Hito-no michi или Пути людей

Посвящаю Олегу Телемскому

 ПЕРЕВАЛ

1

Куда бежать от перемен!
Не то пора вставать с колен,
Не то склоняться для молитвы или старта...
Вся жизнь, однако, такова?
Не соглашусь. Мои права:
Питаться скромно, без приправы из азарта.

Мил государственный застой!
Но сбоку рявкнули: "Постой,
Жить вне свободы и валюты просто глупо!
Чего на митинг не спешишь?"
Я не пошел. Был виден шиш
Да вместе с хреном слишком явственно. Без лупы.

Нашлось немало лихачей,
Что понеслись. И всё звончей
Колокола, девичья брань (а также пули...)
И тянет прочь от наглых стран
В средневековье, Томас Манн!
К идеям Нафты, о которых вы шепнули.

2

Вот жилище мое. Им заброшенный храм
Оказался случайно. Две комнаты там
(Из свободных) похожи на норы.
Вниз серебряный снег укрывает пути.
До деревни в долине идти и идти,
А продукты закончатся скоро.

Хоть полгода броди, но не встретишь следов,
Кроме старых своих. Накопление льдов
У вершин, где сугроб по колено.
Там недавно застыл голубой водопад
Над провалом-колодцем, похожим на ад
Чернотою и запахом тлена.

И казалось порой, что в Аркадии я!
Вон ужасного Стикса стальная струя,
Стимфалийское озеро рядом...
Но Эллады традиция так далека!
Здесь совсем по-другому дробились века,
И другое мерещилось адом.

ВНИЗУ

1

Хороших дум наперечет.
А что куда меня влечет,
Так невозможно разобраться без стакана!
За ним, как водится, второй...
И вот в конце уже герой,
Минуя стадии "павлин" и "обезьяна",

Домашним делается львом.
Карманным, скромным... Над столом,
Однако, прыгают и валятся бутылки!
"Я – тварь дрожащая аль нет?!" –
Рычит красавец. Но в ответ
Рука лишь больно натыкается на вилки.

Эх, в Дон-Жуаны? Вывод глуп.
Но тупо хавать лаптем суп,
"Солома – сено" повторять осточертело!
Приплыли. Валимся с саней,
В надежде, утро мудреней.
Но просыпается всё тот же Лепорелло...

2

Погостил и пора. Приходил налегке –
Отбываю с товаром. В моем рюкзаке
Чай да сахар, лепешки, консервы.
Закупил у радушных хозяев сполна,
Но их вид говорил: "Не просите вина!"
Я не стал им расстраивать нервы.

Ранним утром мороз ощутим и на вкус.
На мохнатых деревьях гирлянды из бус
Ледяных, кружевных, леденцовых.
Бег почти невозможен, и труден прыжок –
Вмиг румянец запляшет, как сильный ожог,
На щеках и без спирта пунцовых.

Резво мечутся искры на снежном меху,
Обгоняя прохожих. А звезды вверху
Всё глядят и глядят, не мигая.
И пастух, и монах, как столетья назад,
Им ответный пошлет понимающий взгляд,
Не спеша по дороге шагая.

ГДЕ ЧТО

1

Какое время за окном!
Я посетил на днях Содом
(Булонский лес так в позапрошлом называли).
А там в присутствии police
Артроз, Пиндос и Араврис
На шпагах жарили филе из Кардинале.

Шампуры в ножны, господа!
А языки наружу! Да-а,
Плевать, лизать – для разговоров не подходит.
Да хоть вещай, хоть балагурь –
Давно не призраками Дурь,
А в расфасовке и масс-медиами бродит.

Жить благородству вопреки,
Смотреть вечор из-под руки
Не за дождем, а на летящие токсины...
Всё это мелочи уже,
Поскольку яйца Фаберже
Всегда ценнее и куриных, и мужчины.

