – не спит…

Встреча с луной!!!
У самого края!!!

Встреча с тобой!
И – вот ты какая!

Это – твой мир,
Тобой невольно созданный.

Сама – свой кумир!
Без единого апостола…

И нынче в жёсткий бункер
Зашёл индивид –
Удивительно…

Стоит – в  обычной куртке,
Немного небрит,
Непредставителен,

По христиански-расхристан, по-русски рус,
С карманом, что прорван и богемно пуст,
Не скрывая по-глупому влажного взгляда,
Улыбаясь вовсю, будто счастье уж рядом,
Протягивает человеческую ладонь…

Но встретиться сейчас мешает взглядам  –
Прозрачный, призрачный, слепой огонь…

Да, я прилетел с приветом,
(Я – та самая сосна!)
В подражание поэтам
Снежного хлебнув вина!
               
Из больных глубин забвенья,
Нынче я тебя зову
К бесконечному движенью,
Да к простому Рождеству.

Ты меня, конечно, слышишь,
И сто тысяч раз поймёшь.
Грустно вспомнишь о давнишнем,
Даже, может быть, всплакнёшь,

Но сама же силой воли
(Даже знаю, почему)
Держишь чувства подконтрольно
То ли страху, то ль уму…

Ставишь блок – и пропадаешь
Без читаемых причин…
В мир прохладный убегаешь –   
Равновесье  подлечить…

Нет, такое выпаденье –
Неплохой, по сути, знак!
Значит – есть сопротивленье,
Значит всё – не просто так!

Но – не так-то всё и просто…
Жизнь в себя впустить – есть боль,
Это значит –  панцирь жёсткий
Бросить в пыль, на антресоль,

Метеором в мир влетая –
Верить в то, что не сотрут…
Это… как «Люблю и таю…»
В русской опере поют!



Может, стоит мне с участьем,
Вспомнив детский трафарет,
Пожелав  здоровья, счастья
(Боже! Но ведь Там их нет!),

Позабыв сиянье писем,
Отойти, как и пришёл, -
В круговерть земных коллизий…
И… «Всё будет хорошо»?

Разговоры с тобой –
Плетенье сонных лабиринтов…
Диалог мой с душой –
Боль – за твою, её поминки,

Беседы с луной –
Споры с отражённым светом.
Беседы с собой –
Шифрование ответов…

В далях души
Ты не рыдай, подруга.
Звони. Пиши.
Заглядывай без стука…

Свет
           луны –
Загибает
                ветви,
Мчатся
               сны,
Резвясь
                в километрах…

Ветви
Развеваются,

Жизни
Продолжаются.

Жизнь –
Неизвестна.

Спишь,
Не невеста… 


Но упрямо мерещится, пристально чудится
То, что, может быть, так никогда и не сбудется,
То,  что можешь ты с гордой циничной досадою
Счесть сперва невозможным, а после – ненадобным.

Но отчётливо видится, явно читается
Мир, что сложно пока с нашим днём сочетается,
Что пока с суеверной и скромной опаскою
Назову, улыбнувшись, прекрасною сказкою.

Ослепительность солнца! Конец декабря!
Крохи юного снега – к антеннам взмывают!
Сотни зимних балконов закат освещает!
Электричка проносится, в нём же горя!

Страстно манит нас год настающий, неведомый!
Позади Шереметьево иль Домодедово,
Брызжет снег, от колёс  отлетающий,
Брызжет свет – в глазах наших тающих,

По родным да по снежным развязкам трасс,
Серебристому Третьему, шумной Рязанке
Мы плывём на сидении заднем, как в санках,
И московские окна встречают нас.

Как естественно кадры счастливые светятся!
Вечер, дверца машины, короткая лестница,
Гулкий лифт, привкус стёртой помады…
Стены…  Вешалка…  Ванная – рядом…

Хлопок надет…
Окна… Плед…
Три-четыре тарелки…

Президент…
Пять секунд бесшумной стрелки…

Хор…  Щелчки издалека…
Дыханье простоты…

Твоя рука…

Ты…   


             ___________            Киото – Москва,  02.10 - 12.10.2012