Шагающие в вечность

В это майское утро мы с тобою шагаем в вечность.
В мире тихо, так тихо, как будто бы все уснули.
В сон клонит и меня, закрываю глаза – беспечность,
Когда скоро, так скоро опять зарыдают пули.

И земля от гранат будет снова (ОПЯТЬ) изрыта,
В цвета крови окрасится синий огонь рассвета.
Улыбнется Весна, на штыках засмеясь – убита,
Улыбнется, сжимая винтовку в ладонях, Лето.

Мы лежим на земле, завернувшись в тепло шинелей,
Возле углей костра, подложив под затылки руки.
Туман вьется в оврагах, цепляясь за ветки елей,
Растекаясь водой и собой заглушая звуки.

Но мы слышим отчетливо: утро гремит набатом,
За рекою, на том берегу еще дремлет рота.
Здесь, в черемух цвету мы с названным лежим братом,
Вспоминая, что в вечность шагает только лишь сотый.

Мы какие? По счету, по рангу? У нас винтовки,
Но чертовски немного, с десяток всего патронов.
На войне выживает не храбрый, а самый ловкий,
Юркий воет от страха, но гибнет смелый без стонов.

Но не важно, какими были и что мы знали,
Атеистами были, молили усердно бога:
Первый бой выплавляет иные сердца – из стали,
Только выживших после совсем ведь, совсем не много.

У нас цель и задача одна – прикрывать отступление:
Задержать, разгромить, уж понятно, вдвоем не сможем.
Скоро выйдут в атаку; я слышу в груди биение,
И оно так спокойно гудит средь костей под кожей.

Отшагавшим до самой границы не так уж жутко -
Бой не первый, не сотый, но верно теперь последний.
Мы так молоды, нам умирать-то какое, шутка!
Только сушит в коросту жар боя тоску сожалений.

Солнце выше и выше, уж не осталось темных
Уголков средь лесов, как и в людях под час человечности,
И под майским рассветом, под лепестками черемух
Мы с рукой на прикладе шагаем в объятья вечности.