2

В храме жить, а не "при" – не совсем хорошо.
Пусть божественный дух безвозвратно ушел,
Если там он бывал, вообще-то.
Но вот аура смертных, молившихся тут...
Из особых загадок, что с нами живут,
Уж едва ли не первая эта.

Стены толстые всюду – сплошная скала.
И понять невозможно, какая игла
Расписала их тонкою вязью?
Иероглифы, символы... Даже кресты!
Ни осколков, ни трещины – знаки чисты,
Словно их алхимической мазью

Обработал даос или лама. Из тех,
Что вопрос о Пути трактовали как грех
И молчали – спокойно и строго.
Ликов нет! И скажу откровенно, не жаль:
Если всюду конкретика – краска, деталь –
Я вдали от подобного Бога.

"ДЕЛО ПРОЧНО..."

1

Играя в бисер, друг Олег,
Вы забываете про тех,
Кто термин "правила" и вымолвить не в силах.
Нет отпечатка на мозгах!
Зато по силам в спину, в пах, –
И все проблемы с их владельцами в могилах.

Как наслаждаться нам игрой,
Когда не Блад и не Роб-Рой,
Не Сильвер-Окорок с его хитрющей рожей,
Но чтивший кодекс подлеца,
А некто вовсе без лица,
Где никогда не возникал ни образ Божий,

Ни даже маска дурачка,
Всегда срывается с крючка
Нормальной логики. Понятий. Адаптаций.
Бросок костей – не меткость стрел,
И жуткий выбор "беспредел"
Вам может выпасть при любой из комбинаций.

2

Вечер синим приливом с небесных морей
Наступает на сушу. И профиль зверей
Отпечатан в батистовой ткани.
Вижу конскую морду, кошачий оскал...
А повыше – охотников ловких привал
(Митра, Вишну и Будда). "Ом мани".

Об улове ни слова. Животную страсть
Истребить невозможно. Пропорция, часть
Поддается поправке, настрою.
Но вцепиться готова и сытая рысь!
И поэтому лучше подальше держись
От всего, что повязано кровью.

А знобит не на шутку. Дыхания пар
Превращается в льдинки мельчайшие. Дар
Их увидеть – то Бога маршруты.
Но услышать возможно: тихонько хрустят,
Если лезет мороз за черту в пятьдесят...
"Шепот звезд", – как заметят якуты.

СОМНИТЕЛЬНЫЙ ПОВОРОТ

1

Приятный день... А эта дрянь
С обеда извергает брань
На президента. На премьера. На прораба,
Который вновь застукал их
На стройке пьяными. Блицкриг:
Без прогрессивки и без премии. Не слабо.

Дрянь притулилась под окном
И без умолку старый дом
В три этажа – семиэтажным сострясает.
Не ропщут снизу и вверху.
Во-первых, у самих в пуху,
А во-вторых, чужое горе развлекает.

В четвертой строчке (первый стих)
Я неуклюже вставил "их" –
Хромает лексика, стилистика в печали.
Из самых достоверных сфер:
И президент, и наш премьер
С моим героем в это утро не бухали...

2

Печь нагрелась, и стало заметно теплей.
Лед с поленьев потек, как расплавленный клей,
Мутноватый, густой, некрасивый.
Треск березовых щепок – и, вмиг пожелтев,
Пламя прыгает вверх, словно бешеный лев!
Нет, как львенок – гривастый, игривый.

Никакой агрессивности больше. Лишь тень
Пробежится по стенам, себя набекрень,
Точно шапку, все время ломая.
Шевелиться не нужно, а если пришлось,
То ровнее и медленней. Вкривь или вкось –
Это в Риме. Здесь лучше прямая.

Печь ли клетка? Огонь или хищник? Опять
Лезут мысли из прошлого. Хочется спать?
Нет, не хочется – нервы, как струны.
Я подобен матросу, который вдруг стал
Капитаном. С харизмой, и опыт не мал,
Только нет ни команды, ни шхуны.

