Борька. брату Борису Журавлёву

А мне сказали, что Борис уехал от жены,
Уехал от её "забот", супов и тишины,
Уехал в дальний Магадан, за свой, конечно, счёт.
И этот факт и так, и так обсасывал народ.

Жалели брошенную все, мол Борька - идиот,
Коль в Подмосковье из тайги обратно не идёт.
Что он "скатился" и "погряз", что спился с круга он,
И то, что он, всегда при ней был жалок и смешон.

Да, он стал жалок и смешон, как приобрёл жену.
Как будто на себе таскал какую-то вину.
В богатом доме кулаков - из трудовой семьи,
Он за столом сидел всегда на краешке скамьи.

А распрекрасная жена, себя держала так,
Что королева лишь она, а он - Иван-дурак.
Того - не смей, сего - не смей, ведь я тебя ждала.
Молчи, я для тебя, злодей, дочурку родила.

А мне-то помнится Борис, увы, совсем другим.
Он рос весёлым, озорным и чересчур лихим.
С улыбкой синяки носил и сдачу отпускал,
Нырял с моста, картошку пёк и голубей гонял.

Его боялась, как огня, фиксатая шпана.
И пела под его рукой гитарная струна.
Когда пытались приодеть - устраивал дебош.
Он был отважным,  словно лев, колючим, словно ёж.

Напрасно говорю, он был. Он и сейчас такой.
И место он своё нашёл под вечною луной.
И уважение снискал и трудностей вагон,
Да и любовь свою нашёл - не надо похорон.

Он человеком был и есть, хоть каркайте, хоть нет.
На Подмосковье лишь у вас сошёлся клином свет.
А он в огромный мир нырнул, как в юности, с моста.
Как говорят, не всё в любви решает красота.