Огонь

Запуржило, замело, занепогодило.
Лютым холодом дохнуло, злобной цапою...
Все пути душевных сил позаколодило,
Придавило волю мне когтистой лапою.
Раскололо Землю вдоль жуткой трещиной.
Тот провал залило сплошь чёрной коростью...
Подхватило в миг меня вихрем бешенным
И поставило на край этой пропасти.
Поднялось из той пучины чудовище,
На меня свои глазищи уставило.
Окружило гор стеной, а потом ещё
Мёртвый Город за чертой их поставило.
Пасть зловонную, как жерло, раззявило,
Обожгло лицо и душу смрадом тления:
"Отрекись, - кричит,- от Бога, козявина,
А иначе - смерть и ужас забвения!
Для чего ему ты служишь столь преданно?
Он забыл уж о твоём существовании!
Я же дам тебе богатства не меряно,
Дам почёт, и славу дам, и признание!"
Страх в меня вошёл дубовой рогатиной...
Захотелось стать дитём, малым чадушкой
И бежать искать спасенья у матери:
"Мама, мама! Защити свою ладушку!.."
А чудовище глазищи распялило,
Засмеялось так, что все горы - в крошево:
"Мать твоя давно в могиле, козявина!
Поклонись-ка лучше мне по-хорошему!"
Тут припомнил я друзей своих искренних,
К ним воззвал, мол, помогите, товарищи!..
Был ответ: "Тебе на помощь мы выступим,
Но скажи, ты где сейчас обретаешься?"
"Ха-ха-ха! - гремит чудовище хохотом,-
Не придут твои друзья, и не высматривай!
Не пройти им гор крутых с Мёртвым Городом!..
Поклонись-ка мне скорей, да до земли, давай!"
Тут собрал в кулак я волю последнюю,
Вырвал страх, взглянул в глаза этой чудины:
"Я веленью твоему не последую.
Лучше смерть, чем жизнь с печатью Иудиной!
Не тебе я присягнул в вечной верности,
Не тебе вручил я душу бессмертную,
Не тебе решать предел моей честности,
Не твою я волю здесь исповедаю!
Да, я - грешен, да, я - слаб, и по совести
Не во всех ещё грехах я покаялся!..
Но всё равно остался верен я Господу,
И Ему лишь одному покланяюсь я!.."
Вновь чудовище свою пасть раззявило.
Показало мне зубов острых множество:
"Ты перечишь моей воле, козявина?!.
Получи тогда по полной, ничтожество!"
Затянуло небо вдруг жуткой тучею.
Зазмеились в ней плетёной сетью молнии.
А в лицо плеснуло мне пламя жгучее,
И пошло плясать вокруг злыми волнами.
Тут от боли и от ужаса смертного
Заорал я, что есть мочи, но вовремя
Вспомнил взгляд того чудовища мерзкого,
Зубы стиснул и застыл, словно нет меня!
А чудовище огонь свой убавило.
Обдало меня водой, чтоб опомнился...
"Ха, меня твоё упрямство позабавило! -
Говорит. - Но был вопрос задан, помнится!
Как, ответишь на вопрос? Мне поклонишься?
Или огненной забавой будем тешиться?
Или, может, скорпионов вызвать сонмище?
Или, может быть, отправишься вешаться?"
Понял я, что это - шанс дать волю голосу,
Что другой такой минуты не выпадет!..
И вознёс тогда молитву я Господу:
"Боже Правый, укрепи, дай сылы выстоять!
Помоги стерпеть все муки телесные,
Не оставь меня в минуту последнюю!
А проклятому чудовищу бесчестному
Не позволь похитить душу бессмертную!"
Заклубилось тут вокруг меня облако.
Погасило пламя то, от боли избавило.
А чудовище в провал страшный сбросило
И туда же Мёртвый Город отправило.
Камнем гор крутых ту пропасть заполнило,
Заровняло и следов не оставило!
А когда работу эту исполнило,
Поднялось, и в небе синем растаяло...
Я смотрел на всё в немом восхищении,
С изумлением своим не в силах справиться!
А как пришёл в себя - просить стал прощения,
Что от неверия не смог сам избавиться!
И в потоке слёз своих, в порыве искреннем,
Стал во всех грехах я Господу каяться...
А как замолк, услышал голос я мысленный:
"Покаяние твоё принимается.
Не поддался ты огню и страху с корыстью,
Все грехи свои по-честному высказал,
Не вершил постыдных сделок ты с совестью.
Значит, первый свой экзамен ты выдержал!"