ВЕЩИ, ВЕЩИ

1

Листовка в ящике. Буклет,
(Четыре сбоку – ваших нет!)
Обложка. Море. Пляж. Бездельники. Светило...
Стою на грядках возле кур.
Что Гондурас, что Сингапур,
И далеки, и нереальны. Как текила.

Реклама требует купить
И "только щас!" Какая прыть
И с ней заботливость компании "Lenovo"!
С чего бы это? Так, гляжу:
Ни Хао Пин, ни Ян Сян-жу,
Увы, не родичи семейства Огарёва.

Как широко любая власть
На заграницу щерит пасть!
Мол, не побрезгуйте. Заехали б. Зашли бы...
Святая правда! С детских лет
Хотим товаров (наших нет).
И вот дождались. Из рабов – и прямо в рыбы.

2

Непривычно тут как-то. Простор, чистота
Вне шалящего пса и ворюги кота,
К меньшей братии больше не тянет.
Уходить от живых – так конкретно от всех,
А не то... "Раб усталый замыслил побег",
Но любовь, как всегда, заарканит.

Ни фарфор с мельхиором, ни звонкий хрусталь
Мне не нужен. Сгодится простая эмаль
И порой обожженная глина.
А еще ни к чему – хоть каталог составь! –
Телефон, телевизор, "Think Pad"... Не лукавь!
Не паук, но важна "паутина".

И спросить бы, зачем? Заглянув через год,
Убедиться: наш мир предсказуем и тот,
Что и раньше, но вовсе без Тота?
Это ясно и так, но и сам не герой.
Одиночество радует месяц-второй,
А потом скукотища. Зевота.

ИНФЕРНО

1

Забыть легко, зачем живешь,
Когда под вечер финский нож
(Или мясницкий) так и грезится в тумане.
Мы труса празднуем? Ан, нет,
И белым днем такой сюжет
Вполне реален. Ведь не в Штатах! Не в Иране.

Простор сибирский... Лагеря...
Кто выплыл – бросил якоря
Да где попало. Психология простая:
Пусть прессовал меня режим,
Но мы им тоже удружим.
Живем без Бога, а своё я наверстаю.

Не немец выйдет, а вахлак!
Слюну на грудь, соплю в кулак,
Душа бескрайняя в законном карнавале...
Зарежет. Выпьет. И заснет
В обнимку с жертвой. Повезет,
То не повяжут. Всё по-русски. Погуляли.

2

Смотрят в комнату ночью чужие глаза.
Резво скачет над лампою моль-егоза.
В январе? Да и в каменном доме?
Свитер, шерсть... Приволок, очевидно, с собой.
Что за низкие окна! Заглянет любой,
Малолетнего хищника кроме.

Смотрят, смотрят... Я чувствую это спиной!
Обернуться нельзя – упаси, Боже мой,
С невидимками встретиться взглядом
Откровенно, в упор, сквозь прицелы очков!
Сразу желтые полосы вместо зрачков –
И убийцы, как демоны, рядом.

Смотрят, смотрят! Смотрю безнадежно и я
На угрюмые своды и камни. Скамья,
Стол, посуда... Моль пляшет на блюде...
Вроде, пробуют дверь? Толк! Скрипение... Толк!
Остается надеяться: это лишь волк,
Гном, чудовище – только б не люди.

ДВАЙТА

1

Зимою солнце? Все равно,
Как летом – тучи. Как вино,
Когда весь стол в ряды заставлен коньяками
Лет двадцать выдержки. Ну да,
Любитель сыщется всегда
Сухой кислятины и света с облаками,

Когда не место им. Не в стиль!
Морозно. Солнечная пыль
Обворожительно мешается со снежной.
Противуречу сам себе?
Как быть! Патриций и плебей
Во мне соседствуют с настолько безмятежной

И откровенной простотой,
Что не понять – когда, какой
Из них включается? Ни шатко и ни валко.
Вот и сейчас: слепящий шар
Лишь одного вгоняет в жар.
Второму нравится! Плохая коммуналка.

