Шут. Проза жизни

Ночь. Ты стоишь у окна, за которым, уже давно и безутешно плачет дождь. Это странно и невозможно, но, вместе с дождём, плачешь и ты. Мгновение спустя, понимаешь, что это действительно невозможно. Просто, капли дождя, стекая по оконному стеклу, рисуют на отражении твоего лица иллюзорные слёзы. Что касается слёз настоящих… Они тебе недоступны. Ты не можешь позволить себе подобной роскоши. Ведь, если все люди на земле смогут позволить себе плакать, то кто же будет утешать плачущих?
 Ты знаешь ответ на этот вопрос…
 Пропуская через себя боль человеческую, ты выплёскиваешь в мир такой заряд энергии добра, силы которого хватает на то, чтобы дробить камни, давящие людские души. И вот, уже всё вокруг охвачено искромётным весельем, цену которого знаешь лишь ты один – шут гороховый, весельчак-говорун, паяц гуттаперчевый.
 Ты стоишь в ночи у окна и куришь, бог знает, какую по счёту сигарету, когда неспешный ход твоих мыслей рвёт в клочья телефонный звонок. Его тревожный, настойчивый зов заставляет тебя снять трубку даже в два часа ночи. Ни для кого не секрет, что тебе можно позвонить в любое время суток.
 Ты говоришь: «Алло!» и, уже в следующий миг, слышишь истерические всхлипывания и не вполне разборчивое бормотанье своей давней знакомой, находящейся на другом конце города и телефонного провода. Ещё мгновение спустя, оценив её состояние, начинаешь понимать, что случай слишком тяжёл для того, чтобы полностью исключить вероятность трагической развязки. Тогда ты, предпочитая не тратить драгоценного времени на слова, просто бросаешь в трубку:
 - Без глупостей! Еду… Жди… Всё будет хорошо!
 И хотя, в два часа ночи, другой конец города равняется по своему статусу другому концу Вселенной, через пять минут, ты уже стоишь под проливным дождём и ловишь такси.
 Около трёх, ты стоишь перед знакомой дверью и давишь на болевую точку звонка. Он отзывается истошным криком, многократно отражаясь от стен квартиры, и ввинчиваясь в твоё сердце. Напялив на лицо свою самую ослепительную дурацкую улыбку, на открывшуюся дверь реагируешь просто, задавая, совершенно идиотский, но показавшийся тебе единственно правильным вопрос:
 - Простите, не подскажете, как пройти в консерваторию?
 Ты понимаешь, что от человека, в таком состоянии, не добиться улыбки, но цели своей ты уже достиг – истерики не будет.
 И когда она, ошарашено хлопая ресницами, переспрашивает:
 - В… В консерваторию? ... Это, где классическую музыку исполняют?
 Ты, с видом, полным собственного достоинства, отвечаешь:
 - Нет. Это где консервы делают!
 И, пока твоя знакомая, в растерянности пытаясь переварить информацию, собирается с мыслями, ты, по своему обыкновению, такой большой и весёлый, переступаешь порог. Из углов, на тебя хрипят и скалятся хищные звери. С их чёрных губ стекает ядовитая слюна, глаза их, тлеют в полумраке квартиры адскими угольками. Они никогда не простят тебе того, что ты вторгаешься в их пространство. Ты знаешь их имена. Переступая порог и заполняя, по своему обыкновению, всё пространство, ты с боем отвоёвываешь каждый его сантиметр у Боли, Тоски и Отчаянья.
 Следующие пять часов, проводишь со своей знакомой на её кухне, выкурив пачку сигарет и поглотив ударную дозу кофе. Ближе к восьми утра, понимая, что кризис миновал, начинаешь собираться домой. Назад тебя везёт хмурый, чем-то озабоченный таксист, которого ты, к концу пути, доводишь своими шутками до неудержимого хохота.
 Поднимаясь к себе на восьмой этаж, устало улыбаешься полуулыбкой-полуусмешкой. Грудь, где-то в области сердца, вдруг пронзает ледяная игла боли, и ты переводишь дыхание, прежде чем вставить в замок ключ. Теперь тебе необходимо поспать, потому что вечером тебя вновь ждёт работа.
 И снова зазвучит музыка, а ты будешь разбрызгивать вокруг себя разноцветные конфетти радости и смеха, веселя всех до упада. В глубине души, ты с горечью осознаёшь, что даже твоего огромного сердца не хватит на то, чтобы утолить все земные печали и беды, но это тебя не остановит, я же знаю…
И снова, стоя в слепящем луче прожектора, ты будешь выкладываться на полную катушку, отдавая людям по капле свои силы и жизнь. Отдавая единственное, что ты – конченый бессребреник, можешь им предложить – самого себя.
 Последнее, о чём ты думаешь, засыпая, что вот и в очередной раз ты убедил очередного человека в том, что жизнь – штука прекрасная и удивительная. Но, Боже мой… Где же тот человек, который сможет, хотя бы раз, убедить в этом тебя самого, когда долгими, бессонными ночами сердце сжимают Боль, Тоска и Отчаянье?
 Счастья тебе, шут гороховый, весельчак-балагур, паяц гуттаперчевый…
 Счастья тебе, властелин улыбок, маэстро смеха и дирижёр нашего настроения!
 Я буду молиться за тебя…