мой прадед

вспомним всё, что веками забыто,
думается, что не напрасно
в сердцах наших подолгу зарыто
чересчур, совершенно ужасное.

мой прадед, по рассказам близких,
был праведным, искренним человеком,
не чувствовал себя из тех самых, низких
и прожил жизнь, оставаясь человеком.

война застала в четверти всей жизни,
мальчишкой был, учился в военном колледже,
не позабыв тогда дальнейшей мысли
ушел, оставив лишь безбожное.
тогда, в начале войны в районе Умани
достигли его адские и нескончаемые ужасы немцев.
сдавались мы тогда полками
в концлагеря, такие как Освенцим.

Уманская яма - открытое пространство смерти,
где люди задыхались, а солнце припекало сердце
эти подлые черти
резали пленных острым перцем.

люди сдались, почти весь отряд связистов
их лица, полные отчаяния, противоборства.
а подлые, ужасно играющие артисты
смотрели в камеру, где лица,полные притворства.
и шел тогда весь полк в начале августа,
кто выходил - расстрел, кто хотел есть - расстрел,
а кто молил: "пожалуйста",
тех ждал еще ужаснее удел.

и выживал там прадед целый год,
хотелось жить - бежал два раза,
а вместе с ним и весь народ
прошел чрез все это безобразие.
а дальше "смерти марш"
отправили его в Германию,
концлагерь Хемниц - очередной кураж
для немцев, для внимания.
возможно, достался ему шанс
уйти из места истребления людей,
работал до войны в колхозе, сам себя и спас.
показывая руки при построе, забрали его в хозяйство теперь.
работал у немца в доме,
исправно, но лучше, поверьте, здесь,
чем лежать непонятно где в коме
и дожидаться небес.
и только в декабре 45
освободили от пыток, мучения, слез,
хотела бы я посмотреть в глаза его
и увидеть это всерьёз.

но помню я прадеда лишь по картинке,
никак не ушедшей из памяти моей,
где он сидит в глубинке,
положа голову на колени бабушке и убиваясь сильней.

какое счастье, что люди такие есть
хоть и не помним их,
их всех ни счесть,
но в глубине души, в сердце мы слышим этот крик.