2

Уживаться с собой не задача, а спорт.
Предположим, судьба предлагает apport
И вдогонку: "На выход с вещами!"
Побежать, как щенок? Собирать чемодан?
Но смеется откуда-то мсье Буридан:
Небольшая проблемка с ушами.

При спортивных традициях надо учесть,
Что включается счетчик. Допустим, на шесть
Намечается стрелки поставить.
Это значит, к семи нужно выполнить ход!
А потом выясняется, "над" или "под",
Но уже ничего не поправить.

Где живем, господа? Чемпионом не стать!
Что тогда? Вечно ушки ослиные мять
Да кидать для гаданья монету?
Или, всё понимая, уехать в места,
Где серьезных проблем, будто денег с куста,
Вот как здесь – их практически нету.

АДВАЙТА

1

Любить ущербного себя
Ужасно трудно. Теребя
Забытой девкой скромно вышитый платочек,
Пора признаться: и она
Была отнюдь не влюблена!
Ее желание пристроить пару дочек

От предыдущих браков – yes,
Но всюду хахали! Прогресс
Возможен, если натыкаемся на лоха.
С квартирой, лысиной, брюшком,
Увядшим кончиком... Содом
В таком контексте, право, выглядит неплохо.

Вдруг появляется мадам!
И напевает не "padam",
Как та Эдит, а "жду тебя я!" (как другая).
"В жилище, милый, пропиши,
На быт отстегивай гроши..."
Прости – я в жизни осторожен, дорогая.

2

О судьбе Рамакришны читал. Не пойму.
Лез в астрал постоянно, как нищий в суму,
С жаждой чуда – вдруг рупия? (Боги...)
Позабыв про телесную суть, естество,
Всё сливался с Надмирным, пока у него
С голодухи не рушились ноги.

Объяснения нет. Недалекий монах
Храма Кали... В Калькутте? В провинции. Ах,
Нищий духом! Изысканно! Стильно!
Но сомнение портит надуманный вкус:
А хотел ли астрал, чтобы нервный индус
Беспокоил его непрерывно?

Вы живете отдельно. Вам нужен покой.
Но в любое мгновение невесть какой
Льнёт к окошкам, подобно мартышкам!
Что холодным Богам седовласый юнец?
Рамакришна страдает. Рак горла... Конец.
Без обид – вы назойливы слишком.

ТИПА, СИЕСТА

1

В обед фатально тянет спать.
И все сотрудники сидять...
Пардон, "сидят" с весьма критическим наклоном
Отяжелевших сытых тел.
Кто на диете и не ел,
Отнюдь не трудятся, а курят под балконом.

Начальству проще – кабинет!
А там и кресло, теплый плед,
И никаких тебе внеплановых проверок.
На крайний случай, позвонят.
Министр министру – друг и брат!
Кум и приятель, если званиями мелок.

Какой же глупый идиот
Придумал в шесть будить народ
И гнать в прострации с порога до порога?
Что нам Гекуба, что суккуб,
Когда на службе полутруп!
И все желания – поспать. Еще немного...

2

День сжимается в точку в полуденный час.
Небо – бурою тряпкой. Сквозь узенький лаз
Смотрит солнце испорченной лампой.
Раз мигнет и другой – и погаснет опять,
Словно некий дракончик решил поиграть,
Прикрывая отверстие лапой.

Здесь драконов боятся. А также лисиц,
И поэтому слишком эффектных девиц
Стороною обходят мужчины.
Жизнь – притворство, страдание, вечный мираж!
Ну а женщина всюду плохой персонаж
Этой очень пристрастной картины.

День ужат до предела, покуда брегет
Не укажет на "два". Край пространства раздет
И по-прежнему грязен, не вымыт...
Я из мира иного, но тоже порой
Ощущаю, как воздух на плечи горой
Давит в полдень. Наверное, климат.

ПРОТИВУ ПРАВИЛ

1

Я вспомнил средние века,
И сразу холод у виска,
Как будто воздух чеканом перечеркнули.
В какую сторону ни глянь –
Все тот же понт, все та же рвань,
И нет надежды встретить умную А Ху-ли.

Но без газеток, извини!
Предельный максимум брехни
Там получали исключительно от слухов.
А ныне сонм ворон, сорок
Среди помёта черных строк...
Еще павлины, как сказал товарищ Сухов.

Зимою манит простота,
Весной аллюр и три креста,
А в остальном – китайцы древние и греки.
Но, вороша за миром мир,
Ты обновляешь лишь мундир!
Не стоит выделки, по мнению Сенеки.

2

Тихий день в захолустье charmant, благодать!
Прикупить "три семерки", чтоб малость поддать,
Бутерброд, где всего понемногу;
Пирожок с хлебным мясом (повидлом, пшеном)
И присесть на скамью под высоким окном,
Беззаботно смотря на дорогу.

Нет событий достойных, но нет суеты!
Можно мерно вкушать до глухой темноты
И уснуть на обструганных досках.
А наутро привстать (не тревожил никто)
И увидеть обычные будни. Как-то:
Пыль, прохожих, товар на повозках.

Не торопит степенный возница коня...
А ведь где-то шли войны. Кипела грызня.
Кто-то лез напролом и на танки.
Ах, какая беда, что в блаженной глуши
Мы мгновенно спиваемся, словно чешир-
ские кошки. Полно валерьянки.

ПО ПРАВИЛАМ

1

И снова в мыслях Таганрог,
Хотя бессмысленно. Тревог
И так достаточно, а тут и ностальгия!
Коварный южный колорит,
Где от жары земля трещит,
А после дождика влезаю в сапоги я.

Фруктовый сад... Такой густой –
Ни голубой, ни золотой
Не проникали сквозь черешни-абрикосы.
Еще шелковица была,
И в три обхвата два ствола.
На крыше голуби курлыкали вопросы

Насчет, как водится, еды
И продолженья ерунды,
Что у двуногих именуют словом "рода".
В ночи созвездия летят,
А я всё слушаю цикад
Ну или попросту сверчков из огорода...

2

Долгожданная оттепель. Семь. Полумрак.
Оступился – и сбоку еловый кулак
Попадает, где голая шея
Между шапкой и воротом! Холод течёт
По горячим плечам. От простуды спасет
Шарф под майкой. Настойка шалфея.

Обхожусь без спиртного. Вначале скулил,
Чуть на стены не лез, как последний дебил
Из палаты с шестеркой на двери.
А потом оказалось: вкус пьянства хорош
После тяжкой работы. Под нервную дрожь.
Здесь того и другого по мере.

Только минус четыре. Спокойно стою.
Постепенно светлеет. Вдали узнаю
Очертания горного кряжа.
И, стирая с землею прозрачный рубеж,
С неба медленно кружится, tombe la neige –
Одиночества верная стража.

О ГРУСТНОМ

1

Эпохи подлость нынче в том,
Что все злодейства прямо в дом
Нам доставляются – клиентам добровольным
И в упаковке "виртуал".
Кто потребителями стал,
Получит сложности с отверстием игольным,

Куда пройдет любой верблюд!
А на экране лихо бьют,
Стреляют, мучают... И дети, и злодеи.
И вечный Рим, и вечный крик,
И палец вниз, как страшный клык.
Теперь у каждого в квартире Колизеи.

Убить доходно и легко:
Ты здесь, а жертва далеко,
Поймал в прицел – и до свиданья, дорогая!
К восторгу нынешних козлов
Сейчас так просто делать зло
На расстоянии. Лишь пальчик напрягая.

2

Вот планета страдания. Я же – на ней.
А усталого вечера что мудреней?
Не согласен: день, полный покоем!
И хотя бы таких половина в году,
Но душа благодарна – уже не в аду.
С телом хуже, оно под конвоем.

Боже, сколько ж болячек... Ты тоже страдал?
Нам подобен, по Библии? Я угадал?
(Как трагически горы застыли!)
Правда, мнение ходит, что прокляты мы,
И в садах пересыльной эдемской тюрьмы
Человечество враз опустили.

Как в деревне кричат поутру петухи!
Аж в Гренландии слышно. Какие грехи
Шьют младенцам, едва из утробы?
Мир убийством повязан. И создан "под ключ".
Виноват, перекличка... Развод. Серый туч
Отвратительней лагерной робы.

ОСОЗНАННАЯ НЕОБХОДИМОСТЬ

1

Поэту всё разрешено.
И будет странно, если б "но-о!":
Ведь сочинит гораздо пакостнее что-то.
Друзья размножат и – "welcome!" –
Зараза хлынет по рукам.
Иди, потом ее вылавливай... Охота?

Нет, если ты пойдешь вразнос
И ляпнешь про горбатый нос
У комиссара, про усищи таракана,
(Вождь не обидеться не мог),
Тебя погладят между ног
В тюремной камере кирзовым. Не нирвана!

Понятно было как – нельзя.
Но электронная стезя
Вдруг объявилась! Интерсеть – большим забором,
Где пишут то же, что всегда
На деревянном. Иногда
Так тянет в прошлое! Не радостно, с укором.

2

Снег посыпался вдруг, как хмельные слова,
Вразнобой, беспорядочно... Раньше Москва
Сочиняла плохую погоду
И совала в приемник, чтоб всех оделял.
Но в горах что короткий, что длинный канал, –
Пустота! Как намёк на свободу.

А её здесь навалом: сугробы, снега...
Только толку-то? Выйдешь – завязнет нога,
Не в ладах с философской картиной.
А в натуре как глянешь с любой стороны –
Всюду частная собственность (кроме Луны),
 И амбал в камуфляже с дубиной.

Но метель-то какая! И ей все равно,
Что вломилась без спросу в чужое окно
И оставила мокрые вести.
Оценили, захлопнули... Тряпка в руке.
Вот и всё. Я свободен в любом уголке
Размышлять. Оставаясь на месте.

НЕ КОММЕНТИРУЮ

1

Люблю я Основной Закон!
В обнимку выйдешь на балкон –
И сразу рощи, цветники, игра фонтана!
Пастушки... Тёлочки мычат...
А детки! Гольфики и бант,
Ну, прямо вылитые Гранта капитана.

Повсюду "Гут!" "Бонжур!" "Шалом!"
А в парках целочки с веслом
Нам прививают здравый образ физкультурный.
Блестит надир, блестит зенит!
У слуг народа скромный вид,
Как исключение у дамочек – гламурный.

А вся проблема в мелочах!
Вот морды просят кирпича
У представителей негодных оппозиций.
И у народа иногда...
И в небесах горит звезда
Намного ярче, чем на башне над столицей.

2

День к убийству готов, как на сцене ружье.
Из привычных актеров одно вороньё
Собирается в виде массовки.
Возле лиственной рощи, где спуск в буерак,
На пеньке разместилась лисичка-корсак –
Вид шпионки у серой плутовки.

Я у дома – случайный свидетель, ага?
Не похожий на друга. А в роли врага –
Так пришлось – не участвовал сроду.
И в одной из природных естественных пьес
Я стандартно чужой. Не ко мне интерес,
Все глядят на озерную воду.

Что-то там происходит... Не вижу. Далёк.
Вот и новые лица – куница, хорек.
Как лисица уставилась чутко!
И вороны нацелились хищно взлететь...
Вскрик! Болезненный стон – так прощается смерть.
Ухожу – мне становится жутко.

НЕМНОЖКО ЦИНИЧНО

1

Как снег под звездами красив!
К себе монаха пригласив
И рассуждая, что синто – суть вне религий,
Я замечаю, как бонза
Косит бесстрастные глаза
На скромный шкафчик. Ясновидец! Там не книги,

А бренди. Запад. Совиньон.
Держу на случай... вот и он!
Что ж, достаю и разливаю. А у старца
Похоже, скверный аппетит:
Стакан прикончил и сидит,
Прилежно нюхая сустав большого пальца.

Пирог уж съеден? Виноват!
Соленья, рыбку, карбонад
Достал я в спешке – не скупой. Откушай, друже!
Подчистил весь поднос старик.
Поднял глаза: "Буддизм велик!
Но и синто... – (отрыжка... пауза...) – не хуже".

2

Можно крепко нарваться восточной зимой!
На случайность? Не только. Загонщиков вой
В эту пору и громче, и злее.
А охотники лупят с прицелом и без...
Так опасно ходить Красной Шапочке в лес!
И вдвойне по центральной аллее.

Серый Волк с голодухи опять же лихой.
А болезным старушкам предписан покой,
Полежат до весны без гостинца.
И балы не для Золушки – сразу взашей!
Ведь у крёстной ни туфель, ни тыквы... Мышей
До фига, как и в замке у принца.

А представьте Ассоль – по воде, через лед,
Но без устали ходит смотреть пароход
С красным флагом над грязной кормою!
Хорошо, если сторож служил ямщиком
И прикроет бедняжку почтовым мешком...
Осторожней мечтайте зимою.

СОН И ЯВЬ

1

Не удается вспомнить сны –
Эффектны, каверзны, цветны,
В переплетениях забавных приключений.
Всегда свободная для строк,
Картинкам память ставит блок,
А в лучшем случае – завесу искажений.

Подводит зрение всегда.
И так размыто, как слюда,
Преображение сей жизни вне движенья.
Судьба палит с обеих рук!
Теперь фантазиям каюк...
Кому пожаловаться? Взгляду отраженья,

На редкость смутному? Оно
В зеркальной раме, как панно,
Но в пыльной ткани, словно битая скульптура.
Блажен, кто молод и здоров!
И двух достаточно основ,
А снов не требуется. Старым процедура.

2

Страшный северный ветер. Весь в злобе борьбы
С окружающей вольницей. Дым из трубы
Скачет к югу седыми клубками.
И какой-то огромный невидимый кот
Развлекается с ними – катает и рвёт,
И мешает вдали с облаками.

Всюду царство Гримтурсенов – холод, снега.
Прошлой ночью сомнамбулой шлялась пурга,
С нею хищник чудовищный – Гети.
И опять Лунный Мальчик от них убегал.
Где он, замок сестры, светлый утренний зал?
Заблудился... Несчастные дети.

День за днем под копирку. Сегодня? Вчера?
Резво мечется снежная пыль-мошкара,
Книзу падая белой вуалью.
Не поймать – распадается вдруг кисея.
Иногда сочетаются эти края
И без лагеря только с печалью.

ДИПТИХ

1

Убрав технический прогресс,
Нам остается темный лес
Под милым имечком "система отношений"
Не с Высшим символом – с собой!
Давно пора трубить отбой,
Но объясни кому из новых поколений...

Они что видят, то и жнут.
О прошлом ляпнет Голливуд,
Уму достаточно, плюс нервная истома.
Но вечно прячется внутри
Неандерталец, и пари
На выживанием со зверем... Где ты, homo?

А если понял, отвернись
И неприметно удались
От современности без Дике, но где дики.
Как орфик или как Орфей,
Спиной назад... Хотя за ней
Ни Алкестиды не видать, ни Эвридики.

2

Запаситесь хлебами. А также вином.
Если нравится – рыбкой. И дело не в том,
Что не верят в игру превращений,
Просто нету. Не возят. Не выгодно им.
То есть, нам. То есть, этим... О чем говорим!
Русь – держава сплошных исключений.

Этот мир так же туп, как и много веков
По прямой и назад. А из всех языков
Понимают древнейшую коду.
На рубли не торгуют – ведется обмен!
А для духа, в телесный закованный плен,
Подавайте горючую воду.

И негласный в таком магазине девиз,
Продавать, что попроще. Чтоб даже Чингиз,
Объявившись, остался доволен.
В остальном поднимись да повыше, вдохни
Чистый воздух. На лес бесконечный взгляни –
Вот такой тут пейзаж с колоколен.

РИСКОВАННЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ

1

Шикарно топят. Дома сплю
Под вентилятором! Хвалю
Я за усердие героев кочегарки,
К тому же сам один из них...
Как в море, в словеса – бултых!
И наслаждаешься. Приятные подарки.

Не сам себе – так и никто!
А на работе ты в пальто
И даже в валенках – ведь холодно, как в трюме
"Дубка", идущего на дно.
Вот узаконили б вино!
Тогда разгуливай хоть в джинсовом костюме.

Под минус сорок. Мерзлота.
А летом плюс! И власть не та.
Ни справедливости, ни равенства... Плачевно.
Как без наркомовских ста грамм
В такой державе? Да... Ислам,
Нам, извините, не подходит совершенно.

2

За окном, в Застеколье, большая луна
Очень странного вида. Со взглядом лгуна,
Исказившего важные слухи,
От которых ему ни навара, ни драм,
Развлечения тоже. Но именно вам
И не скажет. Как воин марухе.

Разве только не дразнится! Щеки и нос
Искажает стекло, искажает мороз,
Но и пухлы, и вытянут слишком.
Мне б задернуть! Что толку один на один?
Равнодушие – пусть, но презрительных мин!..
Как гордячка дворовым мальчишкам.

Мы ж на солнце не можем, а ночью вовсю!
"Улыбнитесь, красавица, оч-чень просю!" –
Чей-то голос сипит с патефона.
За стеною гулянка – шансон и гопак.
А с небес улыбаются. Пристально так...
Не как бес. Но почти, как Горгона.

ВЕЧНОЕ СТОЯНИЕ

1

Дни будто в платине лежат.
А у животных нервный взгляд
На этот образ из сомнительных анналов.
Зеленый, солнечный бы вид!
Янтарь подходит, малахит,
Но в феврале совсем не встретишь минералов.

Металл. Над сердцем, над страной.
Какой ни ходишь стороной,
Куда ни глянешь: небо, снег и дым, и стены,
Как в басне, серы и седы.
В овчарне волк. Пёс ждет еды.
И вор, и сторож заодно – меняют смены.

Так день за днем без новостей.
Мы равнодушно ждем гостей,
И безразлично, чья там пасть, какие рожи...
Лишь тихо бросим пару фраз:
"Ошиблись вы. Какой алмаз?!
Февраль. Смеркается. И все цвета похожи".

2

Дни закованы в платину, что в серебро.
Как мужчина есть женщина минус ребро,
Так и разница ценностей этих
Лишь в ломбарде оценщику ясно видна!
Все мы помним пословицу: "Муж и жена..."
Остальное отложится в детях.

Вот поэтому я холостой. И без них
Соблазнительно-страшных сокровищ земных
(Собирают... Везли и в Ковчеге...)
На руках моих кольца из стали. Браслет
Деревянный, с рисунком. За пару монет.
Не бирюльки они – обереги.

Ноги вжаты в унты. На бровях малахай.
Слева лесом Сибирь, справа горный Китай,
У меня двадцать метров пространства.
Дышит смертью мороз. Ярок солнечный гриль.
И алмазною платиной снежная пыль...
Три стихии. Одно постоянство.